Невозможный мужчина

Алена Валентиновна Нефедова, 2019

Ох, как же сложно оставаться высококвалифицированным профессионалом, безупречным помощником, когда новым генеральным директором назначают твоего же бывшего ученика! А ученик этот к тому же был когда-то в тебя влюблен. И, похоже, эти чувства были взаимны. А кто, собственно, сказал, что «были»? Может, они до сих пор живы?.. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Позволите?

— No, you’re fucking wrong! (Нет! Ни хера ты не прав!)

Застыв на пороге, я не удержалась и невольно покачала головой от столь грубой фразы, произнесенной с правильной интонацией, без малейшего признака на типичный «русский» акцент и таким угрожающим тоном, что хотелось невольно вжать голову в плечи. Зажав трубку между ухом и плечом, новый генеральный схватился за край столешницы то ли в попытке удержать себя на месте, то ли таким образом сдерживая свои руки от приложения силы к раздражающему его в этот момент предмету — хрупкому новенькому айфону последней модели.

— And don’t even think to make me break the law! I’m not playing these games, so do stop fucking around with me! (И думать забудь о том, чтобы вынудить меня нарушить закон! Я в эти игры не играю, так что хватит мне мозг е*ать!)

Последнюю фразу он рявкнул так, что я все же решилась шагнуть назад и предпринять следующую попытку по окончании этого разговора. Но не успела. Он поднял голову, и я встретилась с ним глазами. Снова.

Когда подобное впервые произошло неделю назад, я думала, что меня огрели со всей дури пыльным мешком — мысли испуганными мотыльками прыснули во все стороны, оставив во всегда ясной и трезво мыслящей голове густой плотный туман розово-сиреневого цвета, искрящий зелеными грозовыми всполохами. Я смотрела, как шевелятся эти губы и дергается кадык над самым краешком жесткого воротника кипенно-белой рубашки. Почему-то перевела тогда взгляд на крупные руки, даже не руки, а реально лапищи — с набитыми костяшками и аккуратно подстриженными ногтями. И в ту же секунду краска залила мои щеки и даже, кажется, шею и грудь, которая, как будто вспомнив, как ощущались на ней и что творили эти руки двенадцать лет назад, заныла и враз потяжелела. И словно бы и не было всего этого времени, не случилось никогда моего побега не столько от Максима, сколько от себя и своей невесть откуда взявшейся порочности. Одно столкновение взглядов — и вот она я, стою в безвоздушном пространстве и ощущаю себя снова прижатой к той проклятой стене его сильным гибким телом, окутанной его запахом, который, оказывается, не вытравила из памяти, и каждое мое нервное окончание поет песню восхваления и покорности его запретным прикосновениям. И каждое слово из тех, что, захлебываясь, шептал он тогда и интимнее которых не слышала, опять гладким шелком проскальзывают в меня, будоража и лаская изнутри, нежно, но смертельно опасно обвиваясь вокруг сердца.

Черт! Черт! Черт! Я же не найду новое место так быстро! Да и Дэну скоро нужны будут деньги, я ему обещала в долг дать на пару лет, пока раскрутит свою новую фишку. И Стасику нужен сейчас тщательный уход. Нет, без работы никак. А в нашем небольшом городе с ней напряженка…

Моргнула и снова встретилась с ним взглядом, на этот раз явно вопросительным, и вернулась в реальность. Да уж, эта неделя далась мне нелегко, это мягко сказано. Но, с другой стороны, кого винить, кроме себя и своей чрезмерно хорошей памяти, которая упорно гадила мне, устраивая эти моменты зависания каждый раз, когда мы оказывались наедине. А случались они постоянно, потому как новый директор выдергивал меня к себе, на мой взгляд, по поводу и без оного. Но, как говорится, где мой взгляд, а где начальства. Одно радовало — у Максима… Владимировича, похоже, память была девичья, и ни разу я не засекла ни малейшего намека на то, что он помнил о случившемся в нашем кратковременном общем прошлом. Он вообще смотрел на меня как на едва знакомого человека, с которым никогда в жизни не пересекался и нет ни единого повода выделять его из серой массы окружающих. И мне бы этому радоваться, но нет. Непонятно почему каждый раз ощущала себя совершенно по-дурацки разочарованной. Так и приходило на ум сравнение с тем глупым детским фильмом, где вместо сладости могла попасться конфета со вкусом какой-то гадости.

— Что из сказанного вам опять непонятно, Светлана Николаевна? — Если бы голосом можно было замораживать на месте, я уже была бы сосулькой.

Поколебалась секунду, но решила ответить правду:

— Все, Максим Владимирович.

— Как же вы, такая непонятливая, столько времени умудрялись быть помощником генерального директора? Или вы… кхм… другими талантами блистали?

А вот это уже перебор. Все понимаю, могу не устраивать его сто раз, но это не повод позволять себе подобное! Вздернула подбородок, стремясь пронзить его насквозь убийственным взглядом.

— Я… уволена? С формулировкой «за несоответствие занимаемой должности»?

Давай, скажи «да», и это не пойми что, творящееся со мной, наконец закончится.

— Прямо сейчас — нет, неохота мне с аттестационными комиссиями заморачиваться, — Максим встретил мой вызывающий взгляд своим нечитаемым и непроницаемым, с легкостью отражая мой почти открытый визуальный выпад. — Но если еще раз позволите себе витать в облаках, вместо того чтобы записывать задание, то придется рассмотреть, очевидно, именно такой способ решения проблемы. Повторяю, пригласите, пожалуйста, свою напарницу. И организуйте нашу совместную встречу так, чтобы телефоны в приемной не разрывались.

На негнущихся деревянных ногах я вернулась на рабочее место, попросила Мартышку предупредить наших палочек-выручалочек из филиалов, а сама быстренько набрала сообщение нашей кадровичке.

— Тетка, ты чего такая? Вздрючили, чё ле? Говорила я тебе, не зли ты его, прекращай этот маскарад. У него вон, глаз каждый раз дергается, когда он видит эти твои колготы розовые ядреные или хвостики дурацкие. Ну ты чё, совсем попутала? Есть же у тебя одёжа нормальная, фигли ты выкобениваешься?

— Ляля, да пойми ты, ну не могу я ему спустить на тормозах эти его взгляды презрительные, как на насекомое, ей-богу. Вот чего он в самый первый день прицепился к моему «Friday casual» виду? В крупных компаниях в конце недели это повсеместно практикуют — и у нас, и за рубежом. И потом, ты же помнишь, что мы его не ждали так рано, он же должен был в понедельник приехать. Вот и встретили бы честь по чести. С хлебом, блин, и хре… то есть солью, — возмутилась я, пытаясь за недовольством скрыть свое смятение после очередной встречи с директором.

Неужели все настолько заметно, что даже Ляля, которая, кажется, никого и ничего не видит кроме себя любимой, рассмотрела, как меня потряхивает? Господи, это какой-то проклятущий провал в прошлое, где я снова вся потею, злюсь и теряю все самообладание до последней капли от каждого взаимодействия с Максимом. Вот только он уже больше не преследующий меня из-за буйства гормонов мальчишка, а взрослый, но от этого не менее невыносимый мужчина. Это что за судьба у меня такая, постоянно пребывать в роли его жертвы так или иначе? Ладно, надо успокоиться. В самом деле, все же не так критично?

— Ляля, пожалуйста… — устало отмахнулась я, когда она открыла рот, чтобы продолжить дискуссию на тему моего внешнего вида.

— А и верно. Ну, подумаешь, ну выгонит он тебя. Так я-то останусь по-любому. Придумаем чё-нить, прорвемся!

Заботливая моя Мартышка. Аж от сердца отлегло. Даже улыбнулась.

— Хм, а ты почему так уверена в том, что останешься?

— Дак а как иначе? Я же красивая и не злю его, улыбаюсь ему все время. А он красивше и не найдет у нас. Зачем ему уродина в приемной?

Я аж застонала, схватившись за голову. Вот хочешь — плачь, хочешь — смейся. И я еще взвилась из-за вопроса Максима с сальным намеком? Чего пениться, если вот оно, сокровище, само на все готовое и даже свято уверенное, что так все и быть должно.

— Ляля, не беси меня. Ты думаешь, он не может себе секретаря нормального откуда угодно выписать? Хоть из Москвы?

— Ой, да ладно. Из-за секретаря так заморачиваться! И потом, я же ему ни в чем не откажу, если чё. И не зыркай ты так на меня. Да дура буду — такому мужику отказать! А ведь и замуж, глядишь, позовет. Тогда вообще волноваться не о чем будет. Уж хоть кладовщицей-то я тебя устрою.

— Девушки, если вы закончили обсуждение наполеоновских планов по налаживанию взаимовыгодных отношений с руководством, прошу зайти. У меня, если вы, Лилиана Маратовна, не забыли, в 15:00 телефонная конференция. Надеюсь, вы ее подготовили?

Взглянув в круглые глаза Ляли, я обреченно вздохнула. Так и есть. Она не просто ее не подготовила должным образом, она вообще пропарила это задание. Ну что за бестолочь, прости господи!

— Где тема на телконф? — прошипела я рассерженной гадюкой.

— Я не записа-а-ала-а-а, — испуганно всхлипнула длинноногая дурында.

— Кто? — спросила я, одной рукой подталкивая ее к зеркалу и знаками показывая, что надо подправить макияж, а второй набирая внутренний номер.

— Генерал, основные производства и еще кто-то, не помню.

— Александр Нилович, — громким шепотом протараторила я в трубку, — вам новый не говорил ничего о телконфе на три сегодня? Ага, ага, то самое. Александр Нилович, выручите, я забыла все на свете. Нет, честно, она ни при чем, это я пропарила. Попросите Олечку, чтобы она всех остальных оповестила, лады? А то я уже на пороге его кабинета прям стою. Песочить, небось, будет. Угу. Обеих.

Влетела я в директорский кабинет через несколько секунд после Ляли. Она уже сидела напротив Максима Владимировича, безоблачно улыбаясь, как будто и не всплакнула только что в приемной: и нос не красный, и глазки успела поправить, и губки слегка надуты — вроде и игриво, но не пошло… Ляля есть Ляля. На пару мгновений директор остановил взгляд на моем лице, потом нахмурился, словно на себя за что-то рассердился, чуть дернул головой и отвернулся.

— Присаживайтесь, Светлана Николаевна. Будем решать, что делать с вами обеими.

Он откинулся в кресле, сложил на груди руки, в очередной раз провоцируя меня зацепиться глазами за то, как натянулась ткань белоснежной рубашки на мощных предплечьях, и осмотрел нас теперь уже с видом хозяина, выбирающего на базаре лошадь. Показалось, что на мне его взгляд задержался немного дольше, чем на «напарнице», как он вежливо окрестил мою бестолковую наперсницу, бывшую больше украшением, элементом декора приемной, нежели профессиональным документоведом, как числилось в ее трудовой книжке.

— Итак, что я увидел за эту неделю. В моей приемной сидят две, кхм, дамы, предназначение и роль коих мне не совсем понятны. — Театральная пауза, в которой отчетливо раздался трепетный прерывистый вздох Ляли. — Одна радует глаз и вполне способна услаждать слух, если держится в рамках литературного русского языка. — Щеки девушки порозовели даже под слоем косметики, и она кокетливо потупилась. — При этом ни одно из порученных ей заданий не было доведено до конца либо доведено в таком состоянии, что результаты можно считать ничтожными. Это относится к вам, Лилиана Маратовна.

Плечи Ляли поникли, и она даже осмелилась бросить на Максима краткий, полный упрека взгляд, что, однако, был полностью им проигнорирован, так как все внимание уже сосредоточил на мне.

— Вторая же… — Голос директора стал жестче, и он на мгновение сжал челюсти так, что заиграли желваки, пока сверлил в неподвижно замершей мне дыру размером с обеденную тарелку. — Тут чуть сложнее. Рекомендации вам, Светлана Николаевна, я слышал от самых разных людей: и молодых, и зрелых сотрудников, из разных отделов и даже от заказчиков. Все поют вам однозначные дифирамбы — вашему уму, смекалке, опыту и умению взглянуть на любую проблему под таким углом, что именно вам чаще всего приходят в голову гениальные в своей простоте и изяществе пути решения того или иного вопроса. Не могу сказать, что согласен со всеми пунктами, озвученными вашими коллегами, при этом, без всякого почтения к вашему полу и возрасту, вынужден констатировать тот факт, что выглядите вы, очень мягко говоря, совершенно неприемлемо для занимаемой должности. Неопрятно, несерьезно, нелепо, вызывающе. Цирк уехал — клоуны остались, одним словом.

Ляля в этот момент не выдержала и прыснула в аккуратный кулачок, но тут же проглотила смешок, поймав два взгляда: недовольный со стороны руководства и мой — обещающий кары небесные, не описанные ни в одной из знакомых ей книженций. Прозвучали ли его слова обидно? Ну, с одной стороны, на правду не обижаются, тем более что именно такого образа я умышленно придерживалась всю последнюю неделю, так что скорее это уж признание того, насколько я могу быть убедительна. Но совсем чуточку все же царапнуло — все-таки я женщина, и слышать такое из уст привлекательного, чего уж там стесняться, мужчины, приятного мало. И, конечно, вовсе не потому, что сказал это именно мой хронический мучитель со склонностью к частым рецидивам.

— К тому же, Светлана Николаевна, вы частенько позволяете себе возражать мне, дерзите, намекая на некое несправедливое отношение к вам лично, либо наоборот — витаете в облаках, и мне приходится повторять свои распоряжения дважды, чего я категорически не люблю. Далее, чтобы вы понимали однозначно, прозвучит не предложение, а ультиматум. И это я еще милосерден к вам, исключительно из уважения к Александру Ниловичу. Я даю вам время до Нового года. Либо красавица наберется ума и начнет наконец выполнять работу адекватно ее зарплате, либо умнице придется приложить весь свой немалый, я уверен, жизненный и рабочий опыт, дабы выглядеть соответственно роли помощника генерального директора, который обязан быть лицом и визитной карточкой предприятия не только по телефону и в переписке, но и живьем, так сказать, и заодно научится проявлять должное уважение к своему непосредственному начальству. С января следующего года в МОЕЙ, — он подчеркнул это слово, — приемной будет сидеть или одна из вас, или же, как прозорливо предположили вы, Светлана Николаевна, я озабочусь поиском адекватного сотрудника на данную позицию. На этом вы свободны. Оповестите участников, что я готов начать дистанционное совещание. — И царственным взмахом руки Господин Зануда и Придира велел нам убраться долой с его глаз.

Я, честное слово, не знаю, что руководило моими дальнейшими действиями: была ли это интуиция, просто вопившая об очередной внезапной подставе, или же банальное знание моей наперсницы, путавшей все на свете. Но, подойдя к рабочему месту, я проделала все манипуляции, необходимые для подключения к режиму конференции. Ляля стояла рядом с круглыми от недоумения глазами и беззвучно вопрошала, какого, собственно…

— Главный энергетик?

— Здесь.

— Основное производство?

— На месте, мы тут все, вместе с качеством.

— Логисты?

— Так точно.

— Кадры?

Тишина в ответ. Быстрый взгляд на «мое блондинко» и ее каблуки. Та, вот уж действительно: жить захочешь — и не так раскорячишься, сняв модные туфли, босиком рванула за дверь за кадровичкой, ибо из приемной позвонить уже не вариант — слишком хорошо все будет слышно директору.

— Александр Нилович, вы уже с нами?

— На месте, Максим Владимирович.

— Еще раз, кадры?

— Здесь кадры, — бодро отрапортовала я, нимало не смущаясь тем, что мой голос известен ну абсолютно всем участникам. — Кадры здесь, прямо в приемной, но говорить буду я, потому что… — надеюсь, легкой заминки никто не заметил, — Татьяна Владимировна… у нее… э-э-э… сел голос, вы бы ее не услышали.

— Вот как? — Я прямо воочию увидела, как взлетает в недоумении его бровь. И лишь держала кулаки вместе со скрещенными пальцами, чтобы все остальное прошло гладко: чтобы Мартышка не влетела с воплем, чтобы дверь за Татьяной Владимировной не хлопнула слишком громко, чтобы, в конце концов, этот растреклятый директор, его в бога душу мать, не вздумал прямо сейчас подойти к двери и проверить наличие «кадров» возле моего стола…

Повезло. Дверь даже не скрипнула, когда сквозь нее просочились перепуганные Ляля и кадровичка — аппетитная дама средних лет, все последние годы лихо справлявшаяся с любыми проверками, устраиваемыми нашему комбинату трудовыми инспекциями, но при этом до обморока боявшаяся нового директора. Только она открыла рот, чтобы произнести свое коронное с придыханием «Дра-а-асцы», как я свирепо надула щеки и приложила палец к губам. Моя перекошенная рожа, очевидно, произвела правильный эффект — девчонки не проронили ни звука, а я продолжила:

— Да, вирус какой-то дурацкий, простите, отвлеклась.

Стоявшей за плечом Татьяне Владимировне успела нацарапать на стикере: «Молчите. Вы, типа, голос потеряли!» Она только мелко затрясла кудряшками, мол, понимаю, молчу.

— Так, буду краток. Главный акционер собирается инициировать процедуру сокращения штата: на пятьдесят процентов административно-управленческий персонал и инженерно-технических работников и, к сожалению, рабочих тоже, но не более чем на десять-пятнадцать процентов. Какие мы можем озвучить аргументы против? Что имеем предложить в качестве защиты наших же коллег?

После секундного замешательства из динамиков раздался неясный гул и бормотание — возмущенное, удивленное, недоуменное.

— Татьяна Владимировна говорит, что если сокращение штата оформлять в соответствии с действующим законодательством РФ, то это, во-первых, займет в лучшем случае 4-5 месяцев подготовки, а во-вторых, если вы не помните, потребует выплат среднемесячного заработка в течение трех месяцев со дня увольнения, поскольку именно так прописано в нашем коллективном договоре, и не забывайте, что к этому добавится приличное количество компенсаций за неиспользованные отпуска. В общем, на эти деньги можно открыть новое производство, вот честно.

— Ну, надеюсь, Татьяна Владимировна при этом понимает, что суммы, о которых она так переживает, — разовая потеря. А мы сейчас говорим о долгосрочных перспективах. Которые не так уж и радужны в нашей отрасли.

— Вообще-то, последний SWOT-анализ, проведенный независимым центром, показывает минимум рисков и угроз на ближайшие годы, а за это время…

— Вообще-то, я хочу услышать мнение всех приглашенных, а не только Татьяны Владимировны, уважаемая Светлана Николаевна. К тому же то, что вы только что с таким пафосом изрекли… скажем так, неубедительно.

Меня просто… заткнули?

— Но…

— Александр Нилович, что с анализом простоев оборудования за последние шесть месяцев?

— Процентов… э-э-э… шестьдесят-шестьдесят пять обусловлены объективными причинами: погодные условия и некоторые политические… э-э-э… моменты, повлекшие необходимость заключения договоров поставки сырья и оборудования взамен импортного…

— Допустим. Что с оставшимися тридцатью пятью?

Черт! Он умеет склонять числительные?! А, ну да, забыла совсем. Он не только числительные умеет склонять…

— Там ситуация, скажем так, в основном вокруг человеческого фактора пляшет.

— А как нам этот фактор может прокомментировать специалист в области человеческих ресурсов и управления персоналом? — Ну-ну, типа мы тут лаптем щи хлебаем и не понимаем, в чей огород камень запустили.

От злости аж сжала кулаки. Но, раз уж взялась за Татьяну Владимировну вещать — надо вещать, причем только до победного. Не могу я так ее подвести. Только вот, боюсь, защищая ее, невольно подставлю шефа. Бывшего. Но оставшегося другом и, в меру сил и возможностей, покровителем.

— А очень просто может прокомментировать этот фактор служба по работе с персоналом. Комбинат является градообразующим в нашем небольшом городе, за исключительно редким числом наши сотрудники — местные жители. Не мне вам объяснять ситуацию с кадровым голодом и ограниченностью бюджета, не позволяющими ни найти специалистов высокого уровня на месте, ни выписать таковых из крупных городов — люди сюда не хотят ехать на тех условиях, которые мы можем им предложить. Шесть месяцев назад, после, кхм, неприятного инцидента, у нас уволились несколько ключевых специалистов в области основного производства. К сожалению, кадровый резерв по этим позициям оказался на тот момент недостаточно подготовлен. Люди растут. Так сказать, в полевых условиях. Набивая собственные шишки…

— Простите, Татьяна Владимировна, я ведь правильно понимаю, это же именно вы разговариваете со мной голосом Светланы Николаевны? Так вот, Татьяна Владимировна, а что вы столь тактично и деликатно называете «неприятным инцидентом»? Факт причастности менеджеров высшего звена к воровству? Многолетние откаты, получаемые ими от поставщиков сырья, некачественного, должен заметить? Или удивительное стечение обстоятельств, заключавшееся в том, что этими пойманными оказались члены одной семьи?

Мой судорожный полувздох-полувсхлип, наверное, услышали все участники совещания. Ну, с-с-сука. Договаривались же не поднимать эту тему вслух!

— Максим Владимирович, виновные наказаны. Мы пережили это еще полгода назад.

— Ну, вы-то, может, и пережили. А вот производству до сих пор аукается. И продажам аукнется еще не раз. Вы готовы к рекламациям, которые могут начать валиться на нас через пару-тройку месяцев? С каких таких херов вы собираетесь заменять продукцию клиентам, пострадавшим от некачественных поставок с нашей стороны? Или надеетесь обойтись скидками на следующие партии? Вы тут слепые или блаженные все, а?

Вот честно, у меня, скажем прямо, не такой уж и большой опыт в смысле смены коллектива. В школе я проработала меньше года, а после школы это всего второе мое место. Да и с начальниками дважды крупно повезло — они были грамотными, терпеливыми, хоть и не без тараканов, конечно, и оба здорово меня выручили в свое время. Но то, что я слышала сейчас, вызывало во мне прямо противоположные чувства: ненависти и восхищения. Эта, несомненно, очень умная, близко к гениальной, но абсолютно беспощадная и игнорирующая какие бы то ни было авторитеты скотина, практически не применяя бранных слов, возюкала мордами по столам моих коллег. И что самое печальное — он был прав.

Коммерция перестроится, но это займет время и нервы, снабжение тоже найдет выход из положения, хотя народ будет просто жить в рабочих кабинетах, проклиная все и всех на свете. Девчонок из столовой ужасно жаль, но я давно говорила Генералу, что мы рано или поздно вынуждены будем отказаться от убыточного участка — проще закрыть совсем, чем объяснить работягам, почему привычный комплексный обед за семьдесят пять рублей вдруг начал стоить в два с половиной, а то и три раза дороже.

— Так что вот так, коллеги. Сокращение рабочих специальностей я пока придержу своей властью и авторитетом. И попробую вместе с вами сохранить места для ИТР, но все равно не в полном объеме, с этим вам придется смириться. Но легко не будет. А тем временем, через неделю я лично начну проводить внутреннее обучение руководителей структурных подразделений в рамках планируемых нововведений. Расписание мне поможет составить Татьяна Владимировна. Поможете, уважаемая?

— Да, Максим Вла… — истерично возопила забывшая о «больном» горле кадровичка, закашлявшись от вида моего кулака, возникшего прямо у ее носа.

— Вот что животворящие совещания делают, — с явным сарказмом прокомментировал шефус-монструозус. — Прямо на глазах народ выздоравливает. Александр Нилович, зайдите ко мне, пожалуйста, живьем, так сказать.