Пат Королеве. Детектив

Алёна Бессонова

Убит подполковник Сперанский. Следов и улик на месте преступления не обнаружено. Дело поручено двум лучшим следователям следственного комитета – Михаилу Исайчеву и Роману Васенко. Они отрабатывают криминальный след, но если в ходе расследования потянет душком из служивой жизни подполковника, дело у них заберут. Следователям пришлось пройти весь жизненный путь подполковника Сперанского и прийти к тому, что один из них не хочет, чтобы дело было раскрыто, а второй не имеет возможности это сделать…

ГЛАВА 4. КАФЕ «У ВАДИМА»

— Баба-яга! — в сердцах бросил Роман, когда они с Исайчевым вышли за калитку. — Там, в спальне под крышей, я даже перепугался. Ты заметил, Михал Юрич, у неё никакой скорби или просто печали. Та ещё штучка госпожа Сперанская. Забьюсь на что хочешь — она в этом «деле» запачкана. Ты не разделяешь? По поводу того, что она знает убийцу, кажется блефует. Раззадоривает нас. Хочет, чтобы мы быстрее шевелились… Чего молчишь?

— Поедем, где-нибудь перекусим, Рома, я страшно голодный… — попросил Михаил, мягко положив руку на плечо коллеге.

— Нет, ну надо же какая?! Меня это настораживает, — пропустив мимо ушей просьбу сослуживца, продолжил Роман, — а тебя?

— Докладываю, у них отца убили… Каждый реагирует по-разному. Эти так. Но если честно, мне тоже не нравится…

Роман в недоумении пожал плечами:

— Мы, что ли, его убили? Зачем на нас-то крыситься?

— Думается мне, Роман, она, возможно, знает значительно больше, чем сейчас сказала. Но странно даже не это, а то, что она не хочет чтобы мы разобрались. Как ты думаешь почему?

— Ну ты даёшь, Михал Юрич, у неё мужа убили, а вдова не хочет, чтобы разобрались. Что-то ты, друг, не в ту сторону соображать начал, а…

— Хорошо хоть начал. У меня, когда голодный, соображательная часть мозга редко работает, — задумчиво произнёс Михаил. — Мне показалось, или у неё действительно было странное лицо, будто она торжествует. Будто с неё камень сняли, и в то же время она сожалеет…

— Тебе нужно съесть сникерс, совсем плохой стал. Сам-то понял, что сказал? Торжествует сожалея!

— Вот! Молодец, Роман Валерич! Правильно! Она сожалеет торжествуя… — Михаил удовлетворённо потёр ладонь о ладонь. — Вот теперь хорошо… Вот теперь интересно… Дело-то расцветает…

— Ничего не понял, — озаботился Роман. — Ладно, поехали к «Вадиму», я здесь недалеко на трассе кафе видел.

— Ты знаешь этого Вадима, он нас не отравит?

— Лично не знаю, но на строении написано «Кафе у Вадима».

* * *

Припарковав машины рядом с витриной кафе, следователи заглянули через стекло внутрь и обнаружили, что заведение пусто. Бармен с официанткой сидели на высоких барных стульях, беззаботно болтали, попивали кофе. Следователи вошли и уже миновали гардеробную стойку, когда Роман неожиданно рукой преградил путь Михаилу и приложил указательный палец к губам:

— Постой, — прошептал он. — Они о Сперанском судачат. Смотри на стекло витрины, оно отсвечивает и видно всё как в телевизоре.

— Слыхал, Сашка, — звенела ломающимся голосом молоденькая официантка. — В усадьбе у Монахова пруда кого-то грохнули. — Она перекрестилась и поплевала через левое плечо.

Бармен, из стоящей рядом бутылки, подлил в чашку с кофе чуточку желтовато-коричневой жидкости и, гордясь своей осведомлённостью, отметил:

— Не «кого-то», а хозяина усадьбы — подполкана в отставке. Помнишь, он у нас здесь шухер наводил. Требовал, чтобы мы с обочины мусорные баки убрали…

— И чё?

— Да ни чё! Мужик зловредный попался, все перед носом у Вадима красной корочкой потрясал. Вадик помойку убрал.

— Чё придирался? — не унималась официантка, — его усадьба где? А наше заведение где? Он ещё в Москву поехал бы порядки наводить…

— Настырный, говорю тебе, был мужик. За это, верно и грохнули. Нос совал туда, куда не надо…

— И сильно грохнули? — продолжала любопытничать официантка

— Сильно! — округлил глаза бармен Сашка. — Навсегда грохнули. Насмерть!

— Что делается, а-а-а, — заныла девушка. — У моей подруги жениха на той неделе покалечили…

— Насмерть?! — поинтересовался бармен.

— Да нет, голову бутылкой пробили…

Роман убрал руку и подтолкнул Михаила к входу в гостевой зал:

— Пошли, дальше для нас неинтересно…

Бармен Сашка приметил гостей, легонько толкнул официантку в плечо, указывая взглядом на новых посетителей.

Михаил с Романом осмотрелись. Приметили тихое местечко в углу зала, рядом с окном и направились туда.

Официантка торопливо пошла гостям навстречу, при этом широко улыбалась малюсеньким ртом, похожим на клювик голубя.

— Мы вас заждались, заждались… — фамильярно щебетала она. — Садитесь, где глянется, везде можно. Кушать хотите, или как?

— Давайте начнём с «или как», — усаживаясь на жёсткий стул, попросил Роман. — Предлагайте! С чем у вас сегодня «или как»?!

— Да с чем хотите! Любой каприз за ваши деньги… Яичницу можем жжарить…

— И это всё ваше «или как»? — нарочито грустно спросил Михаил.

— А, чё я вам в этот час могу предложить? Кухня только раскочегарилась…

Михаил вспомнил подслушанный разговор, извлёк из заднего кармана брюк темно-бордовое удостоверение работника Следственного комитета и развернул его на уровне глаз официантки:

— Нам две яичницы с прожаренным луком. Лука много. Хорошо прожаренного. Два кофе такого, который сейчас пили вы и ваш бармен, но без коньяка, а на сладкое — директора.

— В смысле? — опешила официантка. — Мы ж ничего ещё не сделали. Зачем директора беспокоить? Если вы про Сашку, то он экономленный коньяк в кофе добавлял…

— На ком экономленный? — уточнил Роман, миролюбиво улыбаясь.

— Ну, тот… — замялась официантка, — что клиенты в бутылках оставляют… мы его сливаем…

— Так, всё… — оборвал девушку Михаил. — Не надо подробностей. Вам повторить заказ?

— Не стихи, запомнила, — буркнула официантка и мелкими шажками побежала к служебной двери.

Через короткое время из неё выкатился шарообразный бритоголовый мужчина в джинсовых брюках, ремень которых надёжно скрывался под складкой вислого живота и появлялся ближе к спине. Яркая футболка хозяина ощетинилась портретами двух злых куриц.

— Игорь — директор, — мужчина порывисто протянул руку для приветствия сначала Михаилу, затем Роману. — Чем мы провинились? Сейчас всё исправим! Яишенку тотчас сделают, в лучшем виде…

— Почему Игорь? — удивился Роман. — На вывеске написано «У Вадима». Присаживайтесь, Игорь. Разговаривать будем. Кафе отжали?

Директор суетливо втиснулся в узкое пространство между стулом и столом, присел, застыл, изучая лица незваных гостей.

Роман кашлянул, повторил громче:

— Кафе, уважаемый, отжали или перекупили у Вадима?

— Не, не, не мы вдвоём строили, на кровные. Я и Вадим. За мной в этом заведении кухня, за ним всё остальное. Вдвоём как-то сподручнее. Вам на нас жалобу кинули? — Игорь смастерил на лице страдальческую гримасу, но вдруг оживился и начал смешно шмыгать носом, принюхиваясь. — Яишенку несут. Сготовили уже…

— Несложным для вас оказалось блюдо, — пробормотал Михаил. — Курице с яйцом было труднее…

Из-за ширмы у барной стойки вышла уже знакомая официантка, в руках она несла поднос, заставленный тарелками. Там же стоял графин из прозрачного стекла с янтарной жидкостью.

— Вот это, уберите, — указал пальцем на графин Михаил.

— Сэкономленный? — поинтересовался Роман.

Официантка пошла красными пятнами и недовольно зафырчала.

— Убери, — буркнул хозяин.

Приказание было немедленно выполнено.

— Скажите, — приступая к зовущей вкусными запахами яичнице, спросил Роман, — вы подполковника Сперанского знаете?

— Кого? — Игорь опять состроил недовольную гримасу, но вдруг спохватился, вскрикнул, — как же не знаем! Знаем ещё как! Он, гад, решил нас извести. Убил бы! Ой! Так его, говорят, позавчера кто-то грохнул.

— Чем же он вам не угодил или вы ему? — Роман хлебным мякишем вытирал донышко тарелки.

Игорь, наблюдая за рукой Романа, сглотнул слюну и жестом подозвал к себе официантку:

— Ещё по порции?

Следователи одновременно кивнули.

— И мне принеси, — чиркнув взглядом по лицу официантки, приказал директор.

— Вам, Игорь Ильич, как всегда? — угодливо поинтересовалась она.

— Мне, как им! — гаркнул директор и продолжил, — мы, как вы заметили, на трассе стоим. Основные кушальщики — дальнобойщики. У них обед что? — Игорь вскинул вверх похожий на сардельку указательный палец. — Правильно! Шаш-лы-чок! Мы его по вечерам обычно жарим. Когда усталые мальчишки ставят свои машинки на покой. Жарим на заднем дворе под открытым небом. Иногда ветер дует в сторону Монахова пруда, а жене подполковника шашлычный запах не нравится. Она мяса не ест. А нам как быть? Мы на шашлыке основную кассу делаем. Сейчас покушаем, я вам зарубки покажу…

— Какие зарубки? — отвлёкся от тарелки Михаил.

Игорь, заговорщически мигнув глазом, метнул взгляд на дверь, из которой вышел:

— Он на нас комиссии насылал одну за другой. Я по три раза на дню их принимал, со счёта сбился. Зарубки начал делать на дверном косяке для памяти. Весь косяк исчеркал, а они всё идут и идут. Вадим по инстанциям бегал, как заяц за морковкой. Ему там эту морковку знаете куда вставляли… Во! Писучий оказался мужик! Теперь-то, наверное, не будет?

— Теперь не будет, — согласно кивнул Михаил. — Где позвольте узнать ваш партнёр по бизнесу сейчас?

— В Турцию улетел два часа назад.

— Да что ты будешь делать! — поперхнулся Роман. — Все, кто имеет отношение к убийству Сперанского, в Турцию улетели! У них там слёт, что ли? Вы где были с двадцати трёх тридцати субботы по час ночи воскресенья?

— Ой! — радостно воскликнул директор кафе. — Я по субботам пребываю у любовницы, мой законный день — понедельник, среда, суббота. Остальные дни в лоно семьи обретаюсь… можете проверить… А что, Вадим имеет отношение к убийству подполкана?

— Может иметь. У меня к вам большущая просьба, — сказал Михаил, принимаясь за кофе.

Директор, кивнул и так же, как следователи, хлебным мякишем вытер опустевшую тарелку. Отправив его в рот, он с блаженным выражением сытости на лице откинулся на спинку стула:

— Слушаю внимательно…

— Расслабляться не надо, — дружелюбно усмехнулся Роман. — Вам во всех деталях придётся написать о ваших взаимоотношениях с погибшим подполковником: как, когда и почему имели с ним дело. Там же напишите адрес вашей любовницы и её контактные телефоны. Далее, вы должны связаться с Вадимом и передать от нас ему эту же просьбу. Отдых — отдыхом, но дело прежде всего. Пусть напишет и перешлёт сегодня, чтобы не пришлось по прилёту к морю обратно возвращаться. Идёт?

— Сделаю в лучшем виде… Зачем вам контактные телефоны моей любовницы? Вы чё холостые…?

— И книгу жалоб тоже несите, — строго произнёс Михаил, — а лучше топорик. Я вам на носу зарубку сделаю, чтобы глупых вопросов не задавали…

— Ой, ой! — замахал руками Игорь. — Я понял! Она алиби моё должна подтвердить. Так, она подтвердит. Она чего хочешь подтвердит…

— Это ты, друг, зря сказал, — заметил Роман. — Зато я теперь понял, почему только у Вадима. Ты ему прямо сейчас позвони насчёт бумаги, постиг?

— А, как он эту бумагу переправит? — удивлённо спросил директор.

— Так, по факсу, дорогой, по факсу. У вас факс есть?

Игорь легонько стукнул по лбу ладонью и широко улыбаясь, воскликнул:

— Извините, притормаживаю. Там в любом отеле есть факс. Так, я пошёл?

— Вот именно! Идите. Завтра вечером заскочу за мемуарами.

Когда директор скрылся за дверью с табличкой «Посторонним вход запрещён» Михаил сказал, задумчиво глядя на Васенко:

— Роман Валерьевич, я совсем недавно заметил, что глупость всегда лысая, на ней ничего не растёт…

— Ты про лысую голову?

— При чём здесь голова. Я про глупость. Если бы мне предложили нарисовать глупость, я нарисовал бы попку от разбитой скорлупы куриного яйца… Совершенно бесполезная вещь… Хотя? Бесполезная — это не значит глупая… Что-то меня понесло?

— Да уж! — согласился Васенко. — Эко вас, Михал Юрич, после яичницы на размышления потянуло, давайте ближе к сюжету. Ты, думаешь, они при делах?

— Нет, конечно, но для порядка объяснения взять надо. Ещё звякни Анне Подберезкиной, проверь алиби Веры.

* * *

В обеденный час в коридорах Следственного комитета было многолюдно. Из окошечка дежурной части высунулась лениво жующая и почти засыпающая физиономия дневального сотрудника:

— Михаил Юрьевич, Роман Валерьевич! — окликнул он направляющихся в родной кабинет следователей. — Вам тут через каждые пятнадцать минут звонит какая-то Вера Сперанская. — Он посмотрел на часы и добавил, — осталось три минуты…

Звонок раздался ровно через три минуты, Роман с Михаилом как раз успели войти в кабинет и сесть на свои места.

— Роман Валерьевич, это вы? — голос Веры звучал глухо. — Вы уже звонили Анне в Турцию, если нет, то не звоните. Я у неё не была. Соврала. Я была у отца.

— У кого? — от неожиданности прикашлянул Роман. — У чьего отца?

— У своего, — ответила Вера. — У своего родного отца. Можно я приеду?

— Не можно, а нужно. Приезжайте. — Роман положил на рычаги старенького телефона трубку, и хитро подмигнув Михаилу, ехидно потирая руки, спросил:

— Ты ни за что не догадаешься, где была Вера Сперанская в момент убийства.

— У подружки? — вопросил Михаил.

— У отца! — выкрикнул Васенко.

— В смысле?! — опешил Исайчев.

— Сейчас приедет и расскажет. Из последней фразы я понял, что подполковник не её родной отец…

— Если так, — удовлетворённо крякнул Исайчев, — значит, будет не беседа, а допрос. Свидетельский иммунитет у неё тю-тю.

— Тю-тю, — озабоченно повторил Васенко.

— Ро-о-ом, — таинственным голосом спросил Михаил. — Ты ничего у нас в комнате особенного не увидел?

Роман огляделся, всё было как всегда — чистые столы и заваленные служебной литературой подоконники.

–?

— Я решил, раз мы здесь в этом кабинете временно, а значит надолго, то нужно налаживать быт. У Олега Сперанского в банке много цветов, мне было приятно. И вот… — Михаил ткнул пальцем в маленький пластмассовый горшочек, — апельсиновое дерево!

Роман подошёл к подоконнику. В горшочке мотылялся от сквозняка хилый росток с двумя семядольными листиками:

— Может, кактус назад втащим? — недоверчиво разглядывая растеньице, спросил Васенко, — раз ты к флоре любовью воспылал…

— Сравнил! То кактус, а то апельсиновое дерево, разницу чуешь?

Роман взял горшочек и ещё некоторое время рассматривал росток, а когда поставил его на место, произнёс:

— Знаешь, Миша, я смотрел на Веру — дочь нашего фигуранта, все время думал, на кого она похожа? Сейчас понял — на кактус. Подполковник выращивал в своём саду розы и не заметил… — Роман безнадёжно махнул рукой, — мне её жалко…