Гражданин СССР

Анатолий Сарычев

Средняя Азия, конец восьмидесятых годов ХХ века. Размеренная жизнь ученого-экономиста Бориса Шварцмана в один день превращается в кошмар: погони, стрельба, противодействия спецслужб, притом каждая преследует свои цели. Крупнейший город Ташкент, загадочный и совсем не исследованный Устюрт, который находится всего в часе лета от цивилизованных мест! Успеет ли Борис покинуть страну, вы узнаете, прочитав новый боевик популярного автора Анатолия Сарычева.

Глава четвертая

Второе продолжение рассказа бабушки. Откуда взялись сокровища семьи Шварцманов.

Едва за врачом захлопнулась дверь автомобиля, как Борис вернулся в дом и застал всю семью на веранде в полном составе.

Усевшись за стол, Борис первым делом спросил:

— Вы же ехали в Ташкент, а почему вы остановились в Бухаре?

— Обстановка в России в пятнадцатом году была очень сложная. Шла Первая Мировая Война, в которой участвовала Россия. А на Закавказской магистрали всегда было полно английских и немецких шпионов, которых ловили полиция, жандармы и контрразведка!

Да и провоз Маши через всю страну не мог остаться без внимания жандармов! Тем более ее «чудесное» исчезновение в Бахардене! Только присутствие высокопоставленных бухарских чиновников наших вагонах, останавливало жандармов от нашего немедленного ареста! Пришлось на ходу импровизировать и скрываться! Мне, по крайней мере, как мужу Маши, сулил, если не арест, но очень долгое следствие и обязательная высылка в Россию, охваченную войной! Это все нам объяснил Игналов и предложил немного пожить у него в доме в Бухаре! — темпераментно заявил дедушка, одним глотком выпивая рюмку коньяка.

— Откуда взялись евреи в Средней Азии? — спросил Борис, смотря на бабушку, которая скромно сидела за столом.

— Вопрос, конечно, интересный, но довольно длинный, — неожиданно начал рассказывать отец, поднимая голову.

— Папа! Расскажите, пожалуйста! В кои века собрались всей семьей! Дети спят, а завтра у нас выходной! — попросила Фира, появившаяся за столом.

— Жил в древности знаменитый персидский шах Йездегердт ^[65], который почему-то увлекся иудаизмом и настолько, что женился на дочери иудейского государя шаха Гуна — бар Натана ^[66], который был прямым потомком израильского царя Давида ^[67].

У царя родились три сына.

Старший сын Бахрам Пятый, занял после отца персидский престол и стал шахиншахом. Второй сын Нарсэ стал наместником провинции Хорасан, которая включала в себя города Самарканд, Мерв, Бухара, — тяжело вздохнул дедушка, и отпил глоток чая.

— Куда делся третий сын? — попробовала уточнить Фира, напряженно всматриваясь в дедушку.

— Не помню. Старый стал, голова не так соображает! — попытался уйти в сторону от вопроса дедушка, снова отпивая глоток чая.

— Вернемся к нашим азиатским родственникам! — пришел на помощь дедушке Борис, укоризненно смотря на свою жену.

— Термин — бухарские евреи, означает евреи города Бухары и бухарского эмирата. Но евреи жили не только в бухарском эмирате, но и в Кокандском и Хивинском ханствах. Самоназвание евреев было яхуди, что в переводе означает иудей и немного созвучно по названию. Часто евреев называю джугут, которое пошло со времен зороастрийских и Сасанидских империй. До присоединения Средней Азии к России часто употреблялся термин евреи — азиаты, для обозначения купцов — евреев из Средней Азии. После присоединения Средней Азии к России по отношении к евреям Кокандского Ханства применялся термин туземные евреи. В Кокандском ханстве евреев насильственно обращали в ислам, и они ассимилировали путем смешанных браков. В Коканде были очень сильные и богатые купцы с еврейскими корнями такие как Мастовы, Самандаровы, которые не растеряли свое богатство и при Советской власти, — тяжело вздохнул дедушка.

— В каких городах Средней Азии жили евреи? — спросила неугомонная Фира.

«Ей стоит задавать такие вопросы. Она ведь приехала из Белоруссии и местной специфики не знает!» — попытался найти оправдание настойчивости своей жены Борис, внимательно слушая рассказ, обычно молчаливого дедушки.

— В Узбекистане было довольно много еврейских махалля ^[68], которые были расположены в основном в крупных городах:

Ташкенте, Бухаре, Самарканде, Навои, Хатырчи, Шахрисабсе, Карши, Ката-Кургане, Андижане, Намангане, Фергане, Хиве, Ургенче.

Но были махалля и в других республиках:

Туркмении — Ашхабад, Мары, Чарджоу, Байрам — Али, Керки.

В Казахстане: Чимкент, Джамбул, по старому Тараз, Казалинск.

В Таджикистане: Душанбе, Худжанд.

В Киргизии: Бешпек, Ош.

— Извини папа! — вмешался отец Бориса.

— Вы так молодежи совсем голову задурите! Евреи селились в Средней Азии намного раньше! Они попадали с Азию сначала как рабы, а потом организовывалась в общины!

Особо надо вспомнить вавилонского царя Навуходоносора Второго, который захватил Иудею и вывез часть населения в Вавилонию! И в 539 году до нашей эры произошло завоевание Нововавилонского царство персидским царем Киром Вторым Великим, который и освободил евреев — иудян (так тогда называли евреев) и издал декрет об освобождении евреев — иудян из плена и позволения вернуться из плена в Иудею.

Не все евреи вернулись в Иудею, а многие остались в Вавилонии, да и немало иудян завербовались в персидскую армию, так как после окончания действительной службы ветераны получали приличные земельные наделы и пенсию, на которую семья могла безбедно существовать.

Уже через сто лет после правления Кира Второго Великого при персидском царе Артаксерксе Первом ^[69] евреи имеют организованные общины по всем сатрапиям, то есть областям персидской державы!

Вторая волна евреев — переселенцев прибыла в Среднюю Азию в правление Артаксеркса Первого..

Тогда же евреи наладили торговые и общественные отношения между общинами, которые существовали и развивались почти четырнадцать веков! — поднял вверх указательный палец отец.

Мама тотчас налила отцу чая.

Отпив пару глотков из пиалы, отец благодарно кивнул и продолжил рассказ:

— В начале четырнадцатого века в Среднюю Азию с севера под руководством Мухаммеда Шейбани вторглись кочевые узбеки и основали Государство Шейбанидов, из которого возникло Бухарское ханство и в Хорезме Хивинское ханство. Одновременно с этими событиями в Персии к власти пришли Сефевиды, которые начали переделывать Азию! Они организовали Сефевидское государство. Кочевые узбеки были суннитами ^[70], а Сефевиды — шиитами ^[71]!

И контакты между евреями Персии и Средней Азии ослабли! Единая община евреев, которая просуществовала десять веков, распалась на общины персидских евреев и бухаро-афганских евреев! Бухаро-афганская община в связи с образованием Дуранийской империи ^[72] распалась на афганских и бухарских евреев.

Теперь перейдем ближе к нашему времени!

В тысяча семьсот сороковом году Бухарское и Хивинские ханства, без Кокандского ханства, перешли под контроль Ирана, который тогда возглавлял Надир — шах.

Когда только Надир — Шах пришел к власти, то он очень плохо, если не сказать больше, относился к евреям. В угоду шаху приближенные даже устроили погром хамаданских евреев, но потом Надир — Шах резко переменился, практически стал другим человеком, и стал покровительствовать евреям.

— Почему это произошло? Просто так ничего не бывает! То был врагом евреев, то стал другом! — темпераментно воскликнула Фира, смотря на рассказчика горящими глазами.

«Надо изучать историю еврейского народа! Дедушка и отец — вон сколько знают, а я в этом плане на уровне ЦПШ ^[73]!

Надо подождать пока все разойдутся и рассказать бабушке о предложении КГБшника! Бабушка обязательно даст умный совет!» — сам себя укорил себя Борис и одновременно дав себе зарок обязательно поговорить с бабушкой сегодня же, несмотря на позднее время.

Взяв литровый чайник, Борис пошел на кухню и, заварив свежий чай, принес обратно, аккуратно поставив в центр стола.

— Давайте еще коньячку выпьем! — предложил отец, разливая коньяк по рюмкам.

Все выпили, но Фира, уставилась на отца с немой просьбой. Отец, усмехнувшись, снова начал рассказывать:

— В тысяча семьсот сорок первом году, Надир — Шах воевал в Азербайджане и овладел Кубой ^[74], где еврейская часть города отделялась от мусульманской рекой и представляла как бы отдельный самостоятельный город.

Во время богослужения, Надир — шах вошел в самую большую синагогу горда, с обнаженным коротким мечом и, с угрожающим видом приблизился к кафедре, требуя от читающего Сефер-тору ^[75] отречься от Иудейской религии и принять ислам.

Раввин гордо отказался, предпочитая смерть принятию ислама.

Тогда Надир — шах поднял свой меч и ударил раввина, который в этот момент машинально поднял Тору над своей головой.

Меч Надир — Шаха наполовину разрубил свиток и серебряный футляр, в котором хранилась Тора, и застрял в нем!

Надир-Шах, видя такое чудо, стал умолять раввина простить его и прочесть прощальную молитву за него! То есть за то, что он посмел поднять руку на священное Писание Пророка.

Надир-шах угрожал сжечь не только еврейскую общину, но и весь город, если раввин откажется выполнить его просьбу.

Но раввин наотрез отказался!

Но и не только отказался, но и сам обрушался на шаха со словами: «Кайся, несчастный! Кайся, злодей!» — кричал раввин, размахивая руками.

«Ты надругался над пророком, осквернил Божий дом и хочешь получить от меня прощение! Не бывать этому! Кайся! Иначе не будет у тебя удачи ни в бою и ни в счастье!»

Надир-шах задрожал от страха, хотя был очень смелым человеком, порвал на себе одежду, упал на колени перед раввином и снова попросил прощения.

Раввин прочитал что-то на иврите, видимо проклиная шаха, и сказал тирану, что Моше-Пророк простит его, если шах прекратит издеваться над евреями.

По приказу Надир — Шаха немедленно прекратились преследование евреев, и было возвращено все награбленное имущество. Надир — Шах сразу же покинул еврейскую часть города, не убив ни одного еврея! Так Тора стала настоящим щитом для маленькой еврейской общины города Кубы!

И Надир-шах сильно изменился и стал относиться к евреям весьма благосклонно! — возвестил отец, отпивая глоток чая.

— Что же сделал хорошего шах для евреев? — попробовала уточнить Фира, скептически улыбаясь.

— Ты зря улыбаешься, девочка! В тысяча семьсот сорок третьем году Надир-Шах перенес столицу в город Мешхед и переселил туда не только большое количество евреев, но и трудоустроил их! И самое главное: назначил евреев управлять своей казной! И не прогадал! В казне у шаха стал полный порядок и деньги потекли в нее рекой!

До этого времени в Мешхеде не было еврейской общины, так как там находился Мавзолей Имама Резы и евреям вход в город был запрещен.

Буквально через год, пользуясь покровительством Надир — Шаха, евреи превратили Мешхед в крупный центр международной торговли.

Община Мешхеда привлекла евреев с других городов Ирана, и тогда в город потянулись переселенцы, одновременно заселяя Бухару и Самарканд, — снова отпил чая отец, утомленно замолчав.

Бабушка кашлянула, призывая к вниманию и начала рассказывать:

— Когда я только попала в Среднюю Азию, то поняла, что евреи, как, впрочем, и русские, считаются неверными — кяфирами и должны были жить отдельно от мусульман.

В Марах, по старому, в Мерве, был район, который так и назывался Гяур-кули, где жили все иноверцы.

А вот в Бухаре евреям было немного легче жить. Еще в шестнадцатом веке евреям в Бухаре была выделена обособленная территория, которая называлась Махалляи Кухна ^[76], в то время как мусульманские кварталы назывались «Гузарами», а кварталы, в которых жили евреи так и назывались махалля.

Разница заключается в том, что квартал — составная часть города, а слобода, то есть по-узбекски, махалля, подчеркивает ее автономность, изолированность от остального города. То есть это городок, в городе, своего рода микрорайон со своим укладом, своей жизнью. А вот Самарканд в начале восемнадцатого века сильно обезлюдел. С занятием Надир — Шахом Самарканда в город начали стекаться большое количество лезгин, турок, афганцев, иранцев, которые были в составе разноплеменного войска шаха. А так как евреи пользовались благосклонностью Надир — Шаха, то и очень большое количество евреев стало приезжать в города Средней Азии. Если в Бухаре евреи селились компактно, то в Самарканде такого расселения на первых порах не было. Евреи селились в самаркандских гузарах Шох Каш, Чар-рага, Новадон и Кош-хауз. И это несмотря на запреты селиться евреям в мусульманских гузарах! — темпераментно рассказывала бабушка, демонстрируя не только великолепную память, но и живость изложения.

— В Самарканде даже действовала до тысяча восемьсот восьмидесятого года синагога в гузаре Кош-Хауз! — вставая, выдал отец.

Вся семья, кроме бабушки и Бориса дружно поднялись, и ушли в дом.

Проводив взглядом спину отца, который последним ушел с веранды, Борис придвинувшись ближе к бабушке, негромко сказал:

— Сегодня меня вызывали в КГБ и приказали вернуть вещь, которая есть у нашей семьи! — без околичностей заявил Борис, смотря на бабушку.

— Прошло почти шестьдесят лет, и разговор снова зашел об этой вещи, которая хранится в нашей семье уже больше пятисот лет! — покачала головой бабушка, вставая со своего места.

— Тебя проводить? — спросил Борис.

— Сиди здесь и жди! Завари лучше свежий чай! — жестко заявила бабушка, быстро идя в свою комнату.

Борис только успел поставить на стол чайник с горячим чаем, как вернулась бабушка и положила на стол темный кожаный мешочек. Развязав тесемки, бабушка высыпала на стол четыре черных металлических кружка.

— Что это такое? — удивился Борис, беря один тяжелый кружок, размером с пятикопеечную монету.

Внутри кружка были выдавлено изображение головы мужика с каким-то странным шлемом на голове. На втором кружке была изображена колонна с двумя фигурами по бокам.

Борис поднял голову и внимательно посмотрел на бабушку.

— Если я правильно понял, то передо мной старинные печати. И за этим охотится КГБшник?

— удивился Борис, аккуратно складывая печати в мешочек.

— Это не просто печати, а подлинные пресс-формы для изготовления старинных монет, которым больше двух с половиной тысяч лет. Стоит только подобрать старое золото и можно печатать эти монеты в любом количестве, говоря, что ты нашел старинный клад! И ни одна экспертиза в мире не докажет, что эти монеты не подлинные! — торжественно заявила бабушка.

— Сколько же может стоить такая монета? — заинтересованно спросил Борис.

— Бухарские евреи говорили: «Еврей должен иметь что-то маленькое, чтобы можно было взять и унести с собой! И это что-то должно обеспечить его на всю жизнь! — торжественно сказала бабушка, забирая мешочек с собой.