Мараса. Зона без Интернета

Алиса Котова (2024)

Ли оказывается в деревне Мараса, вдали от городской жизни и интернета. Её привозит туда мать, чтобы она научилась любить чтение. Ли не хочет проводить лето в деревне и считает, что её лишили возможности хорошо отдохнуть. В деревне Ли встречает Илья Николаевич — бывший учитель литературы матери Ли. Он обещает, что не будет заставлять Ли читать, но предлагает ей сходить в библиотеку. Ли спорит с Ильёй Николаевичем и выражает своё недовольство по поводу вынужденного пребывания в деревне. История обещает показать, как Ли будет адаптироваться к жизни в деревне и как она изменит своё отношение к чтению.

ГЛАВА 4. МЁРТВАЯ ПТИЦА

Про фламинго Ли знала только одно, что они бывают розовыми. Но сейчас перед ней был абсолютно красный фламинго. И абсолютно мёртвый. Кроме того, он был непонятным образом вертикально прикреплён на доску, типа огромного мольберта, причудливо изогнув шею вниз.

Напротив неподвижной птицы суетился художник с длинными тёмными волосами и накинутой на плечи шкурой леопарда. Он старательно перерисовывал мёртвого фламинго на другой мольберт.

Наверное, Ли издала какой-то шорох, потому что художник вдруг обернулся к ней и приветливо улыбнулся.

— Нравится? — спросил он, кивая на мёртвую птицу. Это солнечнорожденная птица — красный фламинго, очень редкий экземпляр.

— Нет, — Ли замотала головой и сморщила нос.

— Наверное, пахнет неприятно? — догадался художник. — Третий день висит…

— Почему он мёртвый? — перебила Ли.

— А как же прикажешь писать его портрет? — удивился художник. — Ведь он не будет, подобно человеку, сидеть по пять часов в день, позируя художнику.

— И для этого вы убили этот редкий экземпляр? — возмутилась Ли.

— Ну, да, — подтвердил художник, не находя ничего ужасного в своем поступке. — Меня зовут Джон Джеймс Одюбон. Орнитолог и художник. Я делаю книгу «Птицы Америки». А вас, мадмуазель, как величать?

— Ли, меня величать, — ответила Ли. — Я человек, который не любит читать книги.

— Я тоже не люблю их читать, — обрадовался Одюбон. Похоже, он готов был радоваться всему. — Мою книгу не надо будет читать. Мою книгу надо будет только смотреть — все птицы будут в натуральную величину нарисованы, полюбуйтесь. — И он быстренько принёс из другой комнаты рулон бумаги, принялся его разворачивать, демонстрируя Ли попугаев, лебедей и селезней.

— Вы их тоже убили? — ужаснулась Ли.

— А как же! — хвастливо подбоченился Джон Одюбон. — За каждой охотился лично с ружьем по самым непроходимым местам Америки. Потом каждую прикреплял проволочками к доске, придав ей какую-нибудь естественную красивую позу, и рисовал-рисовал… Тяжёлый труд, признаюсь. Но интересный! Орнитологический.

— А сфотографировать не проще? — спросила Ли, борясь с желанием прикрепить Одюбона к мольберту проволочками вместо фламинго.

— Как это? — вскинул смешные полукруглые бровки художник.

— Вот так! — Ли навела свой планшет на фламинго, щелкнула и развернула экран к Одюбону.

— Это что? Зеркало? — спросил он, вертя планшет так и эдак. — Нет, вроде, не зеркало… Удивительно. А как это ты сделала? Поразительно!

— Понятно, — Ли не очень-то вежливо отобрала планшет. — Какой сегодня год тут у вас?

— 1820-й, — сказал Джон. — 12 июня.

— А фотография у нас когда появилась? — забормотала Ли, набирая на планшете запрос. — Блин! Здесь же нет интернета, — выругалась она. — Наверное, она появилась позже.

— Кто она? — спросил ничего не понимающий Одюбон.

— Фотография, — пояснила Ли. — Если б у вас была фотография и фотоаппараты, как у всех нормальных людей, можно было не убивать птиц, а просто фотографировать их для вашей дурацкой книги. Из фоторужья, например.

— Почему дурацкой? — спросил Одюбон, даже не обидевшись на такую оценку своему труду.

— Потому что ни одна книга не стоит того, чтобы из-за неё убивали.

— Но многие орнитологи благодарят меня за этот труд, — Одюбона, похоже, немного начали задевать обвинения этой странной девчонки.

— А мама его вас благодарила? — Ли кивнула на фламинго. — За то, что вы убили её дитёныша?

— Мама? — у Одюбона снова скруглились и полезли наверх бровки, грозясь испортить прическу. — Вы полагаете у него есть мама?

— Я полагаю, что мамы есть у всех. Даже у вас.

— Да… Но он ведь птица, а птица вылупляется из яйца. Даже солнечнорожденная птица вылупляется из яйца… Это солнечнорожденный фламинго.

— А яйцо с неба, что ли, сваливается? Или с солнца? — не выдержала Ли, психанув. — Это даже в школе проходят по биологии. Вы что в школе не учились?

— В школе нас учили, что ради науки можно идти на любые жертвы! — пафосно произнес Одюбон, откинув свои волосы на леопардовую спину.

— И школа эта, наверное, 119-я? — ухмыльнулась Ли.

— Я учился в военной школе, во Франции, — гордо отчеканил Одюбон, вытянувшись по струнке и расправив плечи.

— Понятно, — вздохнула Ли. — Значит, убивали и будем убивать.

— В Америке 1065 видов птиц, — сказал Джон с вызовом. И взлохматил волосы. — Они все, в естественную величину, должны присутствовать в моей книге. На неё уже даже сам король соединенного Королевства подписался. Через подписку собираю деньги для будущего фолианта.

— От меня денег не дождётесь, — отрезала Ли. — Если только убьёте, как эту птицу и выпотрошите карманы.

— Я бы предпочел вашей кожей взять, — мрачно заявил Одюбон, проведя перепачканной красками ладонью по её руке. — Мягкая кожа, для переплёта сгодится.

Конец ознакомительного фрагмента.