Растяпа. Экспансия

Анатолий Агарков, 2023

Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться.Я мог бы:– остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке;– сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ;– выйти на Станкомаше в большие начальники;– стать профессиональным журналистом;– втереться в партийную номенклатуру;– замутить собственный бизнес…Но, увы. Старость, пенсия, одиночество – итог жизни. Даже жилья нет собственного. И кто я после этого? Вот-вот…Но грех жаловаться – жизнь прожита замечательная! В этом Вы сейчас сами убедитесь…

3

Тот самый ясный и холодный ноябрьский день показался мне возбудительно оживляющим. Все, что застыло кругом в ожидании снега, было красиво и красочно под лучами неяркого солнца, как хороший фламандский пейзаж — и дома, и улицы с пешеходами и машинами, голые от листвы деревья.

Я был в районном управлении сельского хозяйства и, проходя мимо, заглянул в кабинет председателя научно-производственного кооператива «Альтернатива». Реутов сидел в пальто за столом, на который облокотил руки, и уныло смотрел перед собой. Увидев меня, пригласил зайти.

— Чем занимаешься, Анатолий?

Когда я увидел опять эти спокойные жесты, услышал его скрипучий и чуть насмешливый голос, мне захотелось пообщаться.

Прошедшие годы бардака и безденежья в стране не прошли для Виталия Петровича даром. То хозяйство, которое он вел, очень многое потеряло из того, что было. Несмотря на то, что из всех основателей кооператива Реутов остался в нем один, что по сути превращало «Альтернативу» в барское поместье, дела её шли неважно. Прелесть в самой работе, которую даже я, временно наемный работник, испытывал, навсегда пропала из коллектива. Все случайные теперь люди, попадавшие в Бараново, были ленивы и вороваты. Между ними и председателем шла жестокая и упорная борьба: кто кого — хозяйство сэкономит на их зарплате или они разорят его воровством? Из всех многочисленных промыслов, затеваемых прежде в «Альтернативе», теперь только свинарник давал маломальский доход. Земледельческие опыты совместного посева на одном участке и разносроковой уборки зерновых и бобовых (то есть опытная работа) давно прекратились. Виталий Петрович теперь уже не писал статьи и не отсылал их в научные журналы. Он и в стремлении все переделать под считаемый лучшим образец давно поостыл, отдавшись на волю естественного порядка вещей. Потому как видел и понимал, что при величайшем напряжении сил с его стороны результат получался все хуже и хуже — урожайность падала, скудела земля, ломалась техника (иногда умышленно)… Главное же — уходили физические силы самого председателя: разум и тело просили покоя.

В сущности, в чем состояла борьба? Он хотел получать больше продукции меньшими затратами. А наемные работники «Альтернативы» хотели больше получать зарплаты и меньше работать. Прослышав, что китайцы отменные трудяги, председатель поселил в Бараново несколько семей из Поднебесной, приставил к свиньям — вот свинарник и давал кооперативу немного прибыли.

В полеводстве работали местные механизаторы, и техника сыпалась не только потому что вышел ей срок, но и потому, что не было должного ухода. Это делалось не из-за того, что кто-то нарочно желал председателю зла, просто людям не хотелось работать — тоже фактор немаловажный.

Уже давно Реутов видел, что лодка его течет, но не искал течи, может быть нарочно обманывая себя. Какое-то время… Но и оно миновало. Теперь он уже не мог себя обманывать. Тот научно-производственный кооператив, который он затеял и однажды привел к расцвету, теперь прозябал в упадке вместе со всей страной — и он ничего не мог с этим сделать.

Он был бы рад теперь от всего отвязаться, но куда деваться — хозяйство хоть и убыточное стоило немало: и техника, и дома, и ангары-мастерские-погреба… свинарник, овчарня… лошади, бычки, верблюды…

Воспоминания и разговоры о давно ушедших днях служили Виталию Петровичу лучшим утешением. Он перечитывал свою статью в старой газете, а тут я…

— Чай будешь? — предложил хозяин кабинета.

— Да, пожалуйста.

Не за чаем я узнал теперешнее положение «Альтернативы», а из прежних разговоров со знакомыми. Реутов мне теперь говорил, что, как институт прапоров растащил всю советскую армию, так сейчас новоявленные фермеры:

–… не сеют, не пашут, а только берут без отдачи кредиты и все тащат и тащат, что было советского по соседству.

Фермерское движение кончится — пророчил Виталий Петрович — когда все хозяйства напрочь растащат.

Несмотря на упадническое состояние кооператива, было видно, что его председатель по-прежнему горд самым главным детищем своей жизни — «Альтернативой». Из разговора с Виталием Петровичем я узнал, что он был непротив нововведений, лишь бы они были на пользу. Главная же беда НПК, как и прежде, была в том, что Реутов не умел торговать. В мою бытность в нем, машинами пропадала выловленная рыба. Сейчас председатель не знает, как повыгоднее сбыть свинину.

Сам Виталий Петрович видел её в другом:

— Все недосмотр! Отвернулся и получи дулю в спину. Ох, и паршивый же стал народ!

— Воспитывайте, а неподдающихся выгоняйте.

— А то я буду держать дармоедов! Но где хороших-то взять?

— Да уж… пропала у людей идея — работать ради светлого будущего: ему теперь обеспеченное настоящее подавай.

Вобщем, поговорили…

— Так-то вот, Анатолий! — прощаясь, Виталий Петрович пожал мою руку.

Впечатление от этой встречи так сильно подействовало на меня, что несколько часов никак не мог от него отделаться — нет-нет и опять вспоминал председателя научно-производственного кооператива, как будто что-то в его словах требовало особого внимания. «Альтернатива» не была для меня пустым звуком — я три отпуска в ней отработал, написал кучу статей в газету. Да и сам его председатель был как человек для меня всегда чрезвычайно интересен. Реутов был одним из тех, всегда удивительных для меня людей, которые по жизни идут своей дорогой совершенно независимо от мнения и желания толпы. Имея природой данную власть над окружающими, он презирал чиновников в кабинетах всех уровней и уважал одного только нового Президента страны. Однажды он написал в газету статью «Перевернутая пирамида», в которой изложил свои взгляды на вопрос — как обустроить демократическую Россию?

Реутов был несомненно не только очень умный и образованный человек, он писал стихи — а стало быть, романтик душой. Не было предмета, которого бы он не знал. Кроме «Альтернативы» за ним числилось немало добрых и славных дел на посту председателя Увельского райисполкома. Но увы, время и гениев не щадит…

Некогда я обратился к нему, предложив свои услуги в качестве разнорабочего на один месяц отпуска в страдную пору — нужно было сено для коровки нашей, а купить денег не было у меня. Виталий Петрович пошел навстречу — заработай, мол — и так было три сезона. Теперь пришло мое время сделать шаг навстречу «Альтернативе» в её худую годину или, по крайней мере, попытаться хоть что-нибудь сделать.

Сам я мало что мог — разве только избавить научно-производственный кооператив от неликвидов, чуть поправив его финансовый дела. Но у меня был знакомый гений прикладной коммерции и талантливый организатор дел производственных, всегда готовый к новаторству — Чернов В. А.

Припомнился наш с ним разговор о сельском хозяйстве вообще.

— Животноводство и особенно земледелие нашей страны — заведомо убыточное капиталовложение: как построили его коммунисты таким, так оно и продолжает прозябать, — приятно улыбаясь говорил Чернов.

— Ну, а если бы вы взялись со своими способностями и расчетами?

— Потому и не берусь, что считаю. В сельском хозяйстве даже сам быт работников настроен на распутство и пьянство. И везде так — построил свинарник, вези из Китая нормальных рабочих, иначе прогоришь к чертовой матери.

— Ну а если все-таки попробовать, объединить с кем-нибудь свои усилия и возможности? Допустим, взять крестьянское хозяйство, специализирующееся на картофеле — вы помогли ему максимально удешевить произведенную продукцию, а потом продать подороже, за вычетом всех понесенных расходов получившуюся прибыль делите пополам. Скажем, пахать и сеять вы не умеете, да и землю надо арендовать — к чему? Договорились с толковым хозяином и вперед — за орденами. Торговать-то вы всяко разно лучше любого фермера можете. А если готовиться к урожаю заранее, то и выгода должна получиться немалая…

Усмехнувшись, Чернов головой кивнул:

— Ты как будто в память мою подглядываешь… Был у меня такой случай. Один чудик из Лазурного обратился за помощью…

— Помню те картофельные края, — вставил фразу я. — На них началась моя жизнь студенческая…

— Вот-вот, и он картофелем занимался. С моей помощью собрал агромадный урожай. «Свою долю, — говорит, — забирай». А что мне с ней делать? «Есть, — спрашиваю, — у тебя овощехранилище?» «Есть», — говорит. Вот мы туда засыпали мою долю, все дыры и щели законопатили — не столько от морозов, а больше от сквозняков. Двери сделали герметичными, что в твоей ракете. А прежде бросили в овощехранилище два баллона с углекислым газом, чуть-чуть приоткрыв краны. Смекаешь зачем?

— Чтобы замедлить процессы гниения.

— Совершенно в дырочку! В начале лета, когда картошка подорожала, мы вскрыли хранилище и всю продали без единой потери…

— Ну, вот же — отличный результат!

— Ага, если учесть, что оборот капитала длится, как в чреве женщины, девять месяцев, то самое то. Нет, дорогой. С сельским хозяйством лучше не связываться. Погубили эту отрасль в России коммуняки напрочь! — после этих слов поглядел на меня Чернов улыбающимися глазами и даже сделал чуть заметный насмешливый знак: мол, и ты, брат, причастен к этому.

Но я не находил слова наставника смешными. Ведь я работал в газете и райкоме сельскохозяйственного района и считал, что в годы диктата КПСС земля действительно давала мало отдачи, являясь по сути бесхозной, но теперь… Нельзя говорить, что сельское хозяйство в стране загублено окончательно — будут вложения в него, будет и отдача. И земли у нас не хуже других, и мужики русские — прекрасные работники, когда это нужно им. Это качество не случайное и не приобретенное в каких-то условиях — оно природой заложено в духе народа. Его надо только раскрепостить…

— И земля, которая сейчас в запустении, не погибла — она отдыхает, чтобы в нужное время вернуть все старицей.

— Ну, не знаю, когда это время настанет. Только сумасшедший сейчас будет вкладывать средства в заведомо убыточное предприятие.

Ну, вот и поговорили на злобу дня.

Давайте-ка вернемся в тот ясный ноябрьский день… впрочем, уже вечер. До вечера я размышлял о проблемах «Альтернативы», а потом решился позвонить домой её председателю.

— Виталий Петрович, добрый вечер, Агарков. Удобно вам говорить?

— Да-да, продолжай.

— Вы задали мне днем вопрос — чем я занимаюсь? Но разговорились о других делах, и я не ответил. Так вот… Сейчас я зарабатываю себе на жизнь тем, что реализую неликвиды. Проще говоря, если у вас есть что продать, а руки не доходят никак, я в состоянии вам помочь. Не всегда это денежное мероприятие, чаще бывает бартер — вы отдаете то, что не нужно, взамен получаете необходимые материалы, запчасти… ГСМ, скажем… ну и так далее. За услуги свои беру обычно десять процентов, но ведь их можно накрутить на вашу стоимость, и вы ничего не потеряете. Так, что — есть у вас неликвиды?

— Да как не быть, в таком-то хозяйстве.

— Ну, если очень много, то вы мне список составьте с указанием цен, а я над ним поработаю.

— Список это можно. А у тебя есть своя машина?

— Есть.

— Ну, так ты завтра приезжай в Бараново, все посмотришь — мы обсудим и составим список предложений… Ну и список потребностей — на что стоит менять.

— Понял. Буду.

— Тогда завтра жду.

В тот вечер ко мне приехал мой старший ребенок с финансовым вопросом. Он уже вышел на финишную прямую в своем университете и считался теперь студентом-дипломником.

Конец ознакомительного фрагмента.