Варвар 2. Исступление

Анастасия Шерр, 2020

После всего, что случилось, Марат дал себе слово забыть о Снеже. В его доме появилась еще одна комната-призрак, а все вещи, впопыхах забытые Белоснежкой, он бережно хранит. Он отдал приказ поселить ее и ребенка в самом лучшем доме, купил ей машину и обеспечил всем, что необходимо для счастливой жизни… Для жизни, в которой ему нет места. Марат с трудом нашел в себе силы уйти. Так было нужно – нельзя бесконечно эгоистично мучить ее и с усердием мазохиста истязать себя? Только вот без любимой рядом наружу вырывается Варвар – дикий зверь, пропитанный темной яростью и бешеной ревностью. Марат не сможет без Снежи, только с ней его жизнь снова обретает какой-то смысл. И ради Белоснежки он готов впервые в жизни нарушить собственное слово. Он его дал, он же его и заберет.

Глава 5

— Привет, — Али заглянул в спальню, встретился взглядом с Таей.

Девушка тихо буркнула слова приветствия и уткнулась в книгу. Судя по всему, ему не были рады.

— Что читаешь? — шагнул через порог, отмечая, как напряглась её спина.

— Учебник, — ответила резковато, даже грубо.

Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, подошёл ближе.

— А это что? — в углу комнаты заметил её чемодан. Похоже, набит вещами. Отодвинул дверцу шкафа и убедился, что так и есть. — Куда ты собралась, Тая? — повернулся к девушке, сунул руки в карманы, лишь бы чем-нибудь их занять. Лишь бы не схватить её, глупую, за волосы и не оттаскать.

Тая поджала губы, отложила учебник.

— Я уеду завтра… Спасибо за гостеприимство, но…

— Что «но»? — внутри понемногу просыпалась злость на эту дуру. — Мм? Что не так?

— Я не могу с тобой жить. Всё, что между нами произошло… Это ошибка, понимаешь?

Прислонившись к стене, запрокинул голову, уставился в потолок.

— Ошибка — то, что ты внушила себе любовь к человеку, которому она не нужна. Вот это ошибка. А то, что произошло между нами, — не ошибка. Это моя любовь. Настоящая, искренняя. Ты можешь собирать вещи, строить из себя недотрогу, пожалуйста. Но ни шагу за порог моего дома не сделаешь. Я не отпускаю тебя.

Оттолкнувшись от стены, бросил подарок на постель и ушёл, хлопнув дверью.

* * *

Смотрел на неё неотрывно, даже не моргая. Сердце заглохло в груди и больше не билось, а Марат понимал, что уйти отсюда ему будет не под силу. В коротком джинсовом сарафане, с распущенными волосами, она что-то читала сыну, улыбаясь и поигрывая ногой, а Хаджиев исходил слюнями, наблюдая за ней, как больной психопат, через окно.

Хотелось ворваться в дом, схватить её в охапку и утащить к себе. В проклятый дом, где даже стены давили на подсознание. Держался. Нельзя. Марат Хаджиев не нарушает своих обещаний. Марат Хаджиев всегда держит своё слово.

Замахнулся кулаком на стену, но бить не стал. Не хотел пугать их. С тем бы и ушёл, да ноги не шли. Смотрел бы на неё день и ночь. Дурак… Когда же успел влюбиться в училку?

Она активно жестикулировала, показывая сыну какую-то сцену из книги, а тот внимательно наблюдал за ней, разинув рот.

Звонок мобильного отвлёк его, пришлось ответить, а когда снова повернулся к окну, встретился взглядом со Снежаной. Она стояла напротив, кусала губы и смотрела прямо на него.

— Здравствуй, Белоснежка, — звукоизоляция вряд ли позволила ей услышать, но Снежана прочла по губам. Он видел, знал.

* * *

— Марат! — кутаясь в плед, выскочила к нему, но за окном никого не было. Уже никого не было.

Остановилась посреди двора в полной растерянности. Зачем он приходил? Почему стоял за окном? Или, быть может, мне показалось? С ума сошла?

Повернулась, чтобы пойти к крыльцу, и вскрикнула, налетев на кого-то в темноте.

— Тихо, Белоснежка, не кричи, — улыбки Хаджиева не видела, но чётко уловила её в его голосе. — Это всего лишь я.

— Что ты здесь делаешь? — прищурилась, пытаясь разглядеть выражение его лица, а когда он склонился ко мне, задохнулась от странного чувства. Столько боли в его глазах, столько отчаяния… И я стояла, опустив руки, не зная, что сказать.

— Хотел увидеть свою Белоснежку, — усмехается невесело, а руки легли на мою талию.

— Зачем? — шепчу ему в губы и понимаю, что соскучилась невыносимо. И так захотелось услышать, что он тоже…

— Хотел убедиться, что у тебя всё хорошо, — опускает своими словами на землю, словно бьёт наотмашь.

— Убедился?

— Да.

— А разве Али тебе не докладывает обо всём?

Марат притягивает меня к себе вплотную, скользит губами по щеке, но не целует, лишь дразнит, а я встаю на носочки, неосознанно тянусь к нему, словно умоляя не останавливаться. Так и есть. Мысленно кричу и хочу его, как ополоумевшая.

— Докладывает. Но я хотел увидеть своими глазами, что ты счастлива в новой жизни.

Внезапно в душе огнём вспыхивает злоба. Наивная девочка внутри меня обижена и оскорблена. Она хотела услышать совсем другие слова…

— И как? Увидел? Может, какие-то доказательства нужны, чтобы ты наконец успокоился и жил дальше с чистой совестью?

Хаджиев склоняет голову набок, скользит по мне загадочным взглядом чёрных глаз и проводит по щеке своей огромной ладонью.

— Моя дерзкая училка, — склоняется к моему уху, щекочет его своим дыханием. — Ты трогаешь себя по ночам? Представляешь, как я трахаю тебя?

Дыхание сбивается, а щёки заливаются краской. Потому что он угадал. Я действительно трогала себя… Мастурбировала, представляя его в себе, на себе и разбавляя тишину своими бесстыдными стонами.

— Марат…

Он затыкает мне рот поцелуем, подхватывает за ягодицы и с голодным рыком насаживает на себя. Цепляюсь трусиками за массивную пряжку его ремня, чувствую, что теряю последние крупицы здравомыслия и снова падаю в чёрную бездну его взгляда. Меня засасывает, не могу дышать… И так хочется плакать.

— Не уходи… Останься. Ненадолго хотя бы…

— Нет, — кусает мои губы, зализывает языком и пальцами сжимает ягодицы, сильно, больно, жадно. — Я только попрощаться… Только ещё раз попробовать тебя на вкус, — проводит языком по шее, слизывая мой пот и перехватывает мой вздох своими губами.

По моим щекам текут слёзы, а он собирает их губами и шепчет что-то на чеченском. Так горячо, так страстно, что кружится голова и хочется обнимать его крепко, сильно, чтобы не оторвал.

— Я должна сказать тебе кое-что…

— Говори.

Он коснулся моих волос, намотал прядь на палец и поднёс к своему лицу. А у меня почему-то запершило в горле. Уйти хочет… Торопится. Только зачем пришёл? И стоит ли говорить о ребёнке? Получится, что я удерживаю его беременностью… Да и нужен ли такой отец моему ребёнку? Я ведь не знаю ничего о нём. Ну, кроме того, что дети — его кровоточащая рана. Так стоит ли?..

— Я… Мне нужно к Виталику, он там один. Зайдёшь?

Марат отрицательно покачал головой, прижал меня к своей груди и поцеловал в макушку.

— Мне пора. Рад был повидать тебя, Белоснежка, — резко отпустил, отстранился.

Так тому и быть.

Ещё долгих пять минут я с грустью смотрела в темноту и обнимала себя, чтобы унять дрожь. Сердце разрывалось от тоски, а я не понимала, отчего вдруг испытываю эти непонятные чувства. Ещё совсем недавно я всё отдала бы, лишь бы Хаджиев оставил меня в покое, а теперь печалилась. Наверное, это всё беременность.

Он не вернулся, а я, склонив голову, пошла в дом. Теперь, когда обрела свободу, она почему-то не была мне мила. Всё чаще я вспоминала ночи, проведённые в крепких Варварских объятиях, и понимала, что мне катастрофически их не хватает.

— Ну что, сынок, пойдём спать? — подняла малыша на руки, а он сонно потёр свои глазки и обнял меня за шею. — Давай-ка, милый, мама уложит тебя спать и пойдёт по делам.

Оставлять Виталика одного не хотелось, потому вызвала няню. Вряд ли сын проснётся посреди ночи, но всё же… Я собиралась сшить костюм за рекордные сроки, а потом исчезнуть из города навсегда. Раз моя беременность осталась втайне, значит, так было нужно. Но если Марат узнает, что я утаила от него ребёнка… Ничем хорошим это не закончится.

И снова внутри шевельнулось что-то похожее на сожаление. Ведь мы могли бы попробовать…