Отпуск на войну

Альберт Байкалов, 2015

Никита Берестов, бывший спецназовец ГРУ, работал спасателем МЧС на Дальнем Востоке, а его девушка Рита – в одном из госпиталей на востоке Украины. Когда неофашистские полчища начали бомбить Донбасс, Никита взял отпуск и поехал за Ритой, чтобы вывезти ее в Россию. Однако простая с виду поездка обернулась погружением в настоящий кошмар, в котором Никите пришлось вспомнить все свои боевые навыки. И лишь инстинкт бойца, отточенный за годы службы в спецназе, помог ему выжить в адском пекле братоубийственной войны и спасти свою любимую…

Глава 2

Лагерный сон, или муки совести

Сквозь храп, постанывание и сопенье спящего отряда Балун различил осторожные шаги по проходу и напрягся. Кто это? Неожиданно вздрогнула и стала ходить ходуном кровать. На соседней шконке заворочался Гришко. От соседства с этим увальнем Балун уже устал. Неповоротливый и тяжелый парень каждый раз после отбоя долго ерзал. Впрочем, при его габаритах и массе даже легкое шевеление казалось землетрясением. Отодвинуться не представлялось возможным, в тесном кубрике было втиснуто максимальное количество тумбочек и спальных мест, использовался каждый сантиметр свободного пространства. Казалось, что те, кто строил это помещение, сначала установили здесь мебель, а уже потом начали возводить стены… По характеру мягкий и даже застенчивый, Гришко отбывал немалый срок. Балун никак не мог поверить, что этот добродушный толстяк на воле убил двух человек. Наконец сосед угомонился и снова засопел. Между тем, поравнявшись с кроватью Балуна, шаги прекратились. Кто-то словно вглядывался в полумрак дежурного освещения, пытаясь понять, здесь спит тот человек, которого он ищет, или нет. Убедившись, что не ошибся, неизвестный решительно подошел к Балуну и встал рядом. Ощутив его спиной и больше не желая испытывать судьбу, Балун сел:

— Ты кто?

— Вставай, — раздался голос отрядного. — Одевайся и пошли со мной.

— Куда? — наклонившись за ботинками, удивился Балун.

— Надо! — отрезал Юрченко и вернулся в проход между кроватями.

На улице было тепло и тихо. В небе висела полная луна.

Они вышли за ограждение «локалки» и направились в сторону промзоны.

— Начальник, — озираясь по сторонам, поравнялся с отрядным Балун, — ты куда меня ведешь?

Но тот молчал, словно не слышал.

Балун вдруг понял, что в зоне кроме них никого нет. Залитая мертвым светом территория была безлюдна. Здания, столбы, дорожки и торчащие из-за забора деревья казались нарисованными тенями. Чернел окнами хозяйственный блок, на вышках не было видно «вертухаев».

«Так сейчас же война! — осенило Балуна. — Вот и попрятались все! Точно!»

Он приободрился и пошел быстрее.

Пройдя мимо цеха, где делали тротуарную плитку, они вошли в кочегарку. Балуна вновь охватила тревога. Здесь было темно и пахло углем. Стало казаться, что за котлами в черноте что-то шевелится, и вообще, оттуда на них словно кто-то смотрит.

Майор подошел к котлу и открыл топку:

— Залезай!

— Зачем? — ужаснулся Балун.

— Будем колосники менять, — пояснил отрядный.

— Почему через топку? — недоумевал Балун. — С боков ведь лючки есть!

— Я сказал, лезь! — топнул ногой отрядный.

Балун не понял, как оказался внутри печи. Задыхаясь от сажи, он прополз по чугунным плитам с длинными отверстиями в самый конец топки:

— Чего их менять? Целые они!

По ногам что-то ударило, послышался звук осыпающегося угля. Балун обернулся и странным образом увидел отрядного так, словно находился не внутри, а снаружи котла. Причем где-то под потолком. Вот отрядный вернулся к куче угля, зачерпнул совковой лопатой черную крошку, развернулся…

— Ты чего делаешь? — закричал Балун, но вместо крика раздался лишь похожий на комариный писк. В тот же миг он вдруг увидел, что это вовсе не отрядный кидает уголь, а не кто иной, как Хунта.

— Хитрук! Погоди! Пожалуйста, — силясь вспомнить имя националиста, стал умолять Балун. — Не убивай!

Но из глотки в такт ссыпающегося на него угля вырывались лишь всхлипы. Вот он уже не может пошевелить ногами и вытащить руку…

Хунта бросил в сторону лопату, а в руках у него появилась заткнутая тряпкой бутылка с какой-то жидкостью. Одновременно из темноты кто-то протянул зажженную зажигалку… Запахло бензином. О боже! Нет! Балун онемел от страха, видя, как фитиль вспыхивает ярким огнем.

«Конец! — мелькнула мысль. — Сейчас бросит!»

В это время на него вдруг навалился Гришко.

«Как он здесь оказался? — Пытаясь убрать вцепившиеся в горло руки, Балун уже с трудом дышал. — Ведь когда я уходил, он спал!»

Вдруг Балун понял, что сумел освободить ноги из-под угля и с силой толкнул двумя руками Гришко в грудь.

— Ах! — Грохот и вопли людей разорвали забитую угольной пылью темноту.

— Ты чего, Балун? — Округлив глаза, на него смотрел Михась. Бригадир стоял в проходе в одних трусах и майке.

— Я! Ты! — озираясь по сторонам, прохрипел Балун. — Где Юрченко? Он меня сжечь хотел!

— Да с ним рядом находиться опасно! — сказал кто-то.

— Очухался? — изучающе смотрел ему в лицо Михась.

— Да! — сползая с кровати, кивнул Балун, все еще до конца не понимая, где та размытая граница между сном и реальностью.

— Совсем озверел! — морщился и шипел Гришко, корчась на полу.

— Вот дает! — восхитился Шмиль. — Так Толстого двинул, что тот со шконки улетел!

— Я не специально. — Балун взял полотенце и прижал к лицу. — Сон плохой приснился.

Шипя и кряхтя, Гришко поднялся. Над бровью стала увеличиваться в размерах шишка. Из носа закапала кровь.

— Я не понял! — возмутился Кишка. — Ты чего пол поганишь?! Дуй в сортир!

— Сейчас! — Гришко неловко протиснулся в проход.

— Ты тоже хорош. — Кишка бросил на подушку полотенце и сел напротив. — Задолбал уже. Почти каждую ночь голосишь или вскакиваешь!

— Приготовиться к построению! — прорычал Михась, идя по проходу.

На завтрак были макароны. Только не в том понимании, в каком их едят на воле, предварительно процедив воду. Здесь, наоборот, они плавали в похожем на помои бульоне, и это варево больше походило на суп из макарон. В нем можно было найти колечко от луковицы, а иногда со дна всплывала бордовая соломинка морковки. Все это украшали несколько кружочков жира.

— Ты сколько сидишь? — стуча ложкой по дну миски, спросил Лева.

— Год. — Балун отломил кусочек хлеба и отправил в рот. — Почему спросил?

— Все думаю, столько время прошло, а ты все по ночам голосишь… Чего так убиваешься?

— Не убиваюсь я. И вообще, не помню, что снится…

— В церковь сходи, — посоветовал Шмиль.

— А я не хожу? — озлобился Балун.

— Странный ты. — Шмиль облизал ложку и сунул в нагрудный карман старого пиджака.

— Я что слышал, — слегка наклонившись, шепотом заговорил сидящий напротив Макар. — У кого статья по-старому УК предусматривает «вышку», расстрелять могут…

Балуна обдало жаром, но он не подал виду.

— Кто сказал? — напрягся Шмиль.

— Есть люди…

— Больше слушай, — буркнул Шмиль. — Хотя на воле вон что творится. Если бы кто раньше сказал, что в Украине война будет, не поверил бы…

После завтрака оставалось еще свободное время, и народ собрался у телевизора. Балун подошел и встал сзади.

–…террористы обстреляли школу и больницу. — За спиной дикторши со смазливым личиком возникло изображение дымящихся руин и плачущих женщин. На мгновенье картинку закрыл бронетранспортер с флагом Украины. — Террористам помогает российская армия. Вот что рассказал нашему журналисту майор украинской армии Зеленчук.

Дикторшу со смазливым личиком сменил военный в камуфляже со свирепым выражением лица:

— В одиннадцать двадцать со стороны России обстрелу подверглась насосная станция. В двенадцать сорок русские обстреляли колонну беженцев…

— Чего им у нас надо? — раздался гневный голос Мазенчука по кличке Мазепа.

— Москали совсем оборзели! — подхватил кто-то.

— Не вовремя сел, — с досадой заметил Шмиль.

Балун не понимал, как такое может быть. Жили рядом, считались братскими народами…

«А ведь Катя русская, — неожиданно подумал он. — Да и я только наполовину украинец. Как теперь быть?»