Плохиш для хорошей девочки

Алиса Селезнёва (2024)

Она тихая, неразговорчивая и тяжело сходится с людьми. Он популярен до безобразия и без труда может найти подход к любому. Она денно и нощно грызёт гранит науки. Он довольствуется поверхностными знаниями. Он улыбчив, и его почти невозможно расстроить. Она хмурится даже из-за пустяков. Но… Противоположности, как известно, притягиваются. Ему хватило одного взгляда, чтобы влюбить её в себя. Получится ли у неё проделать подобное, и чем при этом придётся пожертвовать?

Глава 12

— Ну, внимательнее надо быть! Внимательнее! — громогласно повторяла Ольга Викторовна. — У Агаты руки как плети. Никита будто кол деревянный проглотил. Ноги вообще не гнутся. Три ошибки за танец! Три за две минуты! И как вас с такими результатами куда-то выпускать? Только опозорите меня и больше ничего!

Агата сжала зубы и, взяв с подоконника бутылку с водой, сделала большой глоток. Ни на тренера, ни на партнёра она принципиально не смотрела.

— Это она всё, — начал оправдываться Никита, — как муха сонная! То ли поесть с утра забыла, то ли не выспалась. Вообще меня не слышит!

— Да неужели? — Агата сверкнула глазами. — А кто мне все ноги пообступал? Не ты ли?!

Никита подошёл вплотную и грудью прижал её к стене. Лопаткам стало холодно и неприятно.

— Поругаться захотела? Ну, рискни!

— Всё! Хватит! — Ольга Викторовна тяжело поднялась со стула и подошла к воспитанникам. — Хватит, я сказала! Вы — команда. Так и ведите себя как команда. Помогайте и поддерживайте друг друга, а не грызитесь словно кошка с собакой. Становитесь быстро на танго и заканчивайте придуриваться.

Никита прищурился и потряс на груди сбившейся майкой. Агата театрально зажала нос рукой и чуть приподняла тонкие брови. Заботиться о его чувствах она больше не собиралась. Он принял вызов и сжал её руку так крепко, что к концу танца та побелела. Оставшаяся часть тренировки прошла в гробовом молчании, и, вконец разозлившись, Ольга Викторовна выгнала обоих на десять минут раньше положенного.

— Ещё раз так сделаешь, — зашипела Агата, догнав Никиту у мужской раздевалки и тряся онемевшей рукой, — и…

— И что?

— Мой парень — боксёр. Достанешь меня окончательно, и он от тебя живого места не оставит.

Никита хохотнул.

— Твой парень — боксёр?! Это с каких пор у тебя парень-то появился?

— С каких пор тебя не касается. — Агата вскинула подбородок, изо всех сил стараясь не моргать. Она врала. Причём откровенно и нагло. За три недели, прошедших со дня её рождения, их отношения с Данилом не сдвинулись ни на сантиметр. Они всё также сидели за одной партой. Всё также смотрели вместе какие-нибудь видео на YouTube и вместе над ними смеялись. Иногда Данил наблюдал за ней исподтишка, когда думал, что она не видит, но она, конечно, видела всё. Иногда открывал двери в класс и пропускал вперёд. Но на этом его «ухаживания» заканчивались. Международный женский день прошло тихо и без изысков. Седьмого марта Данил подарил Агате шоколадку, а Восьмого — прислал короткое поздравление. Впрочем, по поводу этого Агата губы не раскатывала. Никифоров тут же попросил у неё конспект по физике, поэтому она решила, что стихи, взятые из интернета, были скопированы исключительно из вежливости.

Но Никита об этом не знал, а ей до чёртиков хотелось его приструнить. Хотелось, чтобы он даже глаза на неё поднять боялся, чтобы наконец прекратил извить и обзывать и начал проявлять хоть какое-то уважение. Поэтому она отчаянно выдавала желаемое за действительное и не видела в сказанном ничего плохого. «Мысли материализуются», — сказала как-то раз Елена Павловна, и Агата решила довериться своему учителю истории и обществознания. А вдруг сработает? Чем чёрт не шутит? И благодаря этой маленькой лжи Данил и впрямь станет её парнем?

Лицо у Никиты вытянулось. Глаза забегали. Повернувшись к дверям, он больше не сказал Агате ни слова и всю следующую неделю матом при ней не ругался.

***

В середине апреля им предстояла поездка в Оренбург. За март Никита вытянулся ещё на два сантиметра, в результате чего окончательно вырос из обоих танцевальных костюмов. Ольга Викторовна раздражённо фыркала всякий раз, когда видела его брюки, едва доходящие до щиколоток.

— Бери костюмы, где хочешь, иначе не выпущу, — предупредила она. — Нечего в таком виде и меня, и себя позорить.

Мать Никиты тут же обратилась за помощью к Анне Георгиевне. У той была своя портниха, и многие платья Агаты шились на заказ. Однако находилось ателье далеко, и Анна Георгиевна не нашла ничего умнее, как собрать портниху и Никиту в учебном центре.

Сказать об этом Агате нужным не посчитали. В тот день она преспокойно сидела на уроке литературы и слушала про Раскольникова. Инна Владимировна любила свой предмет и, по всей вероятности, любила Достоевского. По крайней мере, о женских образах романа «Преступление и наказание» она говорила с большим воодушевлением:

— Согласившись выйти замуж за Лужина, Дуня собиралась принести себя в жертву. Ради чего? — спросила она и тут же ответила на поставленный вопрос сама: — Ради своей семьи. Матери и брата. Потому что Родион — обычный студент и живёт очень бедно. Кто ещё в романе принёс себя в жертву во имя семьи?

Инна Владимировна подводила диалог к Соне Мармеладовой, и Агата чувствовала это, а потому ответила сразу и без запинки. Сегодня они говорили о жертвенности и альтруизме, и Данилу в какой-то момент тоже захотелось высказаться:

— Понятно. Соня принесла в жертву себя, а Раскольников — бабулю.

Ровно на мгновение Агате показалась, что над их головами затрещал потолок. Настолько кислым сделалось выражение лица у Инны Владимировны.

— Ну, в смысле старуху-процентщицу, — тут же нашёлся Данил и сунулся поправлять занавеску над батареей, но сделал это настолько неудачно, что часть ткани слетела с гардины и повисла комом. Сидеть больше десяти минут на месте ему было трудно и, когда становилось совсем невмоготу, он принимался катать по столу ручку, а, если учитель выходил из кабинета, жонглировал первыми попавшимися под руку предметами.

Инна Владимировна закрыла глаза. Агате стало жаль её. Женщина старалась, действительно старалась, но ничем не могла пробудить интерес к литературе у Данила.

— Неужели ты в кратком пересказе не мог прочитать? — отчитывала его Агата несколькими минутами позже. Они стояли у кулера. Агата наливала обоим чай, а Данил, как обычно, размахивал кулаками в воздухе, изображая бой с невидимым противником.

В последнее время из-за невыполненных домашних заданий она часто на него бурчала. Вполголоса или даже в четверть. Если же он опаздывал или забывал тетрадь, ругала громко, но наедине, чтобы никто не слышал. Данил на это, как правило, не говорил ничего, только иногда строил ей рожи, отчего они вместе начинали смеяться.

— Я и прочитал в кратком пересказе.

— Видимо, плохо прочитал.

— Видимо, плохо, — согласился он, продолжая боксировать.

Бокс, несмотря на опасения Алексея Николаевича, Данил не бросил. Как, впрочем, и спортивный зал с тренажёрами. Бокс настраивал юношу на позитивный лад, и он без конца отрабатывал удары в воздухе. Поначалу Агата боялась, что он заденет кого-нибудь из малышей, приходящих на занятия по английскому, но Данил дистанцию отслеживал хорошо, поэтому в синяках по центру, к счастью, никто не ходил.

— Привет!

Знакомый голос застал её врасплох и заставил оглянуться. В дверях стоял закутанный в чёрную куртку Никита и улыбался ей во все тридцать два зуба. На нём была серая вязаная шапка, синие джинсы и коричневые ботинки. Если бы Агата стояла одна, она бы наверняка обозвала его светофором. Но Агата стояла не одна, и это подействовало на Никиту, как красная тряпка на быка.

Конец ознакомительного фрагмента.