Рубеж апокалипсиса. Часть 3. Исход

Алексей Яшин

Привычный мир разрушен, а новый оказывается совершенно недружелюбным к выжившим. От того, насколько они впишутся в постапокалиптическую реальность, будет зависеть не только будущее их окружения, но и собственная жизнь. Постоянно балансируя на грани возможного, героям романа с самой первой страницы приходится делать очень непростой выбор. Грядущее выглядит туманным, однако найти просветы в этой непроглядной мгле вполне реально и по силам абсолютно каждому.

* * *

— Нет, нет и еще двести раз нет! — чтобы придать больше веса своим словам, Людмила Сергеевна непрерывно крутила головой, стараясь не выпускать из поля зрения стоящих за калиткой Темира и маленького Илюшу. — Да это ж где такое видано, отдавать совсем еще работоспособного коня каким-то проходимцам. Этого старого дуралея, похоже, совсем в больнице залечили, — женщина еще раз перечитала записку мужа и уперла руки в бока, — я поняла! Ты, наверно, ему нож к горлу приставил, чтобы он эту бумажку написал. Вас же хлебом не корми, дай только кому-нибудь башку отрезать!

— Людмила Сергеевна! Уважаемая! Не нужно всех ровнять под одну гребенку, — уставший Темир опирался на трость: после долгого перехода у него болело все тело, однако он изо всех сил старался держаться на ногах. — Ваш муж сам проявил инициативу и предложил помощь. А еще он рассказывал, какая вы мудрая женщина и как ему повезло с вами. Вы точно должны понять всю ситуацию и отнестись к ней должным образом.

— Ой, да такие, как вы, вечно в случае необходимости включаете свои восточные хитрости, — лицо женщины оставалось совершенно каменным. — Начинаете лить слащавые речи, как патоку, а на самом деле каждое слово пропитано скрытым ядом. Со мной эти льстивые подкаты не проходят, тем более что мой старик такое никогда в жизни не сказал бы.

— Мы с вашим мужем много общались, Людмила Сергеевна. По-моему, он всегда говорил только правду, — опирающиеся на трость пальцы подрагивали от напряжения, однако Темир старался не показывать своего состояния. — К тому же он говорил, что Горох слишком стар для хозяйства и толку сейчас от него почти никакого.

— Толку, может, и нет, но и хлопот практически никаких, — женщина продолжала стоять на своем. — Чистой воды у нас достаточно, а ест он немного. Сена у нас вдоволь, а пока я его вывожу вон на ту поляну, — хозяйка махнула рукой в направлении небольшой долины, где, несмотря на позднюю осень, до сих пор виднелись обширные островки зелени, — он там спокойно пасется вместе с нашими коровами и никаких проблем не доставляет.

— Я понял вас, Людмила Сергеевна, — Темир покачнулся и судорожно ухватился за плечо стоящего рядом мальчика. — Пойдем, Илюша, доберемся как-нибудь по-другому.

— Э… Тимур или как там тебя… — женщина сделала пару шагов за пределы своего участка. — А что это за пацанчик с тобой славянской внешности? Ты, часом, не украл его ни у кого?

— Его зовут дядя Темир, а не Тимур, — Илья резко развернулся и сбросил с себя тяжелый рюкзак. — Во время этой… этого… в общем, у меня погибли абсолютно все. Сестра, папа, мама… А до этого дядя Темир лечил мою шею, может, если бы не он, то я бы тоже… Он очень хороший и добрый. Сейчас мы идем к нему домой, потому что он предложил жить вместе с его семьей. Мне больше идти некуда. И мы дойдем! Добрых людей больше: кто-нибудь нам все равно поможет, — пряча от всех свои влажные глаза, мальчик вновь взялся за свою тяжелую ношу и принялся взваливать ее на спину.

— Эй, джигит, постой-ка… — после короткого раздумья женщина подошла к Илюше и остановила его. — Возможно, мой старик вовсе и не выжил из ума, — с этими словами хозяйка развернула мальчика на сто восемьдесят градусов и приглашающим жестом указала незваным гостям в сторону распахнутой настежь калитки.

Слова расстроенного ребенка произвели на женщину сильное впечатление: в ней как будто сработал какой-то скрытый переключатель, мгновенно и радикально изменивший отношение к ситуации и людям, ее вызвавшим. Хозяйка буквально силой затащила обоих гостей в дом и окружила их всей заботой, на которую только была способна. На Темира она смотрела с некоторой опаской, однако беспомощность израненного мужчины была совершенно не наигранной, и женщина очень быстро оттаяла. Уже через час на обеденном столе дымился суп, а сковорода с жареной картошкой наполняла старый деревянный дом очаровательным ароматом, устоять перед которым не мог никто. Коня Людмила Сергеевна все же пообещала отдать, но только следующим утром, когда мужчина и ребенок будут основательно накормлены, отмыты в бане и, наконец, отоспятся не на казенных больничных койках. День как раз перевалил на вторую половину, и выдвигаться на ночь глядя не было никакого смысла.

Горох оказался гнедым двадцатитрехлетним конем, на шее которого красовалось большое родимое пятно, по форме напоминающее грушу. Вел он себя довольно спокойно и сразу же подружился с Темиром и Ильей, потеревшись о них своей шершавой мордой. От седла и ездовой сбруи он уже успел отвыкнуть, поэтому хозяйке пришлось придерживать животное, пока ее гости занимались экипировкой «четырехногого пенсионера». Людмила Сергеевна дополнила запасы путешественников своими продуктами, а заодно и прикрепила к седлу два мешка с кормом для Гороха. По ее словам, ел конь немного, но питаться ему нужно было в любом случае, а в дороге не всегда могла быть в наличии съедобная трава в нужном количестве.

Уже во время отъезда выяснилась еще одна проблема. Сильно израненному Темиру было крайне тяжело взгромоздиться на высокое животное. Каждую неудачную попытку венчал громкий крик боли мужчины, от которого Горох пугался и стремительно отпрыгивал в сторону. В итоге хозяйке пришлось научить своих гостей секретному оружию: при двойном свисте определенной тональности конь практически ложился, и взбираться на него становилось довольно легко. Сложнее было удержаться в седле, когда при повторном свисте он вскакивал на все четыре ноги, демонстрируя свою полную готовность к походу. Это Темир усвоил буквально с первого раза: каким-то чудом оставшись в седле, он понял, что если он правильно и своевременно не ухватится, то моментально окажется на земле, и не факт, что сможет после этого подняться.

Престарелый Горох оказался довольно своенравным животным. Очутившись за пределами своего стойла, он привычным шагом направился в сторону ближайшего пастбища, словно бы не замечая сидящих на нем ездоков и их команды. Темиру пришлось спешиваться и, превозмогая нахлынувшую боль, вести коня под уздцы. Привычных Гороху пастбищ в округе было много, и на каждом из них он испытывал желание отметиться. В итоге, выбраться из этого лабиринта путешественникам удалось лишь через час, за который мужчина обессилел настолько, что буквально сполз на землю, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Илья очень аккуратно спустился вниз и присел рядом. Добродушный конь потыкался мордой в измученного Темира и, громко фыркнув, принялся общипывать ближайшую поросшую зеленью кочку. Холодный осенний ветер развевал его гриву, создавая впечатление, что она живет какой-то своей жизнью. Взглянув на небо, мальчик обратил внимание, что оно имело сразу же несколько слоев. По самому нижнему очень быстро бежали небольшие облака, напоминающие вырванные из чьих-то ослабевших рук клочья воздушной сладкой ваты. Над ними совершенно в противоположную сторону двигались более основательные тучи, которые еще не окончательно созрели для полноценных осадков. И над всем этим разнонаправленным миксом монументально нависало серое небо, в котором уже практически не было ни одного просвета для беспрепятственного проникновения на землю лучей солнца.

Следующие несколько часов прошли в довольно монотонном ритме. Вырвавшись из окружения до боли родных пастбищ, Горох равнодушно отстукивал копытами каждый пройденный метр, потихоньку продвигаясь в нужном направлении. От верховой езды у Темира ломило все тело, однако со временем он научился контролировать свою боль и уже не обращал внимания на неприятные ощущения. Сидящий спереди Илья тоже не испытывал особого удовольствия от такого непривычного способа передвижения, однако это было все равно лучше, чем идти пешком и при этом тащить на себе тяжелый рюкзак с припасами. Тем более что каждый час пути путешественники делали остановку на отдых. В такие моменты конь просто принимался щипать оказавшуюся по близости травку, а мальчик разминал затекшие мышцы и иногда даже совершал короткие пробежки, чтобы избавить конечности от накопившейся в них тяжести. Темир же предпочитал просто отсиживаться и расслабляться. Мужчина старался не демонстрировать своей боли и украдкой глотал таблетки, чтобы хоть немного уменьшить свои страдания. Мысли о том, что он переоценил возможности своего израненного организма, Темир предпочитал гнать прочь: одного взгляда на мрачнеющие с каждым часом небеса было достаточно, чтобы, превозмогая боль, подниматься с места и подстегивать немолодого коня на новые свершения.

Еще до того, как стемнело, путешественники начали активно искать место для ночлега. Населенных пунктов поблизости не наблюдалось, а спать под открытым небом никому не хотелось. Отвыкший от таких длительных переходов Горох демонстрировал свою усталость, замедляя ход и уже вяло реагируя на понукания наездников. Чтобы конь не выдохся окончательно, Темир и Илья спешились и дальше вели его без дополнительной нагрузки. Какой-то большой длиннокрылый хищник закладывал круги прямо над петляющей дорогой, однако даже его острому взору было видно, что медленно бредущие в северном направлении люди и крупное пожилое животное пока еще не готовы стать добычей для его мощного клюва и острых, как бритва, когтей.