Дубинка Махакалы

Алексей Тенчой

Эта история произошла в Забайкалье, на южных плоскогорьях буддийской Бурятии, где находится самое чистое и глубокое озеро планеты – Байкал. Здесь живет народ особой культуры, особого мировоззрения – буряты. Они живут в мире с природой, медитируют, верят в переселение душ. Даже золото в реках им ни к чему, хотя много в этом краю легенд о несметных богатствах. Европейцы устремляются туда, не представляя, в какой странный, полный оживших легенд мир они попадут.

ГЛАВА 3

Бармалей стоял перед зеркалом в туалетной кабинке самолета и трогал шатающийся зуб.

— Урод… — сказал он и поморщился.

Раздался стук в дверь.

— Вы скоро? — раздался голос Кирилла из-за двери.

Бармалей сплюнул, закрутил усы, послал своему отражению в зеркале воздушный поцелуй, застегнул ширинку и вышел. Кирилл протиснулся в туалет.

По пути к своему креслу Бармалей заглянул в кабинку к стюардессам.

— Да, девчонки. Не завидую я вам, — сказал он. — Вот вы все летаете, летаете. А жизнь-то мимо проходит. Так и любовь свою всю пролетаете. Вот ты…

— Валентина, — представилась стюардесса.

— Валя, видишь какое у тебя имя красивое, а любви нет.

— Есть.

— Красивая?

В салоне между оставшимися на местах путешественниками-кладоискателями шел другой разговор.

— Лёнь, прости, что так получилось, но усатый первый начал, — обратился Гоша к Лео.

— Скажи мне, у тебя что, память совсем слабо работает?

— В каком смысле?

— У меня погоняло Лео. Не Лёня. Не Лева. А Лео! Понял? По буквам: Л-Е-О! Догоняешь?

— Прости, я забываю.

— О чем я и говорю.

— Лео. На самом деле очень больно. Весь носок в крови.

— И что?

— Может, ты мне одолжишь одну пару?

Лео встал и стал рыться в ящике для ручной клади, пытаясь найти свою сумку.

Гоша сидел босой, с окровавленными носками в руках.

— Я прошу тебя, выброси ты это.

— Сейчас? — Гоша спрятал носки в карман.

Пыжов уже проснулся и смотрел в одну точку, лицо у него было такое, как будто он проспал неделю. Кирилл вышел из туалета и, проходя мимо Пыжова, остановился и спросил:

— Уже проснулись, Андрей Семенович?

— А, это ты, Кирюша. Ну, как у тебя дела?

— Все хорошо.

— Ну и отлично, уже скоро прилетим. Сколько времени? — Кирилл посмотрел на часы, но увидел лишь 88:88. Он стал водить рукой в воздухе, пытаясь поймать нужный угол, а свет как раз шел из отсека для ручной клади, где в это время рылся в вещах Лео.

Кирилл просунул туда руку прямо перед носом Лео.

— Эй, парень! — крикнул от неожиданности Лео. — Ты чего?

— Время! — ответил Кирилл. Лео посмотрел на свои часы с компасом.

— Три пятнадцать.

— Три пятнадцать, Андрей Семенович.

— Все в порядке, Кирилл, я слышал. Часа полтора, и мы на месте.

Кирилл посмотрел на Белову.

— Может быть, Иру разбудим?

— Зачем?

— Скоро прилетим, наверняка, она захочет посмотреть, как садиться будем. Красиво.

— Пусть поспит ребенок, не надо. Сны — это здорово, полезно. Зачем без надобности человека беспокоить.

— Ну, я просто подумал…

Лео нашел, наконец, носки, которые искал, и спросил Кирилла:

— У тебя билет на какое место?

— А?

— Номер места твоего?

— Не помню.

— Ну, вали пока туда, где сидел, там вспомнишь.

— Андрей Семенович…

— Не надо ее будить. Кстати, ты сам-то вздремнул хоть чуть-чуть?

— Не хочется что-то.

В это время по салону прошла дама в шляпке, с большим летним шелковым зонтом. Она посмотрела на Кирилла и подмигнула ему. Тот так и застыл.

— Молодой человек, вы что-то ищете? — спросила его стюардесса.

— Прошу прощения, а куда делась дама с зонтом? — вопросом на вопрос ответил Кирилл.

— Кто?

— Ну, девушка, только что тут проходила. Шляпка у нее еще такая была.

— Молодой человек, идите на свое место. Наш самолет летит выше дождевых туч, и с зонтами по салону никто не ходит.

Лео сидел на месте отошедшего Пыжова и рассматривал «Дубинку Махакалы» на груди уже проснувшейся Ирины…

— И кто же Вам его подарил? Неужели буддийский монах? — заискивая, поинтересовался Лео, указывая на подвеску.

Белова отпила еще немного вина.

— А что?

— Очень даже красивая цацка, Вы позволите? — он протянул руки к амулету. — Вы буддистка?

— А Вы? — спросила в ответ Белова, расплываясь в улыбке.

— Я? Нет совсем. Просто надоела мне до чертиков эта Москва. Горбатишься, горбатишься в этом гребаном хануте, а толку мало. Ну, деньги есть, ну, отпуск два раза в год, да и тот по две недели. Европа, Азия, Латинская Америка. Надоело. Хочется чего-то своего, близкого. Близкой экзотики.… Даже не близкой, а чистой, что ли… Ну вот, я и решил с этими оболтусами поехать в Бурятию. Поохотиться, воздухом чистым подышать, и так, чтобы никого не видеть. Ни тебе телефонов, ни тебе интернета. Рай!

— Да, Вы правы! Здесь, даже если тебе попадется бедная старуха, она все равно тебя напоит и накормит, да еще хадак поднесет, — вмешался в разговор подошедший Пыжов, держа в руках три бокала красного вина.

— Что такое хадак? — переключился на Пыжова Лео.

— Дарственный платок. Еще и денег может дать, если уж они действительно тебе так сильно нужны. Если буряты с тобой дружат, то не будут этого скрывать. Добро пожаловать в Бурятию!

— Может, еще по бокальчику? Лео, вы как?

— Вас, Ирина, я вообще не спрашиваю. Как вернемся в Москву, у меня будет серьезный разговор с Вашим отцом, — улыбаясь и обнимая ее, приговаривал Пыжов.

— Ну, а если мы там врагов наживем, как они будут к нам относиться? — спросил Лео.

Пыжов уже пьяно усмехнулся и сказал:

— Враги… Врагов для буддиста вообще не существует. Если буддиста хотят убить, он спокойно к этому относится — убивайте! Но! Они не так беззащитны, как может показаться на первый взгляд. В силу своей добродетельности они находятся под покровительством могущественных духов-защитников, и обидчику придется иметь дело с ними, хотя буряты и не желают никому зла намеренно.

Пыжов очень увлекся своим рассказом, слова лились из него свободно, но, как это часто бывает с подвыпившими, он перестал замечать отношение слушателей к его рассказу. Лео перемигивался с Беловой, кривлялся и делал вид, что очень увлечен рассказами профессора.

— Ну, хорошо, Андрей Семенович, допустим, духи духами, но материальные ценности для бурятов все-таки существуют? Одним духом сыт не будешь. На что-то же надо, например, подарки друг другу дарить, ну там, не знаю… на Новый Год, например… Да все, что угодно — дочку замуж отдать. Не в швейцарских же банках у них счета, правильно?

Пыжов улыбнулся и ответил:

— Совсем неправильно вы думаете, ребятки. Ну, вы молодые еще. Ай, ладно, не будем об этом. Надеюсь, что когда вы вернетесь домой, будете думать по-другому. Но я все же отвечу на ваш вопрос, Лео. Кстати, откуда у вас такое интересное имя — Лео? Я почему спрашиваю: у меня есть очень близкий друг на Кубе, его тоже зовут Лео. Но полное имя у него — Леонардо.

— Полное имя так и есть — Лео. И все, — ответил Лео. — Меня мама так назвала. Когда я родился, она меня, по всей видимости, не могла прокормить, вот и подбросила в лучший детский дом Магнитогорска, а на тряпке, в которую она меня завернула, было углем написано «ЛЕО».

— Мы отвлеклись, — сказал профессор Пыжов. — Отвечаю на ваш вопрос. Как правило, на самом почетном месте в бурятском доме находится алтарь, на котором стоит бронзовый Будда. У богатых это может быть золото, антиквариат. В сундуках они хранят дорогие одежды, например, это может быть красиво расшитое национальное платье.

Кирилл пытался не реагировать на девочку Сэсэгму, но у него ничего не получалось. Ее мама спала, а девочка пыталась залезть на голову Кирилла, в прямом смысле этого слова. В одной руке она держала мягкую, изрядно потрепанную, грушу, в другой — сильно подтаявший шоколад.

— Нет, ты поешь, это полезно. Шоколад полезен для мозгов, правда?

— Правда, — ответила Старая Сэсэгма.

— Ешь, ешь, а если не будешь кушать, мы тебе его в карманы положим. Мы — буряты, мы — самые радушные существа на этой планете, так что без подарков тебя не отпустим. Правда, бабушка?

— Совершенно верно.

— А груши для чего полезны? А, ба?

— Груши? А груши полезны для души.

Из конца салона был слышен заливистый хохот Лео и Беловой.

— Вот видишь, Кирюша, — сказала девочка и стала натирать ему мягкой грушей щеки, — если бабушка говорит, значит, так оно и есть.

— Замечательно. Я рад, но мне не хочется. Ну, правда, хватит.

— Хватит? Нет, не хватит. От подарков некрасиво отказываться. Правда, ба?

— Правда, правда, — подтверждала Старая Сэсэгма.

— Вот, видишь, я же говорю!

— Ладно, тихо. Послушайте лучше еще одну историю, — сказала старая женщина, — она как раз к месту будет. Вы же за этим сюда приехали? За историями? Я права, Кирилл? Кирилл, чего вы вертитесь, как уж на сковородке? Вы будете слушать?

— Да, да, я внимательно вас слушаю, — ответил Кирилл.

— А записывать Вы ничего не будете?

— Ну, если удастся, — и полез за тетрадью.

— Сэсэгма, не мешай ему, — сказала внучке Старая Сэсэгма.

— Хорошо, бабушка, только я ему лицо протру. Чтобы он у нас был чистенький и красивенький. Вот так, вот так, — приговаривала девочка, утирая Кириллу щеки и уголки губ краешками рукавов своей кофты, зажатыми в кулачках.

— Меня тоже зовут Сэсэгма, — сказала старая женщина. — Знаете, как переводится?

— Как? — спросил Кирилл.

— Цветок!

— Эта история случилась уже в наши дни, — начала свой рассказ Старая Сэсэгма. — Бурят из далекого забайкальского села, который овладел практикой Туммо…

— Что такое Туммо? — спросил Кирилл.

— Это практика, которая помогает раскрыть внутренний жар человека, — ответила старая женщина. — Так вот, приехал он по своим делам в Улан-Удэ. Стояла лютая зима. Повсеместно снуют буряты в шубах, в валенках и больших шапках. И представьте себе, вдруг среди них появляется тощий загорелый человек, на котором из одежды одна накидка из тонкого сукна, да штаны из грубой материи, похожей на мешковину.

Приезжий босиком, не спеша прогуливался по городу, рассматривал витрины и задавал прохожим вопросы. «Извините, не скажете, когда воины лало захватят весь мир?» — выспрашивал он у суетливых горожан. Прохожие от него шарахались. Женщина, увидев его в окно, в изумлении посмотрела на градусник, прикрепленный снаружи. Температура за окном была минус тридцать четыре.

Окончив свои дела, странный бурят возвращался к себе домой. Босиком по снегу подходил он к своему селению.

Люди здесь жили натуральным хозяйством и двери в своих домах не запирали на засовы, так как не знали, что такое воровство. Да и материальные ценности у них не имели почета. Главным достижением в жизни у селян было очистить свое сердце и открыть его добру. Так они и проводили все свое свободное время — в работе над своим сознанием. И было это нелегко, порой уходила на это вся жизнь.

В родном селении встретили бурята в том же виде — так же без обуви и в летней одежде. Все вместе они сели в кружок на заснеженной поляне и слушали вернувшегося домой путника. «Ну, какие там изменения произошли в сознании людей за последний век? Добрые они или злые? Грустные или веселые? Омраченные или сосредоточенные — скажи, пожалуйста?» — расспрашивали его сородичи.

«Ох, люди там везде веселые, гостеприимные и щедрые. Одежды только зачем-то много на себя надевают» — «Зачем же? — недоумевали близкие. — Чудные, что-ли?» — «Кто их знает. Зато везде катали, все показали. Сначала меня пригласили в гости в место под чудным названием „милиция“, потом в какую-то лечебницу со странным названием „психушка“, а после этого в общество милосердия, где мне подарили шубу, надев которую, я чуть не умер от жары!»

«Значит, еще не настал тот черный час! Есть еще у нас время для подготовки к защите Земли от надвигающей беды!» — обрадовались земляки.

Такая вот история. Записал? — спросила Старая Сэсэгма.

Самолет стремительно, но очень мягко коснулся бурятской земли. Пыжов и Белова вышли на воздух. Профессор остановился на трапе, закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, открыл глаза и воскликнул:

— Все! Ура! Теперь нас ждут другие аэропорты.

— Какие еще другие? — отозвалась Белова.

— Буддийские монастыри, дочка! Это те же аэропорты, где культовые сооружения являются сигнальными маяками. И все божества спускаются с неба, ориентируясь на эти огни. А где Кирилл?

— Да вон он, — ответила Белова.

***

Подросток с рыжими волосами торопливо, с усилиями, возможными, скорее, лишь для взрослого мужчины, стаскивал в воду Байкала плот. Подплыв к тому месту, где плавала рыба, подросток нырнул в воду и достал со дна небольшой сундук. Он поставил его на плот и стал грести обратно к берегу.