Новый год Кощея

Анатолий Казьмин, 2022

Седьмая книга цикла «Хроники Канцелярии Кощея».Первый Новый год в новом мире! Ёлки, санки, утренник, праздник для взрослых, угощение, украшения и ещё миллион мелочей! А кому со всем этим возиться? Правильно. Захарову Фёдору Васильевичу. От Кощея-батюшки помощи-то не дождёшься, заняты-с они, развлекаться изволят. А тут ещё детишки разных видов и всех мастей решили одновременно на свет появиться, тоже, знаете ли, не без хлопот. Любовные проблемы друзей и придворных кому разгребать? Угу. А банки, вампиры, древние и могучие враги? Хоть в театр иногда сходить можно, отвлечься, но тоже не без забот. И дёргаются, стонут и плачут и так истрёпанные заботами нервы Статс-Секретаря. А никуда не денешься, надо.

Глава вторая

Когда говорят, что дети — это наше богатство, то никогда не имеют в виду финансы.

Агриппина Падловна, герцогиня Поддубная

От морозного воздуха у меня закружилась голова. Я поймал на язык снежинку, огляделся и расплылся в улыбке. Красота! Нет, точнее — лепота! Вокруг, куда ни глянь, всё белым-бело, солнце, совсем не греющее, тем не менее, ослепляет, отражаясь миллиардами и миллиардами искорок от снега. Огромная ель уже стоит посреди Дворцовой площади и вокруг неё суетятся с полсотни бесов, скелетов, монстриков, ну и просто людей — работников АХЧ, наряжая и украшая эту красавицу.

— Сидор! — заметил я завхоза и замахал руками. — Сидор! Иди сюда!

— Батюшка, — пробасил он, подойдя и загородив своей могучей фигурой вид на город. — Небось, работу мне нашёл какую-никакую? А то мы тут от безделья маемся, не знаем чем себя занять. Велишь ещё один дворец к обеду построить али мост хрустальный до Путятича прокинуть?

— Не ворчи, — засмеялся я. — Просто спросить хотел. Всё ли у нас в порядке, проблем нет?

— Как енто без проблем? — поразился он. — Так на свете не бывает. Но одолеваем их в рабочем порядке, не волнуйся, батюшка.

— Ну и молодцы, — я снова огляделся. — Только… Знаешь, Сидор, что-то площадь у нас какая-то не праздничная, не новогодняя, а?

— Да? — завхоз тоже огляделся, а потом вздохнул. — Велишь ребят моих скоморохами одеть, да пусть песни орут во время трудового процесса? Флагами пусть помашут? Лёгкий дружеский мордобой во славу Императора и бухгалтерии?

— Классная идея, — восхитился я. — А на верхушку ёлки Ельку посадить с рупором, пускай ценные указания во весь голос орёт.

— На сносях же она, — укоризненно посмотрел на меня Сидор. — Разве можно так над бабами издеватьси?

— Ладно. А если серьёзно, может нам не стоит так начисто снег убирать с площади? Смотри, вокруг всё белое, а у нас тут пятно чёрное из-за плит. Всё настроение сбивает, а? Пускай присыплет маленько снежком, как думаешь? До сугробов доводить не будем, конечно, а так, немного, для общей гармонии.

— Почему и нет? — снова огляделся он. — Пойду, батюшка?

— Погоди, — успел остановить его я. — Сидор, ты тут подумай над своим титулом. Ну, там, граф или герцог или ещё что такое. Мы передовиков производства ценим и награждаем по делам. Вон, даже Ивана-губернатора герцогством озаботили, вот и твой черёд пришёл.

— Вот мне забот мало без ваших чинов-титулов, — проворчал завхоз. — Надо ли, Фёдор Васильевич?

— Надо, Сидор, надо. Ты у нас в Администрации числишься наравне с бухгалтерией, начальниками отделов и так далее. Должен соответствовать, понятно?

— Понятно, — буркнул Сидор. — И что делать надо?

— Просто прикинь, чего бы тебе хотелось. И я сейчас не про отпуск и не про отгулы. Графство тебе какое-нибудь дадим с деревушками для солидности, например. Нормально?

— Делай, как знаешь, Фёдор Васильевич, — отмахнулся он. — А я пойду. Работы невпроворот.

— Ну и договорились, — кивнул я и крикнул ему уже в спину: — Ваньку-губернатора не видел?

— Внизу он, — отмахнулся на ходу Сидор. — С полчаса назад на площади своей орал во всю глотку, порядок наводил.

Ну и отлично. Я зашагал к лестнице в город. Сейчас и с ним обговорю дела-заботы да можно и к Сократу в «Великолепный бес» на завтрак заглянуть. Хоть уже и второй завтрак, но важный, пропускать нельзя, ослабею.

Ступеньки с Холма у нас как раз по его центру расположены и когда я уже подходил к ним, ель, тоже, разумеется, установленная в центре, вдруг засияла разноцветными огоньками и я остановился, залюбовавшись. Только огоньки, помигав несколько секунд, вдруг погасли и послышалась брань. Не, не матерная, у нас же тут дети, да и вообще культура так и брызжет, просто красивые такие душевные переплёты, но в рамках приличий. Я пригляделся и хмыкнул. Около ели стоял Кузьмич, маг нашей Академии со своим верным учеником-гением Кирюхой. Омельян Кузьмич орал и размахивал руками, а вот мелкий Кирюха спокойно, задумчиво разглядывал ель. Процесс идёт, всё в порядке. Это я их неделю назад попросил озаботиться магическим украшением новогодних ёлок. Они классно с духами всех систем и модификаций работают, вот я и подкинул идейку запрячь этих духов в качестве гирлянд. Ну, если по-честному, то я просто про гирлянды намекнул, а про духов это они уже сами догадались. Этих бестелесных сущностей у нас тут эксплуатируют на всю катушку. У Кощея, например в его телефоне сидит один такой дух и вполне успешно работает батарейкой. Водный элементаль Ороша у нас за водопровод отвечает — качает в город по трубам воду из подземной реки. Я уж не говорю о призраках — Лиховида, его учителя Мировида и ещё пару сотен обычных дворцовых приведений. Все при деле, все пашут на благо царя и государства. Но Кузьмич с Кирюхой, конечно же, для гирлянды самых простеньких духов запрягли, неразумных практически. Вот и славно, что неразумных, зарплату просить не будут, а довольствуются только крохой магической энергии, которую из Дворца и потянут.

Ладно, вниз. Не навернуться бы со ступенек. А, нет, всё в порядке, ступени чистые, ни льда, ни снега. Молодцы хозяйственники.

Склон Холма не смотрелся идеально праздничным, а весь был изрезан укатанными санями и валенками дорожками и по ним с визгом и хохотом скатывались не только наши малолетние бандиты, но и вполне трудоспособные парни. Непорядок, конечно, чай не вечер и не выходной, но уж ладно.

— Дядь Федь, смотри, как я умею! — мимо меня на санках пронеслась Калинка, дочка одной из девочек Иван Палыча.

Я хмыкнул, помахал ей вслед и продолжил спуск. Странно, что Тишки да Гришки не видно. Уж эти паршивцы всегда у нас в центре забав. А, да, я же им сам перед выходом мультики включил.

Ивана я заметил ещё с лестницы. Он гигантской лопатой сгребал снег с площади в огромный сугроб.

— Что, Иван, — подошёл я к нему, — заняться больше не чем? Решил из губернаторов в дворники перейти?

Вместо ответа я получил пуд снега в мою гордую и благородную физиономию.

— Ох, ты ж… — услышал я бас Губернатора, протирая лицо, — Звиняй, Фёдор Васильевич. Что ж ты под руку-то лезешь?

— Теракт против должностного лица, — отплевался я наконец-то от снега. — Отрубание башки на первый раз.

— Снегу-то навалило, а, Фёдор Васильевич? — не испугался казни Губернатор.

— А я тебя как раз на счёт снега порадовать пришёл, а ты мне тем же снегом всю морду залепил вместо спасибо.

— А что на счёт снега? — навострил уши Иван.

— Да царь наш батюшка идею подкинул. Будем снег складировать у стены со стороны города, вот и всех проблем.

— Вот же… — Иван снял шапку и почесал затылок. — И верно. А как же мы сами-то не догадались?

— А всё это потому, что пашем мы с тобой, Вань, как каторжане на каменоломне у Баголопуса и мелочи эти просто из мозгов ускользают. А царь-батюшка сидит себе кофеёк попивает да коньячком прихлёбывает, а от трудового процесса всячески увиливает, вот ему мысли полезные в голову и приходят. А повкалывал бы он как мы тут с тобой… Эх…

— По-хорошему, донести бы на тебя надо, батюшка, — задумчиво протянул Иван. — Виданое ли дело, государя-императора на Центральной площади при всём народе так поносить? Вот только с кем я тогда работать буду?.. Ладно, хрен с ним с императором, в другой раз донесу.

— Обживаешься, Иван, — хохотнул я и хлопнул его по плечу. — Совсем уже как наши разговаривать стал.

— Чего только от вас не нахватаешься… Фёдор Васильевич, я тут подумал, ладно сейчас со снегом, а весна придёт, солнышко пригреет, а? Как начнёт всё это таять, весь город затопит.

— Да, верно, — задумался и я. — А за город весь этот снег таскать совсем не хочется… — Я тоже снял шапку и полез национальным жестом чесать затылок. Реально помогает, это я уже усвоил. Не верите? Да вот, пожалуйста. Закинув голову, я рассеянно уставился на ель Центральной площади, бегущие огоньки по ней и меня-таки осенило: — О, Вань, надо нашего водяного духа Орошу запрячь! Поговори с ним, может он всю воду из города в реку свою подземную отведёт?

— Дело, Фёдор Васильевич, — засиял Губернатор. — Ох и голова ты у нас!

— Ну а ты как думал? — скромно согласился я. — Практически гений. Но на будущее, Вань, надо всё же дренажную систему строить. Ты поговори с нашим главой научной Академии…

— Роман Викторович, который? — уточнил Иван.

— Ага, он. Он и сам до этого водопроводом заведовал, значит, в теме. Пусть своих умников припряжёт, хоть немного на благо города потрудятся.

— Сделаю, — вздохнул Губернатор.

— А ещё надо бы нам…

— Ох…

— Надо, Вань, не вздыхай. Надо бы в парке, ну, в той зоне, где мы магическое лето устроили, ларьки с пирожками и напитками поставить. И качели для ребятни и всякое такое.

Тут, снова поскромничаю, тоже моя гениальная идея была. У нашего кладовщика Виторамуса отыскали в его Хранилище №13 один артефакт, который при любой погоде создавал зону тепла. Ограниченную конечно, метров в сорок в диаметре, но нам этого вполне хватило. Теперь в городском парке можно не только снежками покидаться, но и погреться на солнышке и поваляться на травке. И это среди зимы, представляете?! Шикарная штучка, как и идея, конечно. Замёрз на морозе, сделал шаг в летнюю зону и скидывай поскорее тулуп, а то зажаришься. Отогрелся, позагорал чуток и шагом марш на мороз, снеговиков лепить.

— Всё, Вань, проблем особых нет? Вопросы?

— Справимся, Фёдор Васильевич, — снова вздохнул Губернатор.

Сверху раздался короткий переливистый колокольный бой и мы с Иваном машинально задрали головы.

Нет не церковь, что вы! Кто бы мне позволил церковь на Холме построить? Храмы у нас у Западных и Южных ворот, а это были настоящие Куранты. Я как-то уломал Кощея на постройку симпатичной такой башенки на крыше Дворца и обязательно чтобы с часами, ну, как в моём мире на Спасской башне. Главные часы страны, не абы что! Ну и мира, конечно. Кощей вначале денег пожалел на очередное строительство, а когда про колокола услышал, как верблюд расплевался, мне тогда пришлось под его столом отсиживаться, пережидая обстрел. Но услышав про главные часы страны, про престиж и просто понты в мировом масштабе, поскрипел зубами и согласился, хотя потом и долго грозил мне вслед своим Чёрным мечом.

— Одиннадцать уже, — вздохнул я. — Пойду, дела. Кстати, Вань, а ты в театр завтра идёшь?

— Супружница заставляет, — вздохнул и он. — Пойду, куда же деваться?

— Да нормально, Вань, — успокоил я его. — Похихикаем на спектакле, «Ревизора» давать будут, классная вещь. А в антракте в буфет сгоняем, коньячку хлебнём для бодрости.

— «Антракт, буфет»… — проворчал Иван. — И кто только такие слова придумывает?

— Не ворчи, — снова хлопнул я его по плечу. — Ладно, пойду к Сократу, завтракать.

***

Пока я плёлся через площадь на завтрак в «Великолепный бес», то, оглядываясь на снующих тут и сям занятых делом мужиков, смущённо вспомнил, как оконфузился с ними на одном из заседаний-обеде в Канцелярии.

Тут дело всё было в моём недостатке исторических знаний, ну и усиленной пропаганде Запада, переложившим как обычно с больной головы на здоровую. Это я о пьянстве. Ни фига у нас на Руси оказывается не пили сильно, как я себе представлял, вот так вот. Ну, то есть… Уффф… Вот, как бы правильно всё это объяснить, как тут дело с пьянством обстояло? Да и в моём мире, думаю, приблизительно так же. Не пил народ глобально, вот и всё, если коротко. Я же привык: «Пьяная Россия, водка — наше всё» и тому подобный бред, ан, нет, ничего такого масштабного не было. Да, мужики в выходные плотно оккупировали кабаки, да и по своим домашним садовым участкам шашлыками в хорошей компании не брезговали и… всё. Вот честно — всё. Нет, были, конечно и пьянчужки в минимальном количестве, как же без них, которые вместо работы сидели по кабакам да выпрашивали копеечку на ещё один стаканчик, ну это — норма. Везде такое исключение из правил найдётся. А вот обычные наши работяги таки забегали после работы в кабак, а как же! Но только на кружку-другую пива и всё. Я когда стал вникать в этот вопрос, удивился, а потом прикинул и получается, что иначе-то никак. Завтра ведь опять на работу, а какая уж работа после пьянки? А мужики наши к работе ответственно относятся и, справедливо замечу, ценят её больше чем гульбу сотоварищи, вот так. И получается, что пьянствовать им больше времени и не было-то, кроме как по выходным. А все эти вопли про бочку винища или самогона в качестве премиальных или похвальбы про то, как они с Ванькой-пекарем и Санькой-кузнецом давеча трёхведёрный бочонок самогона одолели, а потом ещё и к гулящим девкам пошли, сами понимаете, не более чем обычная похвальба. Ну, какое там ведро самогона на одно рабочее рыло?! Бахвалились мужики по своей природе, вот и всё, гонор свой, крутизну показывали, а на самом деле чинно-мирно отрывались только в выходные, как испокон повелось. Не без мордобоя, не без стенку на стенку, но исключительно в развлекательных целях, а не со злобы. Нормально на мой взгляд.

Хотя, должен заметить, тут без некоторых казусов не обошлось. Даже не казусов, а природного, колдунского стечения обстоятельств. Тут уж пардон, подробнее должен рассказать, чтобы сей парадокс в Хрониках своих зафиксировать официально.

Ключевым моментом для меня стало то самое заседание Канцелярии, о котором я выше упоминал. Дело это было с месяц назад в конце ноября. У нас как раз всё в норму вошло, тишь да благодать, только Снежина с Аликом по углам во Дворце от неразделённых чувств стенают, да Кощей-батюшка от скуки всё новые затеи на нашу голову придумывает, а в целом — лепота. Вот как-то за десертом, обуреваемый рабочим энтузиазмом я и заявил:

— Дамы мои и господа, а что мы со всеобщим пьянством среди населения делать будем?

Нет бы наукой озаботиться, здравоохранением, культурой, хотя у нас и так на этих фронтах порядок, но дёрнуло же меня после рюмки тридцатилетнего коньяка от Иван Палыча поднять именно эту тему.

— Ещё налить, внучек? — моментально среагировал дед.

— Опять босса домой тащить придётся, — тихо пробурчал в кружку Аристофан.

— И как вас только Варвара Никифоровна из дома не выгнала? — кое-как прожевала пирожок с повидлом Маша.

— Поясните, Фёдор Васильевич, — затребовал рациональный милитарист Калымдай.

— Я о том, — пояснил я, наблюдая, как Михалыч наполняет мою рюмку, — что народ у нас уж сильно как-то спивается, а? Надо что-то с этим делать…

— Ты о чём, босс? — поднял на меня маленькие глазки Аристофан.

— В смысле? — тоже озадачился я.

— Ну, типа… — бес повертел в воздухе пальцами. — Ты про какое пьянство говоришь?

— Про наше, традиционно-народное, — пояснил я, опрокидывая рюмку. — Ух! Деда, подай оладик, а?

А ещё десять минут и одну рюмку спустя, я уже озадаченно чесал затылок:

— Что, серьёзно? Не пьёт массово народ? Не брешите? А вы в Общество трезвости не записались случайно всем коллективом? Не пытаетесь и меня обманом затянуть в ваши ряды?

Вот и оказалось, что действительно, у нас на Руси пьянства как такового и нет. Офигеть просто. А я с детства считал, что… Вот поубивать бы тех идеологов, которые мне с малого возраста твердили про пьяную Русь.

— Какой уж тут грех, внучек, в воскресенье после церкви рюмочку принять? — убеждал меня Михалыч. — На здоровье и во славу господа почему бы и нет?

— Полиция, босс, только на выходные усиленные наряды возле кабаков и Центральной площади ставит, — заявлял Аристофан, — а типа в будни никаких фактов правонарушений на почве реального пьянства конкретно нет, отвечаю.

— Ничего не понимаю, — я отодвинул очередную рюмку в сторону. — Вы хотите сказать?..

— В меру пьянствуют, Фёдор Васильевич, — подтвердил Калымдай. — Отдыхают мужички в выходные после работы.

— А вот вам, месье Теодор, стоило бы и задуматься над вашим моральным обликом, — фыркнула в фужер каберне Маша. — Бедная ваша Варя, как она устала, думаю, от вашего беспробудного пьянства.

Честно говоря, я в тот момент просто отмахнулся от этих фактов, предоставленных моими коллегами. Залил эти измышления очередной рюмкой и отставил в сторону, но несколько дней эта тема непроизвольно крутилась у меня в голове и созрела, как будто хороший подзатыльник от царя-батюшки получил и сразу же просветление наступило.

Я же у нас массовое пьянство только один раз в городе видел! Ну, я всенародные праздники не считаю. Это когда мы в отпуск в Рябово ездили, а без нас тут дела в разнос пошли. Я задумался, да, верно, больше ничего такого не припомню.

А периодические народные вопли о бочке вина за успешную работу, ведро самогона на каждое трудовое лицо… Я же так и зажал все эти материальные поощрения! Хм-м-м… Ну, не из жадности зажал, а просто забыл со всеми этими хлопотами. Но так ведь никто и не напомнил! Получается, что я понтанулся, типа залью на радостях народ винищем, народ радостно откликнулся и всё заглохло. Поорали, порадовались друг за друга, а по факту — тишина. Главное — эмоции в нужный момент проявить, а как дело пойдёт дальше… Интересная мысль, надо взять на заметку. И получается, что мужики наши больше орут про это пьянство, особенно про индивидуальное. Ну, как они с соседом ведро на двоих запросто одолели и тому подобное, а по факту… Работает народ, некогда ему пьянствовать.

— Михалыч, ты прикинь, а?! — вбежал я тогда в Канцелярию просветлённый и трезвый. — Получается, наши мужики вовсе и не пьянчуги какие, а?!

— И года не прошло, как дошло до тебя внучек, — закивал дед. — Гений просто. Ейнтштейн, или как ты там того волосатого мужика обзываешь?

— Так это, погоди… — я вдруг опустился на лавку, придавленный кучей новых фактов внезапно нахлынувших на меня. — Но как же так? А я ведь тоже… Деда… А я же…

— Вот и молодец, — снова закивал дед. — Дошло наконец-то. Я тебе, внучек, указывать на то специально не стал, да и подливал тебе всегда, только ты глазиком своим барским моргнёшь, всё ждал, когда же на тебя просветление нахлынет… Осознал, Федь?

— Э-э-э… Деда… Блин.

— Угу, — согласился Михалыч. — Воистину, блин. Вспомни, внучек, наши первые денёчки в этом мире, да и задумайся, а я пока тебе оладиков поджарю под сгущёночку. Ух и славная же сгущёнка сегодня у Палыча получилась!

И я задумался. Потом ещё раз и ещё. И знаете, что получается? Я тоже, как и наш царь-батюшка очень не сразу в этот мир вписался, оказывается. Я этого и не замечал совершенно, а вот посидел-подумал… Да, так и получается.

Я прекрасно помню, как полгода назад, когда мы только-только попали в этот мир, плющило Кощея. Во всех этих магическо-колдунских вещах я совершенно не разбираюсь, но как я понял, мы попали в мир с более древней магией. А учитывая наш регион, так ещё и с древнерусской магией, вот Кощея и переклинило. Он мне тогда говорил мол, колдовать может, но далеко не в полную силу мол, с новым миром никак в гармонию не войдёт. Или что-то в этом роде… Короче, он приспосабливаться к этому миру стал, подгонять себя к этой древней магии начал и вроде бы успешно, а потом его взяло и просто раскидало на молекулы. Ага, в призрака Кощей превратился, да и то не сразу.

Оно бы и ладно. Когда Кощей снова реально-материальным стал, то воскрес он пред нами в полной силе и могуществе. Но, как оказалось не совсем. На самом деле у него магии этой много накопилось, на десяток стандартных Кощеев хватит, но магия та была неструктурированная, в полном бардаке по всему его костлявому телу валялась и он затеял жуткую операцию по упорядочиванию Силы в себе… Блин, тут мне сложно, я уже говорил, ничего в этом не соображаю. Короче, замутил он тут интригу с одной вредной древней богиней и в итоге привёл свою магию в порядок с её помощью, заодно высосав силу из пары местных богов. Ну, нормально, как раз в стиле царя-батюшки. И стали мы жить-поживать, да Кощею всякие ништяки наживать. Но дело тут вовсе не в том. Меня-то, оказывается, тоже сильно приплющило в этом мире. Не знаю, магия это местная повлияла или ещё какие факторы, но я это только сейчас осознал, что действовал я тогда совершенно не адекватно, не стандартно. Ну, то, что я активно кинулся новое государство возводить, все хлопоты на себя возложил, город с нуля основал, по факту за Кощея работал, это ладно, спишем на гений и невероятную работоспособность. А вот, когда я вспомнил про это самое индивидуальное пьянство… Сначала даже стыдно было, но когда я понял, что тут не от меня зависело, а от конфликта миров, то мне полегчало, но всё же… Вспоминая, соглашусь, что в первые пару-тройку месяцев потребление мной спиртного было явно завышенным. Я-то теперь понимаю, что моей вины тут не было, просто переходный период такой, но всё же… Хотя и на молекулы меня не разнесло и весь груз царствования я на себе тащил и вполне успешно, скажу вам, но досталось мне… Попахать пришлось жуть как. Так что… Было и прошло, короче. Пьянствовал я тогда не от удовольствия или психического пристрастия, а исключительно из-за подстройки к этому новому миру.

В общем, как коллективного, так и индивидуального пьянства у нас нет, вот и всё, что я вам хотел сказать в этом долгом описании. Могли бы и не читать, а сразу в конец параграфа заглянуть, так что теперь и не вините никого, кроме себя самих, понятно?

А вот на завтрак к Сократу я так и не попал. Чему, впрочем, можно и не удивляться. Я уже привык к подобным обломам.

***

— Федька! — заорал в голове голос Михалыча, едва я зашёл во двор трактира Сократа.

— Ну? — недовольно проворчал я, сжимая головку булавки-говорушки и продолжая раздумывать, взять ли как обычно свиные рёбрышки с жареной картошкой на завтрак или, махнув рукой на диету, сразу заказать стерляжью уху.

— Варька рожает! — продолжал надрываться дед. — Дуй живо в лазарет!

— Блин! — заорал я, и тарелки с вкусненьким перед глазами тут же сменились окровавленными бинтами и перекошенным от боли лицом моей любимой. — Бегу!

И тут снова не могу себя не похвалить. Коробочку со Шмат-разумом я всегда при себе таскаю, лишь изредка выдавая её на короткий срок коллегам для оперативных задач, поэтому всего несколько секунд и я уже стоял перед дверью дворцового лазарета.

— Звиняй, хозяин, — тихо проскрипело из коробочки, когда облако зелёного перехода едва развеялось, — в саму больничку мне сейчас ходу нет — лекарской магией прикрыто.

— Что тут? — заорал я, дёргая рукоятку двери лазарета. — Как Варя?

— Всё ништяк, босс, — потянул меня за рукав Аристофан. — Нельзя сейчас туда. Типа закрыто, колдунством прикрыли, не кипешуй, босс. На сигару, остынь маленько. А то, может реально пять капель от нервов?

— Нет, спасибо, — в окружении друзей меня начало немного отпускать, а тут ещё и Михалыч отвлёк своей новостью:

— Смотрю я на тебя, внучек, а сам и думаю… Мне же через месяц вот так же перед лазаретом маяться за свою Ягутушку переживаючи…

— А?

— В натуре, дедушка? — восхитился Аристофан.

— Дочку мы с Ягутушкой смастерили, — смущённо, но с гордостью ответил ему Михалыч. — Кощеюшка так и сказал мол, пень ты старый, Михалыч, хотя и мудрый, конечно, но силу мужскую ишо не растерял!

— Офигеть… — только и пробормотал я. — У нас какое-то всеобщее помешательство разом грянуло с этими детьми. Ну ладно мы с Варей. Калымдай с Тамаркой уже отмучались…

— Второй на подходе, босс, — поправил Аристофан.

— В натуре? — удивился я. — А мне он ничего не говорил…

— Ванька-губернатор с Елькой своей ишо, — подсказал дед. — Змеюки наши опять же.

— И это я только дворцовых перечисляю, а если ещё городских подсчитать…

— Загибай пальцы, внучек, — хихикнул Михалыч и начал перечислять: — Пашка, который помощник губернаторский, так они со своей Манькой уже готовятся, после тебя, наверное, следующие будут. Во Дворце… только по секрету, ладно? Во Дворце Селестина Виторамусова…

— Серьёзно?! — перебил я и хохотнул. — А помнишь, как он отбивался, когда мы ему Селестину в секретарши сосватали?

— Без базара сосватали, — хохотнул и Аристофан. — Босс, а ты помнишь другую нашу бесовку, Клементину? Ну, которая у Ваньки-губернатора помощницей?

— Она тоже? — догадался я. — Только не говори, что это Иван постарался.

— Баголопус отметился, — заржал бес. — Мало ему сыновей от одной, так он и молоденькую ещё конкретно обработал.

— Иван Иваныч из колдунской школы со своей кралей тоже ребёночка ждут, — продолжал перечислять Михалыч.

— С Зиной? Ну надо же… — покачал я головой, а потом хмыкнул: — Интересно, они же боги, а ребёнок у них тоже такой будет?

— Фиг их знает, босс, — пожал плечами Аристофан. — Через пару месяцев реально посмотрим.

— А ещё живность наша, — напомнил дед. — Ну, Змеюки ладно, так ещё Максимилиан какую-то кобылку из своего гарема оприходовал. Порадовал Кощеюшку пополнением его элитного табуна. Волчок опять же стаю свою увеличивает.

— Котяру Беню даже считать не будем, — снова хохотнул бес. — У него мелких, что по городу, что конкретно по Дворцу не сосчитать типа.

— И заметьте, — Михалыч понизил голос, — как где баба на сносях образуется, так Кощеюшка с Лиховидом уже там ошиваются. Колдуют чего-то, руками машут, заговоры наводят.

— Да лишь бы не во вред, — отмахнулся я. — Варе, вон, срок наполовину убавили, да и обещали за здоровьем ребёнка присмотреть. Пусть развлекаются.

— Зачем им типа вредить, босс? — успокоил Аристофан. — Стопудов ребятню магией накачивают, отвечаю.

— Будет у нас целая рота малолетних колдунов, — захекал дед. — Кощеюшка же не только с дворцовыми бабами свои обряды проводит, но и в городе постоянно колдует.

— Эдак придётся ещё одни ясли строить, — полез я пятернёй в затылок и снова развернулся к двери лазарета. — Эх, как там Варя сейчас?..

— Всё будет ништяк, босс, — в стотысячный раз успокоил Аристофан.

— Опять бездельничаете? — раздался позади скрипучий голос Кощея. — Почему не на рабочих местах?

— Ваше Величество? — развернулся я на голос. — А вы чего тут?

— Тунеядцы! — прокаркал из-за плеча царя-батюшки Лиховид. — Лишь бы от работы увильнуть, да, Кощеюшка?

— Брысь с дороги, Федька, — пробурчал Кощей.

— А чего это вы? — я даже не шелохнулся. — А куда это? А я с вами! Ну, Ваше Величество! Я мешать не буду, просто у стеночки постою, Варю за руку подержу! Честно-честно!

— Сгинь, — легко отодвинул меня в сторону царь-батюшка. — Мы с твоей Варькой всё это начали, нам и заканчивать.

— Начал, вообще-то я…

— Сгинь, — добродушно повторил Кощей. Он открыл дверь и вошёл в лазарет невзирая ни на какую там магию. — Пошли Лиховид.

— А я говорил тебе, Федька, — ухмыльнулся Лиховид, — учись нашему колдунству! Сейчас бы с нами пошёл, а так… Бестолочь, одним словом. — И он просочился в лазарет через уже закрытую дверь.

— Зараза, — устало выдохнул я.

— Убью, — раздался ласковый голос царя-батюшки из лазарета.

— Да это я не про вас, Ваше Величество, — заторопился я. — Это я вообще. На жизнь и судьбу ругаюсь.

Я бессильно сполз по стеночке и уселся на полу, вытянув ноги. А чего мне ещё оставалось? Только ждать.

Проснулся я через пару часов от того, что кто-то дёргал меня за ногу.

— Вставай, босс, реально всё уже.

Дед подложил мне под голову ватник, а Аристофан накрыл своей кожаной курткой. И, продирая глаза, я порадовался за себя, любимого и такого трудоспособного. Не зря я столько времени угрохал, чтобы наладить работу отопительного цеха — даже на этих гранитных плитах лежать было не холодно.

— А? Что?

Тут дверь отворилась и в коридор вышла обычно строгая, но сейчас широко улыбающаяся врачиха-кикимора:

— Поздравляю, Фёдор Васильевич, у вас мальчик!

— Всё?! — я вскочил на ноги. — А Варя как? Всё в порядке? А с сыном нормально? Проблем нет? Ой, спасибо, Лизавета Венеровна! А можно мне к ним?

— Федька, ну где ты там? — проворчал Кощей из лазарета. — То палкой не отгонишь, а то копается чего-то. Небось, опять о вечном задумался.

— Оболтус, — согласился скрипучий голос Лиховида. — Казнить, да ещё и премии за квартал лишить, да, Кощеюшка?

— Я вас самих сейчас казню, — раздался тихий милый голос моей Варюши. — Федь, ну ты зайдёшь, наконец?

Я кинулся внутрь и огляделся. Варя лежала на операционном столе с накинутой поверх простынёй и слабо улыбалась. Она выглядела уставшей, но довольной и очень счастливой.

— Ты как?! — рванул я к ней и, схватив её ладошку, заозирался по сторонам. — А где?..

— Тут твой наследник, не дёргайся, — ухмыльнулся стоящий неподалёку Кощей, качавший на костлявых руках небольшой свёрток.

— Э! Э! Не уроните только! — я метнулся к нему. — Ну, что там?! Ну, покажите, а?!

— Что там? — фыркнул Кощей. — Угадай.

Он опустил конверт из одеяла пониже и я с некоторым трепетом уставился на очаровательную круглую мордашку моего сына. Моего! Сына!!! Он был… Ну, маленький, розовый и похож был на… ну, на младенца. Никаких особых своих или Вариных черт я не разглядел. Он спал, забавно почмокивая губами, а потом вдруг открыл глаза, обвёл взглядом лазарет, потом сфокусировался на мне и… подмигнул! И вовсе мне не показалось! Уж обычное моргание от подмигивания я отличу, будьте уверены!

— Держи, папаша, — хмыкнул царь-батюшка, протягивая мне ребёнка. — Богатырь будет! Уж мы с Лиховидом постарались. Да и за Варькой твоей приглядели, чтобы не страдала особо. Цени, сына!

— Ага… Это… Сейчас! — засуетился я и крепко, но бережно обхватив свёрток, прижал его к груди. — Сынуля…

А младенец взял и подмигнул мне ещё раз.

Назвали мы его Михаилом. Мишкой. В честь нашего Михалыча, как я и обещал ему ещё очень давно. Но вредная Маша хихикала, что дед тут ни при чём, а вот мсье Теодор уж очень любит кататься на нашем мамонте Мишке. Вредная она у нас, это все знают. Хотя, да, кататься на мамонтах я люблю.

А вот никакой попойки по поводу рождения сына я закатывать не стал. Передёргался сильно, да и настроение и так отличное было. Просто вечером посидели всей Канцелярией, позвали друзей, Иван Палыч принёс тортик «Наполеон», царь-батюшка от щедрот выдал бутылку коньяка. Вот её-то мы и распили под сладкое.

А вот городским и придворным пришлось устроить настоящий праздник. Я вначале пытался протестовать мол, подождём до Нового года, сразу всё и отметим, сколько тут осталось? Но все так яростно бросились убеждать меня мол, народ не поймёт, общество не одобрит, что я, больше опасаясь за жизнь и здоровье, согласился. Хотя, слава богам, мне самому делать ничего и не пришлось. Организаторов праздника и без меня хватало. Иван Палыч побежал к себе на кухню, Маша, прихватив Аристофана и Калымдая, умчалась… куда-то. И знать не хочу куда, оставьте меня в покое хоть на немного! А дед, ворча, что Всенародный Банк имени Михалыча берёт финансирование праздника на себя, разложил кучу ведомостей и счетов на столе и урылся в них вместе с Агриппиной Падловной.

Варя, прижавшись тёплым боком, положила голову мне на плечо, а я, лениво терзая последний кусочек торта, улыбался и смотрел, как царь-батюшка качает Мишку и тихо ему напевает:

— Баю-баюшки-баю,

Меч тебе я подарю.

Будешь головы рубить,

Будешь верно мне служить.

Ну а коль придёт Волчок,

Ткни мечом его в бочок.

А придёт Аристофан,

Дай ему ты по рогам.

— А придёт Аристофан, ты налей ему стакан, — просунулась в дверь голова нашего беса.

— Брысь! — тихо рыкнул царь-батюшка. — Ты чему ребёнка учишь?!