#янесабина

Алина Наумова

И имя не твое и жизнь. И все происходит будто во сне и не с тобой.Маленькая девочка остается совсем одна, когда ее забирают жить в другую семью. Навешивают ярлыки, навязывают чужие правила и учат принимать побои. Учат взрослеть так быстро, как только можно, рушат все понятия и строят из тебя удобного ребенка. Можно ли остаться собой и научиться доверять людям? Можно. Но нужно только перестать бояться. Книга содержит нецензурную брань.

Меня зовут Сабина. Мне 6 лет. У меня короткие волосы, а брата зовут Аман

Меня собирали в школу. Красный рюкзак Амана казался просто огромным, но мне он очень нравился. На нем был нарисован большой пучеглазый робот. Новые тетрадки и слегка потрепанные учебники. Все было таким незнакомым. Большой светлый класс и незнакомые лица. Все оказалось не так страшно как мне казалось сначала. Мне понравилось. Девочку соседку по парте звали Айгерим и она даже не смеялась над моими словами. Хотя тетя Акмарал всегда ругалась если я неправильно выговаривала слова на казахском. В такие моменты я могла получить тряпкой по лицу, если под рукой не было ничего тяжелее. В школе оказалось все намного проще. Тебя не били и не спрашивали. Теперь меня звали Сабина. Привыкнуть было не сложно. Сложнее было заставить себя откликаться на это имя. Всегда казалось что зовут совсем другую девочку.

От мамы ничего не осталось. Ее шаль больше не пахла духами, и я никак не могла вспомнить какого цвета глаза были у мамы. Она все никак не возвращалась, и я поняла что может быть она и не вернется ко мне. Никто не хотел говорить со мной о маме. Тетя Акмарал только кричала, а дядя прятался в сарае и пил что-то из стеклянной банке. Аман все чаще грубил и даже порвал мне рубашку. В школе было хорошо. Учителя звали Мариаш апай. Она пахла весной и гладила меня по голове. Иногда угощала меня красным яблоком и курагой. В столовой кормили кашей и давали засохший кусочек белого хлеба. Было намного вкуснее, чем готовила тетя Акмарал, но я молчала. Аман больно задирался даже в школе. Он и его друзья кричали мне вслед незнакомые слова, которые обозначали что-то очень плохое. Айгерим всегда хватала меня за руку и уводила в класс. Мне бы ее смелость. Она рассказала мне, что у нее есть старшая сестра и два младших брата. И они все лето ездили на речку на велосипедах. А прошлом месяце у нее был день рождения и папа подарил ей новые туфли. Черные и блестящие. Хорошо что у меня появилась такая подруга как Айгерим. Буквы складывались как нужно в моей тетрадке, а тетя Акмарал ругала за грязные гольфы и бант. Но я уже привыкла. Если прийти после школы и сразу спрятаться в сарае за старым красным мотоциклом, то тебя переставали искать. Тебя никто не видел и не слышал, и можно было притворяться, что тебя нет. А когда тебя нет, то тебе не могут сделать больно.

Мариаш апай однажды спросила меня люблю ли я своих родителей. А я промолчала. Я любила свою маму. Или нет? Если ты не помнишь человека ты все еще можешь его любить? Или это не считается? Я не знала как сказать это правильно. И промолчала. На следующий день она принесла мне хлеб с желтым маслом и отдала мне его на перемене. Она была очень доброй. А Айгерим сказала, что у Мариаш апай нет детей и она очень несчастная. Я спросила, а зачем Мариаш апай дети, если у нее есть мы. У нее же есть мы! Но Айгерим не знала ответ на мой вопрос.

Я больше не заходила в комнату Амана, но все еще помнила что у него есть портрет моего папы на стене. Однажды я сказала об этом Айгерим. И она удивилась.

— А разве тот агай, который приводит тебя в школу не твой папа?

— Нет, не мой папа. Мой папа другой. Его портрет висит на стене у Амана.

Айгерим удивилась и поделилась со мной печеньем с буквами А и С.

Наступила зима, а сапоги совсем расклеились, и когда я доходила до школы я прятала сапоги в раздевалке возле батареи и обувала сандалии. Они были мои любимые. С розовым бантиком на правом сандалике. На левом бантик уже оторвался, но они все равно были самые красивые. Аман и его друзья иногда прятали мои сапоги в тумбочку вахтера в коридоре и тогда Мариаш апай сердилась и хмурила брови. Но она меня не била и злилась совсем не на меня.

— Сабина. Иди сюда, — голос дяди звучал строго, но я любила когда он прятался со мной в сарае и пил что-то мутное из банки, в которой тетя Акмарал хранила огурцы и помидоры.

Мы могли сидеть так очень долго. Пока за дверью сарая не становилось совсем темно, а тетя Акмарал не начинала кричать и искать дядю. Иногда нас находил Аман и тогда он дергал меня за короткий хвостик и шипел мне в ухо, что я скоро умру. Аман был высоким. Он был выше меня и почти доставал до плеча дяде. Я думала что он меня ненавидит, потому что я прячусь вместе с дядей, и его не зову, но он был злым совсем не поэтому. Когда он запер меня в сарае ночью, я старалась не плакать. Чем больше я плакала, тем больше злился Аман и поэтому я решила не плакать. Я сжалась в малюсенький комочек и спряталась под огромной курткой дяди, которая пахла машиной и маслом. Она пахла так сильно, что если задержать воздух и не дышать, то казалось что весь мир растворялся в темноте. Иногда я опаздывала в школу. Когда дядя болел. И не мог меня отвести. Я торопилась и бежала за Аманом, но он всегда убегал вперед, а когда я потеряла сапог в снежной яме, то тетя Акмарал кричала, что теперь мне придется носить старые сапоги Амана. Они тоже были красивые. Синие со смешными точками. И в них было теплее.

Лето наступило незаметно. Мариаш апай чаще улыбалась, а Айгерим даже позвала меня к себе в гости и пообещала дать прокатиться на своем велосипеде. У Амана был велосипед, который он никому не давал. Даже когда к нам приходили его друзья он важно гладил свой велосипед по сидушке, но никому не разрешал его трогать. На велосипеде был блестящий звонок, и я не хотела его трогать. Но он блестел прямо на солнце и мне показалось что он сейчас взорвется от жары. Я выбежала во двор и дотронулась до блестящей поверхности. Звонок тревожно задребезжал под моими пальцами и из дома выскочил Аман. В руке у него была дядина камча. Если вы не знали что камчой можно сделать больнее чем, например, полотенцем или тетиной скалкой, то вы можете удивиться. Камча была длинной и с тяжелыми кончиками. Аман размахнулся, а я зажмурилась. Боль пронзила руку. Я не смогла сдержаться и закричала. Тогда из дома выскочили друзья Амана и тоже закричали. Я не знала почему они кричат, потому что Аман выбросил камчу на землю. Руки стали влажными, и я заметила кровь. Воздух наполнился противным запахом, а во рту стало совсем неприятно. Кожу щипало, а слезы никак не хотели останавливаться. Тетя Акмарал будет ругаться если увидит кровь, и я от страха спряталась в сарае. Пакет который лежал возле железного ведра мне пригодился. Я обмотала руку пакетом и спрятала руку в рукав дядиной куртки. Не знаю сколько времени прошло, но я уснула. За окном было совсем темно. Меня никто не искал, наверное все спали. Мне нужно было пробраться в комнату возле кухни, где стоял огромный сундук, в котором хранились сокровища. Тетя Акмарал доставала оттуда красивую скатерть и салфетки кружевные, когда приходили гости. А по ночам на нем спала я. Одеяло из квадратиков, которые были совершенно разные можно было разглядывать бесконечно. Особенно, зеленый мягкий квадратик, пришитый к красному квадратику в клеточку.

Рука болела так сильно что мне пришлось укусить одеяло зубами, чтобы больше не плакать. Ведь если ты плачешь то тебя наказывают. Плачут только слабые и от этого умирают. Может быть умереть это не так плохо? Туда ушла моя мама и может быть она меня ждет. Или она меня тоже забыла? Может она не помнит меня? Ведь я выросла и меня зовут Сабина. У меня теперь короткие волосы и нет двух зубов сверху. А может она просто больше не хочет меня видеть потому что я много плачу. Что делают люди которые умирают? У них вырастают крылья и они улетают в небо? Мариаш апай сказала, что духи умерших людей смотрят на нас и наши поступки. Но они не могут вернуться потому что это неправильно. Я ей тогда не поверила, но может быть все это было правдой. Тетя Акмарал сказала, что моя мама была дурой. Это было плохое слово, которое нельзя говорить в школе. Потому что когда я спросила у Мариаш апай что значат некоторые слова, которые я не понимала, она снова рассердилась. Она сказала что поговорит с моей мамой. И тогда, наверное, моя мама разозлилась на меня и решила на меня больше не смотреть. Смотреть она хотела бы на мою красивую подругу Айгерим. У нее были черные волосы почти до ног. И ее мама заплетала ей две красивые косички. Один раз я даже помогла ей заплести косички опять, потому что они расплелись. Я бы тоже хотела себе такие красивые волосы, но было страшно. Аман мог бы снова на меня разозлиться и снова их отрезать. Уж лучше пусть будут короткие волосы. Тогда нестрашно. А еще тогда можно было легко убегать от тети Акмарал. Она больше не могла схватить меня за волосы, потому что они постоянно выскальзывали из рук.