Отель желаний

Алина Аркади, 2022

Привычная жизнь и повседневные обязанности сменяются растерянностью, когда управление отелем переходит в руки сына хозяина. Человек из другой сферы совершенно не понимает принципы нашей работы, и разобраться в нюансах ему должна помочь я. Но так ли всё прозрачно в жизни отеля, как кажется на первый взгляд, или здесь у каждого свои желания? И что делать, если желания нового хозяина должна исполнить я?

Глава 1

Лана

— Добро пожаловать в отель «Дэсэо», — слышу краем уха приветствие Маши, и новый гость сообщает о брони на триста двенадцатый номер.

Бывает у нас редко, но на продолжительный период, занимаясь исключительно работой и важными делами в столице. Проблемы исключены, девочками не балуется, мальчиками тоже, вполне миролюбив, за чрезмерным распитием алкоголя не замечен.

Краткая характеристика, которая складывается в голове молниеносно независимо от моего желания. Привычка, выработанная годами, научила присматриваться к людям, для которых открываются двери нашего отеля. На сутки или больше, с дополнительными опциями и без — не важно. Каждый является гостем, которому мы готовы угодить, исполнив любое желание, иногда даже самое неординарное.

Ничему не удивляюсь, насмотревшись на многогранность человеческого «хочу» за годы работы в отеле. Тысячи людей, которых видели мои глаза, запомнились, отложившись скрытой информацией в закоулках памяти. Если когда-нибудь встречу — непременно узнаю. Чёртова память не желает стирать ненужные воспоминания, откладывая всё про запас, на всякий случай.

— Ланочка! — Марк Захарович врывается вихрем, заражая всех своей добродушной улыбкой. Входит, и складывается впечатление, что из-за чёрных туч проглянуло тёплое весеннее солнышко, согревающее ласковым теплом.

— Доброе утро! — встречаю мужчину, утягивая в свой кабинет на первом этаже. Беседа без посторонних глаз, как всегда, один на один самые важные вопросы.

— Я ненадолго, — тут же оповещает, усаживаясь в кресло, — через час самолёт на Мадрид.

— К чему такая спешка?

— Лана, я откровенно задыхаюсь в противной столичной весне, желая зелени и яркого солнца. — Вопросительно поднимаю бровь, не веря в слова нашего хозяина. — Ладно-ладно, — поднимает руки, — раскусила. Лена желает смены обстановки и заодно проведать Ларису с внуками. Они прилетали год назад, мальчишки выросли, повзрослели, а мы невероятно непутёвые бабушка с дедушкой, которые видят детей раз в год, — заливисто смеётся. Мужской смех с приятной хрипотцой и низкими нотками. — Я всё оставляю на тебя, как всегда, — разводит руками, — уверен, что не подведёшь.

— Конечно, Марк Захарович. Отель работает в штатном режиме, без происшествий и проблем. Доклад как обычно, по вечерам. Короткое сообщение об обстановке.

— Вот и ладненько. — Лицо Кретова искажается, и он рукой надавливает на грудь, начиная задыхаться.

— Что с вами? — успеваю подбежать и опуститься перед ним, стараясь заглянуть в лицо, покрывшееся испариной.

— В портфеле таблетки, — с силой выдавливает и кривится, пугая меня.

Быстро нахожу, что просит Марк Захарович, и кладу ему на ладонь таблетку, протягивая стакан воды, чтобы запить. Закидывает в рот, обильно запивая водой и выдыхает, кажется, облегчённо расслабляясь.

— Сердечко пошаливает, — отвечает на мой немой вопрос, — в последнее время чаще, чем обычно. Лена и тянет меня в Испанию не только к дочери, но и чтобы загнать в клинику для диагностики и лечения. Старею, Ланочка.

— Какие ваши годы! — почти взвизгиваю, желая подбодрить Кретова, по моим выводам поникшего и расстроенного.

— Так уже шестьдесят восемь, как-никак, пора мотору-то барахлить. Ну ничего, подлатают, и вернусь, как новенький, вот увидишь. — Старается улыбнуться, но улыбка вымученная и натянутая, не предвещающая ничего хорошего.

— Правильно вас жена заставляет. Мужчины — существа безответственные и всё, что касается здоровья, легкомысленно пропускают мимо ушей. Именно мы, женщины, и заставляем вас обращать внимание на самих себя. Иногда уговорами и аргументами, а иногда и поскандалить приходится. — Сейчас вспоминается, как в подростковом возрасте затягивала брата к стоматологу. Он предпочитал выть от дикой боли, нежели сходить к специалисту для оказания помощи.

— Вот! — указывает на меня пальцем. — Ты будто её словами сейчас говоришь. Один в один. Вы меня, что ли, обсуждали? — прищуривается, приподнимаясь с кресла.

— Нет, что вы, Марк Захарович, как я смею? Да и о ваших проблемах с сердцем знаю, но не думала, что всё серьёзно.

— Серьёзно, — вздыхает, — в моём возрасте любая болячка — это серьёзно. Отнекивался до последнего, но сын настоял, встав на сторону Лены.

Никогда не видела сына Кретова. Он не появлялся в нашем отеле даже на праздниках семьи, сторонился скопления людей. Случайно так происходило или намеренно, непонятно. Я ведь даже имени его не знаю, в отличие от Ларисы, которую Кретов упоминает постоянно. Да и зачем мне это? Вряд ли когда-нибудь встретимся, а лишняя информация ни к чему.

— Я его никогда не видела, — даю понять, что не понимаю, о ком он говорит.

— Почему? Видела. В прошлом году, когда мы день рождения Ларисы здесь отмечали. Он был. С женой и дочкой.

Перебираю всех гостей и никак не могу вспомнить Кретова-младшего, словно его образ не отпечатался в моей памяти. Намеренно или был не настолько важен? Я запоминаю всех, но его совершенно не помню.

— Я не помню, — пожимаю плечами, всё же отчаянно пытаясь отыскать на задворках памяти хотя бы смутный образ сына Кретова. Ничего. Чистый лист и ни одной зацепки.

— Ты? Не помнишь? — Гулкий смех разносится по небольшому кабинету, что показывает — Марку Захаровичу стало лучше. — Не верю! Ты всех помнишь.

— Его нет.

— Ну ладно. Вряд ли когда-нибудь встретитесь. Я к тому, что он слишком далёк от гостиничного бизнеса, давно развернувшись в другой сфере. Это и к лучшему — помешанным на отелях должен быть кто-то один в семье. К тому же у него сейчас проблемы в семье… — Кретов осекается, словно сказал то, что не предназначено для моих ушей. — Не важно, — машет рукой и встаёт, забирая портфель и небольшую сумку. — Мне пора, Ланочка, Лена мне лицо обглодает, если не приеду к назначенному времени в аэропорт.

— Я провожу, — подхватываю Марка Захаровича под локоть, по привычке почти повиснув на нём.

Небезразличен мне этот человек, сделавший слишком много для того, чтобы сейчас я была той, кем являюсь. Когда-то помог, увидев потенциал в худенькой девочке с карими глазами, больше похожей на подростка, и дал шанс выбиться в этой жизни дальше под своим чутким руководством.

— Напоминаю, в этом месяце перезаключение договора с Купером на ресторан.

— Помню, уже говорили с ним, остановившись на прежних условиях. — Кретов идёт медленно, чтобы до выхода перекинуться парой слов о делах. Всегда так делает, уже закрывая дверь, решает самые важные вопросы. — Прилетит сам.

— А вы?

— Я вернусь из Испании, как только он будет здесь. На договоре должна стоять моя подпись — ты помнишь, на всё остальное работает доверенность на твоё имя.

— Он надолго?

— Как всегда, — лукаво улыбается. — Настолько, чтобы решить дела и успеть насладиться рыжей госпожой, — почти шепчет, играя бровями. О да, мы друг друга поняли, зная о специфических запросах Купера. — Горничная из Зои дерьмовая, но, увы, уволить не получится… по известным нам с тобой причинам. Так что, как и раньше, поручай ей пару номеров и проверяй работу. Пусть девочка считает, что она востребована.

— Как всегда, — согласно киваю, подтверждая негласные договорённости, заключённые ещё пару лет назад. — Приятного отдыха и… лечения, — кричу вслед.

— Пока. Скоро увидимся, — усаживается на заднее сиденье, на секунду остановив пронзительный чёрный взгляд на мне. На дне плещутся пустота и обречённость, уголки губ опадают, и Марк Захарович медленно закрывает дверь автомобиля.

Он невероятно постарел за последнюю пару лет, и почему-то изменения становятся мне заметны только сейчас, когда я, стоя под весенним противным дождиком, провожаю взглядом чёрный Мерседес, который увозит Кретова в аэропорт.

Странное чувство потери распирает изнутри, тоскливо посасывая под ложечкой — я его больше не увижу. Гоню противные мысли прочь, отмахиваясь, как от назойливых мух, но в глубине души понимаю, что больше не загляну в эти глаза, смотрящие на меня с теплотой и толикой отцовской любви. Ещё несколько минут стою перед входом в отель, пока автомобиль окончательно не скрывается из вида, и, отгоняя гадкие мысли, возвращаюсь, чтобы продолжить рабочий день.

— Лана. — Знакомый голос окликает, а я не желаю поворачиваться, зная, что это брат. Ко мне на работу он может заявиться лишь при одном условии — попросить денег.

— Миша, что ты здесь делаешь? — готова к просьбе и к нравоучениям тоже.

— Сестричка, дай денег. — Ожидаемо. — Мы с ребятами в центр собрались, а я на мели.

— Ты всегда на мели, — включаю старшую сестру. — Найди работу, в конце концов. Тебе двадцать один, не стыдно клянчить у меня по рублю на развлечения и девушек?

— Началось, — закатывает глаза, — ты можешь просто дать денег и промолчать? Каждый раз одно и то же.

— Так будет до тех пор, пока ты не устроишься в жизни и, наконец, позволишь мне жить своей собственной.

— Да живи, я что, мешаю? — фыркает, словно подросток, хотя этот подросток выше меня почти на голову и шире в плечах раза в три.

— Миш, я хочу, чтобы ты устроился, нашёл своё место, понимаешь? Ты не можешь всегда жить со мной и перекладывать свои проблемы на мои хрупкие плечи. Напоминаю, я женщина, которая не всегда способна решить их, а ты мне их подкидываешь с завидной регулярностью.

— Да ладно. Последнюю пару месяцев ничего не происходило, — засовывает руки в карманы джинсов, вжимая голову, чтобы закрыться от моросящего дождика.

— Для тебя достижение! — развожу руками. — Целых два месяца! Надо же! Рекорд! Сколько протянешь-то в рекорде?

— Лан, дай пару тысяч, а? Пожалуйста. Очень надо. Я работу ищу, честно, только вот варианты пока не айс.

— А тебе какие нужны, чтобы сразу миллионы зарабатывать? Начни с малого. Я начинала обычной горничной, чтобы тебя было чем кормить. Носом не воротила, когда толчки мыла и убирала за другими, а ты у нас, оказывается, привереда редкостная.

— Минутка нравоучений окончена? — поднимает тёмную бровь, всё же ожидая денег.

— На, — вкладываю ему в ладонь купюры, — и уйди с глаз моих. Дома, когда будешь? — кричу вслед удаляющейся фигуре.

— Вечером. Или ночью. Не знаю, — разводит руками. — Как получится.

— Сообщение кинь, что у тебя всё в порядке. — Кивает, шевеля губами, но я уже не слышу.

Моё наказание, на которое я подписалась семь лет назад, не ожидая, что всё будет намного сложнее, чем предполагала изначально. Мне слишком рано пришлось повзрослеть, чтобы иметь возможность отвечать не только за себя, но и за несовершеннолетнего брата.

— Опять денег просил? — Света вылавливает меня на входе. — Просил. Он по-другому поводу не приходит.

— Свет, не начинай, — фыркаю, прекрасно понимая, что все уже привыкли к визитам Миши лишь по одной причине. — Знаешь ведь, я не могу отказать.

— Лана, ну сколько можно. Не мальчик ведь, пусть сам устраивается в жизни. Нянчишься с ним, как мама.

— Я и есть ему мама, потому что мамы нет. Ты ведь знаешь мою историю, не один год знакомы.

— Знаю, — вздыхает блондинка, — но хочу, чтобы он хоть немного жизни тебе дал. Срываешься по ночам то из ментовки вытаскивать, то из больницы. Мне тебя жалко. По-дружески. Понимаешь? Пора бы Мишке звёздного подсрачника дать, чтобы ускорился с обустройством в жизни.

— Давала, а толку? По три дня домой не является назло мне. А я ведь переживаю.

— Ладно, делай, как знаешь. Тебя не переубедить, — Светка, махнув рукой, возвращается в ресторан, где она является администратором вот уже три года. Старше меня на семь лет, даёт дельные советы, которым я часто не следую, а надо было бы… — У вас много гостей?

— Семьдесят процентов отеля заселено.

— Что ж, значит, работаем, — Светка улыбается, и каждая из нас возвращается к работе, чтобы исполнить желания каждого гостя.