Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая

Анатолий Зарецкий

Вот уже несколько часов я лежал без сна. Да и какой сон у приговоренного к смерти… Я не испытывал ужаса, который охватил меня в кошмарном сне, где меня тоже приговорили… Но то было во сне, а теперь это вдруг стало жуткой реальностью. И ведь ни у одного из заговорщиков не дрогнет сердце: для бывшего «кагэбэшника» это привычная работа, а для новоиспеченного капиталиста – первый опыт неприятного, но зато экономически выгодного способа решения запутанных проблем.

Глава 27. Медвежья услуга

Сразу же поехал в офис. Там царила паника.

— Ты где был? — спросила Светлана, — Тут тебе куча факсов на английском языке. Сергей Львович рвет и мечет, куда ты делся, — проинформировала она…

— Анатолий Афанасьевич, вы хотя бы изредка сообщайте, где находитесь. А то мы тут с ног сбились, — сходу налетел взволнованный Коробкин.

— Арестовали меня, Сергей Львович. Три часа просидел в КПЗ банка, — огорошил его и рассказал о своих банковских приключениях.

— Ну, вы герой, Анатолий Афанасьевич! Такое дело провернули… Вам надо мобильный купить. Хоть сообщили бы, где вас искать.

— Не уверен, что из той комнаты можно дозвониться. Она наверняка не только звукоизолирована, но и непрозрачна для радиоволн.

— Пожалуй, так, — согласился Коробкин, — Ну что, теперь надо срочно активизироваться… Пожалуй, можно и к строительству приступать, Анатолий Афанасьевич. Как думаете?

— Да Пискунов уже активизировался, целый источник отрыл. Чуть завод ни утопил, — и я рассказал ему об инициативе кума и ее последствиях.

— Ну, Пискунов, — возмутился Коробкин, — Мне его медвежьи услуги уже поперек горла… Надо к нему контролеров приставить… На следующей неделе привезу своего братца. Вы его подучите, Анатолий Афанасьевич, и мы его прямо в Порохово и поселим. Будут свои глаза и уши, — предложил Коробкин. Я, разумеется, согласился.

Пока разговаривали, Марина перевела документы, и мы с удовольствием прочли поздравления Пельмана и Чендерелли.

Вернувшись от Коробкина, позвонил Айдакову и сообщил нашу новость. Порадовались вместе…

Вечером позвонил Пискунов:

— Анатолий, мы ручей перекрыли. Теперь вода натекает, но понемногу. Откачиваем слабеньким насосом два раза в сутки. Петросян говорит и эту перекроем, — сообщил он.

— Вова, гони ты этого Петросяна. Пока ни подпишем договор, нечего ему там делать, — приказал куму…

С утра отправился в имущественный комитет, где получил, наконец, гигантский перечень имущества области, не состоявшего в залоге.

С неприятным чувством опасности вошел в здание «Уникомбанка», казавшееся теперь комфортабельной тюрьмой. Мысленно улыбнулся: «Выйду ли сегодня отсюда?»

Зашел к Волошину:

— Что за переполох вы вчера устроили, Анатолий Афанасьевич? — спросил тот.

— Ну, положим, не я, а ваши исполнители. Выдали на руки банковскую гарантию… Вышел от них, а тут что-то желудок прихватило… Пришел в себя, отнес документ, а они, оказывается, уже Мерзликину доложили. Тот и устроил переполох… Пришлось зайти, успокоить.

— Вы и у Мерзликина были? Что он сказал?

— Поблагодарил и все. А что они так переполошились, Игорь Григорьевич?

— А как же, Анатолий Афанасьевич. Гарантия это ценная бумага. Ее можно легко продать… Вполне могли бы сразу стать богатым человеком.

— А потом в тюрьму, — добавил я, и мы понимающе рассмеялись…

Чуть позже подозвала Любовь Николаевна:

— Ну, Анатолий Афанасьевич, вчера натерпелась страха… Вы едва ушли, смотрю, охранники забегали. Вижу, вас не выпустили из банка. Ну, думаю, влипла… Сунула документ за пожарный щит, и на рабочее место. А охрана тут как тут. Спрашивают, был у вас Зарецкий. Сказали, нет. Покрутились, ушли. Ну, а потом я часа два дежурила, где мы встретились… Я так и подумала, что вы захотите документ вернуть, — рассказала она, и мы весело рассмеялись…

Вместе с Волошиным зашли к Мерзликину. Они долго изучали объемистый перечень. Кончилось тем, что Мерзликин поручил Волошину сделать ксерокопию и представить предложения по залогу.

— Что там представлять, — ворчал Волошин, — Остались одни хлебозаводы и хладокомбинаты. А эти объекты администрация никогда в залог не даст. Вот вам и представление, Анатолий Афанасьевич.

Через неделю объявился Пискунов:

— Ну, что там, в имущественном комитете?

— Да никак с залогом не определятся, — ответил ему.

— Говорил, надо давать! — взвился кум, — Поехали, — решительно двинулся он к выходу.

— Далеко собрался? — спросил его.

— В имущественный комитет, — ответил он.

— Да туда добираться часа полтора. Как раз в обед попадем, — предупредил его.

— Я на машине. Минут за пятнадцать доедем. Заодно посмотришь мою машину.

— Видел я твой драндулет.

— Это другая. Отобрал, наконец, у председателя правления. Пусть теперь на моей поездит. Не барин… Черная «Волжанка», — похвалился кум.

— Ну, Вова, ты теперь правительственный гусь.

— А то, — гордо усмехнулся довольный кум…

Взвизгнули тормоза, и мы остановились у пункта обмена валюты.

— Деньги давай, — протянул руку кум.

— Какие деньги? — спросил его.

— На подарок. Разменять надо.

— Сам разменяю, — вышел я из машины и направился к «обменнику».

— Значит, не доверяешь? — спросил поспешивший за мной кум.

— А ты? Что в машине не сидится? — ответил ему.

— Вот чудак. Я, чтоб тебя не ограбили. Охрана, — заулыбался он.

Мы разменяли доллары и поехали дальше.

— Стой! — остановил он водителя у ювелирного магазина, — Со мной пойдешь, или здесь посидишь? — спросил он.

— Иди уж ты со мной, охранник, — пригласил его, — Или надсмотрщик, — добавил после паузы и тут же поймал недоброжелательный взгляд «партнера»…

— Вот, шикарный гарнитур, — показал Пискунов, — Как раз на всю сумму. Покупай.

— Вова, что у тебя со вкусом?

— Какой такой вкус? Это золото. Оно все вкусное. Особенно на халяву. Покупай, не морочь голову. Я буду вручать. Зато сегодня же все проблемы решим, — уговаривал он.

Махнув рукой, купил какие-то нелепые побрякушки. Взял копию чека.

— А это еще зачем? — недовольно спросил кум.

— Для отчета, Вова, для отчета… И у тебя чтоб на любую трату впредь была бумажка, иначе не оплачу. Хватит с нас партизанщины, — приказал ему.

Кум промолчал…

— Давай игрушку. Пойду, вручу, — сходу ринулся он в бой.

Минут через пять Пискунов выскочил из кабинета, красный как рак.

Следом за ним выглянула председатель комитета:

— Анатолий Афанасьевич, зайдите, — пригласила она. Я зашел, — Это вы прислали того типа с бирюльками? — сердито спросила она.

— Нет. Это его инициатива.

— Пусть он больше мне на глаза не показывается, этот ваш холуй… Неужели я дала вам повод, чтобы предлагать взятку?.. В следующий раз вызову охрану, и сдам в милицию… Идите, Анатолий Афанасьевич. Я очень огорчена, — не поверила она.

Я вышел:

— Пошли, взяткодатель, — пригласил кума, — Сдавай подотчетную вещицу, — протянул я руку.

— А я все оставил на столе, — спокойно пояснил кум, — Ты что, Толик, не понял?.. Да эта «честная» дама с тобой целый спектакль разыграла… Высунулась из кабинета, чтоб проверить, не ждут ли в приемной, чтоб взять с поличным… А потом на всякий случай на прослушку поработала — тебя отчитала… Сейчас любуется подарком, сволочь… Нет, чтоб спасибо сказать человеку и сделать ему доброе дело, какое просит… Отлаяла, как собаку… Вот и делай после этого добро людям, — недовольно проворчал он.

— А ты не делай, — предложил ему, — Все это медвежьи услуги, Вова. С этими подарками можно действительно подвести под статью честного человека.

— Ладно, Толик. Нашел честных. Все они взяточники… Подарок-то взяла, — удовлетворенно заявил он. Не знаю, почему, но не поверил тогда куму, и оказался прав. Но об этом позже…

В средине февраля прилетели Лариса с Серджо. И я снова встретил их на «Мерседесе» Коробкина.

— Все, мой друг Анатолий. «Симек» делать ваши маккини, — сообщил Серджо хорошую новость, — Мой президент сказал, можно люди прислать Италья. Учить работать маккини. Жду ти, — улыбнулся он.

— Мне нельзя… Галеры, — пошутил я.

— Да ладно вам, Анатолий Афанасьевич, — рассмеялась Лариса, — Он и вправду может подумать, что сидели в тюрьме, — и она что-то сказала Серджо по-итальянски. Тот рассмеялся:

— Скерцо?.. Э бурлонэ, Анатолий.

— Вы шутник, — перевела Лариса…

В тот же день начали формировать группу для поездки в Италию. В офисе уже было полно народу.

В конце января появился, наконец, Гарбузов и с подачи Коробкина стал сопровождать меня повсюду:

— В случае чего, даст знак, что вас надо спасать, Анатолий Афанасьевич… Вы теперь у нас фигура номер один. Лучше вас никто ничего не знает… Кстати, пора подумать и о сырье. Вы говорили, у вас в Киргизии друг. Пригласите его к нам. Переговорим, — подал он хорошую идею…

Вскоре появился и Владимир Львович, старший брат Коробкина. Темными волосами и усиками сразу напомнил мне Рабкина, моего сослуживца по РКК «Энергия». А за свой зычный голос Коробкин старший мгновенно получил подпольную кличку «Рында». Он с трудом вникал в новое для него дело, и я понял, что запланированная братом должность главного инженера ему не по плечу.

— Слушай, Толя, — обратился как-то ко мне Сергей, — Встретил недавно Емельянова. Жаль его стало. Заездили на работе, а денег не платят месяца по два к ряду. Совсем деградировало наше НПО «Энергия»… У нас ни найдется для него что-нибудь? Двое детей все-таки.

— Пусть приходит, — согласился я. И недели через две Николай вышел на работу.

Не отставал и Коробкин:

— Анатолий Афанасьевич, нам электрик нужен?

— А как же, — ответил ему.

И в следующий понедельник мне представили «талантливого» электрика Женю Черемных, привезенного из Питера.

Коробкин, Гарбузов, Черемных и Емельянов были определены в группу «специалистов», которая должна стать ядром нашего будущего предприятия…

Тут же посадил их изучать документацию, но энтузиазма не наблюдал. Зато, войдя как-то в офис, услышал:

— Кванта коста уна донна? — густым баритоном гудел Рында, обращаясь к Гарбузову, державшему в руках самоучитель итальянского языка.

— Какая вам донна, синьоры, с вашими командировочными? — рассмеялся я, — Учите лучше документацию, специалисты по доннам.

— Да это мы, Анатолий Афанасьевич, чтоб веселее учить язык, — смутился Коробкин старший.

— Я так и понял, Владимир Львович… Попробуйте заодно разобраться с технической терминологией. Тоже пригодится. Спрашивайте, если что непонятно, — посоветовал им.

«Эх, мне бы попасть на „Симек“. Уж я бы там постарался все разузнать по максимуму», — впервые позавидовал ребятам…

У Гусева, где давно уже не был, вдруг встретил Ганича:

— Виктор Федорович, сколько лет, сколько этих самых, — обрадовался я, — Ну, как, нашли работу?

— Да какая там работа, Анатолий Афанасьевич. Эти демократы и близко меня к журналистике не допустят. А я ничего другого не умею… А вы как? Сделали что-нибудь? — спросил он, но, вглядываясь в мои обновы, мгновенно сообразил, — Вижу, сделали, Анатолий Афанасьевич. Поздравляю.

— Пока не с чем, Виктор Федорович, но прогресс на лице, — пошутил я, — Заходите, буду рад, — дал ему свою визитку с нашими телефонами и адресом…

Он не заставил себя ждать, и вскоре появился в офисе. Ребята, узнав в нем человека, которого когда-то часто видели по телевизору, тут же окружили с расспросами.

— Не думал, что меня еще помнят, — растроганно сказал Ганич, — Может у вас найдется для меня местечко, Анатолий Афанасьевич? Паблик рэлэйшн, или еще что-нибудь по этой части? — грустно спросил бывший журналист-международник.

И уже через неделю выражение «Паблик рэлэйшн» стало его официальным прозвищем, которое, судя по реакции, ему очень нравилось…

Вскоре оказалось, что у Ганича полно друзей в МИДе, и он с радостью принялся за оформление паспортов и виз нашим «итальянцам»…

— Анатолий Афанасьевич, в восемнадцать ноль-ноль будьте у выхода из метро «Добрынинская». Туда подъедут Владимир Алексанрович и Серджо с Ларисой. Там вас подхватит мой водитель. Едем в ресторан, — выдал команду Коробкин.

— В честь чего, Сергей Львович? — спросил его.

— Разве в рестораны ходят в честь чего-то? — удивился Коробкин.

— Не знаю, я не большой знаток. В ресторанах был не больше десятка раз.

— Все еще впереди, Анатолий Афанасьевич. Вся деловая жизнь крутится вокруг ресторанов, — заявил многоопытный партнер…

На «Мерсдесе» Коробкина мы въехали прямо в Даниловский монастырь.

— О-о-о! — выйдя из машины, восхищенно оглядывал монастырский двор Серджо.

Мы прошли в трапезную. За накрытым столом уже сидели Коробкин с Людмилой и интеллигентная пожилая пара. Познакомились. Вот теперь я был уверен, что передо мной истинный партнер Коробкина, мечтающий о свечном заводике.

Очень скоро Серджо снова стал душой компании, и лишь незадолго до окончания ужина Сергей Львович предоставил мне возможность побеседовать с его партнером. Море вопросов не утопило меня, и мы расстались, довольные друг другом.

Уже в девять вечера, когда мы толпой вышли на крыльцо трапезной и стояли в ожидании нашего транспорта, Серджо не удержался:

— Руссия бэлла! Моска бэлла! — восторженно произнес он, глядя на полную луну, вдруг ярко осветившую раскинувшееся перед нами монастырское великолепие. Белые храмы с золотыми куполами, ухоженный двор, образованный крепостными стенами с башенками, — все было укрыто сухим на морозе, отдающим в синеву снегом. И такая тишина звенела в этом прелестном уголке нашей древней столицы, что казалось, время здесь застыло в каком-то далеком «надцатом» веке…

— Анатолий, поздравь… Начали заливать фундамент! — как обухом по голове оглушил нежданной новостью Пискунов.

— Вова, ты с ума сошел?! Прекрати немедленно! — закричал я в трубку.

— Поздно, Анатолий… Почти до «нуля» дошли… Целый день льем… Представляешь, сколько машин вбухали?

— Представляю… Заставь дурака… Хоть не расперло? — спросил о том, что волновало больше всего.

— Нет. Опалубка пока держит.

— Пока… Бетон хоть уплотняли?

— Уплотняли… Одного дундука с вибратором чуть в бетоне ни утопили.

— Как так?

— Да его только спустили вниз, он не успел сориентироваться, а тут сразу два бетоновоза опорожнились. Его и накрыло… Туман, ничего не видно. Мы кричим, а он нас не слышит, вибрирует себе и не видит, что по колени в бетоне. Прекратили заливку. Вытащили.

— Вы хоть фотографии делали?

— Какие, Толик, фотографии!.. Попробовали на видео снимать, но из-за тумана невозможно.

— Вова, мы говорим о разных вещах. Я говорю о технической съемке… Ладно, завтра приеду, — предупредил его.

С появлением Гарбузова у нас появился «служебный» автотранспорт — старенькая «Волга», которую ему отдал Гарбер в счет погашения долга по зарплате. При длительных поездках в ней можно было угореть. Но и при коротких было неприятно из-за стойкого запаха газа, на котором работал двигатель.

Но делать нечего, надо ехать в Порохово, хотя ясно, что вернусь с жуткой головной болью…

— Ты зачем этого Гарбуза привез? — как обычно спросил недовольный Пискунов.

— Привыкай, Вова… Он теперь наш штатный сотрудник. К тому же он, как мой заместитель, является твоим непосредственным начальником.

— Да пошел он!.. Здесь я начальник, и никто другой.

— Заметно… Что хочешь, то вытворяешь… Ладно, пошли.

— А этот, какого хрена за нами тащится? — увидел он идущего за нами Гарбузова.

— Имеет право… А скоро он здесь вообще поселится с Коробкиным старшим. Кстати, подыщи им подходящее жилье.

— Это еще зачем? Что за дела, Толик? Я не согласен.

— Это приказ… Ты хоть не забыл, что такое приказ, Вова?

— Чей приказ?

— Мой… Коробкин с ним согласен.

— Я не согласен.

— Не влияет, Вова… С твоими двадцатью процентами ты теперь имеешь только совещательный голос. Да и я тоже… Заметь, по твоей вине.

— Даже так? Только совещательный? А Коробкин?

— Читай устав, Вова. Там все написано, — предложил ему. Пискунов задумался…

Меж тем подошли к «объекту». Как и ожидал, опалубку кое-где выперло, а, дотронувшись до бетона, отдернул руку — горячо.

— Вова, где Петросян?

— Утром уехал отдыхать. Лили до утра… Завтра будет, а что?

— Вопросов к нему много… Хотя его ответы уже ни на что не повлияют. Поздно.

— Что поздно, Толик? Спрашивай у меня. Что знаю, отвечу, — засуетился кум, почувствовав, что с заливкой фундамента не все в порядке…

— Он хоть знает, что такие объемы заливать сразу нельзя?

— Он специалист. Ему видней. А что?

— Дотронься до фундамента, Вова. Он горячий. Реакция идет. И там, где не хватит влаги, может треснуть… Грош цена такому фундаменту… Для этого и заливают по слоям. Слои показаны на чертежах… А вы залили одним махом… У вас, вон смотри, опалубку повыпирало.

— Да это ерунда, Толик.

— Ерунда? — рассмеялся я, — Начнется монтаж оборудования, будешь эту ерунду перфораторами и болгарками срезать. Интересно, что тогда скажешь?

— Срежем, если надо будет, — проворчал кум. Его настроение «победителя» падало на глазах.

— И последний вопрос. С какого перепоя вы решили заливать фундамент?

— Да у Петросяна сроки хранения цемента кончились.

— Когда?

— Месяц назад.

— Нормально… На тебе, боже, что мне негоже… Вы хоть образцы для испытаний сделали?

— Откуда я знаю? — сердито ответил кум.

— А должен знать, если взялся за такое дело. Что ж, Вова, спасибо за фундамент. Хорошо бы за год не рассыпался. При вибронагрузках от такого мощного станка запросто.

— Не пугай, Толик.

— Что тебя пугать? Ты здесь смелый с пистолетиком… А вот с головой проблемы, Вова… Принимаешь неграмотные решения. И приказы не выполняешь.

— Какие такие приказы?

— Я же тебе запретил все работы в котловане… Забыл?

— Честное слово, забыл, Толик.

— Вот теперь ребята будут тебе постоянно напоминать… В общем, пока они ни поселятся в Порохово, никаких работ. Понял?

— Понял, — мрачно ответил кум…

С утра вызвал Коробкин:

— Анатолий Афанасьевич, есть проблемы.

— У кого их нет, Сергей Львович? — посочувствовал ему.

— Вывел-таки меня из равновесия этот Пискунов… На ровном месте потерять сто тысяч зеленых!.. Думал, выкарабкаюсь, не получается.

— Да у нас же четыреста миллионов рублей на банковском счете. Это же около восьмидесяти тысяч… Забыли, Сергей Львович? — напомнил ему.

— Помню, Анатолий Афанасьевич… Но те деньги надо тратить разумно. Только, когда без расчетного счета не обойтись… В общем, посмотрел вашу смету, не укладываюсь никак… И выбросить, кроме автомобиля, ничего нельзя.

— Ну, автомобиль подождет. Ездим же на «Волге» Гарбузова.

— Как вы на ней ездите, Анатолий Афанасьевич? Я около нее три минуты постоял, чуть ни отравился. Она что, на газе?

— На нем самом. Вчера приехал из Порохово, всю ночь голова раскалывалась.

— Да вы что, Анатолий Афанасьевич? Запрещаю вам даже приближаться к ней. Они, говорят, взрываются. А нам вы сейчас нужны как никогда. Что мы без вас делать будем?

— Взрываются они, когда долго стоят в закрытом помещении.

— Да ладно, Анатолий Афанасьевич. Не хватало только взрывов… В общем, надо вам куда ехать, берите мой «Мерс». Через месяц купим что-нибудь… А вот что сейчас делать, ума не приложу… Есть одна мыслишка. Вот только не знаю, как народ отнесется.

— Что за мыслишка?

— Вы были правы, Анатолий Афанасьевич. Погорячились мы с окладами… А что если до начала продаж платить одинаково — по пятьсот долларов, независимо от окладов?.. Нет, штатную зарплату начислять, конечно, надо. Пойдут продажи, тогда и рассчитаемся… Как вы на это смотрите, Анатолий Афанасьевич?

— Думаю, это выход, Сергей Львович… По-моему люди поймут… Все, кроме Пискунова. Вот с ним будут проблемы. С ним в последнее время вообще одни проблемы… Очередная медвежья услуга, Сергей Львович, — и я рассказал ему о том, как был поставлен перед фактом несанкционированного начала строительных работ, и как бестолково были выполнены те работы. Коробкин был в шоке.

— Да это Махно какой-то. Он что, не понимает, что такое запрет вести работы? Это же подсудное дело. Подготовьте письменный приказ. Я в понедельник туда поеду, отвезу ребят. Заодно вручу ему под расписку, — предложил Коробкин. Я согласился…

Вечером позвонил Пискунову и рассказал о предстоящем визите Коробкина. Попросил найти жилье для наших специалистов.

— А зачем Коробкин едет? Не знаешь?

— Я же сказал, привезет ребят.

— И все?

— Откуда я знаю, все или не все. Ты что, боишься чего-то, Вова?

— Ничего я не боюсь, — раздраженно ответил он и положил трубку…

Прямо с утра пригласил Коробкин. Вошел в кабинет и обомлел: на меня с улыбкой смотрел Пискунов.

— Как ты здесь оказался? — спросил его. За него ответил Коробкин:

— Анатолий Афанасьевич, тут Владимир Александрович вышел с предложением по жилью в Порохово. Пожалуйста, — предоставил он ему слово.

— Да что тут говорить… Ребят я конечно размещу. Но если мы хотим работать, как положено, должны быть созданы условия… В центре Порохова сейчас сдается элитный пятиэтажный дом. Мне кажется, нам надо купить там несколько квартир.

— Сколько, Владимир Александрович, и каких? — спросил Коробкин.

— Как минимум три. Одну, трехкомнатную, для директора Пороховского завода Пискунова, и две двухкомнатных для специалистов и руководства, — выдал Пискунов.

«Ну и аппетит», — подумал я и, не удержавшись, спросил кума:

— А тебе, Вова, зачем квартира в Порохово?

— А как же?.. Вы с Сергей Львовичем в деревне не жили. А директор завода Пискунов должен ежедневно отрывать примерзшую к подушке голову. Потом, дрожа от холода, растапливать печь, и еще с полдня колоть лед и разгребать снег, чтобы выехать на работу. Когда же работать?

«Бедный Йорик с оторванной промерзшей головой», — мысленно рассмеялся я.

— И так круглый год? — спросил кума.

— Круглый год, — в запале выдал тот.

— А зачем выезжать на работу, если можно минут за десять спокойно дойти пешком. Полдня можно сэкономить, — подсказал куму выход.

— Э-э-э, Толик… Не знаешь ты сельского менталитета. Даже если директор живет рядом, все равно надо ехать.

— Ну, тогда надо покупать, — сказал я, твердо зная, что денег на покупку квартир у Коробкина нет.

— Спасибо за поддержку, — незаметно для Коробкина пожал руку Пискунов.

«Бедный Йорик», — не выдержав, рассмеялся вслух…

Ночью разбудил телефонный звонок:

— Узнал, кто звонит?.. То-то же… Можешь поздравить. Фундамент залит полностью. Только что закончили… Сюрприз к приезду Коробкина… Так что пусть ребят не привозит. Так ему и передай.

— Непременно передам, — ответил ему и положил трубку.

Утром зашел к Коробкину:

— Сергей Львович, нет слов.

Едва взглянув на меня, Коробкин все понял:

— Пискунов?

Я кивнул головой. Помолчав, добавил:

— Довел-таки свою медвежью услугу до логического конца.

Если бы знал, как ошибался, думая, что это все.