Он/Она

Алина Аркади, 2021

ОН: Для всех я благополучно женат, имею большую компанию и налаженную сытую жизнь. Но всё не то, чем кажется, и случайная встреча с сероглазой незнакомкой заставит осознать, что я желаю другой жизни. ОНА: Я состоятельна, участвую в семейном бизнесе, замужем за прекрасным человеком, которого люблю и поддерживаю во всём и всегда. Но всё не то, чем кажется, а случайная встреча с незнакомцем перевернёт мой мир и подарит шанс стать по-настоящему счастливой.

Глава 2

— Своё дело — интересное и захватывающее.

— Он мог бы трудиться в нашем деле и преуспеть. Мозги у него есть — желания и стремления нет. Хотя не прав я — есть стремление: набить кубышку твоими деньгами.

— Пап, снова ты за своё! — вскакиваю со стула, теории отца переходят все границы.

— Василиса, ты знаешь, что я недолюбливаю Игоря, за что — тоже знаешь. Поверь, все всё видят. Все, кроме тебя. Он женился на твоих деньгах, то есть на моих. Единственное, с чем ему не повезло — ты умная, была бы дурой, всё было бы для него проще. Вешал бы тебе лапшу про сто пятый новый бизнес-план, а ты бы бабки отстёгивала. А с тобой не всё так просто, ты в цифрах разбираешься, в принципах рынка и акций. Ему, чтобы деньги у тебя взять, нужно сначала доказать, зачем и для чего. Это радует — хоть где-то напрягается твой не желающий напрягаться вовсе муж.

Отец поджимает губы, отворачиваясь к окну, из которого открывается шикарный вид на Москва-сити. Подхожу, кладу руку на его плечо. Папа на голову выше меня, даже когда я на каблуках.

За шестьдесят, но всё ещё видный мужчина, привлекающий женщин всех возрастов: подтянутый, собранный, всегда одет с иголочки. Серые глаза всё так же блестят стальными искорками, а седина на висках прибавляет лоска.

Я на него очень похожа — серые глаза, тёмная копна вьющихся волос и, конечно же, мозги. Как говорит отец: «От меня ты взяла всё самое лучшее». И я не спорю, никогда не спорю, лишь в вопросах, касающихся Игоря.

— Пап, я понимаю, о чём ты говоришь, но у нас с мужем гармоничные отношения. Он обожает меня — я чувствую, относится с заботой и нежностью, никогда не позволяет даже грубого слова в мою сторону.

— Ещё бы он позволил! Придушил бы! — вспыхивает папа. — Тебе с ним интересно?

— В каком смысле?

— Как с человеком. Как с партнёром. И я сейчас не про постель говорю. Мне вот с Тамарой интересно. Она для меня партнёр — друг и прекрасный собеседник в первую очередь, моя поддержка в любой ситуации. Мне не стыдно перед ней обнажиться, показать, что и сильный мужчина иногда бывает слабым. И она не осудит, я знаю, поймёт.

— Тогда почему не поженитесь? Сколько лет вы вместе, десять? — Даже не помню, когда закрутились отношения отца с Тамарой, кажется, она всегда была в его жизни.

— Двенадцать. Потому что нам так хорошо, штамп в паспорте ничего не решает. Ты взрослая, сын Тамары тоже, у вас своя жизнь, у нас своя — так, как нам нравится. Я предлагал ей, но ответа не получил, а потом мы поговорили и решили, что всё устраивает обоих. Живём вместе, спим вместе, проводим время вместе, что ещё нужно?

Решаюсь на вопрос, который давно крутится в мыслях. Сейчас папа максимально разоткровенничался, что бывает крайне редко и мало. В такие моменты я могу спрашивать обо всём, и он обязательно ответит.

— Пап, а почему вы с Тамарой общего ребёнка не захотели?

— Мы хотели. Но она детей иметь не может после сына, какой-то там диагноз, а я не настаивал — у меня ты есть, у неё Ромка. Мы живём друг для друга, — целует меня в макушку, обнимает, прижимая крепче.

Безмерно ценю такие моменты, как сейчас, когда папа на какое-то время перестаёт быть строгим генеральным директором и становится просто отцом — открытым и доступным для меня, проявляющим отеческую нежность и мягкость. Я ведь всё-таки девочка, и такие моменты мне просто необходимы.

— Вась, с внуками никак? — осторожно спрашивает, затрагивая болезненную для меня тему.

— Пока никак… — отворачиваюсь, вглядываясь в пейзаж за окном. — Совсем никак. Столько клиник, обследований, всевозможных анализов, процедур, дорогих препаратов, даже ЭКО… и никак. Порой мне кажется, что я помешалась на этом.

— Ну тебе же не пятьдесят лет, времени ещё много, — успокаивает отец. Обычно старается не затрагивать тему детей, но сегодня, видимо, откровенный разговор в обе стороны. — Что Игорь говорит?

— Предлагаю пройти обследование ещё раз — наотрез отказывается, говорит, достаточно того, что его проверяли с ног до головы ещё четыре года назад — с ним всё в порядке. И со мной в порядке, вот только родителями мы пока так не стали.

— Может, не судьба? — отстраняется отец, заглядывая в мои глаза.

— Не судьба стать матерью? — удивлённо смотрю на родного человека.

— Не судьба стать матерью с Игорем, а не вообще. Возможно, где-то там, наверху, всё спланировано, и он не отец твоего ребёнка. Кто-то другой, например, кто предназначен судьбой.

Смотрю на папу во все глаза — с каких пор он стал верить в такие чисто гипотетические моменты? Никогда за ним такого не замечала. Может, так наступает старость — человек срывается в философские рассуждения, жалея о своих неосуществившихся мечтах.

— Мы сами создаём свою судьбу, — пожимаю плечами. — Я выбрала Игоря осознанно, стать матерью хочу осознанно, нельзя встретить кого-то и сразу понять — он отец моего ребёнка. Ничего не происходит случайно.

— Не помню, кто сказал: «Случайности неслучайны». Чем дольше живу, тем больше в этом убеждаюсь.

— В чём это выражается? — снова усаживаемся с отцом друг напротив друга.

— Случайная встреча, случайный звонок, случайный взгляд. Кажется, всё случайно, но нет — так было задумано, запрограммировано, просто эта самая случайность ждала своего часа, чтобы ворваться в чью-либо жизнь неожиданно, но так вовремя.

— Есть примеры?

— Мой и Тамары. Ты знаешь, как мы познакомились?

— Нет. Ты никогда не рассказывал, — только сейчас понимаю: и правда — я не знаю, как они познакомились и где.

Папа улыбается сам себе, хмыкая под нос. Видимо, вспоминает.

— Ехал я тогда в Подмосковье к Селезнёву на дачу, намечались мужские посиделки с охотой и баней. Голодный был жутко, руки тряслись, и чёрт же дёрнул меня остановиться в каком-то кафе придорожном, так, забегаловка с едой на вынос. На прилавке пирожки какие-то, беляши не первой свежести, но мне всё равно было — есть хотелось, до дачи не дотерпел бы. Ну и купил пару «блюд». Уселся в машине, кто-то позвонил, ну и за разговором запихнул в себя всю еду. Ещё не договорив, понял — пирожки просятся наружу, причём срочно и прямо сейчас! — Я начинаю хохотать, понимая, что история будет драматичной. — Ломлюсь в дверь туалета этого же кафе — закрыто. А он один, кабинка одна, за кафешкой только лесок какой-то, ни одного строения. С силой дёргаю дверь, а там женщина, красивая такая, ухоженная, только лицо белее мела. Ну я, конечно, простите-извините, не знал, не слышал, да и она ничего не сказала. Я бегом в тот лесок — ситуация уже критическая, почти авария! Выполз из кустов по уши в колючках, дорогой костюм в траве и мусоре. Бреду к машине — грязный, но облегчившийся, навстречу женщина из того самого туалета. Смотрит на меня и хохочет, понимая, где я был. Мне бы обидеться от её насмешки, но я сам ржать начинаю. Выясняем, что оба откушали местных блюд, только она кабинку успела первой занять, а мне по лесу пришлось побегать. Обменялись телефонами, она москвичкой оказалась, встретились, конечно, кафе это вспомнили, она тогда, оказывается, к подруге в Тулу ехала. Вот так и осталась Тамара в моей жизни. Вот тебе и случайность! Никогда в таких местах не ел, а тут будто кто-то подтолкнул остановиться в том месте.

Я смеюсь в голос, по щекам слезинки стекают. Представляю, как папа мчится на всех парах в лес в поисках подходящих кустиков справлять нужду.

— А мне Тамара говорила, что вы на банкете каком-то познакомились.

— Так конечно, не всем такую историю расскажешь! — машет руками папа. — Вот и придумали что-то более представительное. Ты первая, кому рассказываю.

Не могу успокоиться, смеюсь взахлёб. Давно так не закатывалась от смеха. Я-то всегда была уверена, что всё у моего отца правильно, прилично, представительно, а оказывается, и деловые мужчины по лесу будут бегать, когда ситуация припрёт.

— Я это к чему, Василиса, — папа становится серьёзным, — никогда не знаешь, где найдёшь. Одна встреча может с ног на голову твою жизнь перевернуть, а где эта встреча произойдёт — неизвестно. Может, на улице или в кафе, может, на заправке или переговорах, а может, и в туалете придорожного кафе. Нельзя знать наперёд. — Папа разводит руками. — Главное, понять, что эта встреча для тебя, человек твой, понимаешь?

— Я считаю, что своего человека уже встретила — Игоря.

— Как знать, как знать… поживём-увидим. Ты, главное, по сторонам смотри внимательно, — подмигивает мне. — Ну всё, пора работать. И так наболтал тут тебе много всего, ещё решишь, что у меня маразм начинается, — улыбается, выпроваживая меня из кабинета. — Но обещай, — останавливаюсь в дверях, — если на этот раз у твоего мужа ничего не получится, денег ты ему больше не дашь.

— Обещаю. — Он не отводит взгляд. — Клянусь, пап.

— Иди работай. Увидимся ещё.

— Сегодня уже нет, я в «Монолит» уеду с презентацией вариантов для их компании. До завтра.

Бегу по этажу в свой отдел, точнее, я в этом отделе лишь зам Инги Витальевны, которая с отцом с самого начала работает и знает столько, сколько в голове не уложить. Вот уже который год смотрю, как она работает, как угадывает, что нужно заказчику, как подбирает проекты и рекламные акции, и, кажется, до конца жизни не узнаю всего, что может она.

— Доброе утро, у папы задержалась! — занимаю своё рабочее место.

— Ничего, Васенька, уже поняла, слышала, как смеялись. Марк Валентинович сегодня в хорошем настроении? — приспускает очки на носу.

— Я бы сказала в лирическо-философском, — подмигиваю. — Родительские нотации и разговор по душам. Редко бывает, поэтому задержалась у него по максимуму.

— А-а-а, ну это надо, — улыбается.

— Инга Витальевна, — окликаю женщину, — вам тоже мой Игорь не нравится?

Она замирает, презрительно хмыкая, размыкает губы, но в последний момент останавливается.

— Тебе правду?

— Да, если можно, — хуже уже не будет, папа сказал всё.

— Лентяй твой Игорь. Работает в компании тестя на всём готовом — всё ему, только умножай и прибыль считай, приложи усилия хоть какие-то, но нет… Придумывает какие-то бизнес-планы, что-то начинает, и всё тухнет. Бегает потом по компании, придумывает тысячу и одну причину, почему не получилось — не в нём дело, звёзды не сошлись. Я таких мужиков мудозвонами называю — много звука, дела нет. Только языком работать и умеет. Скажу тебе открыто — его все в компании недолюбливают и понимают, что он здесь исключительно в качестве зятя, а не ценного работника.

Тяжело вздыхаю. Я люблю Игоря, всей душой к нему тянусь. Столько лет встаю на его защиту, когда кто-то пытается его очернить, сказать что-то плохое, а он будто и не замечает всего.

Нет, он никогда не укорял меня в состоятельности и всегда деньги просил, именно просил, не требовал. Но я понимала папу: с одной стороны, Игорь что-то делал и был вечно занят, с другой — в итоге ничего никогда у него не получалось.

— Только не обижайся, Васенька.

— Не обижаюсь. Мне все говорят, что муж меня использует, чтобы лучше устроиться в жизни. Но я-то знаю его другого — как мужчину, как мужа, как человека, в конце концов.

— У каждого влюблённого на носу розовые очки с толстенными стёклами, вот только в конце концов очки-то спадут, и ты увидишь перед собой человека, которого совершенно не знаешь. Это неприятно и очень больно. По собственному опыту говорю. Главное, чтобы это произошло быстрее, пока ты не потеряла кучу времени на того, кто тебя не достоин, — заключает Инга Витальевна, отворачиваясь к компьютеру.

Возможно, и я смотрю на всё сквозь эти самые очки. Но моя любовь к мужу не угасла за пять лет нисколько, мне всё так же хочется быть с ним рядом, слушать и понимать.

В последнее время мы, конечно, отдалились друг от друга, но так уже было, когда для меня остро встал вопрос с детьми, а Игорь убеждал, что просто нужно больше пробовать. Всё наладится, я знаю.

День проходит быстро, прикидываю, что может понравится «Монолиту», какие акции запустить сейчас, какие позже, сканирую рынок и социальный интерес. К вечеру я готова к встрече с заказчиком.

— Я убежала, после встречи уже не вернусь.

— Отзвонись, как всё прошло, — уже на выходе слышу фразу Инги Витальевны.