Новый год Кощея

Анатолий Казьмин, 2022

Седьмая книга цикла «Хроники Канцелярии Кощея».Первый Новый год в новом мире! Ёлки, санки, утренник, праздник для взрослых, угощение, украшения и ещё миллион мелочей! А кому со всем этим возиться? Правильно. Захарову Фёдору Васильевичу. От Кощея-батюшки помощи-то не дождёшься, заняты-с они, развлекаться изволят. А тут ещё детишки разных видов и всех мастей решили одновременно на свет появиться, тоже, знаете ли, не без хлопот. Любовные проблемы друзей и придворных кому разгребать? Угу. А банки, вампиры, древние и могучие враги? Хоть в театр иногда сходить можно, отвлечься, но тоже не без забот. И дёргаются, стонут и плачут и так истрёпанные заботами нервы Статс-Секретаря. А никуда не денешься, надо.

Глава третья

В театре реально всё должно быть прекрасно, без базара. И гардероб, и буфет, и, блин, актрисочки.

Заслуженный артист Е.И.В. Кощея Драматического театра, Могуче Кабано

Утром в Канцелярию заявился Шарль де Бац, экс-посол французского короля в нашем царстве-государстве. Честно говоря, Шарля давно надо было отправить в Путятич к царю Радиславу. У нас же хоть и столица тут, но только культурная, а официальная столица нашей страны — Путятич. Вот пусть бы у Радика и посольствовал. Или ещё чем занимался. Но всё дело было в том, что Шарль с первого же дня у нас, втюрился в вампиршу Машу, ну и она не устояла перед таким блистательным кавалером. И всё как у людей у них было, и ссорились, и мирились, и расходились, и снова сходились, лямур во всей своей красоте, если по-вампирски говорить. Вот из-за этого лямура мы и продолжали держать посла у нас, а не в Путятиче. Ладно, не жалко, а за Машу даже радостно.

Я на начало разговора опоздал, и когда вошёл в Канцелярию, дед уже во всю свою старческую глотку голосил:

— Да как же мы нашу кровиночку за басурмана-то отдадим?! Да нас же народ не поймёт, а мировая общественность осудит!

— Решили всё же пожениться? — догадался я. — Салют, Шарль.

— Доброго дня, господин Теодор, — привстал с лавки посол. — Ну, хоть вы мне объясните, какие могут быть преграды нашему браку с мадмуазелью Марселиной? Дедушка Михалыч только орёт невнятно да слюной брызжет…

— Басурман! — пояснил коротко дед. — От же немчура поганая, вроде и говорит по-нашенски, а ничего и не разумеет.

— Это Михалыч на твой католицизм ругается, — перевёл я послу. — Или какая там у тебя вера?

— Христианин я, — твёрдо заявил он. — Как и вы.

— Ну, это если обобщающе говорить, — возразил я. — Но насколько я понимаю, Михалыч определённо о православии говорит.

— Воистину, внучек, — подтвердил дед. — Ибо только православие есть вера истинная, а всё остальное — ересь!

— Никогда за тобой, дед, не замечал такого ревностного подхода к религии, — покачал я головой.

— Не мешай развлекаться, Федька, — отмахнулся он и грозно посмотрел на посла. — Так что делать теперь думаешь, господин хороший?

— Я запутался, — вздохнул Шарль. — Господин Теодор, может быть, вы объясните мне? Я правильно понимаю, что мой католицизм мешает браку с мадмуазелью Марселиной?

— Скука дедова тебе мешает, — проворчал я, но тут же поправился: — Ага, думаю, что так.

— Всё равно не понимаю, — продолжал в поисках истины посол. — Но ведь и мадмуазель, не только не православная, но и вообще не крещёная! Она же, откровенно говоря, вампир.

— Наша она, понял?! — рявкнул Михалыч. — Русская!

— Из Сербии она, деда, — поправил я.

— Да не важно, откуда родом! — уже на меня заорал он. — Важно, кто она есть! А она уже давно обрусела, нашей стала. Ох и бестолочи вы… И как вам цари ваши такие посты да чины с титулами дали?

— Ой, ладно, — я тоже запутался и начал раздражаться. — И что ты предлагаешь, Михалыч?

— Завтрак для начала, — немного успокаиваясь, проворчал он. — Давай, садись и рот разевай поширше, а я в него буду котлеты закидывать.

— Ну, деда…

— Бестолочь, — повторил дед. — Ну что тут непонятного, Федька? Или Машке надо католичество принимать или Шарлю православие. А, поскольку никто вампиршу окрестить не возьмётся, то единственный выход — послу православным стать. Но! — дед поднял указательный палец. — Какой же он тогда французский посол будет, ежели в нашу веру перейдёт? Да хранцузский король как о таком узнает, так сразу пинка Шарлю и даст. И хорошо, если голову не отрубит. Или что там в вашей Хранции с государевыми преступниками делают?

— По-разному, господин Михалыч, — нахмурился Шарль.

— Да один хрен, — отмахнулся дед. — Не жить тебе на белом свете, вот тебе и весь мой сказ. Но поминки мы по тебе, дорогой ты наш Шарлюшка, такие отгрохаем, что все твои бароны да графы обзавидуются, уж будь уверен!

— То есть, — уточнил я, — всё дело вовсе не в вере, а в принадлежности к государству? Так что ли, Михалыч?

— Ну, можно и так, — согласился дед. — Хотя по вере пройтись куда забавнее, но и так сойдёт.

Мы с Шарлем переглянулись, заулыбались и я снова повернулся к Михалычу:

— Эх, деда, деда… Вот учишь тебя, учишь…

— Ты чаво енто? — насторожился он.

— А таво, — ухмыльнулся я. — Шарль ещё в прошлом месяце уволился с посольской должности, а неделю назад и наше гражданство попросил. У нас теперь посольства Франции нет, зато мы своё отделение прямо в Париже открыли и там уже наши сотрудники с начала декабря пашут.

— Вона как? — почесал дед затылок. — Один хрен — басурман и не видать ему нашей Машеньки, как тебе, Федька оладиков к завтраку.

— Но-но! — погрозил я пальцем. — С оладиками, деда, это ты точно переборщил. На святое замахнулся!

— Так ты теперь не какой-то там хранцуз, а самый что ни на есть русский? — повернулся дед к Шарлю.

— Ну, родом-то я… — начал было Шарль, но тут же закивал: — Русский, господин Михалыч, вы абсолютно правы.

— А указ Кощеюшка подмахнул? — продолжал допытываться Михалыч. — Точно, Федька? Не врёшь? Да? Ну, тогда и хрен с тобой, Шарлик, женись на Машке, разрешаю.

— Всё, деда, порезвился? — хмыкнул я. — Давай тогда завтракать.

— Господин Захаров, — поднялся вдруг де Бац. — Официально прошу у вас руки мадмуазель Марселины.

— А я тут при чём? — поразился я. — У неё и проси.

— Так у Машки родни тут нет, — пояснил Михалыч. — А ты, внучек, ей начальник и считай, отца родного заменяешь. Всё правильно Шарлюшка делает. С уважением. Хотя и без бутылки припёрси, мда… Ишо не осознал он менталитету нашего, не осознал…

— На свадьбе попьянствуешь, дед. А ты Шарль… Женись, конечно, если Маша не против.

— Пойду, мадмуазель Марселину порадую, — направился Шарль к выходу, но около двери остановился и отвесил нам грациозный поклон. — Спасибо, господин Теодор и вам, господин Михалыч.

— Скатертью дорога, — проворчал вслед Михалыч.

— А, кстати, деда, обо всех этих послах и Франциях, — я подтянул к себе миску с картошкой и котлетами, — что там от нашего новоиспечённого Министерства слышно?

— Ты о Посольском приказе, внучек?

— О Министерстве иностранных дел, — важно поправил я.

— Аристофанчик давеча жаловался, — подвинул он мне хлеб, — что Гюнтер никак Указ на подпись Кощеюшке не подсунет, а без подписи Императора, какое уж министерство может быть?

— Вот сейчас доем и пойдём Гюнтеру голову рубить за саботаж, — прочавкал я. — Наконец-то!

— Не солидно, внучек, — покачал головой дед. — Ишо мы по Дворцу за преступником не бегали. Вызывай сюда Гюнтера. Да и палача сразу позови, чего мешкать?

***

— Вызывали, Ваше Высочество? — зашёл к нам Гюнтер.

— Угу. Пока палача ждём, можешь написать завещание, — кивнул я.

— А что я натворил, позвольте уточнить?

— Саботаж и измена царю и Государству. Это из основных обвинений. Но там, в целом список на шесть листов.

— Полюбовно не можем договориться, мой принц? — дворецкий томно поглядел на меня и облизнулся.

— Бр-р-р! — содрогнулся я. — Завязывай, Гюнтер. Лучше скажи мне, почему Указ о создании нового министерства ещё не подписан у царя? Я про Министерство иностранных дел.

— У императора, — строго поправил дворецкий. — А не подал я Указ Его Величеству, так как в нём не указан служащий, который будет руководить новым подразделением. Если хотите, сходите сами подпишите, а мне моя голова дорога ещё. Отвлекать от дел Государя не оформленными бумагами я не собираюсь.

— Формалист ты, — проворчал я. — Бюрократ в худшем смысле слова.

— Ну не сердитесь, Фёдор Васильевич, порядок такой, — вздохнул Гюнтер. — Хотите, поцелую и вам сразу станет легче?

— Сейчас точно палача позову, — пригрозил я. — Завязывай.

— Скучно, — вздохнул он. — Государь свои проблемы решает, глобальных дел нет, войны нет, сотрудники сами свои вопросы решают. А театр только вечером. Может, всё же поцеловать?

— Кстати, внучек, — влез в беседу Михалыч, — там твои актёришки прибегали, что-то не ладиться в ентом твоём театре.

— Ой, потом, деда, ладно? И чего им опять не так? Столько я с ними возился, столько сил угробил, а они никак нормально работать не начнут…

— Не извольте гневаться, но вы не правы, Ваше Высочество, — покачал головой дворецкий. — На той неделе давали «Женитьбу Фигаро» и это было, скажу я вам… М-м-м… Просто божественно! Все эти кружева, чулочки на господах актёрах, а уж этот шалун Керубино с его меццо-сопрано! Ах, шарман!

— Успокойся, родимый, — Михалыч поставил перед дворецким миску с оладиками. — Сейчас ещё сгущёнку подам да глядишь, и отпустит тебя, болезного.

— Поешь, — приказал я Гюнтеру, — и быстренько зови сюда всех причастных к иностранным делам. Анания Тихоновича, Аристофана и этого… как его? Ну, монстрика того зелёного.

— Макарыча, — подсказал дед.

— Угу, точно. И Шарля тоже зови, как специалиста по Западным странам.

— Дай поесть спокойно человеку, — махнул на меня рукой дед. — Я сам всех сейчас булавкой-говорушкой покличу.

И, правда, получаса не прошло, как набежало дармоедов. Хорошо, Михалыч уже припрятал сгущёнку, а то бы опять пришлось Тишку да Гришку отрывать от мультиков да гнать на кухню к Иван Палычу за добавкой.

— Докладывай, — кивнул я Аристофану, когда все расселись за столом.

— Я не при делах, босс, — помотал он рожками. — К Тихонычу реально вопрос.

— У нас всё готово, батюшка, — немедля начал бывший начальник полиции. — Штат подобрали, помещения для Министерства нашли, Макарыч план ближайших действий набросал, ждём от тебя отмашки.

— Угу, — кивнул я, — молодцы. Только проблема у нас — кто возглавлять Министерство будет?

— Макарыч, — хором сказали Аристофан и Ананий Тихонович и даже указали на зелёного монстрика пальцами.

— Угу, — повторил я. — Немой монстр представляет государство пред другими странами. Это как?

— Окромя как Макарычу больше некому, — насупился Тихоныч. — Он всё это затеял, он всё и тянет, так, кому же возглавлять тогда?

— Да я не о том, — отмахнулся я. — Конечно Макарыч будет руководить Министерством. Только давайте он у нас втайне руководить будет, а, так сказать официальным лицом министерства мы назначим кого-нибудь другого, более представительного?

— Типа Шарля? — догадался Аристофан.

— Именно, — кивнул я. — Мало того, что вид у него важный, так Шарль ещё и во всей этой европейской кухне разбирается.

— Кушать хочешь, внучек? Через слово всё кухню поминаешь, — хихикнул дед.

— Давай серьёзно, Михалыч, — попросил я. — В Указе так и напишем мол, глава — Макарыч, но станем это держать в секрете, а для всех будто бы Шарль будет руководить. Что думаете?

— Ну, можно, — полез пятернёй в затылок Ананий Тихонович. — А чего нет?

— Минуточку, — возразил Шарль. — А меня вы не забыли спросить? У меня свадьба на носу, да и вообще, нужно ли мне это?

— Да куда ж ты денешьси, милок, — захекал Михалыч. — Али у тебя какое другое занятие есть? Али ты шибко богатый у нас да думаешь себе землицы с деревушками прикупить и от них и кормиться?

— Я не о том… — начал было Шарль, но дед резко перебил его:

— А я вот именно об этом! Ты, мил-человек нашим подданным стал, а потому обязан служить Государю нашему и всему государству в целом. Обязан! Или ты думал землянку в лесу вырыть да в ней со своей Машкой всю жизнь и просидеть? Как жить-то собираешься, господин бывший посол, а сейчас — вообще никто, без чина-звания? Ты, Шарлюшка, пойми, нет у нас таких людей в нашем царстве-государстве. Кто не пашет в поле, молотом в кузне не машет, тот другим делом занимается, без работы не сидит. Ну а кому повезло быть ко двору допущенным, тот государственными делами занимается. И тебя, дорогой ты наш, никто не просит, не упрашивает. Ты — служивый человек. Приказали — уж будь любезен, понял?

— Да понял, я дедушка, — Шарль улыбнулся и даже замахал на Михалыча руками. — Конечно, я готов служить новой Родине, тут никаких вопросов быть не может. Просто…

— Боязно? — догадался я, а когда он кивнул, то успокоил: — Это — нормально. Всем боязно. Хорошо то, что мы не одни тут. И подскажут и помогут. Короче, поздравляю вас, господин де Бац с назначением на высокий и ответственный пост. Жалование, чины, титулы, это всё позже, а пока приступай к работе, Шарль. А я пошёл к царю-батюшке Указ подписывать.

— Надо бы Шарлюшке имечко какое-нибудь наше придумать, — задумчиво протянул дед, когда мы остались в Канцелярии одни. — Ну куда это годится — Шарль де Бац? Язык вывихнешь.

— По фиг, — пожал я плечами. — Ещё я такими пустяками заморачиваться буду. Ну, пошли к Кощею?

***

Пошли, но не сразу. Увы, дворцовые дела и заботы никто не отменял к сожалению. А разгребать их мне одному приходится, как я неоднократно уже заявлял и ещё много раз заявю… заявлю, то есть.

Вслед моему заявлению заявилась целая делегация сотрудников. Зинаидовна, начальница дворцовой прачечной, тощая, пожилая кикимора и начальник столярного цеха, уж и не помню его имени, выпихнули вперёд нашего главу Академии наук, Романа Викторовича, да ещё и подпёрли его сзади. Чтобы не убежал, наверное.

— Беспредел, босс, — протиснулся мимо делегации Аристофан. — Реально бардак.

— Эх, — обречённо махнул я рукой и опустился на лавку. — Докладывайте.

— Так не годится, Фёдор Васильевич, — как всегда издалека начал наш учёный. — Пора прекратить это безобразие. Общественность, — он потыкал себе за спину пальцем, — негодует.

Общественность дружно покивала, а я вздохнул.

— Там это, батюшка… — выглянул из-за плеча учёного начальник столярного цеха, — ваще оборзели. Гнут нас как травинку на ветру, издеваютьси так, что сил наших больше нет.

— Представьте, Фёдор Васильевич, — учёный загородил возмущающуюся общественность, — на наш коллектив было сегодня выдано пять билетов! Пять билетов! А у нас только здесь, в Академии, сто двадцать сотрудников!

— А нам вообще три дали, — грустно протянула Зинаидовна.

— И нам три! — поддержал её начальник столярного цеха.

— Вы о чём? — помотал я головой.

— Театр, босс, — подсказал Аристофан. — Я хотел с пацанами туда сходить, типа побазарить конкретно, но ты же приказал с ними вежливо блин.

— Цыц! — заткнул всех Михалыч и повернулся ко мне. — Давно тебе хотел сказать, внучек, да всё забывал. Недели три как это у нас началось. Завели у нас новые порядки в театре ентом, чтоб он погорел! Часть билетов наша бухгалтерия выкупает, а часть — Иван-губернатор для города…

— Это типа, — вмешался Аристофан, — чтобы реально обиженных не было. Типа кому-то в городе, да и у нас во Дворце всё равно свезёт без базара.

— Типа того, — хмыкнул Михалыч и продолжил: — Задумка хорошая, Федь, а вот исполнение, как всегда у нас… По четверти всех билетов бухгалтерия и Ванька выкупают, а оставшуюся половину уже как обычно в кассе продают. Оно бы и хорошо, даже справедливо. Все желающие в театр не попадут, но часть людёв завсегда на спектакле окажется.

— Ну? — я ещё не мог понять суть проблемы.

— Завёлся там типа беспредельщик, босс, — пояснил Аристофан. — В натуре пихает эти билеты своим, а нашим реально мало перепадает.

— Я слышал, — добавил Роман Викторович, — что там идёт настоящая спекуляция. Администратор театра вместо справедливого распределения билетов, продаёт их по повышенным ценам на сторону, а оставшуюся часть через своих сообщников выкупает и опять же продаёт втридорога.

— Какой-то администратор театра, — уточнил я, — спекулирует билетами и проводит всяческие незаконные махинации?

— В натуре, босс, — подтвердил Аристофан. — Вот ты реально умеешь вникнуть в проблему. Конкретно уважуха.

— Я сейчас заплачу, — вздохнул я, — а как нарыдаюсь вволю, так велю вас всех казнить. Аристофан, твою ж дивизию! Ну чего вы ко мне с такими делами лезете?! Банальная уголовщина же! Мы для чего полицию создавали?! Вяжите этого дельца со всеми пособниками и на каменоломни к Баголопусу отправляйте. А на его место назначь своего бойца, проверенного и в этих делах разбирающегося.

— Реально, уважуха, — повторил Аристофан. — Элементарно же, блин. Сделаем, босс, без базара.

— Все свободны, — я снова поднялся. — Пошли, деда к царю-батюшке. Вершить великие дела, а не на эти пустяки наш с тобой гений тратить.

Однако сначала пришлось полчаса сгонять бесенят с компа и ещё две минуты потратить на набор и печать обновлённой версии Указа. Всё, теперь можно и на подпись нести.

— Гюнтер, — я пинком открыл дверь Приёмной, — живой ещё?

— Вашими молитвами, Фёдор Васильевич, — повернулся он ко мне.

— Ну это вряд ли, — захекал за моей спиной Михалыч.

— Забухаем, Гюнтер? — предложил я.

— Сдурели, господин Захаров? — поднял он брови, но тут его единственный глаз заблестел: — Возможно, вечером, в моих апартаментах, тет а тет, так сказать…

— Тьфу! — ответил за меня дед.

— Держи, — протянул я дворецкому свежеотпечатанный Указ. — Всё за тебя делать приходится. Развелось бездельников…

— Гюнтер! — громыхнул голос царя-батюшки. — А ну живо доставь сюда сынулю моего любимого, разгильдяя этого Федьку!

— Сей момент, Государь, — повысил голос дворецкий и распахнул перед нами дверь кабинета. — Его Высочество…

— Да ладно, — отодвинул я его в сторону и вошёл к царю-батюшке. — Забухаем, Ваше Величество?

— Сдурел, сына? — вытаращил на меня глаза Кощей.

— Меч вам Чёрный подать, Государь, — поинтересовался Гюнтер, — или обычный, четверговый?

— Чайку внучеку лучше организуй, — вошёл в кабинет и дед. — А нам с Кощеюшкой — коньячку.

— Указ подмахните, Ваше Величество, — попросил я. — Это про Министерство иностранных дел, помните, я вам рассказывал?

— Нужное дело, — Кощей достал подаренную мной авторучку и с видимым удовольствием размашисто расписался на Указе. — Гюнтер, прихлопни печатью и отдай в делопроизводство. И коньяк принеси наконец-то.

Я плюхнулся в кресло перед столом, а Кощей пощёлкал костлявыми пальцами:

— А чего я тебя вызывал, Федька?

— Премию внеочередную выдать, — подсказал дед. — Всей Канцелярии. Повышенную.

— Точно! — вспомнил царь-батюшка, покопался в верхнем ящике стола и тихо брякнул там чем-то. — Медалью я тебя наградить решил, сына! Носи с гордостью и безмерным почтением ко мне, любимому!

Я покрутил в пальцах небольшой металлический диск и прочёл слегка корявую надпись:

— «За первого сына». Спасибо, Ваше Величество.

— А денежное вознаграждение, какое к медали идёт? — поинтересовался дед.

— Уймись, Михалыч, — Кощей укоризненно покачал головой, но тут же оживился: — Зацени, Федька! Сам делал! А герб и буковки по кругу это я гальваническим методом навёл. Нравится? Всё утро провозился в лаборатории и всё ради тебя, бездельника.

— Даже не знаю, что и сказать, Ваше Величество, — развёл я руки в стороны. — Шикарно получилось, угу.

— Спасибо скажи, — шепотом подсказал дед. — И премию попроси.

— О, чуть не забыл, — снова щёлкнул пальцами Кощей. — Гюнтер! Пиши Указ. Назначить моего любимого внука, Захарова Михаила Фёдоровича полковником лейб-гвардии Канцелярии. Со всеми причитающимися медалями, орденами и соответствующим жалованием.

— Ась?! — подскочил вдруг дед. — Мишку полковником?! Да ему сутки отроду, а уже командовать моими мальцами назначили! Тишенька с Гришенькой который месяц на тебя, Кощеюшка как лиходеи какие у Баголопуса на каменоломне пашут, а ты в обход их, Федькиного несмышлёныша главой лейб-гвардии назначаешь?!

— Ну, ты скажешь, Михалыч, — фыркнул Кощей. — Внука императора с какими-то мелкими бесами сравнил.

— Что мелкие не беда, подрастут ишо! — упёр руки в боки дед. — А вот протекционизм, коррупция, клановость, карьеризм и самодурство в нашем государстве недопустимы!

— Почему это? — искренне удивился царь-батюшка. — Царь я или не царь?

— Царь, — согласился Михалыч и тут же жалобно взвыл: — Ну хоть по паре червонцев к жалованию тогда накинь моим мальцам, Кощеюшка! Ты же у нас царь справедливый, милостивый…

— Да с чего это вдруг милостивый? — снова удивился Кощей. — Ладно, хрен с тобой, а то до вечера тут стонать будешь. Червонец.

— Каждому!

— Один на двоих, — отрезал царь-батюшка. — Всё, закончили, а то я сейчас рассержусь, а то и разгневаюсь.

— Эх, жисть… — вздохнул дед, украдкой подмигнул мне и уселся обратно в кресло.

Кощей окинул рассеянным взглядом стол и заорал:

— Гюнтер, морда твоя европейская! Где коньяк?!

— И чай, — подсказал я. — Вот как с ними работать, да, Ваше Величество? И скажите ему, пусть чего-нибудь сладенького к чаю подаст. Углеводы, они очень для работы мозга полезны.

— Крик, шум, всем чего-то надо, — вошёл с подносом дворецкий. — И что характерно — все ко мне бегут. Я вам что, царь какой-нибудь? А вы, Фёдор Васильевич, будете возмущаться, я вам тогда в чай плюну.

— Деда, будешь? — придвинул я к Михалычу свою кружку. — Я лучше с Его Величеством пять капель опрокину. Из запечатанной бутылки.

— Оттож, — довольно ухмыльнулся Гюнтер.

— Сигары завезли? — рявкнул на него Кощей.

— Всенепременно, Государь, — спокойно ответил дворецкий. — Когда остров Куба был захвач… возвращён в ваши владения, так и поставки наладили бесперебойно.

— Свободен, — махнул ладонью царь-батюшка и задумчиво посмотрел на меня: — Тебе налить, сына? Сигару? Может, ещё чего изволишь?

— Да сидите уж, Ваше Величество, я сам, — я приподнялся и откупорил бутылку. — Всё сам. Скоро привыкну, что все, вот абсолютно все дела на себе тащу. Хоть бы помог кто…

— Бе-бе-бе, — солидно ответил царь-батюшка и опрокинул в себя коньяк. — Ворчишь и ворчишь, как дед старый… Кстати, о дедах. Михалыч, как там твой банк поживает? Не прогорел ещё?

— Да чего ему сделается, Кощеюшка? — дед продолжал подозрительно рассматривать кружку с чаем. — Пашем в поте лица, но, разумеется, не во вред основной работе. Процесс идёт, капитал растёт помаленьку, всё в порядке, не переживай.

— А тогда, — Кощей вдруг грозно взглянул на деда, — где мои дивиденды, а?! Опять за старое взялся, Михалыч?

— Да ты что, Кощеюшка! — замахал на него руками дед. — Окстись, милок! Всю прибыль до копеечки акционерам выплатим, даже не сумлевайси! Вот разовьёмся, расширимся, подкопим денежек и сразу их всем подряд раздавать начнём. Жди.

— Ох, Михалыч, — устало вздохнул Кощей и погрозил ему костлявым пальцем. — Смотри у меня.

— Кстати о развитии, — вспомнил я. — Пора бы нам деятельность банка и на другие регионы распространять уже. Вон, в Англии, например…

— Ха! — вдруг перебил меня Кощей. — Кстати об Англии. Помните хлыща этого, вампира-банкира?

— Лорд Грейширский? — уточнил я.

— Он, вражина, — ухмыльнулся Кощей. — Давеча опять заявился ко мне и опять стал деньги требовать, прикинь, сына!

— Всё не успокоится никак? — покачал я головой.

У нас с этим лордом в частности и с Английским банком в целом, недавно тут конфликт небольшой произошёл. Они в городе филиал свой открыли, а Михалыч не выдержал, да и ломанул этот филиал. Золотые руки у моего деда! И руки эти зачесались так, что, даже не смотря на строгий указ Кощея — не трогать английских банкиров, дед в великой ностальгии по молодым денёчкам и прибрал всё золотишко из банка. Путём взлома с проникновением, разумеется. Старенький он у меня, расчувствовался, вспоминая свои давние приключения, слезу пустил растроганную и пошёл банк бомбить. Ну, это ладно, понять деда можно, но вот этот самый лорд Грейширский сразу же к Кощею побежал с претензией, представляете?! Мол, возвращайте деньги и всё тут. Наглые они эти англосаксы, не зря их нигде не любят. А вот царь-батюшка у нас хоть и грозный, строгий, но справедливый. Приказал вернуть банкирам их деньги, вот так-то. Всё по-честному, нам чужого не надо. Михалыч плакал, грозился немедленно от инфаркта помереть назло всем, но с честно заработанными деньгами таки расстался. Так этот лорд знаете, что потом учудил? Даже неловко как-то за них, англичан этих, но расскажу всё же ради отчёта в Хрониках. Он так в нас разуверился, что решил от имени своего банка филиал у нас закрыть. А мы даже не обиделись, даже предложили защиту, охрану на то время, пока банкиры всё золото обратно в свои туманные края не вывезут. Благородно же поступили, правда? Вот именно. А лорд Грейширский это щедрое предложение не оценил, наоборот, с жутким высокомерием заявил, что в своём банке он сам от кого угодно капитал защитит без всякой нашей охраны. Идиот, вот, чес-слово, идиот. Ну, наше дело предложить, мы не гордые, не обидчивые. Все, кроме Михалыча. Короче, в ту же ночь дед снова обнёс банк, понятное дело. А кто бы устоял на его месте? Да и справедливость опять же… А когда лорд на утро снова прибежал к Кощею плакаться и жаловаться на несовершенство мира, то царь-батюшка, озверев, что его постоянно от дел пустяками отрывают, так послал этого Грейширского, что он катился колбаской до самой Темзы. А в здании бывшего английского банка Михалыч свой банк открыл. Так и живём.

— Прибил бы ты ентого лорда, Кощеюшка, — сокрушённо покачал головой Михалыч. — Так и будут банкиры к тебе шастать, да нервы твои и так заботами порастрёпанные на ноль изводить.

— В подвалы я его кинул, — отмахнулся Кощей. — Пусть в темнице посидит, подумает. Хотя… Прав ты, Михалыч, не отстанут от меня эти банкиры. Ну, что за народ, а? За копейку удушатся!

— За миллион рублей на самом деле, — хихикнул я. — Золотых, разумеется.

— Не в сумме дело, сына, а в принципе, — поднял вверх палец Кощей.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, озаботься этим, господин Секретарь, — строго взглянул он на меня. — Так и будут каждый месяц нового лорда ко мне слать, да надоедать своими просьбишками никчёмными.

— Давайте потом, Ваше Величество? — заныл я. — Мне сейчас только банкиров и не хватало. Мне к празднику готовиться надо, опять же в городе надо бы…

— Всё, Федька, — прервал меня Кощей. — Работай. Иди и не доводи меня до нервного срыва.

— Велите меч подать, Государь? — просунул голову в кабинет Гюнтер. — Один взмах и нет проблем.

— Велю исчезнуть всем и не мешать мне делом заниматься, — рявкнул царь-батюшка.

— О, кстати, Ваше Величество, — я не спешил подняться с кресла, — уточнить хотел. А вот то, что вы с Лиховидом с Варей и Мишкой тогда мутили, ну, в колдовском смысле…

— Колдунском, — привычно поправил Михалыч.

— Угу. А что именно вы там натворили? Просто, прикиньте, я сегодня сынка качаю на руках, а он вдруг взял и улыбнулся мне. Причём, вполне осознанно так, осмысленно, точно вам говорю. Так же не бывает, он же мелкий ещё совсем.

— Вот именно, — довольно кивнул Кощей. — Так и должно быть, Федька. Твой малец, да как и другие, над которыми мы с Лиховидом потрудились, будут расти ускоренно теперь. И умственно и физически. Благодарить не надо, знаю, что от тебя благодарности не дождаться. Просто иди работай и не забывай восхвалять своего любимого царя и великого мага.

— И меня, — высунулась из потолка голова Лиховида.

— Даже не знаю, радоваться или грустить, — вздохнул я и поднялся с кресла. — Ладно, будем посмотреть.

— Не боись, сына, — попытался успокоить меня царь-батюшка. — У меня всё под контролем.

— У нас, — поправил Лиховид.

— Кстати, Ваше Величество, — вспомнил я уже у дверей, — вы в театр сегодня идёте? Надо бы поддержать культурное мероприятие своим милостивым явлением народу.

— Подумаю, — кивнул Кощей. — Брысь отсюда!

— Ой, ещё моментик, Ваше Величество, чуть не забыл…

— Федька!

— Это важно, уж пардон, я быстренько.

— Зараза, — откинулся царь-батюшка в кресле и потянул очередную сигару. — Поработать не даёшь. Ну?

— Я про Снежину, Ваше Величество, — заторопился я. — Там по ней сразу несколько вопросов возникло. Ну, во-первых, она с Аликом, королём эльфийским закружилась. Мы же не против этого в государственном смысле? Нам с этого вроде никакие проблемы не грозят…

— Пущай развлекаются, — отмахнулся Кощей. — Что ещё?

— Во-вторых, там с Дедом Морозом ситуация так и не решена. Его же какой-то там могучий колдун умыкнул, а где его искать, как Мороза выручать?.. Нет идей, Ваше Величество? Только не надо как обычно стрелки на мою Канцелярию переводить. Посоветуете что-нибудь?

— Дед Мороз, — Кощей вдруг захихикал. — Забудь, сына.

— В смысле? Вы чего? Я планировал его на Новый год к нам позвать. Не одному же вам пахать на утренниках и общем празднике? Да и вообще, помочь бы надо…

— Уймись, сына, не бери в голову, — снова отмахнулся Кощей. — Не проблема это, точно говорю. Иди лучше настоящими делами займись. Вон Михалычу помоги с его банком разобраться, чтобы мне к Новому году мои проценты за квартал выплатили. Иди, Федька, иди. А ну, марш отсюда!

***

— Не пойму я что-то царя нашего батюшку, — вздохнул я над кружкой чая, когда мы вернулись в Канцелярию. — Что-то он совсем расслабился и забил на всё. Вон, с Дедом Морозом вопрос какой важный и сложный, а Кощей сидит и в ус не дует.

Под потолком тихо, но грозно громыхнуло и я поспешил поправиться:

— Сидит во всей своей гениальности, окутанный всенародной любовью и почитанием, а как же.

— Да кто его знает, ентого Мороза, внучек, — присел на лавку Михалыч. — А нужен он тут? Без него разве не справимси? Только лишние хлопоты и так на свою голодную голову взваливаешь. Оладиков?

— Не, спасибо, попозже, деда. А Дед Мороз нужен. Я так прикидываю, что на детском утреннике мы в бой деда Кощея отправим, а вот со взрослым праздником он заморачиваться не захочет, вот тут бы как раз Деда Мороза припрячь, а?

— Может, всё же Кощеюшку уговорим? — задумался Михалыч. — Хотя бы с дворцовым народом погулять-повеселиться?

— Хорошо бы, — вздохнул я, — только всё равно ещё и в городе ёлка для взрослых будет. Там тоже надо зажечь хорошенько. Тем более что у народа этот Новый год вообще в первый раз будет. Надо нам красиво и весело отпраздновать, чтобы всем понравилось.

— Енто, да, — согласился Михалыч. — Один Кощеюшка всё делать не будет. И что ты предлагаешь, внучек?

— Не знаю, — снова вздохнул я. — Надо помочь Деду Морозу и Снежине, а вот с чего начать?..

— С разведки, внучек, с разведки, — хмыкнул Михалыч. — Мы сейчас ничего толком и не знаем ведь. Так, слышали что-то, а по делу ничего и нет.

— Верно, деда! Вот и голова же у тебя! Элементарно, а я и не догадался, — обрадовался я. — Сейчас Калымдая и припряжём.

— Лучше бесов послать, — задумался Михалыч. — Енти паршивцы шибко проворные, да и под землёй нырять могут.

— Вариант, — согласился я. — Зови тогда Аристофана, да и Снежину позови на всякий случай.

Снежина, кстати, легко согласилась отправиться на разведку с Аристофаном и его бандитами, только настрой у них был какой-то совсем уж легкомысленный. Аристофан, услышав о задании, фыркнул и стал что-то бурчать, отведя в сторону маленькие глазки, про то, что и так дел полно, а ещё типа с этим морозным дедом заморачиваться. Пришлось на него прикрикнуть, но он всё же выклянчил себе отсрочку:

— Босс, блин, а давай я реально завтра с братвой сгоняю? Мне же сегодня в театре выступать. Ты же придёшь на спектакль?

— Ни за что не пропущу, — заверил его я. — Хорошо, давай завтра, только не затягивай, понятно?

— Без базара, босс. Так я пойду готовиться к выступлению? Ещё грим надо наложить, костюмчик подогнать типа, да и вообще в образ войти конкретно.

Театр, да. Отстроил я его на свою голову. Жуть сколько возни было и со строительством, а потом и с актёрами, оркестром… И каждого уговаривать надо, убеждать, упрашивать! Знал бы, ни за что не затевал всё это.

Да, кстати, надо уже идти собираться. Да и с сынком повозиться хочется, перед тем как его на вечер в ясли отдать.

Поход в театр у нас, как и везде, думаю, это не абы что, не в ларёк за пивом сбегать. Это — понты, показуха в максимальном проявлении. Первыми это осознали придворные дамы и понеслось… Ну а где ещё похвастаться новыми нарядами, украшениями, очередным кавалером, как не в театре? Хотя, честно скажу, и сами представления у нас получились отличные. Харитон Егорыч, директор и художественный руководитель, дирижёр Валентино Ферруччи и жутко противный бес Софокулус (рабочий псевдоним — Хуанито де Лос Имбирос), драматург, постарались на славу и вкалывали с энтузиазмом, на совесть. Правда и платили мы им очень даже не слабо. Но как бы то ни было, и оркестр и актёры порадовали нас мастерством и профессионализмом. По моему настоянию мы бессовестно сдирали пьесы моего мира, коих в компе было очень много. Приходилось, конечно, адаптировать некоторые из них под наш мир, но я не страдал по этому поводу. Не нравится — приходите, разбирайтесь. У нас вам тут быстро объяснят и про авторские права и про целостность произведений. Лично Аристофан, как заинтересованное лицо и объяснит.

Короче, походы в театр — это интересно и весело. Иногда и утомительно. Ненавижу весь этот официоз и показуху, а пришлось и мне принарядиться. Не поймут-с. И Варя ругаться будет.

Вот опять же, ну чего проще и приятней попросить Шмат-разум доставить нас с Варей прямо на ступени театра? Ага, щаз. Расписанная золотом шикарная карета, запряжённая шестёркой бесов, понятно? Ну, ладно, сам виноват. Лучше бы я вместо театра цветник в Городском саду разбил… или просто поспал.

Конец ознакомительного фрагмента.