Палеонтолог. Проклятие короля

Аллочка Сохе

Известный палеонтолог просыпается в склепе от всхлипываний женщины. Не веря в приведения, он решается обследовать склеп, и попадает в историю 200-летней давности. Куда только не заведет любопытство!

глава тринадцатая

Я лежал на кровати и плакал, как школьник, выполнивший задание на «неуд». Это же моя история. Почему не опубликовал ее, после приезда из Тангирландии? Сейчас кто-то расскажет свою историю, а моя, останется в забвении. Я имел на нее право, потому что провел свое расследование. Обижался и досадовал, исключительно, на себя. Завтра узнаю, кто еще изучает историю герцога и герцогини или это просто картинка от путешественника.

И все-таки я лох. Какой же я лох!

— Ха, ха, ха…. — кто-то противно хихикнул.

Я развернулся и посмотрел в сторону предполагаемого объекта, издающего насмешки в мой адрес. На кресле, напротив кровати, сидел мерзкий горбун, в черном костюме, с поднятыми перекрещенными ногами в черных колготках и туфлях с заостренными носками. Поверх черных длинных волос надета дорогая старинная шапочка. Он расцепил ноги и наклонился ко мне.

— Они сами во всем виноваты. — Вновь хихикнул мерзким тонким голосом, болтая ногами в воздухе, как ребенок.

— Они все виноваты передо мной, — быстро грубым скрипящим голосом повторил он. Вжался в угол кресла, прижав руки к груди.

— Я ее любил, — плаксивым голосом заявил горбатый карлик, — она знала это. Но все, абсолютно все, против меня. — Наигранно всплакнул горбун. — Я любил ее, она же моя мать. Родила меня таким, — голос изменился на грубый. Резко встал с кресла и развернулся в мою сторону горбом. Повернул голову. — Это она. Не могла родить. Они выдавили меня, как прыщ! — Он показал на горб. Резко наклонился в мою сторону, что заставило меня отпрянуть от него. Я вжался в боковину кровати.

— Это мать? Что ты скажешь? Она обязана родить наследника здоровым!, но не смогла. Почему не умерла?, чтобы достали меня через разорванную плоть? Во имя наследника она не пошла на смерть, этим предав меня! — возвысил голос до крика горбун. И тут же захихикал отвратительным голосом младенца. Сел в кресло и опять замахал ногами.

— Они все предали меня. — Закрыл лицо руками и театрально заплакал, подсматривая за мной, через раздвинутые пальцы.

В это время у меня проскользнула мысль, о розыгрыше, который устроили друзья. Но в следующий момент, убедился, что это не так.

— Она в числе других приказала отречься от короны. Разве она мать? Мать любит всех детей, только не она. Королева-мать ненавидела своего выродка! Я не сразу это понял, ха, ха… понял, когда она заставила отречься! — Он сделал акцент на последнем слове. — Знаешь, как объяснила мне, двенадцатилетнему ребенку, почему я должен подписать отречение? — Он прыгнул на кресло и стал в позу Наполеона. Постояв немного с задранной вверх головой, спустился вниз, наклонился ко мне, как бы ожидая моего ответа, — чтобы не стыдилось королевство за своего повелителя! — он поднял палец вверх, хитро сощурив глаза. — Ха, ха, ха….Они все стыдились сына — горбуна! — Громко, как на митинге, заявил он. — Вот и вся, правда, о матери! Как тебе, а? — он наклонился ко мне, заискивающе посмотрев в глаза, как бы ожидая сочувствия. Не дождавшись его, выждал паузу, выпрямился, немного постоял, показывая себя в профиль, чтобы я оценил степень его уродства. Потом сел в кресло в изнеможении.

Я тоже расслабился, насколько можно расслабиться в этой ситуации.

— Я для нее урод, — загнусавил он, — для всех урод. — Резко встал, снова наклонился ко мне, — а где же материнская любовь? — снова сел в кресло, театрально закрыв лицо рукой.

— Знаешь, что она сделала? — подскочил он, — забеременела снова! — громко, отчеканивая каждое слово, — произнес он.

— У ее величества, одно предназначение — рожать наследников, чтобы сохранить трон, да и себя тоже, — махнул рукой на последнем слове.

Обойдя кресло вокруг, он снова приблизился ко мне.

— Ребенок родился здоровый. Мальчик! Ей нужна была реабилитация, после меня! А я что? Так, ребенок, выброшенный с трона. — Он отошел от кровати, посмотрел вверх и произнес:

— Господь призывает нас прощать всех, — резко повернулся на пятках, — а ты бы простил? — вопрос остался висеть в воздухе. — Я не мог простить ее.

Он сел и спокойно продолжил.

— Понимание, что я никому ненужный урод, пришло позже.

Вдруг, он засмеялся и затопал ногами.

Кто-то снизу постучал в потолок.

Я открыл глаза. Обвел комнату глазами. Кажется, оставил свет включенным и лежу в кровати, даже не сняв ботинки. Вот это да! В такой ситуации может любой кошмар присниться. Посмотрел на часы, пора вставать.

Здороваясь с портье, получил выговор. Оказывается, я всю ночь с кем-то громко разговаривал, чем принес беспокойство соседям. В следующий раз они обещали вызвать полицию. Вот это да!