Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая

Анатолий Зарецкий

Вот уже несколько часов я лежал без сна. Да и какой сон у приговоренного к смерти… Я не испытывал ужаса, который охватил меня в кошмарном сне, где меня тоже приговорили… Но то было во сне, а теперь это вдруг стало жуткой реальностью. И ведь ни у одного из заговорщиков не дрогнет сердце: для бывшего «кагэбэшника» это привычная работа, а для новоиспеченного капиталиста – первый опыт неприятного, но зато экономически выгодного способа решения запутанных проблем.

Глава 28. Нексия раздора

Всего две недели выдержали Коробкин и Гарбузов в командировке в Порохово. Вернувшись, Владимир Львович уехал на неделю к семье в Питер, а Сергей с радостью занял свой стол, который мы с Котельниковым переставили в мой кабинет.

— Знаешь, Толя, а я понимаю Пискунова… Во всяком случае, на его месте поступил бы так же, — без всякого предисловия вдруг заявил Гарбузов.

— Странно, Сергей Иванович, — впервые назвал его по имени и отчеству, — Для этого вывода тебе надо было съездить в командировку?.. Что же ты там такого разглядел, что согласен с самовольными действиями некомпетентного директора?

— Да нет, Толя, я не совсем точно выразился. Просто понимаю, почему он именно так поступает вообще.

— Ну и почему?

— Видишь, Толя, мы с ним по гороскопу Раки, — начал Сергей, невольно развеселив настолько, что не смог сдержать улыбку:

— И ты, Сережа, веришь в эту галиматью? — спросил его.

— Напрасно ты так к этому относишься, — вполне серьезно продолжил Гарбузов, — Мне самому все это сперва показалось галиматьей… А присмотрелся, слишком много совпадений… Взять, того же Пискунова… Да он не может ни рваться к власти. Для нас, Раков, это самая сильная страсть… Единственное, что плохо, большинство Раков патологически плохие управленцы.

— Думаю, не только Раки, Сережа.

— Согласен… Но гороскопы, Толя, это вековые наблюдения… А со статистикой не поспоришь… По себе чувствую. Помнишь, как с Чебурашкой за должность сражался? Топил его по-черному. И ведь понимал, не нужна она мне. Не справлюсь… Но Рак есть Рак. Зависть и ослиное упрямство сделали свое дело… Хорошо, не вышло. Плюнул, ушел с предприятия. И опять все то же: что ни создам, все проваливаю… Вот в шоферах оказался на месте. Но за тобой, Толя, наблюдал с интересом… И сейчас наблюдаю… Черная зависть… Рак все-таки, — улыбнулся, наконец, Гарбузов…

В обед услышанным от Гарбузова поделился с дочерью, которая чуть ни ежедневно следила за гороскопами и даже зачитывала что-то из газет. Я слушал ее прогнозы о небывалом финансовом успехе, который, якобы, ждет меня в ближайшее время, и смеялся.

— Вот, папа, ты не веришь, поэтому и не сбывается, — убеждала дочь.

— Но ты же веришь, а у тебя тоже не сбывается, — оппонировал ей.

— Значит, недостаточно верю, — оправдывалась Светланка, и продолжала надеяться…

Выслушав меня, дочь ничуть не удивилась:

— Да я это давно знаю. Мы даже с Котельниковым обсуждали, что слишком много у нас Раковых… Туго тебе придется, товарищ директор.

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — рассмеялся я.

— Как знать… Не хотела тебе говорить, но, — посмотрела на меня дочь, — Целый заговор против тебя, — сказала она и замолчала.

— Да ладно, Светик, придумаешь такое, — не поверил дочери, — С чего ты взяла?

— Ежедневно слышу. Они уже открыто говорят, не стесняются.

— Кто и что говорит? — насторожился я.

— Да твой любимый Ганич, — сердито сказала дочь, — Уже с месяц всех убеждает, что ты не можешь быть директором. Слишком мягкий. Поэтому тебя Пискунов игнорирует… А вот сам Пискунов другое дело. Он сможет все организовать как надо.

— С чего он взял? Он же ничего не знает, — невольно возмутился я.

— Вот и ребята так сказали, причем все.

— Ну вот, видишь, — попробовал успокоить дочь.

— А сейчас Ганич другое придумал. Теперь он Гарбузова видит директором.

— Гарбузова?

— Сергея Ивановича… Вот это, говорит, настоящий директор.

— Да пусть говорит, — махнул я рукой.

— Да ты что, папа? — возмутилась дочь, — Емельянов уже обеими руками «за». Ты, говорит, хороший инженер, а руководитель так себе. Мы, говорит, это не раз на партсобраниях обсуждали в РКК «Энергия»… Взял ты его на свою голову, папа.

— Действительно, — возмутился я откровенной лжи сослуживца.

— Что плохо, Коробкин старший все на ус мотает… Может и Сергея Львовича убедить, — предположила дочь.

— Выбрось из головы… Сергей Львович хоть и младший, но соображает лучше брата. Он знает, кто чего стоит… Пусть говорят. Начнется работа, будет не до разговоров, — ответил ей…

Я никогда не боялся конкуренции, чувствуя себя на голову выше любого из окружавших людей. Так было в РКК «Энергия». Так было и здесь, на предприятии, которое еще только рождалось, но которое было плоть от плоти моим детищем и ничьим другим.

«Пусть говорят», — решил я и надолго забыл о мнимой проблеме…

Меж тем офис бурлил в преддверии долгожданного визита наших «специалистов» в Италию. На стене появилась большая карта Европы, у которой постоянно видел, как минимум, одного сотрудника, тщательно изучающего район Венеции. Суетился Ганич, заполняя какие-то анкеты и собирая фотографии и паспорта.

И вот однажды пришел в офис и поразился небывалой тишине. На своем месте были лишь Светлана и Петр.

— Уехали?

— Только что, — ответил Котельников.

— А где Ганич?

— Поехал провожать.

Часа через три вернулся возбужденный Ганич:

— Ну, слава богу, все в порядке, Анатолий Афанасьевич. Улетели без приключений. Устал я за эти дни. Вымотался… Поехал домой, отдохну пару дней, — сам того не подозревая, бросил Паблик Рэлэйшн вызов моему самолюбию.

— Виктор Федорович, зайдите, пожалуйста, — пригласил его в кабинет, решившись на серьезный разговор.

— Ой, мне некогда, Анатолий Афанасьевич. Выйду на работу, тогда поговорим, — заторопился он.

— Вольному воля, Виктор Федорович, — ответил ему, — Отдохнете, приходите за расчетом. Собственно, больше нам не о чем говорить, — сказал я больше на публику и ушел в кабинет.

Буквально тут же раздался стук в дверь:

— Разрешите, — вошел Ганич, — Вы извините, Анатолий Афанасьевич, я готов с вами поговорить.

— Какое счастье! — не удержался я от сарказма, — Этот разговор нужен вам, Виктор Федорович, а не мне. Ладно, уж. Проходите, садитесь, — пригласил его.

— Я понимаю, Анатолий Афанасьевич, что поступил неверно. Каюсь. Приношу свои глубокие извинения. Но так сразу увольнять? Честно говоря, не ожидал от вас, — начал он.

— А чего вы от меня ожидали? Что проглочу оскорбление?

— Какое оскорбление, Анатолий Афанасьевич? Что вы такое говорите? — в недоумении посмотрел на меня Ганич.

— Самое неприкрытое. Вы нагло заявляете директору, что прогуляете пару дней и при этом отказываетесь от разговора с ним. Что это, как ни вызов?.. Какой руководитель такое стерпит?.. И Пискунов, и Гарбузов вас немедленно бы уволили. И правильно сделали, будь они руководителями. Вы этого достойны.

— Анатолий Афанасьевич, извините, я не подумал, — испугался, наконец, бывший журналист-международник.

— Очень метко сказано, — продолжил я, — А надо бы думать, Виктор Федорович, когда говорите с такими людьми, как Пискунов и Гарбузов… Зачем вы их обнадежили? Зачем вы разлагаете коллектив сомнениями в правильности моего руководства?.. Кто вы такой?.. Кто вам дал право судить об этом вслух?.. Чем вы занимались всю вашу жизнь? Собирали сплетни и публиковали в газете?.. Вы хоть проверяли, о чем писали? Наверняка… Но то была ваша профессия. Вы поступали так, как вас учили… Так вот. Моя профессия управлять людьми, решающими технические задачи. Меня этому учили, как вас журналистике. И я был неплохим учеником. В РКК «Энергия» я создавал новые направления работы и подразделения, которые ту работу успешно выполняли.

— Я не сомневаюсь, Анатолий Афанасьевич, вы как-то рассказывали об этом.

— Думаете, мне было легко? — продолжил, не обращая внимания на его слова, — Я продирался сквозь чащобу непонимания и откровенной зависти к моим успехам. Это было на гражданке… А в армии я командовал вооруженными людьми, руководил боевым расчетом, готовившим пуски космических ракет. Как вы думаете, я умел командовать, если за время службы по этой части имел только благодарности?

— Думаю, умели.

— Так что же вы, журналист, делаете скоропалительные выводы о том, в чем не разбираетесь?

— Вы извините, Анатолий Афанасьевич, но мы именно так всегда работаем. Наша задача обозначить проблему, а как она будет решена, не наше дело.

— Прокукарекал, и трава не расти?

— Именно так.

— Вы знаете, Виктор Федорович, вы разочаровали меня не только как личность, но и в журналистике в целом, — Ганич молчал, опустив голову, — Что же с вами делать?

— Дайте мне шанс, Анатолий Афанасьевич. Не увольняйте, — едва ни плача, попросил вдруг взрослый человек, старше меня по возрасту.

— Идите, Виктор Федорович, домой. Завтра жду вас на работе, — объявил ему свое решение.

— Спасибо, Анатолий Афанасьевич, — радостно подхватился он…

Прямо с утра Ганич зашел ко мне:

— Анатолий Афанасьевич, где бы мы могли поговорить без свидетелей?

— В моем кабинете.

— Да нет… Так, чтоб нам не помешали.

— А кто нам может помешать?

— Да мало ли.

— Да я просто закрою дверь на ключ, а Светлане скажу, чтобы не беспокоили.

После некоторых колебаний Ганич согласился. Что за странные игры в таинственность? Вроде бы вчера наговорились вдоволь. Я терялся в догадках, а Ганич меж тем достал из портфеля бутылку коньяка и начал вынимать бутерброды. Ну и ну.

Конец ознакомительного фрагмента.