Ты обещала не убегать

Алиса Гордеева, 2021

«Мы!– невозможны. «Мы» – слишком шаткое понятие. Мы изначально рождены врагами. Он сам отказался от меня. Я в очередной раз убежала от него. Но сможем ли мы жить вдали друг от друга? Хватит ли нам сил бороться за свою любовь, если в этом мире все против нас? Содержит нецензурную брань.

13. Потерял. Лерой

— Нужен ее медицинский полис и паспорт. Сможете привезти? Постарайтесь до двенадцати в приемный покой передать. — Молоденькая медсестра тонким голоском пыталась мне что-то объяснить, но шум в ушах мешал сосредоточиться. Запах больничных стен и удушающая атмосфера местной клиники нисколько не помогали уловить суть ее просьбы.

— Хорошо, — кивнул я скорее по привычке. — Можно к ней?

— Нет, я же вам уже раз сто объяснила, — более чем равнодушно ответила девчонка, отходя от меня и усаживаясь за небольшой столик, освещенный доисторической настольной лампой и заваленный кипой бумаг. — Вот документы привезете, мы ее оформим, и врач к вам выйдет.

Мой кулак с глухим звуком врезался в бетонную стену, а глаза налились яростью, которая уже битый час искала выход. Ровно столько времени прошло с того момента, как бригада «скорой помощи» передала Ксюшу в отделение гинекологии, а я так до сих пор ничего не узнал.

— Врача быстро сюда зови! — не сдержавшись, заорал я. — Иначе я вашу богадельню с землей сровняю!

Наверно, девчонка уже привыкла к настолько буйному проявлению эмоций со стороны родственников пациенток, а потому практически никак не отреагировала на меня. Лишь на долю секунды она оторвалась от своих бумажек и бросила на меня предупреждающий взгляд.

— Пожалуйста! — схватившись за голову, уже совсем тихо, с мольбой в голосе попросил я. — Там моя любимая женщина и мой сын. Там вся моя жизнь… Понимаете? Я просто хочу знать, что она не закончена.

— Врач на операции, молодой человек, — с долей сожаления ответила та. — Как освободится, я его позову. Подождите еще немного. А лучше привезите ее документы.

***

Я нашел Ксюшу, лежащей на полу в прихожей в квартире Миронова. Растрепанная, зареванная, с голыми ледяными руками и ногами, она свернулась калачиком прямо возле открытой входной двери и тихонько стонала. Склонившись возле нее, я обхватил ее лицо руками и, убирая прилипшие к нему пряди волос, заставил открыть глаза и посмотреть на меня.

— Ксюша, девочка моя, что произошло?! Как ты?! — как в бреду, повторял я одно и то же, но она молчала и лишь смотрела на меня безразличным, потухшим взглядом.

Скинув с себя куртку, я поспешил укрыть ее, а затем взял девчонку на руки и понес в первую попавшуюся комнату. Такая легкая, напрочь замерзшая и совершенно обессиленная, она абсолютно не сопротивлялась, наоборот, прижалась холодной щекой к футболке на моей груди.

— Мне больно, — пересохшими губами прошептала Ксюша, а я растерялся. Черт! Я — человек, видевший, казалось бы, всю жестокость этого мира, не раз вытаскивающий с того света своих парней по долгу службы, не знал, что делать с простой девчонкой!

— Где болит? — спросил я, осматривая ее с ног до головы.

Она попыталась ответить, но вместо слов из ее глаз ручейками побежали слезы. Положив ее на ближайший диван, я несколько раз провел ладонью по ее щеке и только сейчас заметил красные пятна, которыми была покрыта вся шея Ксюши. И в этот момент мне действительно стало страшно. Кто мог сотворить подобное с ней и зачем?!

— Я вызову «скорую», — стараясь не выдавать своего волнения, сообщил ей. Но Ксюша так ничего и не ответила.

***

— Вы Миронову привезли? — раздался за спиной чей-то баритон.

Обернувшись, увидел пожилого мужчину в белом халате и с уставшим выражением лица.

— Давайте пройдем в ординаторскую, — вежливо предложил он, а у меня все внутри оборвалось. С Ксюшей же все хорошо, верно?

Я шагал за ним до кабинета, как на эшафот, до последнего надеясь на чудо.

— Мариночка сказала, вы чуть не разнесли наше отделение. — Мы вошли в кабинет, где возле окна стоял стол с парой стульев, а в углу — повидавший виды диван. — Нервы, молодой человек, еще никому в этой жизни не помогли, а вот здравый смысл…

— Она жива? С ребенком что? — прервал я на полуслове рассуждения доктора.

Конец ознакомительного фрагмента.