Серьезные игры

Алексей Славич

Мы, дикари на задворках, малоинтересны обитателям галактики. Разве что этнографам и туристам… Но так ли уж на самом деле различаемся мы и они?

Доказательство

Этим жарким и душным летним вечером у Тропова были весьма конкретные планы: пара бутылочек холодного пива — и в койку.

Но человек предполагает… Как только Тропов открыл дверь, зазвонил телефон.

— Здравствуйте, — голос был мужской, человека лет пятидесяти, низкий, с неистребимым украинским акцентом. — Андрей Сергеич? Моя фамилия Петренко. Не могли бы мы встретиться буквально на полчасика? Очень важное и срочное дело! Нахожусь сейчас у вашего дома.

Тропов не на шутку раздражился.

— Вы, может, не обратили внимания — уже девятый час. Что горит и у кого?

— Извините, не телефонный разговор.

— Блин, слушайте, какие дела в такое время? Давайте спокойно договоримся на завтра.

— Андрей Сергеич, — Петренко то ли запнулся, то ли решил для убедительности выдержать паузу, — дело такое, что не мне, а нам с вами надо бы встретиться побыстрее.

Что бы сие значило, подумал Тропов, намеки какие-то, выражаясь на современном новоязе, гниловатые. Ладно, не так уж и поздно.

— Ну, окей. Домой, извините, не приглашаю…

— Да что вы, Андрей Сергеевич, — в голосе Петренко явственно прозвучало облегчение, — зачем домой. Жду у подъезда.

*****

На скамейке у подъезда сидел плотный, лысоватый человек — как и показалось Тропову по голосу, чуть за пятьдесят. Увидев Тропова, он встал, протянул руку:

— Андрей Сергеич?

— Он самый. Чем обязан?

— Очень приятно. Я Петренко Владимир Федорович. Давайте присядем.

Петренко был мрачноват и сосредоточен. И чем-то, как показалось сугубо штатскому Тропову, похож на отставного военного. Сев на скамейку, он полез в боковой карман.

— Посмотрите прежде всего мои бумаги.

«Бумаг» было всего две: паспорт и свежая справка из психдиспансера об отсутствии соответствующих заболеваний.

— Ну и? — уже особо не скрывая раздражения, спросил Тропов.

— Вчера со мной вступила в контакт внеземная цивилизация, — подчеркнуто медленно и внятно оказал Петренко.

Тропов скривился, отвернулся и начал вставать.

— От так и думал, шо побежите, — мрачно ухмыльнулся Петренко и неожиданно цепко придержал его рукой. — Ей-богу, Андрей Сергеич, никаких глупостей делать не буду — ни вещать дурным голосом, ни этим… бластером размахивать. Послухайте пять минут старого дурака, а?

— Слабость меня когда-нибудь погубит, — пробурчал Тропов, нехотя присаживаясь, и демонстративно посмотрел на часы. — Пять минут — засекаю.

— Связались они со мной, — сказал Петренко, закуривая очередную сигарету, — во сне, где-то под утро. Ни лица, ничего, муть какая-то серая — и мужской голос. Ну, думаю, ни хрена себе, какая шиза поперла, как бы это проснуться, не потеряв крышу? А голос бодренько так заявляет: «Проснуться не получится, это не шиза и не сон, а важное сообщение».

Петеренко вздохнул.

— Для них, видать, ситуация штатная: ну не верю я — и ладно, а он излагает. Якобы эти внеземные хлопцы выяснили, что скоро человечеству придет полный пипец. И необходимо срочное вмешательство.

Прикурив очередную сигарету, Петренко затейливо выматерился. Таких художественных изысков Тропову слышать не приходилось. Вспомнились рассказы про какие-то флотские загибы.

— Вы, случайно, не флотский? — поинтересовался он.

— Та не, отставной майор-ракетчик, отставной козы барабанщик. С-суки, выпиздили на бескрайние просторы любимой родины, — пробормотал Петренко с неостывшей, видимо, за годы злобной обидой и глубоко затянулся.

Мужик-то в принципе забавный, симпатичный, подумал Тропов. Ну, едет малость крыша, как говорится, с кем не бывает. Однако было жарко и хотелось пива.

— В общем, как я понимаю, — жизнерадостно предположил он, — вы, в конце концов, проснулись и разрулили эту ситуацию? Может, в честь этого по бутылочке пивка?

Петренко от приятного предложения не то что не обрадовался, а даже как-то сник.

— Я ж вам не дорассказал, чего хотел от меня этот внеземной хлопец. А хотят они корректировать какое-то, типа, информационно-психологическое поле Земли. Он пытался подробно объяснить, но я, честно сказать, часть не запомнил, а часть не понял.

— И чего? — расслабленно поинтересовался Тропов.

— Да того, — каким-то надрывно-тусклым голосом сказал Петренко, — что эти инопланетные считают — для такого воздействия несколько человек должно покончить с собой! И вы лично и конкретно в том числе!

Совершенно рефлекторно Тропов резко отодвинулся, с трудом подавив желание встать.

— Та не бойся, — глухо, глядя в землю, сказал Петренко. — Нужно не убийство, а самоубийство. Чего-то он загнул про, как бы, критическую массу воли, побеждающей страх смерти. Я до этого знал только про критическую массу всякого радиактивного говнища… Вот такая поебень.

«Твою мать, Владимир Федорович!» — незамысловато подумал Тропов, неожиданно даже вспомнив имя-отчество собеседника, и, как мог успокоительно, произнес: — Ну, представьте себя на моем месте! Не полезу же я в петлю на основании вашего рассказа. Мало ли что может присниться человеку!…

Тропов замолчал, ему показалось, что Петренко его не слушает. Но тот поднял глаза, покивал и сказал, сбившись на несколько заискивающую интонацию:

— Та понятное дело, Андрей Сергеич. Но еще десять минут, а? Доказательство-не доказательство, но типа того. Очень прошу. А? Кстати, вы ж пива хотели. Давайте в «Турист» зайдем?

Тропов задумался. Пожалуй, лучше разойтись с этим Петренкой помягче. Бояться его, кажется нечего. Да и пиво в «Туристе» неплохое.

— Ну, пошли, — сказал Тропов, вставая. И натужно пошутил: — Хоть пива приличного перед смертью выпить.

— Да, еще просьба, — сказал Петренко, — идите за мной шагах в десяти, будто меня не знаете. Ладно?

Тропов раздраженно пожал плечами, мол, как хотите. Нелепость происходящего опять начала его злить — что там еще этот мужик, не дай бог, учудит в кафе?

А Петренко, отдав свои детективные указания, направился через площадь, к окраинной, довольно зачуханной девятиэтажной гостинице «Турист», на крыше которой располагалась одноименная кафешка. Через несколько шагов он покосился через плечо, и Тропов неохотно пошел за ним.

Зайдя в кафе, Петренко направился к свободному столику у самого края крыши. Подойдя к нему, повернулся, нашел глазами Тропова, который в этот момент как раз входил в зал, внимательно и грустно на него посмотрел, — и вдруг с неожиданной ловкостью перелез через бортик крыши и рыбкой, вниз головой, как в воду, прыгнул вниз…

*****

Спустя несколько лет в середине длинного и скучного корпоратива Тропов вдруг рассказал эту историю коллеге, большому сукину сыну, отвечающему в фирме за PR, человеку довольно умному и начитанному. Тот задумчиво помычал, что-то пережевывая. потом вдруг изрек:

— Христианская коллизия…

— А причем тут христианство? — удивился Тропов.

— Ну, Андрюша, — с очаровательным, как бы маскируемым снобистским апломбом усмехнулся коллега, — Назареянин же вполне типичный самоубийца во благо человечества. Вспомни все эти Гефсиманские страсти, просьбы к отцу небесному — «если возможно, да минует меня чаша сия». Сомневался человек. Вполне ведь мог бы тихо смыться и продолжить карьеру мессии в более безопасном месте, чем Иерусалимский гадюшник.

Коллега подложил себе салатиков, выпил очередную рюмку и глубокомысленно предположил:

— А анализируя психологически, может, кому-то нужно было стимулировать совсем не твое самоубийство, а этого Петренко? Подумай, какая классически красивая подстава!

— Ну что ж, — сказал Тропов, — буду надеяться, что это действительно так.