Хроники Центрального Континента. Книга 3. Стражи Пылающей Ямы

Андрей Акимов

Третья книга из серии «Хроники Центрального Континента» рассказывает о стражах пылающей ямы – жутких палачах загробного царства. Они проникают в мир живых людей в поисках беглянки, воскрешенной одержимым хозяином блуждающего цирка. Сбежавшая из мира мертвых принцесса пытается совершить судьбоносный для всего континента переворот. Методы решительно настроенной девушки коварны и беспощадны. В ее жестокую игру вовлекаются персонажи, которые способны пошатнуть устоявшийся баланс этого мира.

Глава 1

Все не ладилось с самого утра.

Ночью Векториусу Дарну приснился какой-то кошмар, наложивший тревожный отпечаток на все последующие часы бодрствования. Самое странное, что он так и не смог вспомнить, о чем именно был злосчастный сон, настолько подпортивший настроение. Не возможно было и припомнить, когда он в последний раз просыпался в поту и с громким криком ужаса. Скорее всего, такое было в далеком детстве, и тогда мама успокаивала его, нежно гладя по голове и приговаривая непринужденные и ласковые фразы, дарящие спокойствие и тепло. Этим утром Рена успешно справилась с ролью мамы, вызволяющей ребенка из останков страшного сна.

День выдался непогожий — серое небо упорно поливало королевство Южных Клочков безостановочным и нудным дождем. Почти сразу же после утренней трапезы, во время изучения очередной начатой картины Векториуса начали донимать приступы изнуряющей боли в желудке. Рена распорядилась, чтобы повара и его помощников непременно наказали и заменили на новых, хотя король этого, в принципе, не хотел.

Как назло именно сегодня предстояло провести прием просителей и спорщиков, который Дарн и так уже откладывал два предыдущих раза, по ряду причин. В этот раз проигнорировать своих верноподданных было бы уже крайне неприлично, учитывая, что Векториус весьма щепетильно относился к собственной репутации в глазах простого люда. Потому он счел расстройство желудка помехой не того масштаба, чтобы создавать неприятное напряжение в кругах жителей, стягивающихся в столичную цитадель со всех концов королевства.

Векториус лежал на кровати и без свойственного энтузиазма неотрывно смотрел на недоработанную сцену на холсте: толпы людей с отсутствием прорисовки мелких деталей стояли перед пока еще пустым постаментом на неоформленном фоне. Пейзаж никак не приходил в голову, ровно, как и целостность сюжета картины. Что-то в картине было не так, что-то тревожило короля и, то и дело наводило на мысль о том, что лучше покончить с ней, и начать новую. Одновременно с этим его терзала жажда непременно довершить начатое, ибо не в его принципах было бросать что-либо на половине пути.

Рена вошла в его покои, как обычно, без стука.

— Любимый, люди заполнили зал, — присаживаясь на край его кровати, начала она. — Похоже, в этом месяце нахлынуло за все предыдущие вместе взятые.

— Не сомневался в этом ни на миг, — нехотя улыбнулся он.

— Как ты себя чувствуешь? Сможешь провести прием? Наверняка, это затянется на весь день.

Он взглянул в ее большие зеленые глаза, которые участливо вглядывались в его изможденное внезапным недугом лицо. Векториус принял сидячее положение и, прижавшись к девушке, нежно потерся носом о ее щеку.

— Обожаю твой запах! — запустив руку в ее черные волосы, блаженно молвил Дарн вместо ответа.

— Может, все же отменишь прием? Хотя бы переложи на завтра. Ты же все-таки король, тебе не нужно оправдываться перед кем-либо.

— Сколько можно уже отменять да откладывать, — шумно вздохнув и поднимаясь с кровати, сказал Векториус. — Большинство из прибывших сюда людей не рассчитывало на ночевку в столице. Да и не какой-нибудь я маленький мальчик, чтобы спасовать перед банальным расстройством желудка. Я же, как-никак, король! В самом крайнем случае, чтобы полегчало, наложу прямо в приемном зале королевскую кучу, и все дела!

Рена хихикнула и, поднявшись с кровати, расправила на нем слегка измятый бурого цвета костюм с множеством металлических элементов, которые он так любил. Она помогла ему накинуть расписную королевскую мантию.

— Уже выбрал перчатки?

— Да, вот такие, — он указал на лежащую на столе пару.

— Ну, тогда желаю тебе хладнокровности и терпения. Не руби сгоряча, будь мудрым и рассудительным, как и всегда, мой любимый король!

— Слушаюсь, моя королева! — улыбнулся Дарн уже более правдоподобной улыбкой.

Напоследок его взгляд скользнул-таки по незаконченной работе на холсте. Странная сцена с пустующим постаментом так и закинула в почву его сознания плодовитое зерно нервного напряжения.

Войдя в огромный приемный зал, Векториус первым делом почувствовал перенасыщение воздуха запахами грязной и мокрой одежды и немытых тел. Просторное помещение с тремя рядами толстых колонн было забито простолюдинами до отказа. Все они разом прекратили свои разговоры и преклонили головы перед появившимся королем.

Правитель опустился в возвышающееся над площадью зала вытянутое кресло и сделал разрешающий жест ограждающим его от толпы стражам. Караульные разомкнули скрещенные алебарды, и на пустующий перед королем пятачок, обозначенный рыжим овальным ковром с крупным ворсом, вышли двое — мужчина и женщина. Оба были в почтенном возрасте, одеты скромно, мужчина — худощав и сгорблен, женщина — полна, но осаниста.

Женщина явно была главой семьи, она и начала причитать о том, что Незримый не дал им с мужем за всю их жизнь возможности заиметь чада. А они так мечтали о ребенке, и именно благородного происхождения (такой себя мнила женщина). Просьба этих людей заключалась в том, чтобы король позволил им усыновить кого-либо из детей дворцовой знати, чтобы они смогли растить его и оставить свои владения в наследство. Владениями оказалось вполне приличное поместье на окраине столицы.

Векториус слету не мог распорядиться чьим-то ребенком, хотя имел в голове несколько вариантов жителей цитадели, которым их дети были явно в тягость. Дарн обещал удовлетворить просьбу стариков, но на следующий день, так как они являлись жителями столицы, и нужно было подумать внимательно, чье именно дитя отправится жить к этим людям.

Следующими перед ним предстали двое мужчин, оказавшихся караванщиком и торговцем, которые не могли решить, на чьи плечи падут расходы за погибшего в пути коня. Торговец, естественно, уверял, что по всей логике вещей не обязан отвечать за коней караванщика. Его поставщик в свою очередь уверял, что товар, за которым уговорил его отправиться торговец, находился в непроходимых местах, о чем изначально тот умолчал. В результате, по мнению владельца животного, оно погибло именно по вине заказчика товара.

Правитель внимательно выслушал каждого из очень принципиальных и решительно настроенных мужчин, после чего мгновенно решил этот вопрос, повелев им поделить расходы напополам. Дельцам ничего не оставалось, как подчиниться воле короля, не смотря на уверенность каждого из них только в собственной правоте.

Следующей была юродивая молодая девушка, служащая при храме Незримого в удаленном от столицы поселении. Она просила у короля разрешения и средств на возведение небольшого предела для беспризорников, которых в их краю стало слишком много. В случае успеха ее затеи, девушка обещала следить за несчастными, обучать их, чему сможет, и отчитываться про результаты перед настоятелем храма, а тот, в свою очередь, будет держать ответ перед королем или его послами.

Это дело правитель, немного поразмыслив, решил одобрить и направил просительницу в сопровождении одного из стражей к главному казначею с лаконичной запиской, содержащей указания на этот счет.

Просители и спорщики сменяли друг друга, а их общее, количество в зале, казалось, не убывало. Королю даже начало казаться, что их, наоборот, становилось все больше и больше. Его состояние заметно ухудшалось с каждым часом, проведенным в приемном зале. Боли в желудке стали все более продолжительными, а перерывы между ними становились все короче. Векториуса пробивал пот. Мышцы его напрягались и превращали его тело в подрагивающий камень.

Пытаясь скрыть скверное самочувствие, Дарн перестал думать трезво, и начал выносить нелогичные и несправедливые решения. В зале начал нарастать недовольный рокот. В какой-то момент правителю показалось, что кто-то шепнул в толпе про него какую-то гадость. Векториус поднялся с кресла, превозмогая желудочную боль. Он пытался высмотреть наглеца посмевшего оскорбить своего короля в его собственном доме.

Правитель искал злобным взглядом своего обидчика, но каждый из присутствовавших спешил опустить глаза. Внезапно он понял, что люди, излагающие в данный момент ему свои проблемы, не могут понять причину такого его поведения. Дарн так же обратил внимание, что стражи косятся на него с заметным недоумением. Было похоже, что кроме него, никто больше не услышал крамольного высказывания из толпы.

Векториус сел на место. Непроизвольно сжались глаза от очередного приступа боли. Он долго тер указательным и большим пальцами правой руки свои прикрытые веки, а когда открыл глаза, его взгляд упал на стоящих перед ним пышно одетого мужчину и распутного вида женщину.

…так ли остается поступить? — возбужденно вопрошал его мужчина.

Правитель ни как не мог понять в чем суть вопроса, и просто молча продолжал смотреть на представшую пред ним пару.

— Так ли мне нужно поступить, Ваше Величество? — тяжело дыша, едва не срывающимся голосом переспросил мужчина.

Векториус не нашелся, как выйти из этой ситуации.

— Да, — просто ответил он.

Мужчина решительно кивнул себе и своим мыслям, после чего перевел взгляд на ближайшего стража. Караульщик, во все глаза глядя попеременно на короля, мужчину и женщину, не встретил ни от кого из них ни одного слова или жеста. В следующее мгновение он отвел свою алебарду для замаха, и, ухнув, широкое лезвие срубило зажмурившейся женщине голову.

Из сруба забила ровная струя крови, тело повалилось вперед, заливая толстый ворс ковра и быстро впитываясь в него. Голова несчастной лежала на боку, глаза остались зажмуренными.

По залу разнеслись громкие ахи и вздохи. Мужчина, пришедший с только что казненной женщиной, бездумно кивал головой, словно не веря, что это все-таки произошло. Векториус оказался в полном смятении, он даже на мгновения забыл про боль. Широко распахнув глаза, Дарн взирал на кровавый результат принятого им решения.

— Ублюдок.

Это снова было сказано кем-то из все громче негодующей толпы в его адрес, Векториус был уверен в этом. Правитель вновь резко поднялся с кресла, всматриваясь в лица собравшихся в зале людей. На этот раз ни кто не прятал глаз от его взгляда. Каждый из присутствующих взирал на него, будто бы с демонической яростью, словно в следующий момент эта ненавидящая короля толпа бросится, чтобы разорвать его на части.

По спине Дарна пробежал холодок.

Как бы поступила Рена? Приказала бы высечь их всех? Или отправила бы сразу в Пылающую Яму вслед за казненной распутницей?

Но причем здесь Рена?

Эти мысли окончательно сбили правителя с толку. Он запаниковал.

Неожиданно все вокруг начало преображаться. Приемный зал начал истлевать, подобно сгорающему листу бумаги. Растворялись окна, гобелены, мозаика на стенах, плитка на полу, толстые и длинные колонны, подпирающие потолок. Оставались только пришедшие сюда сегодня люди и он.

В образовавшейся серой пустоте его кресло вдруг начало вырастать в основании, медленно унося короля ввысь. В какой-то момент оно перестало расти, и Векториус с леденящим душу ужасом понял: он находился внутри своей незавершенной картины. На пустовавшем некогда постаменте теперь находился он сам, а внизу скопились те самые безликие не детализированные силуэты.

Сердце Векториуса бешено прыгало в груди. Он склонился и взглянул вниз. Неоформленные существа обступили его постамент и, судорожно карабкались вверх по ровной отвесной глади. До слуха короля доносился нервнопаралитический потусторонний гул, сквозь который он едва мог различить чей-то леденящий душу замогильным ужасом голос:

— ПОКАЖИ!

Сердце Дарна рвалось прямо к горлу, будто он с разбега нырнул в ключевую воду в самую суровую стужу. Страх закутывал его в темные липкие тенета, заставляя забыть о чести и мужестве короля. Ближайший из подползающих силуэтов оказался уже в пределах вытянутой руки.

— ПОКАЖИ!!! — прогремел в голове сыпучий и прерывистый голос.

Показать что? О чем вопрошал невидимый враг?

Векториус не мог знать ответа на этот вопрос. Не мог он больше и держать себя в руках. Размытая конечность подобравшейся жуткой фигуры тянулась к его ногам. Дарн зажмурился и, что было сил, дико закричал.

Он проснулся с криком ужаса и резко принял сидячее положение. Рена всполошилась, поднялась и прижалась к нему. Векториус тяжело дышал, был весь в поту, белье под ним было насквозь мокрым. Она принялась нашептывать ему милые глупости, которые в данной ситуации мог положительно воспринять мозг чересчур взволнованного человека. Через несколько мгновений дыхание короля пришло в норму, взгляд обрел рассудительность.

— Все в порядке, дорогой? Ты пришел в себя? — нежно промурлыкала Рена.

— Похоже, что да, — немного растерянно ответил Дарн.

— Что тебе приснилось?

Векториус медленно вытер пот со лба тыльной стороной предплечья и уныло ответил, что не помнит.

— Может, ты просто не хочешь об этом говорить? — предположила девушка.

— Я, правда, не помню. От тебя бы я скрывать ничего не стал, — глядя в ее зеленые глаза, проговорил король.

— Ну, тогда просто выкинь это из головы, — увлекая его обратно в горизонтальное положение, сказала Рена.

— Я так вспотел, что здесь невозможно продолжать находиться! — коснувшись простыни, шуточно закапризничал король.

Рена посмеялась над ним, словно над котенком, играющим с собственным хвостом.

— Тогда давай, поднимайся, ваше величество! Уже утро, пора приниматься за наши королевские дела!

Она длительно потянулась, а он едва сдержался, чтобы не наброситься на ее прелестное, гибкое тело. Однако, действительно, пора было вставать и приниматься за намеченные дела.

Завтрак принесли довольно быстро. Настроение, заданное не запомнившимся кошмаром и льющим за окнами непрерывным дождем, не позволяло в полной мере насладиться утренней трапезой. Любимого вишневого вермута не хотелось вовсе, и Векториус глотнул совсем немного исключительно за компанию с Реной.

Еще некоторое время занял процесс облачения в один из любимых костюмов с множеством искусно вделанных и подходящих к фасону легких металлических элементов. Рена удалилась в свою гардеробную, которая находилась в другой комнате. Через некоторое время вернулась и обнаружила короля за изучением очередной своей начатой картины в откровенно удрученном настроении. Векториус пожаловался на боли внезапно начавшие терзать его желудок. Рена возмущенно топнула ножкой, всплеснула руками, отозвалась не самыми лестными словами о поваре, и отправилась высказать ему это лично. Так же она намеревалась распорядиться о том, чтобы повара вместе с помощниками отстранили от работ на кухне и наказали так, чтобы впредь он по сто раз перепроверял ингредиенты, если возьмется вновь за свое ремесло. Дарн попытался отговорить возлюбленную от этой коварной затеи, но она была неумолима.

Да, такой уж была эта девушка. Он сам выбрал ее и принимал все ее черты и качества как данное, ибо они казались ему идеальными для целостности образа женщины его мечты. Она стала для него всем. С той самой судьбоносной встречи в королевстве Шайн, когда он возвращался с северного берега Центрального Континента в компании правителя песчаных краев. Ни что в ту пору не радовало Векториуса так, как случайное столкновение с этой давней знакомой, превратившейся в обольстительную и рассудительную девушку. Даже великая победа над чудовищным гигантом, наступавшим со своей армией амфибий на континент не воодушевляла его так, как встреча с прекрасной Реной.

Ныне она была его не названной королевой. Подарить ей этот титул официально мешали древние традиции его рода, которые даже сам Векториус никогда не дерзнул бы нарушить. Тем не менее, ни что не мешало Рене порой действовать во дворце и за его пределами от его имени, но действия эти никогда не были таковыми, чтобы королю было за них стыдно, либо приходилось что-либо исправлять или доделывать за любимой. Хотя столь суровое наказание для повара он, конечно, назначать бы не стал. Но, возможно, в этом и заключалась одна из его извечных закоренелых ошибок: он был слишком мягок к окружающим. Слишком многое он пропускал мимо ушей, на огромное количество, вроде бы, малозначимых мелочей закрывал глаза. Но пристало ли королю быть таковым? Над этим вопросом Рена заставляла его задумываться все чаще.

Боли в желудке не позволяли забыть о себе. Они подкатывали волнами, расстояние между которыми, казалось, сокращались раз за разом. Как назло сегодня предстояло провести прием верноподданных, съехавшихся со всех уголков королевства, чтобы лично просить короля о помощи в делах и спорах.

Рена вновь появилась в покоях Векториуса без всяких предупредительных сигналов. Король был отчасти рад, что пришлось отвлечь внимание от недоработанной картины, которая навевала на него тревожные чувства. На холсте был изображен дворец, верхушки башен которого не имели ровных контуров. Они были похожи и на недорисованные или смазанные. Должны ли они были такими быть, правитель ни как не мог для себя понять. Сверху над дворцом, расправив крылья, нависала какая-то неопределенная птица. Что-то внутри подсказывало Дарну, что следовало бы отправить эту работу на мусорную свалку, но другая его часть противилась этому, так как король, во что бы то ни стало, привык доводить любое начатое дело до конца.

Девушка присела на кровать рядом с правителем и попыталась отговорить его от проведения приема. Но Векториус был настроен решительно, заверив, что какие-то там несварения желудка не явятся причиной в очередной раз откладывать намеченное мероприятие. Он даже сумел отшутиться по этому поводу, превозмогая докучающее самочувствие. Рене ничего не оставалось, как пожелать королю удачи и терпения, а так же мудрости и справедливости, присущей правителям. Дарн покинул покои, но зарисовки на холсте так и притянули его последний взгляд к себе, пополнив чашу его тревог дополнительными скверными предчувствиями.

В приемном зале было много народу. Казалось, что он вот-вот лопнет от толпящихся между колонн прибывших со всех концов королевства людей. Галдеж мгновенно стих с появлением в зале правителя. Когда Дарн устроился в кресле и подал стражам разрешающий жест, те разомкнули скрещенные алебарды и пропустили на рыжий овальный ковер первых просителей. Ими оказалась престарелая супружеская пара, которая просила усыновления одного из дворцовых младенцев, по причине того, что Незримый не послал им за всю их совместную жизнь собственного. Король пообещал решить этот вопрос, но позже.

Следующими оказались спорщики: купец и караванщик. Они не могли решить вопрос о том, на чьи плечи должны лечь убытки от погибшего во время доставки коня. Векториус повелел им поделить расходы пополам, чтобы не затягивать очевидно не столь важное дело. Далее одна из служительниц какого-то провинциального храма просило выделить ей средства для организации приюта для беспризорников. Это дело Дарн счел вполне достойным, и направил девушку с короткой запиской к главному казначею.

Дальнейшие просители и спорщики проплывали перед ним, словно миражи. Желудочные боли совершенно не давали сосредоточиться. Королю становилось невероятно жарко. Он чувствовал, как струи пота текли по его спине под одеждой. На лбу так же выступала обильная испарина, которую он то и дело вытирал рукавом кителя. Он вдруг услышал, как кто-то из толпы сказал про него непристойность и, поднявшись с кресла, принялся внимательно осматривать присутствующих в поисках наглеца. Однако все упорно опускали глаза под его взглядом и, как он заметил, тоже вытирали с краснеющих лиц пот. Жарко было не ему одному.

Боли одолевали все более длительными приступами. Он обратил взор на представшую перед ним пару. Мужчина и женщина непонимающе смотрели на взволновавшегося короля, как и ближайшие стражи, и Дарн поспешил сесть. Он потер прикрытые глаза, а когда вернулся в реальность, оказался перед вопросом просителя, суть которого совершенно упустил из-за болей и жара. Мужчина повторил свой вопрос, и король, не желая ничего переспрашивать и уточнять, просто дал свое согласие.

Дальше случилось непредвиденное: один из стражей вдруг срубил голову зажмурившейся спутнице просителя. Кто-то прокричал очередную гадость в адрес вконец растерявшегося правителя. Векториус поднялся с места. Невыносимая жара переполняла зал и, похоже, объяла весь дворец снаружи. Казалось, что зной поступал равномерными периодическими потоками, как если бы кто-то вкачивал ее внутрь дворца из гигантских мехов.

Потолок зала вдруг начал содрогаться. Люди пригибались к полу под натиском невыносимой уничтожающей жары. С очередным звучным грохотом потолок начал крошиться, опадая неровными секторами вниз. Крупные и мелкие камни полетели вдоль дрожащих колонн прямо в переполнившую зал толпу. Людей начало размазывать глыбами по плиточному полу, словно насекомых.

Король застыл с широко распахнутыми глазами. В образовавшейся в потолке огромной дыре он видел, как плавились заостренные башни его дворца. Причиной всему этому кошмару было существо, в которое не иначе как обратился сам Диск и спустился к грешной земле Векториуса Дарна. Гигантская огненная птица взмахами своих могучих крыльев напускала на дворец волну за волной нестерпимого раскаленного жара.

— ПОКАЖИ! — проревел из неведомых глубин чей-то бесплотный голос.

Король задыхался от жары и ни как не мог осознать от кого и про что требует ответа потусторонний голос.

— ПОКАЖИ! — снова прозвучало, не то в голове, не то в глубине рушащихся строений дворца.

Запах раскаленного камня, горящих тканей, волос и плоти сминал ужасом остатки сознания застывшего на месте правителя. Через мгновение он уже осматривал свои собственные руки, которые занялись ярким пламенем. Он почувствовал, как огонь обволакивает его тело и голову, подбираясь к выкатывающимся из глазниц глазам. Векториус, что было сил, отчаянно закричал.