Мерзавец на порше

Анастасия Сергеевна Кольцова, 2022

– Папа, но ведь сейчас двадцать первый век! Какое ещё «Отдам тебя за долги»? – Пойми, дочка, у него связи. Если не сделаешь, как он скажет, мы потеряем всё – дом, машину, да он всё до последней копейки может у нас забрать! Сама того не желая, я становлюсь личной рабыней своего соседа и однокурсника, нахального мажора Игоря Беркутова. Но у меня есть отличный план мести – я заставлю мерзавца влюбиться, а потом разобью ему сердце. Держись, Беркут, ещё посмотрим, кто кого! Вот только что делать, если опасные заигрывания с плохим парнем рушат мои отношения с любимым человеком, а сердце начинает биться чаще, когда ненавистный мажор появляется рядом?

3. Неожиданная расплата

Лера

Мало того, что этот мерзавец Беркутов учится со мной в одной группе, так ещё и живёт в соседнем доме! Когда я вчера вышла поплавать в бассейне, не сразу заметила, что он и его дружок пялятся на меня с веранды. А когда заметила, была просто в бешенстве.

Поэтому, когда сегодня с утра пошла плавать, первым делом проверила, не следит ли кто за мной. Ни Беркутова, ни его дружка не увидела, поэтому спокойно зашла в воду, и начала плескаться. Не прошло и пяти минут, как я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, подняла глаза, и увидела его. Игоря Беркутова.

Стоит на веранде с голым торсом и с чашечкой кофе и беззастенчиво на меня пялится. Вот же нахал!

Сделала вид, что не замечаю Игоря, а то такими темпами средний палец отвалится, если постоянно его Беркутову показывать. Немного ещё поплавала, вышла из бассейна, поскорее завернулась в полотенце, и, чтобы больше не доставлять однокурснику удовольствия, поспешила домой. Сходила в душ, повесила купальник сушиться, и в махровом халатике вышла на кухню, чуть не врезавшись в… Игоря Беркутова. К счастью, уже не с голым торсом, а в красиво оттеняющей загар белой футболке.

— Папа, а что он здесь делает? — возмущённо спрашиваю я, когда моя отвисшая челюсть встаёт на место. — Этот извращенец следил за мной, когда я плавала, скажи ему, чтобы он прекратил!

— Лера, успокойся, это сейчас не главная наша проблема, — папа смотрит на меня таким уставшим постаревшим взглядом, что я начинаю опасаться, не заболел ли он.

— Не главная? У нас с этим мерзавцем ещё какие-то проблемы? — спрашиваю я, глядя, как Беркутов по-хозяйски вальяжно усаживается напротив папы за столом.

— Расскажите ей, — усмехается Беркутов.

Папа мнётся, опускает глаза, и я вообще перестаю понимать, что здесь происходит. Я сошла с ума, или мой папа боится какого-то зазнавшегося мажора?

— Папа, объясни! Что этот придурок делает у нас дом, почему ты так странно себя ведёшь? — не выдерживаю я.

— Понимаешь, дочка, времена в девяностые были тяжёлые. Я хотел заняться бизнесом, занял у одного человека. У отца Игоря, — папа кивнул на моего мерзкого однокурсника. — Бизнес мой прогорел, деньги я отдать не смог.

— И?

— Отец Игоря умер, и Игорь как наследник решил забрать долг.

— Папа, какой ещё долг! Если ты столько лет его не отдавал, значит, никаких записей нет! Просто пошли нафиг этого придурка, и дело с концом! — я начинаю терять терпение.

В самом деле, почему папа просто не вышвырнет этого нахала за дверь? Смог же он заставить меня поступить на мерзкий экономический факультет, почему тогда сейчас ведёт себя так безвольно?

— Какая борзая у вас дочка, Андрей Юрьевич. А отдайте-ка вы мне её в уплату долга, а? — усмехается обнаглевший однокурсник. — Что, Лерочка, поможешь своему папе? Давай так — ты на протяжении года будешь выполнять все мои прихоти, а я прощу твоему папочке долг. Идёт?

— Я сейчас прибью тебя, идиот! — кричу я и с кулаками набрасываюсь на Беркутова, но папа хватает меня за руки: «Успокойся, пойдём, поговорим».

Оставив ухмыляющегося Игоря на кухне, мы выходим в коридор,

— Лера, прошу тебя, не веди себя так с Игорем, я его должник, и он может что угодно со мной сделать, — шёпотом говорит папа, боязливо оглядываясь на закрытую кухонную дверь. — Мне просто больше ничего не остаётся, как отдать тебя за долги.

— Папа, но ведь сейчас двадцать первый век! Какое ещё «что угодно сделать»? Какое ещё «отдам тебя за долги»? — я кручу пальцем у виска. — Просто берёшь обращаешься в милицию, пишешь заявление, что тебе угрожают…

— Пойми, дочка, у него связи, в том числе в милиции. Если не сделаешь, как он скажет, мы потеряем всё — дом, машину, да он всё до последней копейки может у нас забрать!

— Пап, ну ты чего, сейчас же не девяностые, — я до сих пор не верю в то, что говорит мне отец.

— Может и не девяностые, но связи у отца этого болвана были ого-го какие, и, если он ими воспользуется — нам с тобой крышка. Поэтому прошу тебя, подыграй ему, сделай как он хочет. Не думаю, что он настолько бессовестный, что захочет от тебя чего-то, что ты не сможешь ему дать!

— Пап, ты в своём уме? А если он захочет, чтобы я с ним переспала? Мне что, нужно будет в постель к нему прыгнуть? — возмущаюсь я. — Он же ненормальный, мало ли чего он там захочет!

— Прости, дочка, но у нас нет другого выхода, — папа ещё ниже опускает голову. — Я слишком много должен. Пожалуйста, согласись.

— Согласиться целый год выполнять прихоти этого придурка? Ну уж нет, обойдётся! — я возмущённо встряхиваю мокрыми волосами.

— Я прошу тебя. Иначе мы останемся без всего, — папа хватает меня за руки, заглядывает в глаза.

— Хорошо, — я выдёргиваю свои руки из папиных и разворачиваюсь в сторону кухни.

— Спасибо, дочка, — тихо говорит мне вслед папа.

Мы возвращаемся на кухню, и я мрачно говорю Игорю, что согласна на его дурацкие условия.

— А знаете, пока вас не было, я тут кое-что получше придумал. Давай ты отдашь мне за папочкины долги свою девственность! — ухмыляется Игорь.

— Девственность? Какую такую девственность? — делаю я непонимающие круглые глаза. — Мы в двадцать первом веке живём, девственниц моего возраста днём с огнём не сыщешь!

— Так ты не девственница? — разочарованно протягивает Беркутов.

— Ну да, не девственница я, и что ты мне сделаешь? — я ставлю руки в боки и с вызовом смотрю на этого мерзавца.

— Поверь, я найду, чем тебя занять. И лучше бы тебе было оказаться девственницей — обошлась бы меньшей кровью, ха-ха. А так будешь на протяжении года моей личной рабыней. Будешь доступна в любое время суток, захочу устрицами полакомиться — прибежишь, погуглишь, и будешь мне готовить, захочу в три часа ночи пьяным домой вернуться — поедешь меня забирать. Права есть?

— Есть, — недовольно бурчу я.

— Вот и отлично, — потирает руки Игорь. — А если разобьёшь мою машину — будешь ещё год моей рабыней, так и прописано в договоре.

— В договоре? Ты ещё и договор составил? — мне снова хочется наброситься на этого мерзавца с кулаками.

— А ты как думала? Конечно, мы же деловые люди, на экономистов учимся, — издевается надо мной Игорь. — Давай, переодевайся, и пойдём ко мне, подпишешь.

— Меня и мой халат вполне устраивает, — я скрещиваю руки на груди. — Давай, пошли уже, посмотрим твой договор.

— Ну, если хочешь в халате, иди в халате, как-никак, теперь мы не чужие друг другу люди, — разводит руками мерзкий мажор, и выходит из кухни. Обувается в коридоре, и мы выходим на улицу.

Пока мы идём к дому Игоря, я обдумываю сложившуюся ситуацию.

Готовить устрицы? Возить пьяного? К счастью, Игорь оказался парнем с бедной фантазией, так что мне нечего бояться. Ну, побуду его поварихой и водителем, с меня не убудет. Зато этот придурок простит папины долги.

Хорошо, что мерзкий тип поверил в то, что я не девственница, не представляю, что бы я делала, если бы он всерьёз решил со мной переспать. Наверное, снова показала бы ему средний палец, потому что мой первый раз случится с любимым человеком, а не с каким-то зарвавшимся мажором.

— Прошу, — Игорь открывает передо мной дверь своего особняка, и я захожу внутрь.

Домик мажора оказывается очень стильным — проходя мимо кухни, отмечаю классную барную стойку из чёрного мрамора, а лестница, ведущая на второй этаж навевает мысли об Эрмитаже. Вслед за Игорем захожу в одну из комнат второго этажа, по-видимому, кабинет, мажор пафосно усаживается за стол, закинув на него ноги, и указывает мне на стул напротив. Сажусь, мерзавец носком ботинка пододвигает к моему краю стола договор, и я начинаю читать.

Беркутов и правда оказался ненормальным — не поленился обратиться к юристу, чтобы составить эту бредовую бумажку, не думаю, что он сам всё это написал. В договоре прописано всё, что только можно — и моё наказание в случае невыполнения условий, и мои многочисленные обязанности. А ещё то, что если я на протяжении года буду выполнять все прихоти Беркутова И.И., долги моего отца Ковалёва А. Ю. будут навсегда прощены и забыты.

— Быть доступной в любое время суток? А если у меня телефон разрядится? — я поправляю халатик и закидываю ногу на ногу.

— Смотри десятый пункт, за несоблюдение договора срок твоего рабства увеличивается на год, — ухмыляется Беркутов. — Та что в твоих интересах следить за тем, чтобы твой телефон был всегда заряжен.

— А если тебе вздумается использовать меня как водителя, а я буду пьяной? — не сдаюсь я.

— Ну что ж, будешь вести машину пьяной на свой страх и риск. И не забывай — разобьёшь мою любимую тачку, будешь наслаждаться своим рабством в два раза дольше, — в карих глазах Игоря пляшут насмешливые искорки.

— Беркутов, ты больной, — я беру со стола ручку, расписываюсь в договоре, и протягиваю его однокурснику.

Он с самодовольным выражением смотрит на мою подпись, опускает ноги со стола на пол, ставит свою, и мерзко ухмыльнувшись, прячет договор в ящик стола.

— Ну что, всё, я свободна? — сердито спрашиваю я.

— Пока да, — Игорь встаёт из-за стола. — Не забывай, в любое время суток, так что слишком крепко не спи.

— Проблемами с памятью не страдаю, — я поднимаюсь со стула, и, встряхнув мокрыми волосами, выхожу из кабинета.

— Самостоятельная, да? — внезапно Игорь оказывается передо мной, со всей дури вжав меня в стену коридора.

Его руки больно сжимают мои запястья, и я еле сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Ну уж нет, такого реакции мерзкий мажор от меня не дождётся!

— А что, если да? — насмешливо бросаю я в лицо Беркутову.

— Мы это исправим, — ухмыляется Игорь, отпуская мои запястья. — Беги, Лера, наслаждайся последним днём свободы, договор вступает в силу уже завтра.

Вернувшись домой, я застаю отца всё так же сидящим на кухне.

— Прости меня, дочка, я так перед тобой виноват, — говорит мне папа, когда я усаживаюсь за стол напротив него.

— Ничего страшного, всё путём, я с этим разберусь, — я пододвигаю к себе вазочку с конфетами. — Может чаю попьём?

— Давай, сейчас заварю, — папа встаёт, и идёт ставить чайник.

А я начинаю уминать конфеты.

— Хорошо, что мама этого не застала, это разбило бы ей сердце, — устало говорит папа, заварив зелёный чай и разлив его по кружкам.

Я киваю. Моей мамы не стало два года назад, когда я училась в десятом классе. Авария с летальным исходом. Тогда я и стала такой колючей — мне было тяжело перенести эту потерю, и я отрастила броню. Плюс, в моей жизни произошло ещё кое-что неприятное, о чём я предпочла бы не вспоминать.

Попив с папой чай, я иду в свою комнату, заваливаюсь на кровать и беру в руки телефон. Сейчас мне очень нужна поддержка важного для меня человека, поэтому я и набираю Дениса.

— Привет, любимый, чем занят? Можешь подъехать?

— Привет, зай, да ничем особенным, давай, через пятнадцать минут буду, — отвечает Денис, и на моём лице впервые за сегодняшний день появляется улыбка.

Ничего страшного не случилось, я всё переживу. Ведь у меня есть я и мой любимый человек, который совсем скоро будет рядом и обязательно меня поддержит.