Шепард. Начало

Амбас Садор

Понятие семьи было для меня гораздо шире и более значимо, чем для всех остальных. Моя семья была для меня стеной, за которой я находилась в безопасности. Но стоило оступиться, как защищающее возвышение превращалось в барьер, который не преодолеть, тупик, из которого не выбраться. Моим домом была вся Англия. Моей семьей – Мафия.

Глава 3. Предательство

Чем больше ты открываешься перед своим врагом, тем больше у него возможностей уничтожить тебя.

Пятое правило Ньюэмской семьи.

— Всё началось с мая 1977, — начала я, доставая сигарету. — Мне было десять, и я ничего не знала о делах отца, я просто видела его рассерженным и злым в тот промежуток времени. Но не понимала в чём дело.

— Май? — Михаэль нахмурился, из-за чего на лбу появилась заметная складка. Наблюдая за тем, что в моих руках снова появился Ротманс, он молча подаёт мне зажигалку. — Обвинения были выдвинуты буквально за пару недель до самоубийства.

— Это официальные обвинения, у которых была своя предыстория, — прикурив, прикрыла глаза и выдохнула дым наверх, откидываясь на спинку стула. — О ней я узнала в ходе своих разбирательств.

Борнмут. 3 мая 1977 года

— У нас плохие новости, — русоволосый парень склонил голову вниз, с прискорбием проговорив эту фразу. Его сердце колотилось так, словно он пробежал марафон, а сбитое дыхание не позволяло сказать всю фразу целиком. — Убит один из капориджи́ме⁴. Фи́липп найден в своём доме. Перерезано горло.

Стоя в просторной гостиной на ковре, парень сомкнул перед собой руки в замок, не позволяя себе поднять голову, чтобы взглянуть на своего собеседника.

Отец сидел в кресле и смотрел на огонь, разведённый в камине, сохраняя внешнее спокойствие, а я была на кухне, пытаясь стащить что-нибудь сладкое. Оттуда прекрасно было слышно, о чём они говорили.

Вальяжно раскинувшись на своё месте, обитым натуральной кожей, темноволосый мужчина средних лет молчал, медленно переведя взгляд на юношу. Руки его непроизвольно сжались в кулаки.

— Где Данте? — Папа был краток, но в его интонации прослеживались нотки волнения и злости.

— Не могу знать, — виновато ответил солдат.⁵

Отец был встревожен, но показать этого он не мог, таков уж был характер Фабио Шепарда. Думаю, мама любила его именно за это — за умение сохранять рассудок в моменты, когда все поддаются панике.

Меня всегда интересовали дела папы, мне казалось это таким интересным и интригующим. В доме постоянно находились люди. Много. С ними было интересно говорить, и у всех было хорошее отношение ко мне. Чуть позже я естественно поняла, что дело не только в моём обаянии, а в моём отце.

Схватив со стола печенье, я тихо подкралась к дверному проему и чуть выглянула из-за угла, прислушиваясь к диалогу.

— Свяжитесь с ним. Пусть он немедленно явиться сюда, — он говорил громко, чётко и его бас звучал для меня всегда так сладко, в то время как остальные боялись и дрожали перед ним.

— Это ещё не всё, — выпалил парень, нервно проглатывая комок в горле.

— Ну же! — папа перешёл почти на крик, встав со своего места, поправляя воротник своей чёрной рубашки.

— Вам лучше увидеть это самому, Босс, — ответил парнишка, тут же добавив, — Машина ждёт.

Михаэль пристально смотрел на меня, внимательно слушая. Он был так сосредоточен, что практически не моргал, выглядело это забавно. Стряхивая пепел указательным пальцем, я замолчала.

— И что там было? — нетерпеливо спросил он, поддаваясь чуть вперёд, полностью положив руки на стол.

— Откуда я могла знать? Он вернулся вечером. Я впервые видела его таким рассерженным, он ведь тогда даже не зашёл ко мне перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи, — чуть опустив голову вниз, поправила выбивающуюся прядь волос за ухо и продолжила говорить, — Он был сам не свой. Твой отец от него не отходил ни на шаг, они вечно о чем-то переговаривались. И с того момента в доме стало гораздо больше охраны.

Глаза итальянца забегали, что сигнализировало о том, что мыслительный процесс запущен.

— Почему именно сюда? — вопросительно взглянув на мужчину, бросила еще один окурок на пол.

— Что? — слегка помотав головой, ответил Михаэль.

— Почему меня притащили именно сюда? Как же ресторан, кафе? На худой конец отель? — сомкнув пальцы в замок, вновь смотрю на Инаморато-младшего.

— Думаю, ты, вряд ли хочешь быть застреленной. Здесь безопаснее всего, потому что вся Тоскана ищет тебя! — он взорвался.

Вскочив со своего места, он ударил кулаком по столу, склонившись надо мной. От злости его лицо раскраснелось, а зрачки расширились.

— Ты понимаешь, что на тебя открыли охоту?! Желающих изрешетить тебя целая толпа!

Он был настолько близок, что я ощущала его горячее дыхание и парфюм. От него тянуло моим любимым Paco Rabanna. Сумасшедший и пьянящий запах, от которого я прикрыла глаза, делая глубокий вдох.

— А ты позволяешь себе творить такое! Тебе готовы простить всё, но не связь с этим подонком! — сделав акцент на последних словах, он вновь ударяет ладонью по столу и отходит от меня, хватаясь за голову обеими руками.

— Тебя волнует только одно — твоя ревность.

Издевательски улыбаясь, строю ему глазки, что злит его ещё сильнее. Он уже не улыбается, а скалится от злости, засевшей у него внутри. Озираясь по сторонам, он ищет хоть что-нибудь, что можно бросить или разбить, но тщетно. Осознавая это, он снова начинает размахивать кулаками и на этот раз удар приходиться в стену, с которой и так сыпется штукатурка.

На костяшках пальцев проступают капли крови. Немного успокоившись, он снова оказывается рядом со мной.

— Что ты в нём нашла? — его скулы дергаются, а взгляд всё такой же беглый. — Или это стокгольмский синдром?

— Всё ещё гораздо проще, — говорю тихо и спокойно, проводя пальцами по его руке. — Врага всегда нужно держать к себе ближе всех и не давать ему даже повода задуматься о том, что его могут ненавидеть.

Положив ладонь на его грудь, едва заметно улыбаюсь и привстаю со своего места. Иномарато был гораздо выше меня, даже шпилька не решала вопрос роста — я все равно была ниже его на полголовы.

Он заметно успокоился и перестал кипятиться, стоило услышать мои последние слова. Взглянув на него, провожу ладонью по его небритой щеке, а он не сводит с меня глаз.

— Что тогда нашли в доме? — он вновь вернулся к теме разговора, одновременно обвивая своими руками мою талию.

— Корсиканский нож, с инициалами.

— Нож Фабио, — договорил Михаэль, качая головой, словно выстроив какую-то чёткую картинку.

— Данте Иномарато, — тихо произнесла я, глядя на то, как мужчина меняется в лице. — Изначально обвинения пали на твоего отца.

Михаэль ничего не понимал. В его глазах читалась растерянность и желание знать абсолютно всё.

— Но зачем? Какой в этом смысл?

— Ты всё поймёшь по мере моего рассказа, — ласково шепчу, глядя на его губы. — Но боюсь, тебе это не понравится.

Еще пара секунд и он целует меня первый, не получив на это никакого разрешения.

Примечания

4

Капориджиме — представитель одной из высших «ступеней» в криминальной лестнице, который подчиняется непосредственно боссу криминальной «семьи» или его заместителю. (Прим. Автора)

5

Солдат — нижняя ступень в Иерархии мафии. Подразумевает под собой новичков. (Прим. Автора)