Рубеж апокалипсиса. Часть 3. Исход

Алексей Яшин

Привычный мир разрушен, а новый оказывается совершенно недружелюбным к выжившим. От того, насколько они впишутся в постапокалиптическую реальность, будет зависеть не только будущее их окружения, но и собственная жизнь. Постоянно балансируя на грани возможного, героям романа с самой первой страницы приходится делать очень непростой выбор. Грядущее выглядит туманным, однако найти просветы в этой непроглядной мгле вполне реально и по силам абсолютно каждому.

* * *

Очередной приступ боли заставил Андрея остановиться. Мужчина оперся на ручку складной тележки с примотанной к ней большой пластиковой канистрой. Внутри емкости бултыхалась чистейшая вода, которую он набрал в глубокой подземной скважине. Этот источник в паре километрах от их дома организовала группа очень инициативных энтузиастов, имеющая доступ к мобильной бурильной установке, необходимым материалам и обладающая опытом оборудования скважин. Набор воды был совершенно бесплатным, вот только качать насосом приходилось самостоятельно вручную — электроснабжения в городе по-прежнему не было и в обозримой перспективе о нем можно было даже и не вспоминать. МЧС и военные старались обеспечить жителей водой и продуктовыми наборами, но обычно там выстраивались очереди еще больше, чем у альтернативных источников водоснабжения.

По прошествии месяца с момента глобальной планетарной катастрофы миллионный город выглядел так, словно подвергся мощному вторжению совершенно недружелюбной армии с предварительным применением массированной бомбардировки и артиллерийской подготовки. Каждое пятое здание лежало в руинах, не выдержав напора землетрясения, продолжающегося почти целые сутки. Большинство дорог и улиц так и оставались в плачевном состоянии, непригодном для движения. Армии, МЧС и добровольцам удалось немного восстановить лишь несколько основных проспектов, остальные же представляли собой замысловатую паутину труднопроходимых тропинок. Горожане стихийно оборудовали себе проходы сквозь руины и трещины в асфальте: где-то ямы и неровности были засыпаны и выровнены с помощью строительного мусора, глины и обломков асфальта, а через некоторые трещины прокладывались замысловатого вида мостики, зачастую изготовленные из очень необычных материалов. Складывалось впечатление, что отдельные группы жителей будто соревновались в оригинальности конструкции этих проходов: местами в них угадывались отдельные элементы домашней мебели, кое-где для этих же целей использовали части автомобилей и различных механизмов, получивших шанс послужить даже после безвременной смерти, а где-то были задействованы стеллажи и полки из опустевших близлежащих магазинов. Изначально ходить по таким переходам было жутковато. Периодически под чьим-нибудь весом все строение обрушивалось, и редко такая авария обходилась без травм. Однако, как это обычно и бывает, сама жизнь внесла все необходимые корректировки в «народные проекты», и спустя месяц по этим переходам уже можно было передвигаться даже вместе с тележкой, не опасаясь сломать себе что-нибудь жизненно важное.

За месяц после катаклизма абсолютно каждый житель мегаполиса успел оценить громадную ценность такого ресурса, как электричество. На потоке невидимых глазу электронов оказался завязан практически каждый вздох горожанина, привыкшего к комфорту и благам, которые давал прогресс и техногенная цивилизация. Теперь опустевшие розетки были лишь грустным декором, на которые смотрели с нескрываемой ностальгией. Больницы, пункты питания и места временного размещения запитывались в экономичном режиме с помощью мобильных бензогенераторов, также повезло и другим, жизненно важным учреждениям. Остальные выжившие довольствовались свечами и фонарями, ресурс и запас которых иссякал буквально на глазах. Во многих местах города разворачивались полевые кухни, однако чуть ли не в каждом дворе был организован свой собственный «ресторан». Долго, конечно, такое продолжаться не могло, однако пока еще была возможность, добыв определенное количество дров, вскипятить чайник и сварить или пожарить себе что-нибудь из быстро уменьшающихся домашних запасов продовольствия. Вечерами у таких импровизированных очагов зачастую собирался чуть ли не весь дом: жильцы тащили кто что может и часами обсуждали случившееся, запивая отчаяние бледным, но горячим чаем и заедая голод свежесваренной гречкой с тушенкой, при том что мясных волокон в ней с каждым днем становилось все меньше и меньше. Прячась среди многочисленных руин, бродячие коты и собаки в терпеливом ожидании держались на почтительном расстоянии: кто-нибудь из сердобольных жильцов все равно оставлял после себя отдельную порцию-другую еды для меньших братьев, ряды которых постоянно пополнялись оставшимися без дома или хозяев Шариками и Мурками. Отдельные горожане готовили еду дома, используя походные газовые плитки и запас баллонов, однако и эта роскошь была не вечной: запас газа быстро таял, а восполнить его было неоткуда. У собирающихся снаружи все чаще в разговорах звучала тема неумолимо приближающейся зимы, однако почти никто не представлял себе процесс выживания в условиях надвигающихся холодов и разрушенной инфраструктуры. Все вопросы на эту тему, адресованные к представителям МЧС и другим специализированным структурам, пока оставались без конкретных откликов: с показной уверенностью в голосе людей призывали не волноваться и отвечали, что соответствующие меры уже разрабатываются, однако им никто особо не верил. Было отчетливо видно, что к настолько глобальной катастрофе никто не был готов, а соответствующих протоколов просто-напросто не существовало в природе.

Андрей еще раз поправил толстые резиновые лямки, удерживающие двадцатилитровую канистру на тележке, и двинулся дальше. Ему предстояло преодолеть еще половину пути до квартиры, где он с женой Мариной по-прежнему делил жилище со своим давнишним товарищем Александром, его подругой Женей, кошкой Роськой и котом Каспером. Женская часть их «коллектива» трудилась волонтерами и ежедневно разносила еду и воду по квартирам пенсионеров и многодетных семей, чередуя свою деятельность с работой в общественной столовой. Саша помогал разбирать завалы и восстанавливать дороги. Травмы Андрея, полученные им в пиковый момент катастрофы, заживали крайне медленно и при излишнем напряжении вновь открывались, украшая одежду кроваво-красными кляксами. Из-за всего этого тяжелым трудом он заниматься не мог, а Марина и вовсе была против таких «героических подвигов» на данном этапе. Чтобы не чувствовать себя иждивенцем, мужчина взял на себя обязанность обеспечивать их большую «семью» питьевой водой. За это время друзья приноровились экономно использовать столь ценный ресурс — двадцатилитровой канистры им обычно хватало на пару дней. С учетом расстояния и немаленькой очереди к живительному источнику, на всю процедуру уходило не менее трех часов, а временами и больше. Также мужчина взял на себя функции повара, благо газовая плитка с внушительным запасом баллонов в наличии имелась, как и запас продуктов. В такие моменты кот с кошкой неизменно составляли Юрьеву компанию, стараясь не пропустить момент, когда очередная банка консервов освободится от своего содержимого и появится возможность вылизать вкусные остатки.

Андрей катил тележку позади себя, это позволяло ему больше внимания уделять дороге и окружающему виду. Вокруг него складывалась ставшая вполне привычной картина: на фоне полуразрушенного мегаполиса вынужденно лишенные постоянных занятий люди разделились на несколько категорий. Одни, подобно Юрьеву, добывали и тащили в сторону своей «норки» кусочек какого-нибудь полезного ресурса. Другие, как Саша или Марина с Женей, были заняты чем-либо общественно полезным, добавляя городской агломерации еще большую схожесть с муравейником. Третьи кучковались возле какой-нибудь значимой «точки сбора», будь то простой костер, пункт раздачи продуктов и воды или просто особенно эмоциональный горожанин, который имел ответы абсолютно на все вопросы либо, на худой конец, точно знал, кто во всем этом «безобразии» виноват. Зачастую третья категория производила шума и энергии столько же, сколько первые две, и при этом со стопроцентной уверенностью полагала, что все структуры власти просто обязаны в кратчайшие сроки сделать все так, «как было раньше». Состоящие из военных, полиции и добровольцев патрули уже давно отмахивались от этого контингента, как от назойливых мух, предпочитая игнорировать набившие оскомину вопросы из разряда — «ну когда же все это кончится?»

Задумавшись о своем, Юрьев едва не провалился в огромную трещину посреди дороги. Еще несколько часов назад здесь присутствовал рукотворный мост, под который приспособили старые гаражные ворота, и вот теперь они лежали внутри провала, лишая возможности перейти на другую сторону. Вспоминая, что совсем недавно был довольно ощутимый толчок, мужчина развернулся и двинулся в направлении следующего мостка, надеясь, что хотя бы он остался на своем месте. Короткие землетрясения происходили по несколько раз в день, создавалось впечатление, что земная кора испытывает некоторый дискомфорт в своем новом положении и периодически вздрагивает, поудобнее пристраивая тот или иной участок своей поверхности. Каких-то серьезных последствий эти толчки обычно не имели, так как все, что могло разрушиться, уже разрушилось, однако некоторые особенно хлипкие конструкции все же изредка страдали, хотя их достаточно быстро возводили заново. Подобные ситуации были не редкостью, и Андрей совершенно не расстроился, что ему придется пройти лишних триста метров. Не удивил его и небольшой квадрокоптер, неспешно пролетавший мимо и на пару секунд зависший прямо над трещиной. С помощью этих портативных разведчиков власти отслеживали ситуацию в городе и пытались оперативно реагировать на нее. Это было дешевле и проще, чем использовать вертолеты, а многочисленные камеры наблюдения, понятное дело, в данный момент были совершенно бесполезными украшениями покосившихся столбов со свисающими лохмотьями оборванных проводов.

Уже на подходе к дому Юрьев обратил внимание на довольно большую стаю птиц, которая, описав круг над крышей соседнего дома, в полном составе приземлилась на нее, чтобы спустя полминуты в точности повторить свой маневр. Складывалось впечатление, что пернатые находятся в полной растерянности и в этот, привычный для перелетов, осенний месяц они совершенно потеряли ориентацию и не понимают, куда им теперь лететь. Мужчина остановился возле своего подъезда и пристально вгляделся в дневное небо. Видимых признаков приближения большой беды пока еще не наблюдалось, однако Андрей знал, что не самые приятные перемены уже на подходе и скоро такой цвет неба станет для жителей планеты недоступной роскошью.