Варвар 2. Исступление

Анастасия Шерр, 2020

После всего, что случилось, Марат дал себе слово забыть о Снеже. В его доме появилась еще одна комната-призрак, а все вещи, впопыхах забытые Белоснежкой, он бережно хранит. Он отдал приказ поселить ее и ребенка в самом лучшем доме, купил ей машину и обеспечил всем, что необходимо для счастливой жизни… Для жизни, в которой ему нет места. Марат с трудом нашел в себе силы уйти. Так было нужно – нельзя бесконечно эгоистично мучить ее и с усердием мазохиста истязать себя? Только вот без любимой рядом наружу вырывается Варвар – дикий зверь, пропитанный темной яростью и бешеной ревностью. Марат не сможет без Снежи, только с ней его жизнь снова обретает какой-то смысл. И ради Белоснежки он готов впервые в жизни нарушить собственное слово. Он его дал, он же его и заберет.

Глава 7

Марат больше не был Маратом. На свободу вырвался Варвар и на мирное расставание с новоявленным женишком настроен не был. Хотелось крови и хруста костей этого ублюдочного педика, что посмел трогать её своими руками. И ему же во благо, если только руками.

Снежана испуганно хлопала ресницами, то открывая рот, то закрывая его, не в силах что-то произнести. Попалась.

— Ты меня слышала? — его голос не выдавал того адового вертепа, что роем гудел внутри, переворачивая с ног на голову последние здравые мысли.

— Марат? — она наконец повернулась, и Хаджиев усмехнулся, прочитав в её глазах испуг. Она знала, что сейчас будет. — Что ты здесь делаешь? — её тон приобрёл капризные нотки, что окончательно вывело Варвара из себя.

— Я сейчас приду, Белоснежка, и всё тебе расскажу, — подступал к ним, на ходу закатывая рукава рубашки. — А ты пока сделай мне чай.

— Снежа, а это кто? — подал голос будущий инвалид, и внимание Марата мгновенно переключилось на него.

— Нет, прошу тебя! — упёрлась ладонями в его грудь, встав на пути. — Не надо, Марат!

— Какие-то проблемы? — позади неё всё ещё хорохорился педик, а Хаджиев вдруг оскалился, представив, как будут хрустеть зубы этого недоноска на его кулаках.

— Да, мудак. У тебя очень большие проблемы. А ты в дом пошла, быстро! — отодвинув Снежану в сторону, одним ударом сшиб Казанову и, отодрав его от земли, поднял в воздух. — Любишь чужих женщин, да? Ты не в тот дом зашёл, — и, впечатав кулак в его лицо, наконец услышал волшебную для ушей Варвара музыку. — Это передние зубы. Их вылечат быстро. А вот эти, — ещё один удар, и хлюпик виснет на его руке. — Эти сложнее будет… — и замер, услышав её плач позади.

Красный туман ярости понемногу рассеивался, бешеная пульсация перестала его оглушать. Бросив педика на землю, повернулся к ней.

— Иди в дом, — одного взгляда на неё, заплаканную и дрожащую от страха, хватило, чтобы прийти в себя.

— Это не то, что ты подумал. Там, на заднем сиденье… Глянь, — её колотило, и лицо побледнело до неузнаваемости. — Пожалуйста…

Марат дёрнул за ручку, открыл дверь машины и, достав оттуда костюм в чехле, повернулся к ней.

— И?

— Помнишь, ты хотел себе пиджак, который я нарисовала? Это он. Посмотри, твой размер. Я сама сшила. А Юрий просто подвёз меня… — и снова обратила взгляд на корчащегося на земле и харкающего кровью дружка. — Зачем ты так? Он ни в чём не виноват… — ринулась было к нему, но на полпути остановилась, поймав на себе нехороший взгляд Хаджиева. — Позволь хотя бы вызвать ему скорую. Так же нельзя!

Марат оценил комплекцию педика. Костюм намного больше. Не соврала, значит.

— А что насчёт твоей одежды, красавица? — кивнул на её платье, что не доходило даже до колен. — Это ты к нему так нарядилась? — шагнул к ней.

Снежана попятилась, что резануло по и так напряжённым до предела нервам.

— Позволь вызвать ему скорую, и мы поговорим, — говорила осторожно, словно опасалась сказать что-то, что ему не понравится. Умно, Белоснежка.

— А может, я сверну ему шею и мы потрахаемся, мм? — наступал на неё, подавляя девушку своей мощью, и она чувствовала волны бешенства, которыми он захлёбывался. — Я напомню тебе, каково это — быть оттраханной Варваром.

— Прекрати, я прошу тебя, — отступать было некуда, упёрлась спиной в перила лестницы, ведущей к дому. — Там мой сын… Он испугается. Ты же знаешь, ему нельзя…

— Вот оно что… — протянул задумчиво, склонился к её уху и, с наслаждением втянув в себя её запах, чуть коснулся губами кожи. — А что же ты о сыне не думала, когда каталась с этим педиком? Насколько я помню, у тебя есть своя машина. А ещё в городе полно такси. Но ты почему-то выбрала этого… Как его?

— Юрий. И он сосед. Нам было по пути и…

— Тш-ш-ш-ш, — приложив палец к её губам, обвил рукой талию и, оторвав Снежану от земли, приблизил своё лицо к её. — Ты, наверное, подумала, что можешь гулять с другими мужчинами, да? Я разочарую тебя, Белоснежка. Я передумал тебя отпускать, — про себя отметил, как распахнулись её глаза. — А теперь пошла в дом. Я сейчас кое-что растолкую твоему ухажёру и приду. Костюм не помни.

* * *

Малодушно сбежала. Так, словно и правда была в чём-то виновата. Оставила зверски избитого Юрия и сбежала…

Оставалось лишь надеяться, что гнев Марата уже угас и он не станет причинять несчастному ещё большей боли.

И слова его… Что он передумал меня отпускать. Что за бред? У нас ведь был уговор! Я собиралась уехать. А теперь… Что теперь?

Тяжело выдохнула и осела прямо на пол, обнимая злосчастный костюм. Позади тихо закрылась дверь, и я напряглась, слушая его тяжёлые шаги. Ступал отрывисто, раскованно. Нас разделяла стена, но он точно знал, куда идти, словно чувствовал меня.

Обошёл акцентную стену, нашёл меня взглядом.

— Об женишке не беспокойся, он доковыляет на своих двух. Всё равно завтра ему придётся съехать, — Марат сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев. — А ты, я вижу, время зря не теряла? Гардероб обновила, — он двинулся на меня, а я встала с пола. Припала спиной к стене и подняла на него взгляд.

— Я объяснила тебе, как всё было, хотя, если честно, не понимаю, почему должна оправдываться. Насколько я помню, ты сам меня отпустил. Ты так решил, помнишь? А теперь приходишь, избиваешь моего знакомого только за то, что он подвёз меня. И что, позволь узнать, не так с моей одеждой? — придав голосу твёрдости, приготовилась отстаивать то, что осталось от моих прав на личную жизнь.

Хаджиев усмехнулся, опустил голову и тут же её вскинул. А в глазах злости столько, что становилось дурно лишь от одного его взгляда.

— Ну что ты, Белоснежка, мне очень нравится твоя одежда. Услаждает взор, я бы сказал, — а в следующее мгновение выкинул руку и, схватив меня за предплечье, дёрнул на себя. — Но мне, блядь, очень не нравится, когда то, что предназначено только для меня, дарят другим! — яростно прорычал мне в лицо и, сжав мою талию, впился злым поцелуем в губы.

Языком скользил по губам, жадно, голодно глотал мои вздохи, а пальцы его вонзались в кожу так, как будто он хотел раствориться во мне. Или наоборот… Растворить меня в себе. Что самое странное, моё тело с радостью откликалось на его грубые, собственнические ласки, и внизу живота уже всколыхнулось такое знакомое, до боли желанное чувство.

— Мне нужно проверить Виталика, подожди… — боролась больше с собой, чем с ним, понимая, что не могу и не хочу его прогонять. И вряд ли смогла бы, даже если бы хотела.

— Я проверил, — надавил на затылок, принуждая отвечать на поцелуй. — Он спит, — и, подхватив меня на руки, куда-то направился уверенным шагом.

— Подожди! Мне нужно кое-что тебе сказать…

— Потом скажешь, — оборвал, толкая дверь моей спальни ногой.

Швырнув на кровать, упёрся коленом в постель и одним резким движением разорвал мой сарафанчик пополам.

— Вот так лучше, — глаза его стали ещё темнее, ещё насыщеннее, показалось, что моё тело пожирает безумным взглядом не человек. Зверь, что в нём живёт…

Рвано выдохнула, когда трусики постигла та же участь, что и сарафан, а Марат взял меня за бёдра и потянул на себя. Точным движением заполнил собой и, запрокинув голову, толкнулся вперёд.

* * *

— Да-а-а! Да, мать твою! — трахал её быстро, жёстко, как с цепи сорвался. Так и было. Он наконец дорвался до тела Белоснежки, как оголодалый хищник, и теперь не мог остановиться, так хотелось долбиться в ней, пока не лишится сил. Судя по тому, как переворачивалось нутро от её стонов, случиться это должно было не скоро.

Снежана же отдавалась ему с такой страстью, словно скучала не меньше, чем он. И это пробуждало всех внутренних демонов Варвара. Одно осознание, что она хочет его так же, как он, лишало разума и самообладания.

Впервые кончил довольно быстро и сразу же пошёл на второй заход, перевернув её на живот и навалившись сверху. Вошёл мягко, легко, хрипло застонал от кайфа, что волной прошёлся по телу.

Ни одна шлюха не заменит ему эту чистую и в то же время порочную училку, что заполнила собой каждую вену, каждый миллиметр тела. Она текла в нём вместо крови, она управляла его разумом.

— Будешь моей женой, — прошептал ей на ухо и, не дав переварить информацию, задвигался в бешеном ритме, вырывая из горла Белоснежки тихие всхлипы.

* * *

— Доброе утро, — проговорила бесцветным тоном, поставила перед Али чашку с кофе.

Всё как обычно. Ни единой эмоции на её лице. Как робот.

— Спасибо, Тая, — впрочем, он тоже не собирался сдаваться. Девочка решила поиграть в игру? Пусть.

— Яичница или каша?

— На твой вкус, — пригубил кофе, откинулся на спинку стула, наблюдая, как девушка копошится в холодильнике.

— Закончился сыр.

— Хорошо, куплю.

Она вдруг хлопнула дверью, оперлась на кухонную панель, опустив голову.

— Сколько ещё это будет продолжаться? Долго ты собираешься меня держать здесь силой?

Али пожал плечами, отпил кофе.

— Это ты мне скажи. Ведь именно ты решила, что наши отношения должны быть такими.

— Я просто хочу уйти, Али. Я не люблю тебя, понимаешь?

Он невесело усмехнулся, поднялся на ноги.

— Полюбишь.

* * *

«Будешь моей женой…»

«Будешь моей женой…»

«Будешь моей женой», — его слова звучали в голове постоянно, не давая думать ни о чём другом.

Марат не спрашивал, не делал предложение. Он просто вдалбливал меня в кровать и повторял эти слова. Он уже всё решил. Как всегда.

В его объятиях было тепло и уютно, а ещё очень нравилось его ровное дыхание, согревающее мою макушку. На улице уже рассвело, но я не торопилась вставать. Хотелось лежать вот так как можно дольше. Хотелось чувствовать себя слабой, беззащитной и очень желанной женщиной. Баловство, знаю. Но если однажды попадёшь в объятия к такому мужчине, выбраться из них будет сложно… А что самое грустное — не захочется.

Но если вспомнить, как он избил несчастного, ни в чём не повинного Юрия, становится страшно. Вчера, глядя в его глаза, я боялась его. Казалось, он одержим. Это был не тот Варвар, которого я знала и даже могла успокоить. Это был зверь в чистом виде.

А если бы драку увидел Виталик? Его и так с трудом отучили шарахаться от людей. Детская психика слишком сложная и ранимая, а такая травма могла и здорового ребёнка покалечить.

Ночью, когда было так хорошо в руках Хаджиева, я не думала об этом. Просто выключила все мысли. Но сейчас, когда страсть схлынула, всё встало на свои места. И я не была готова к тому, что приготовил для меня Марат.

Одна его рука чуть сжала мою грудь, а вторая поползла по животу и ниже. Тело тут же радостно откликнулось на знакомые прикосновения, и дыхание сбилось.

— Доброе утро, хазниг. Иди сюда, — уложил меня на спину и лёг сверху, тут же зарываясь в волосы и целуя шею. — Вкусная. Моя вкусная училка, — дальше что-то бормотал на чеченском, а я вслушивалась в слова, пытаясь понять их значение. Было приятно. Очень. Но всё ещё трепыхалась в затуманенной похотью голове мысль, что я должна с ним поговорить.

— Подожди, Марат. Пожалуйста, — с трудом оторвалась от него, а Хаджиев недовольно свёл брови в кучу.

— В чём дело?

— Нам нужно поговорить.

— Сейчас?

— Да.

Он шумно вздохнул, завалился на спину, подложив руки под голову.

— Слушаю тебя.

Я укуталась в одеяло, прильнула к нему, что Марату явно пришлось по душе, судя по крепким объятиям, в которые меня заключили, как в кокон.

— Ночью ты сказал…

— Я помню, что я говорил. Да, ты станешь моей женой. Что-то ещё? — вот так вот, без всяких там глупостей типа поинтересоваться мнением на сей счёт невесты. Очень похоже на Варвара.

Вздохнула, выигрывая время. И тем не менее сказать придётся.

— А ты… Ты хотел бы детей?

Его пальцы, поглаживающие моё плечо, застыли без движения.

— Твоего пацана я не обижу, если ты об этом.

— Нет, не об этом, — сердце пропустило пару ударов и замерло в ожидании ответа.

— Нет? — он, конечно же, понял, о чём идёт речь.

— Нет.

— Если ты о своих детях, то нет. Ни в коем случае. Можешь не волноваться, ты никогда не услышишь от меня ни единого упрёка. Я не хочу детей. Более того, если бы ты могла забеременеть, я бы не допустил этого.

Сердце начало биться. Только как-то уныло, словно ударилось о стену разочарования.

— И что? — растянула губы в улыбке, чтобы не вызвать подозрений кислой миной. — Заставил бы аборт сделать?

Он задумался. Задумался! Да разве можно о таком думать вообще?!

— Вполне возможно, — скрипнул зубами, отвёл взгляд. — Давай не будем об этом. Лучше завари мне чай.

Страсть улетучилась, и он встал с кровати.

— Хорошо, — прошептала ему в спину, и скупая слеза скатилась по щеке.

На что я надеялась? Неужели думала, что он захочет от меня детей? Глупая, наивная училка. В одном я была уверена на сто процентов. Я не позволю причинить вред своему малышу. Ни за что. Ради него я пожертвую всем, что имею. Даже Маратом.