Чуть короче жизни

Алина Николаевна Болото, 2007

Жизнь барышни в российской провинции начала двадцатого века порой бывает скучновата. Но неожиданно Евгения Арсеньева встречает человека, от одного взгляда которого в жилах леденеет кровь. Да и человек ли он? Магия не только бросает Евгению в водоворот невероятных событий, но и полностью меняет судьбу девушки. Предысторию событий читайте в книге «Прибрежник».

11

Женя вышла на воздух. Следовало написать хозяевам записку о внезапном отъезде, иначе утром начнется переполох. Карандаш и бумага — вот что сейчас нужно. Возвращаться в комнату не хотелось. Больше всего Женя боялась расспросов. Она сама не знала, почему так рвется уехать. Невозможно было оставаться.

Небо было удивительно ясным, крупные звезды мерцали высоко в своем черном покое. После спертого духа в конюшне приятно было дышать полной грудью на воздухе, и смотреть на звезды. Они всегда производили на Женю необычайное воздействие: хотелось выйти на дорогу и идти, идти под ночным небом, пока не займется заря. Женя любила теплые летние ночи, любила купаться при луне в пруду, слушать стрекот сверчков.

Засмотревшись в ночное небо, Женя на какое-то время забыла обо всем, но голоса подгулявших гостей, скликавших прислугу, заставили вздрогнуть и отступить в тень.

«Найду Кузьку и велю ему передать мои слова Ане!» — решила Женя, и направилась в дворницкую, где Кузька жил. Однако она не прошла и нескольких шагов, как ей преградили дорогу.

— Госпожа Арсеньева?

Женя вздрогнула, сердце вновь обдало холодной волной, виски сдавило. Но она не успела упасть в обморок: под нос ей сунули платок, пропитанный каким-то резким запахом, и в голове сразу прояснилось.

— Господин Вольф?!

Платка на голове у «пиратского капитана» уже не было, исчез со щеки и жуткий шрам. Вольф снова был одет в свою куртку и напоминал скорее испанского тореадора, чем пирата.

— Я вас напугал, простите!

— И вовсе вы меня не напугали! Престо в комнате было душно, и мы слишком долго готовились.

— Простите еще раз! Я слишком сильно старался быть свирепым. — Он сказал что-то на незнакомом языке, Женя не поняла, но переспрашивать не стала. Вольф снова перешел на русский. — Теперь вам уже лучше?

— Лучше? — Женя поняла, что страх, гнавший ее в ночь, и в самом деле пропал. — Да, спасибо.

— И вы не будете уезжать сейчас?

«Откуда он узнал? Ведь из конюшни еще никто не выходил?!»

— Вы перепугаете хозяйку. Право, я не хотел создавать столько хлопот! Уважьте меня, вернитесь к себе в комнату!

Подошел уже одетый Прохор, но, увидев Женю беседующей, остановился поодаль. Вольф на мгновение отвлекся, сунул что-то кучеру в руку, что-то сказал негромко, и весьма довольный Прохор, отправился обратно в конюшню.

— Евгения Александровна, я сегодня здесь не случайно. Вам знакомо имя Ирил Данни?

— Да, это маменькина родственница с островов.

— Она завтра приедет к вам в гости в Арсеньевку. Предупредите Надежду Никитичну, мы будем часам к четырем.

— Мы?

— Я состою при ней. Еще раз простите, что напугал. Вы вернетесь сейчас к себе?

— Да, конечно.

— Всего вам наилучшего. Лукашины сейчас отъезжают, я отправлюсь с ними. Честь имею!

Вольф исчез так же внезапно, как и появился. Женя несколько секунд простояла в растерянности. Страх исчез, но спокойствие так и не появилось. Жене не хотелось возвращаться в дом, больше всего она мечтала оказаться сейчас у себя в Арсеньевке с книгой в руке, и дремлющим у порога псом Кертоном.

Простояв еще минут пятнадцать, Женя постепенно успокоилась. Страх еще не прошел окончательно, но она уже приняла решение, и потому почувствовала себя лучше. В самом деле, мчаться в Арсеньевку ночью — это нарываться на неприятности. К тому же, не домой теперь надо ехать, а к отцу Федору, на хутор! Если отправиться с рассветом, можно прекрасно везде успеть.

Женя вернулась в спальню, разделась и уснула крепким сном без сновидений.