Рубеж апокалипсиса. Часть 3. Исход

Алексей Яшин

Привычный мир разрушен, а новый оказывается совершенно недружелюбным к выжившим. От того, насколько они впишутся в постапокалиптическую реальность, будет зависеть не только будущее их окружения, но и собственная жизнь. Постоянно балансируя на грани возможного, героям романа с самой первой страницы приходится делать очень непростой выбор. Грядущее выглядит туманным, однако найти просветы в этой непроглядной мгле вполне реально и по силам абсолютно каждому.

* * *

— Слушай, Пашнин, я с тебя просто офигеваю! — женщина присела рядом с мужем, который, лежа на своей кровати, был полностью погружен в чтение довольно толстой книги. — Сколько лет живу с тобой, ты ни разу к книгам даже не подходил, а в этом лагере беженцев взялся уже за третью. Видимо, планетарный сдвиг довольно сильно тебя жахнул, если ты так себя ведешь.

— Ириша, а ты знаешь, читать — это, оказывается, довольно интересно! — мужчина захлопнул роман, используя в качестве закладки свой палец. — Делать здесь все равно нечего, а то, что многие притащили с собой целую библиотеку — это круто. Вот в этой «Одиссее капитана Блада», все совсем не так, как в фильме «Пираты Карибского моря». Там чистейшая развлекуха, а тут жизненно… Лично мне интересно. Когда прочитаю, я уже договорился обменяться с соседней палаткой, там мне «Моби Дика» дадут.

— Ну ты сейчас реально вырос в моих глазах! — женщина наклонилась и поцеловала лежащего. — Давай не опаздывай, через десять минут время обеда для нашего блока. Мы с Лизонькой на улице, потом сразу в столовую пойдем.

— Ой, ну даже если и опоздаю… — Григорий равнодушно пожал плечами. — Можно подумать, приди я вовремя — мне достались бы самые жирные лобстеры, и Шардоне семьдесят шестого года перестало бы отдавать кислинкой. Мы здесь уже два месяца, и местная еда разнообразием точно не блещет.

— Зато живы, под крышей и с голоду не помираем, — женщина ткнула мужа в бок полностью лишенными маникюра пальцами.

— Да, это тоже неплохо! — мужчина сделал вид, что вновь открывает книгу. — Идите, я чуть позже подойду. Костя-то где?

— Или тусуется со своими новыми друзьями, даже понятия не имею, чем они заняты. Ну или крутится вокруг той медсестрички-волонтерши, они вроде раньше через соцсети были знакомы, а теперь довелось и вживую пересечься.

— Вот видишь, человек нашел себе дело и на еде особо не зацикливается, — теперь Пашнин уже полностью погрузился в роман. — И оставьте меня, сеньорита, в покое, у нас тут знатное морское сражение намечается!

— Ага, воюй, только смотри ядром по башке не получи, — хлопнув мужа по коленке, Ирина направилась в сторону выхода, на ходу застегивая утепленную армейскую куртку. Как оставшихся без теплых вещей, ребята из отряда МЧС снабдили их всем необходимым. В основном это была одежда из военного гардероба, но она была достаточно прочной и со своей функцией защиты от холода и ветра справлялась отменно. С семилетней Лизой теплыми вещами поделилась одна семейная пара, у которой соответствующей одежды оказалось с избытком. Теперь в ожидании матери девочка болтала ногами, практически повиснув на одной из многочисленных натянутых веревок, которые удерживали их многоместную палатку на островке суши, оставшемся снаружи после глобального подтопления города и его окрестностей.

После своего чудесного спасения Пашнины уже два месяца жили в лагере МЧС. В этой части Западной Сибири, по словам ученых, когда-то давным-давно было море и вот, в результате глобального природного катаклизма, оно вновь вернулось, выдавленное из глубин земли сдвинувшейся на тысячи километров литосферой. Главный региональный центр затопило практически полностью: все, что находилось ниже пятого этажа, оказалось под толщей воды, а все, кому посчастливилось выжить, теперь ютились на окружающих город холмах, вздымающихся среди темных и холодных волн, подобно коротко стриженым макушкам сказочных великанов. Возвышенность, приютившая Пашниных, была довольно большой и оказалась спасением для тысяч бывших горожан. Огромные палатки вмещали по несколько десятков человек и отапливались портативными печами-буржуйками. В лагере имелся медпункт, а три довольно большие палатки-столовые, согласно установленному графику, кормили всех едой из походной кухни. Подобных этому пунктов временного размещения было множество: буквально любой, мало-мальски выступающий на поверхность, кусочек суши представлял собой некое подобие растревоженного муравейника. Снабжение поселений происходило с помощью мощных лодок, которые практически непрерывно курсировали по определенным маршрутам, постоянно подвозя очередные партии воды, продовольствия и остальных атрибутов выживания довольно немаленьких общин. Первые пару недель эти же лодки доставляли в лагеря небольшие партии выживших, однако затем поток людей иссяк, и вот уже месяц население вынужденных лагерей практически не менялось.

Оперативный штаб, расположившийся в центре временного поселения, едва ли не в первую очередь провел своеобразную перепись находящихся на острове. Как впоследствии выяснилось, большинство из присутствующих было жителями окрестных сел и деревень. Либо же это были жильцы многоэтажек на окраинах города, сумевшие по-быстрому добраться до спасительной возвышенности, либо дождаться спасения на крышах и верхних этажах. Грустная статистика говорила о том, что быстро поднимающийся уровень воды отрезал обитателям центральных кварталов мегаполиса путь к спасению, а учитывая, что там доминировала малоэтажная застройка, укрыться от внезапного наводнения было практически негде. В том же оперативном штабе при желании можно было посмотреть карту окрестностей, где были обозначены границы нового и пока безымянного моря с точечными вкраплениями островков с лагерями беженцев. Бывшая деревня Пашниных была отмечена там как полностью затопленная, лишний раз убедившись в этом, Григорий уже и не вспоминал о брошенном там впопыхах доме. Впрочем, другая информация тоже не особо добавляла оптимизма: судя по всему, текущий уровень воды надолго зафиксировался на достаточно обширной территории, а до ближайшего постоянного берега было несколько десятков километров.

В последнее время среди работников штаба ощущалась некоторая напряженность, до них словно довели по закрытым каналам некую информацию, которая пока не предназначалась для широких масс, но в тоже время внушала определенную тревогу. Количество закрытых совещаний резко увеличилось, а вертолеты с опознавательными знаками МЧС и вооруженных сил стали заметно чаще обследовать подвергшуюся затоплению территорию. Зачастую такие исследования производились с помощью квадрокоптеров, которые на небольшой высоте и практически бесшумно появлялись, словно бы из ниоткуда, и также безмолвно исчезали в неизвестном направлении. В большинстве случаев на них были всего лишь видеокамеры, но иногда внизу болтались какие-то приборы, которые, помимо видеоизображения, фиксировали и что-то еще. Из-за отсутствия других развлечений многие в лагере только тем и занимались, что целыми днями следили за этими перемещениями, собираясь в целые команды и строя на основе своих наблюдений целые теории. Скудные новости из карманных радиоприемников давали крайне мало полезной информации. О текущем положении в стране и мире говорилось очень сухо, а постоянное запугивание мародеров и прочих антисоциальных элементов уже никто особо не слушал. У молодежи повышенным спросом пользовалась рубрика, нацеленная на тех, кто оказался в одиночестве и в затруднительном положении. Там очень доходчиво доносилась полезная информация, например, рассказывалось, как добыть огонь многочисленными способами, как найти пропитание в лесу, как с помощью подручных средств фильтровать воду и как не замерзнуть на открытом воздухе. Команды молодых бездельников, таких, как Костя и его друзья, немедленно принимались за соответствующие эксперименты и неимоверно радовались, когда у них все получалось именно так, как это описывалось по радио. Какие-то приемы им даже удавалось усовершенствовать, о чем шумная компания немедленно спешила проинформировать людей, находящихся в оперативном штабе. Обычно те лишь отмахивались от подростков, как от назойливых мух, однако несколько идей все же нашли своего благодарного слушателя, и радости испытателей не было предела, когда в очередном выпуске полезных советов они слышали именно свою версию жизненно важной рекомендации.

Поздняя осень уже давала о себе знать, аномально жаркие октябрь и ноябрь, заставившие на какое-то время забыть о неумолимом приближении зимы, как-то незаметно начали терять свой запал. Солнце по-прежнему радовало зрителей своими лучами, но что-то в них было не так. Небо будто становилось более тусклым, иногда так и хотелось намочить тряпку и протереть его, как забрызганное мелкой пылью лобовое стекло автомобиля. Особенно эти изменения были заметны ночью: многие звезды просто-напросто больше не появлялись на темном небосводе, а те, кому это все же удавалось, выглядели едва различимыми точками, делая из некоторых популярных созвездий инвалидов, лишенных отдельных конечностей или даже голов. Луна теперь тоже не выглядела ярким светящимся диском с четко очерченными краями, сейчас привычный всем спутник Земли смотрелся так, словно за ним наблюдали сквозь сильно запотевшие очки.

Едва ли не ежедневно люди, скопившиеся на спасительных клочках суши, могли прочувствовать вполне заметные толчки. Землетрясения происходили по несколько раз за сутки и были не очень длительными, но в полной мере ощутимыми. Планета вела себя так, словно ее внешняя оболочка до сих пор не привыкла к своему новому внутреннему ложу и периодически поправляла свои, пока не слишком удобно пристроенные, телеса. За несколько минут до этого практически все находящиеся в лагере кошки начинали громко мяукать и бросать в сторону людей полные испуга взгляды. Собаки же принимались крутиться на месте, а некоторые метались по острову с громким лаем и чуть ли не сбивали с ног всех попавшихся им на пути. В такие мгновения не требовалось даже никакого особого оповещения: те, кто в этот момент лежал на вторых ярусах двухэтажных кроватей, торопились быстрее заземлиться, а остальные замирали и ждали ставшего уже привычным представления. В момент кульминации планетарной дрожи море вокруг «островка надежды» буквально вскипало, швыряя в лица широко расставивших полусогнутые ноги покачивающихся людей хлопья холодной пены и заставляя их вздрагивать в бессильном отчаянии и страхе перед неумолимостью и мощью окружившей их стихии.