Отпуск на войну

Альберт Байкалов, 2015

Никита Берестов, бывший спецназовец ГРУ, работал спасателем МЧС на Дальнем Востоке, а его девушка Рита – в одном из госпиталей на востоке Украины. Когда неофашистские полчища начали бомбить Донбасс, Никита взял отпуск и поехал за Ритой, чтобы вывезти ее в Россию. Однако простая с виду поездка обернулась погружением в настоящий кошмар, в котором Никите пришлось вспомнить все свои боевые навыки. И лишь инстинкт бойца, отточенный за годы службы в спецназе, помог ему выжить в адском пекле братоубийственной войны и спасти свою любимую…

Глава 8

Воробей — птица вольная

Тяжело найти человека, которому было бы хорошо в колонии. Однако Балун чувствовал себя здесь особенно неуютно. Кроме ощущений угнетенности и тоски, переносимых всеми заключенными, он вдобавок постоянно испытывал тревогу за Катю. Она приехала на лето в Донецк и сейчас жила в обстреливаемом городе. Все свободное время девушка работала в госпитале. Денег здесь никто не платил, да и откуда им взяться, если власти Украины попросту перекрыли все финансирование и снабжение этой части страны. Мятежные районы были объявлены чем-то вроде зон отчуждения. Несмотря на это, Катя умудрялась передавать ему передачи и дважды упросила начальство, чтобы разрешили свидание. Она похудела и повзрослела. Было видно, девушка мало спит и наверняка почти ничего не ест. И все ради того, чтобы быть рядом. Он уговаривал ее вернуться в Россию или, на худой конец, в Днепропетровск, но она даже слушать не хотела. К переживаниям за любимую добавился страх мести, ведь Балун убил националиста, а в колонии было много сидельцев с Западной Украины. И хотя численный перевес за ними отсутствовал, в качестве они превосходили выходцев из остальных регионов. Отличались всем. Начиная от того, что передачи с воли, или, как их еще называли, «грев», были богаче, и заканчивая духом коллективизма, основанным как раз на национальной идее, о которой, к слову сказать, многие из них до того, как сюда попасть, и слыхом не слыхивали. Не привыкшие работать, они в зоне были на особом положении и у начальства. Прозябающим на мизерную зарплату да на распродаже имущества и продуктов сотрудникам с завидным постоянством передавались с воли суммы в евро и в долларах. Балун это знал, поскольку «западенцы» не раз обсуждали эти вопросы между собой прямо в расположении.

После карточной проверки и завтрака всех, как обычно, стали распределять на работы. В принципе как таковой ее не было. Действительно, кому сейчас нужно горношахтное оборудование или детали подвижного состава? Поэтому промышленная зона теперь почти всегда пустовала. Но администрация искала любой повод, чтобы занять осужденных. Так, после дождя разгоняли кусками фанеры или снеговыми лопатами лужи, белили по два раза бордюры, вывозили из промзоны мусор…

Для развода на работы отряд построился на заплеванном плацу в локалке. Краем уха слушая выкрикиваемые отрядным фамилии, Балун отрешенно наблюдал, как сидевший на проволоке ограждения воробей чистит перья.

«А ведь он спокойно летает по десять раз за забор и обратно, и нипочем ему никакие преграды, — неожиданно подумал он. — Может, даже видит Катю, которая по утрам стоит перед проходной в ожидании отрядного, чтобы вновь передать что-то в зону или упросить организовать еще встречу. Но так не может продолжаться десять лет. Да и надеяться на это просто глупо. Почему она должна страдать? Чего я жду? Ведь сам Бог посылает мне знак в виде этого воробья!»

Он оглянулся по сторонам, словно испугавшись, что его мысли подслушают.

А между тем в строю остались единицы.

— Балушин!

— Петр Васильевич, статья сто пятнадцатая, часть первая. — Балун вышел из строя и встал рядом с Курком и Винтом.

— Берете метлы, и вперед плац подметать! — выпалил майор. — Крушевич — старший.

По мере того как смысл сказанного доходил до осужденных, они медленно разворачивали голову в сторону Юрченко.

— Чего? — выпятил тот нижнюю челюсть, и в тот же миг его лицо просветлело, словно он что-то вспомнил: — Ну как же! Вам же метлу западло в руки брать!

— Угадал, начальник, — подтвердил Курок.

— Крушевич, в ШИЗО захотел? — заиграл желваками майор. На самом деле он не злился. Нервы берег, как и все, кто работал в зоне. Администрации впору открывать свой театр. От Хозяина до «вертухая» одни артисты. По-другому нельзя. Попробуй по-настоящему выйти из себя и бесноваться — как минимум инсульт схлопочешь, а то и, того хуже, на погост снесут. Работа с контингентом не шухры-мухры. Те, кто все принимает близко к сердцу, долго не живут.

Курок отвел взгляд в сторону. В ШИЗО никто не хотел, особенно сейчас, когда то и дело вокруг зоны рвутся снаряды и мины. Что, если начнут стрелять прямо по территории? В коллективе как-то легче страх пережить.

— То-то, — самодовольно усмехнулся в усы майор. — Сейчас война всех уравняла. Там за забором баба с автоматом — обычное дело, так что и зэк с метлой вполне нормально…

Глядя вслед майору, который с чувством выполненного долга направил свои стопы в сторону администрации, Балун размышлял, как быть. Мести он однозначно не будет. Взять в руки метлу, значит, скатиться на ступень ниже. То, что отрядный знал это, никто не сомневался. Непонятно было только, зачем он так поступил. А что, если дело вовсе не в отрядном?

Балун перевел взгляд на Курка. Рослый, с круглой головой и оттопыренными ушами, он сел за разбой. Грабил на дороге, ведущей из Польши в Украину, челноков. Его дружок Виценко Леня отбывал срок за убийство ветерана войны. В зоне он не скрывал, что убил старика за участие в операции против отряда Бандеры, однако, согласно вердикту суда, совершенное им преступление квалифицировалось как неосторожное убийство.

— Балун, — сплюнул себе под ноги Курок, — дуй за метлой.

— Ты чего? — удивился Балун. — Сейчас найдем, кто все оформит…

— Ты, наверное, не врубаешься? — предположил Курок. — Плац за тебя никто мести не будет!

— Почему за меня? — пытаясь понять, шутит Курок или говорит всерьез, насторожился Балун. — Ты что, «опустить» меня решил?

— Я? — Курок ткнул себя в грудь пальцем и вопросительно посмотрел на своего дружка Винта: — Его еще «опускать» надо?!

— Да я тебя сейчас только за то, что ты подумал об этом, инвалидом сделаю! — предупредил Балун, размышляя, что все это значит.

— Чего? Повтори, что сказал?

— Если плохо голова усваивает, записывай, — посоветовал Балун. — А повторять не буду.

— Ты чего, рамсы попутал?! — шагнул было к нему Винт.

Курок остановил его рукой:

— Не спеши!

— Да ты! — продолжал прыгать и возмущаться Винт. — Порву!..

Балун с безучастным видом развернулся и направился в барак. Он не собирался саботировать работу. Более того, плац подметут. Только сделают это те, кому по рангу положено…

Шныри Шкет и Бриня драили кубрик.

— Чего так долго? — вскипел Балун. — Времени не хватило?!

— Ты чего кипишуешь?! — раздался возмущенный голос Крыма. Положенец сидел на дальней шконке и читал книгу.

— Извини, не заметил, — стушевался Балун. — Там плац подмести надо…

— Никак Юрок решил «опустить»?

— «Опускалка» сломается. — Балун прошел к своей кровати.

— Шкет, шуруй на плац! — приказал Крым.

Невысокий, с прыщавым лицом парень отбросил в сторону тряпку и устремился к выходу.

— Куда прешь! — завопил сбитый с ног Курок. Послышался звук удара.

— Вы чего тут? — Крым встал, заложил палец в книгу и вышел в проход. — Один влетел, командовать начал, второй оплеухи раздает…

— Я ничего. — Курок вмиг уменьшился в размерах и сник. — Налетел на меня как ошпаренный.

— Хочешь, и тебя ошпарю? — глядя на Курка изучающим взглядом, спросил Крым. — Не то что налетать на людей, писать под себя начнешь!

— Да я что, я ничего, — промямлил Курок.

— Тебя, никак, тоже плац заставляли мести? — догадался Крым.

— Ага. — Курок бросил затравленный взгляд на Балуна и выразительно кивнул. — Совсем Юрок оборзел…