Наёмник

Алексей Рудаков

Продолжение приключений вольного пилота. Спасшийся с каторги пилот, по совету своего товарища, так же беглого каторжника, нанимается пехотинцем в наёмный Легион. Потерпев поражение в одном из сражений, он возвращается к своему другу-каторжнику, от которого узнаёт о выпадении некоторых участков Галактики из обычной метрики пространства. Готовясь к экспедиции в эти участки, он знакомится с членами закрытого инженерного сообщества, которые за определённые услуги помогают ему подготовить корабль. По воле случая он обретает свой старый корабль…

Глава 1

Звонко щёлкнули раскрываясь стыковочные крепления и по корпусу Петровича, так мы называли приданный нашему взводу старый десантный модуль P-TR-0V4. И сейчас он собирался совершить очередной бросок вниз, на поверхность раскинувшей под нами свои просторы, планеты.

По телу модуля пробежала дрожь и центробежная сила несколько секунд пыталась выковырять нас из сидений, но спасовав перед крепостью страховочных ремней, схлынула, уступая место невесомости. Несколько минут, пока сила инерции влекла наш модуль к планете мы наслаждались ей. Невесомость обволакивала и убаюкивала как теплая вода, рождая блаженное чувство облегчения и свободы.

Снова порция дрожи — пилоты разворачивали модуль, готовясь ко входу в атмосферу и невесомость исчезала, передавая нас в гравитационные объятья планеты.

Нашего старого Петровича затрясло на атмосферных ухабах и я по крепче вцепился в страховочные ремни.

— Три минуты до касания! — раздалось в наушниках.

— Верующим — отправить молитвы. Одна минута.

Мои соседи зашевелились — кто то, молитвенно сложив руки молился, кто-то закрыл шлем и активировав трансляцию прослушивал заранее записанную нашим капелланом молитву. Несколько человек, получили от дежурного контейнеры и сейчас, достав из них статуэтки своих то ли Богов, то ли Тотемов, что-то шептали, держа их около рта или глаз.

Я же просто опустил забрало шлема и расслабился. По канонам моей веры — общение с божеством должно было проходить строго интимно и мысленно. Какого в Бога я стал верующим? Не поверите — в Серого Творца. И вот как это получилось.

После общения с Примархом Легиона, про это я отдельно расскажу, обязательно, я был послан его секретарём к психологу-капеллану, для его заключения о моей пригодности для службы в Легионе.

— Извини, браток, — развёл руками секретарь Примарха — мужчина средних лет в облачённый в обычное полевое камо.

— Таков порядок. Мы же не знаем, — он коротко дёрнул лысой головой обозначая шутку:

— Может ты псих или маньяк. Вот наш каппи с тобой пообщается, исповедует и определит в наиболее подходящий тебе взвод. Не дрейфь, все через это проходили — прорвёмся!

Следуя полученным от него инструкциям я спустился этажом ниже и после пары поворотов нашёл искомую дверь.

Я постучался и, дождавшись щелчка отпираемого замка толкнул створку и замер на пороге, сбитый с толку увиденным — прямо над моей головой скалил редкие зубы жёлтый от старости череп. Не человеческий. Похожий, но не наш.

— Чего встал, заходи, — раздавшийся из глубины помещения голос заставил меня вздрогнуть и отвести взгляд от пустых глазниц, в которых мерцала, рассеиваемая краткими вспышками света, чернота.

— Рядовой нуб нулевого уровня, по приказу ротного прибыл! — выпалил я на одном выдохе, продолжая краем глаза коситься на висящий в воздухе череп.

— Проходи. — раздался голос от дальней стены вытянутого как школьный пенал, помещения и я двинулся к его источнику — полуголому мужчине лет около пятидесяти, сидящему за столом. Второй стол формировал ножку буквы Т, стандартное решение для кабинетов начальства, любящего проводить рабочие совещания. В данном случае узкость помещения и громоздящиеся по стенам полки заставили меня приближаться к столу капеллана согнувшись едва ли вдвое.

— Садись, — он кивнул на стулья, стоявшие у стола-ножки Т. Я уселся и сопровождавший меня всё это время череп немедленно начал наматывать круги вокруг моей головы. При этом он то разевал редкозубый рот — будто что-то орал, то начинал резво щёлкать челюстями, издавая неприятные звуки.

— Юп, уймись! — скомандовал его владелец, видя как я морщусь и отдёргиваю голову в моменты особенно близких пролётов черепушки. Череп закрутился на месте, оскалился и понуро, опустив глазницы к полу, медленно поплыл к полочке над дверью. По пути он пару раз останавливался и как бы из подлобья смотрел на своего хозяина — а ну как передумал? Убедившись, что — нет, черепок вздыхал, нет я не сошёл с ума — но мёртвый, пожелтевший череп отлично изображал человеческие эмоции, и продолжал свой путь. Взобравшись на полку он некоторое время ёрзал по ней, с надеждой бросая взгляды на каппелана, а затем — убедившись в его непреклонности обиженно отвернулся от нас уперев лицо в стену.

— Это что? — я ткнул пальцем на него.

— Это-то? Юп, Юпитер то есть. Инженеры собрали пару лет назад. Череп гориллы, антиграв от развед дроида и самообучающийся ИИ (прим. — Искуственный Интеллект). Старьё какое-то, от Первой Империи ещё осталось. Ну и мне подарили. А что? Забавный он, забавный и безвредный. Ну да ладно, рядовой. С чем пожаловал?

Я вскочил и попытался принять стойку «Смирно», но для этого мне пришлось согнуться буквой Г:

— Рядовой нуб нулевого… — начал было я, но капеллан махнул рукой и я сел на место.

— Я не глухой и склерозом не страдаю, рядовой. Сейчас… — он пробежал пальцами по клавиатуре:

— Сейчас твоё дело откроем… Да, — спохватился он:

— Ничего, что я вот так перед тобой?

— Эээээ…?

— Ну, не по форме?

— Да ничего.

— Не возбуждает?

— Чего? — я потряс головой, думая, что ослышался:

— Господин капеллан, вы, несомненно, в отличной форме, но я…ээээ…ну, не по этим делам.

— Ага. Ориентация — классик. — он удовлетворённо кивнул и доверительно наклонившись прошептал:

— Знаешь, у нас есть несколько, ну этих…понимаешь?

Я неуверенно кивнул.

— Так вот. У них срывы бывают. Ты к ним как относишься?

— Да ни как, — я пожал плечами.

— Пока ко мне не лезут, пусть развлекаются.

— Угу, — он кивнул и продолжил уже нормальным тоном:

— Что ж…ориентация — классик, толерантность в пределах нормы. — и он принялся что-то набирать на клавиатуре. Я же, воспользовавшись образовавшейся паузой осмотрелся. Большую часть стен, как я уже заметил, занимали полки, но теперь я смог рассмотреть их содержимое. Да…тут было на что посмотреть — они были заставлены различными изделиями культа. Точнее культов. Так, несколько полок были оккупированы статуэтками различных тотемных животных — несколько коней, птицы — по длинной шее я узнал лебедя, некий, неизвестный мне хищник был запечатлён в крутом пикировании, так же я сумел опознать пару волков, лося, ежа, рыбу — похожую на кита и с маленькими человечками на спине. Особо широкую полку занимала композиция из такого же кита, но сцепившегося в непримиримой схватке с чем-то осьминого-кашалото-человеко подобным.

Несколько полок были заставлены фигурками гуманоидов — божками самого различного вида — многорукие, многоногие, штуки четыре были с целым пучком голов. Среди них попадались и гибриды — с щупальцами вместо рук или ног или с головами тотемных животных предыдущей полки.

За спиной капеллана светилась яркими красками картина. Батальная. На ней кто-то, облачённый в тяжёлую штурмовую броню без шлема воздевал в небеса странной формы меч, смахивающий более на орудие пыток — с крючьями и обрывками цепей отходивших непосредственно от лезвия. В другой руке святой, а это точно был святой — золотистый нимб вокруг головы свидетельствовал, так вот — в другой руке он держал армейское кепи, указывая им куда-то за край картины. Ну и горы трупов самого истерзанного вида — на одной из них, наиболее сильно залитой кровью он и стоял. Сверху, выше нимба, было что-то написано сильно витиеватым шрифтом. Я не смог разобрать ни единого слова и отвёл взгляд, продолжая осмотр.

На другой стене, под защитой прозрачной витрины, были расставлены различной формы дощечки, пластинки и другие плоские предметы, с нарисованными на их поверхности людьми или группами людей — нечто вроде комикса. Большинство изображений были портретами Святых — их головы окружало непременное сияние и были они самыми разными. Большинство принадлежало к белой расе, но встречались и монголоиды и негры. Одеты они тоже были более менее однообразно — ниспадающие робы, хламиды и туники. На общем фоне резко контрастировала парочка икон, выполненных на кусках покорёженного и пробитого пулями металла. Эти святые были облачены в скафандры.

— Налюбовался? — вопрос капеллана заставил меня поспешно перевести взгляд на него. Он потянулся, хрустнул пальцами и опустил руки на стол.

— Что же… У тебя хорошие рекомендации, старшего меха — лейтенанта Фролова я помню. Если он считает тебя подходящим для службы у нас — я не против. Да и Примарх наш, вижу я одобрил… — он замолчал, рассматривая что-то на экране и продолжил, подняв глаза на меня.

— Какой вере ты следуешь? У нас, — он кивнул на полки:

— Приемлемо любое из имеющихся в Галактике течений. И я облачён властью свыше, для отправления большинства религиозных церемоний. Вот, посмотри. — он достал из стола объёмистую папку с документами и протянул её мне. Я принял её и, положив на стол, раскрыл. Внутри были подшиты аккуратно заламинированные какие-то лицензии, патенты и сертификаты.

— Это лицензии на право занимать пост священника, жреца, ламы, шамана и так далее от всех основных конфессий. — горделиво пояснил он, откидываясь на спинку своего стандартного офисного стула.

— Так во что ты веришь, сын мой? — продолжил он вкрадчивым, тихим и напевным голосом:

— Вижу я, что изрядно послужил ты на благо Матери Церкви, в рядах Братьев её боевых — Ордена Инквизиторов. Ты твёрд в своей вере?

— Вообще-то я просто на побегушках у них был, — осторожно заметил я:

— Ну, это — знаете как, подай-принеси, отвези-привези. В таком вот роде.

— Да? — он подался вперёд, рассматривая меня.

— И во что тогда ты веришь? Говори, не стесняйся, — он дружелюбно подмигнул мне и ткнул пальцем в сторону лежавшей передо мной папки:

— Я имею право хранить тайну исповеди, покаяния, отпускать грехи и выдавать индульгенции или купоны в Рай, в Страну Вечной Весны, охоты и всё такое.

Несколько удивлённый таким деловым подходом я пожал плечами:

— Да я как бы… Равнодушен к религиям.

— Атеист? Отлично, приятель! — теперь он говорил запанибратским тоном, даже привтал и похлопал меня по плечу.

— Знаешь, как мне надоели эти замшелые догмы, древние верования и обряды. Бред всё это!

— Ну не знаю, — я был окончательно сбит с толку его резкими переходами из одной крайности в другую.

— Наверное… Я не знаю, но наверное Творец всё же был. Кто-то же это всё создал? Окружающее, мир, галактики…

— Творец един и мы все дети его! — провозгласил он торжественным тоном.

— Значит ты, — он указал на меня пальцем, как будто это был пистолет:

— Веруешь в Единого?

— Эээээ… — проблеял я.

— Светлого или Тёмного?

— Чего?

— Ну не пива же! В Творца какого? Светлое начало или Тёмное?

— Ну не знаю…

— Серый Творец значит. — он задумчиво потёр лоб, что-то припоминая, а потом жестом потребовал папку.

— Вот, — он вытащил из её недр какой-то документ:

— Сертификат и Пяти летняя лицензия Серого Дома. Я могу принимать твои покаяния, проводить ритуальную порку-очищение и наносить на твою одежду, броню, оружие и — он прищурился, разбирая текст:

— И выданную тебе технику, священные символы Серого Творца. Для бойцов Легиона бесплатно, для остальных — согласно Приложению 3. Где-то оно тут было, — он начал вытаскивать из файла бумажки и обрадовано щёлкнул пальцем по нужной:

— Вот и тарифная сетка. Ну так что? Молиться будешь?

Я отрицательно покачал головой и он досадливо хлопнул ладонью себя по лбу:

— Прости. Редко у нас парни твоей веры появляются. Вы же в уединении должны молиться, да? Забыл. Работы много.

— Да нормально всё.

— Прощение принято и зафиксировано. — он что то отметил в моём личном деле, как я уже догадался.

— Пожелания, предпочтения, просьбы? — выпалил он одним словом и я понял, что моё время истекло.

— Ни как нет, господин капеллан! — я встал и снова согнулся в стойке смирно.

— Тогда иди, — он на миг задумался, что-то припоминая:

— И да пребудешь ты в Серой мгле во веки!

Не зная, что ответить и молча, коротко склонил голову и покинул кабинет.

— Верующим завершить молитвы! — короткая команда означала, что до посадки осталось совсем немного. И точно, тут же в наушниках прорезался голос ротного:

— Приготовились, бабуины. Касание через тридцать секунд.

— Пятнадцать!

— Десять!

— Три!

Петрович сильно ударился о поверхность и закачался на амортизаторах, гася инерцию.

— Попрыгали!

Наши кресла синхронно развернулись в сторону выходной аппарели и лента транспортёра повлекла нас к выходу. В Петровиче было четыре ряда кресел — два располагались спинками к бортам и два — спинками друг к другу, по центру. Сейчас кресла резво позли в открытому проёму, выбрасывая легионеров из корабля. Когда между мной и выходом осталось пять рядов щёлкнули раскрываясь замки ремней, три ряда — я протянул руку и вынул из крепления между ног свой штурмовой карабин, один ряд — моё сиденье неприятно завибрировало, что бы в следующий миг, отвесив мне прощального пинка, вышвырнуть меня из уютного чрева модуля.

Привычно группируюсь и упав перекатываюсь вперёд через голову. Вжимаюсь в землю, покрытую густой, наверное мне по колено, травой и замираю, изучая диспозицию нашего взвода, высветившуюся на моём забрале, едва я покинул Петровича.

Моя четвёрка высаживалась последней — нубы шли третьей линией, прикрывая две тройки тяжёлого вооружения и командную группу, состоявшую из ротного, связиста, механика и медика.

Всего Петрович мог нести шесть десятков человек, но обычно пара мест, предназначенных либо для проводников — если задание того требовало, либо для правильных журналистов или наблюдателей какого-либо правильного фонда, пустовали. Вот и сегодня модуль доставил на поверхность пятьдесят восемь бойцов.

Шедшие первыми четыре четвёрки ветеранов уже давно закрепились на своих точках, контролируя наиболее опасную часть периметра — ту, откуда на нас могли напасть местные — силы планетарной обороны. Вторая линия, состоявшая из такого же количества действительных рядовых заняла оборону на менее опасных направлениях, ну а мы, нубы, которые не успели побывать в трёх боевых, сформировали кольцо ближней защиты.

Я прислушался — было тихо и только поскрипывала колеблемая ветром трава этого мира. Хорошо… Сейчас бы снять шлем, перевернуться на спину и вот так лежать рассматривая облака и подставляя лицо ласковым лучам местного светила. На травинку перед моим лицом начала забираться местная букашка, очень похожая на обычную гусеницу, только прозрачную. Сквозь её тельце смутно просматривался стебелёк по которому она ползла.

— Взвод! Слушай мою команду! — отвлёк меня голос ротного:

— Боевое построение. Колонна. Один и два — авангард. Три, четыре — корма. Пять и шесть — фланги. Остальные — стандартная колонна. Вектор сто три. Две минуты.

Я, как и мои коллеги по четвёрке вскочил и побежал занимать место к колонне. Умная начинка шлема тут же нарисовала светящийся столбик и провела к нему линию-дорожку кратчайшего пути.

— Минута! — поторопил-напомнил всем ротный.

И конечно же ему пришлось ждать. И конечно же — нас, нубов. Пара бойцов десятой четверки перепутала свои места несмотря на наличие указателей. Один из нашей ухитрился зацепиться ремнём своего карабина за нож соседа, отчего тот — нож, не сосед, выскочил из ножен и они оба потратили около минуты разыскивая его в густой траве.

Наконец нож был найден, а места заняты, согласно указаниям электроники.

— Ну вы, блин, даёте! — выдохнул ротный.

— На четыре минуты вне графика! И за что меня Примарх так наказать решил… — он сокрушённо покачал головой в лёгкой броне.

— Разберусь с вами после. Колонна! Волчьим! По вектору! Го!

И мы потрусили — две сотни метров рысью, сотня шагом и снова на рысях. Согласно заданию нашей целью был небольшой городок, раскинувшийся вдоль русла местно речки. Ценности он не представлял ни с военной, ни с логистической стороны, но был выбран для проведения показательной, карательной миссии.

Или вы думаете, что политика делается в белых перчатках? Внешне — да, но копни чуть глубже — тут же польются такие потоки неприглядностей, подлостей и прочего того и такого, о чём официальные, да и не официальные СМИ ни когда не напишут и не покажут. Для подобного нужен Легион — что бы очередной хлыщ мог бы вещать с экранов о своей непричастности и превышении нами полномочий, предварительно заплатив нам за грязную работу.

Вот и на этот раз — спор хозяйствующих субъектов привёл к волнениям на оспариваемой территории — так это расскажут СМИ в короткой заметке вечерних новостей. А может и вовсе обойдут молчанием.

Две корпы не поделили систему. Даже не систему — пояс астероидов этой планеты. Не знаю чего там — в этих камнях было такого ценного, но одна из них организовала планетарный референдум по приватизации Кольца, обещая местным райское изобилие. Вторая корпа послала проведённый и выигранный первой референдум по дальше, мотивируя это принципом всесистемной собственности этой груды камней.

Начались стычки в космосе — флоты корпораций гоняли чужих шахтёров и транспортники. Потом один из кораблей корпы номер два сбил транспортник принадлежащий жителям планеты — неудачно сбил. Обломки рухнули рядом с каким-то фермерским хозяйством, но котором, по абсолютно случайному совпадению проводилась экскурсия детей-сирот из соседнего приюта. Умело подливая бензинчика корпа намбер уан довела местных до состояния истерической ненависти ко всему не местному, не с этой планеты, и высоко задрав быстро сооружённый флаг Патриотизма объявила о своём выходе из юридической системы данной Системы — прошу прощения за тавтологию. Остальное население покрутило пальцем у виска и предложило им успокоиться и спокойно разобраться. Но бензина у корпы было много. Как оказалось после — слишком много. Деградировать же проще? В двух словах — первую корпу тоже послали… скажем так — в путешествие. Пешее и долгое. Попутно повесив всех их представителей на поверхности. На этом они не успокоились и, наверное, по инерции объявили о своём выходе из Федерации. А вот этого Федерация уже просто так спустить на тормозах не могла. Но задействовать ВКС и Федеральную пехоту? Против гражданских? Вы что? Выборы через год! А решать проблему надо.

Продолжать нужно?

Обратились к нам, к Легиону. Так мол и так — успокойте людишек на поверхности. Совсем успокойте. Естественно официально политики взывали к разуму, обещали прощение и гарантировали что ни один волосок того. Не упадёт. Что вы 3.302 год на дворе! Какое насилие? Только путём переговоров. Ни-ни-ни! Только за столом — дорожную карту согласуем и всё тут же наладится.

Ну а попутно нам была поставлена задача по оккупации основных городов, прикрытии СБшников и проведении ряда показательных зачисток — с трансляцией по всем планетарным каналам. Дабы колеблющиеся — прониклись и осознали.

Грязно? Так политика же…

Вот только выполнять этот приказ выпало нашему взводу.

Бежать нам пришлось не долго — уложились в двадцать минут.

— Взвод! — снова ожила командная частота голосом лейтенанта.

— Стой. Специально для глухих сообщаю, что диспозиция каждого дебила высвечена у вас перед носом. Для неграмотных, а таких у нас большинство, сообщаю. Схема стандартная — змейка-пила. Один — вы блокируете город с юга. Там близко лес и мясо рванёт в него как начнётся. Два. От леска и вдоль зданий. Три — завершаете обхват. Тяжи — за стыком два и три. Дистанция от зданий не менее трёхсот. Доступно?

Я поспешно уставился на высветившуюся в верхнем правом углу лицевого щитка плашку подтверждения и удерживал на ней взгляд три секунды, пока она не пропала.

— Хорошо, — в голосе ротного проскользнули нотки одобрения:

— Все подтвердили. Надеюсь, что и поняли. Это первая часть задания. Вторая — собственно зачистка. Доведу своевре… — тут у него что-то коротки пискнуло и он замолчал. Ненадолго.

— Так, ленивцы. — снова вышел он на связь.

— Обстоятельства изменились. Слушать боевой приказ!

Я машинально принял стойку смирно.

— Часть два отменяется. Стоим в оцеплении и блокируем попытки прорыва. Работаем от обороны. Активная оборона. Нейтралка — сотка от ближайших зданий. Активная защита при превышении сотки. На поражение. Штыки — примкнуть! Выполнять!

В трансляции кто-то присвистнул.

— Эй, кэп, — послышался чей-то голос.

— Разговорчики! — рявкнул лейтенант.

— Бегом по местам, ленивые твари!

Я ещё не научился разбирать голоса своих взводных и поспешил на своё место, попутно активируя текстовый переводчик. Удобная штука, скажу я вам. Изначально его разрабатывали для глухих, в смысле для глухих гражданских. Переводчик моментально переводил звуки в слова и высвечивал их этаким чатом. Где высвечивал? Да где угодно. На экране вашего кома, на стекле очков, если вы их носите. Встроили его и в нашу броню. По началу все ржали — для глухих Легионеров что ли? Гы-гы-гы! А дальше что? Для слепых солдат чего придумаете? Но, после нескольких, действительно жарких боёв — оценили. Оценили те, кого контузило. В ушах — звон, что тебе орёт твой напарник — не разобрать, а тут — чик…и все его крики тут же высвечиваются. Понятно, что контуженный плохо соображает, но уж разобрать что-то вроде ВАЛИМ!!!! ОТСЮДА!!!! — может.

Со временем механики Легиона, среди которых попадались и весьма неплохие программисты, доработали стандартное ПО переводчика и теперь он автоматически включался при начале стрельбы, сообщая владельцу о его результативности. Надо ли говорить, что среди Легионеров тут же развернулось соревнование — кто больше хедшотов сделает за бой. Немедленно появились рейтинговые таблицы и руководство, оценив выгоду, не стало запрещать это состязание, поощряя премиями лидеров рейтинга.

Заняв свою позицию посреди поля, в трех сотнях метров от окраины города я расслабился и начал просматривать лог чата. Засорять эфир трёпом не поощрялось, поэтому общение до боя протекало в чате. А в бою трепаться некогда — стреляй ты или в тебя будут стрелять. Обозначения участников чата были простыми — Ротный обозначался жирной зелёной «Р», остальные — своими номерами. Так мой номер — бойца-нуба третьей линии выглядел так — 3-2-2. Третья линия или третье отделение взвода, вторая четвёрка, второй в четвёрке.

Надеюсь — сумел объяснить понятно, если нет, уж простите, рассказываю как умею. Я ж пилот, не оратор. В общем я включил чат — теперь, если бы я начал говорить, то всё сказанное шло бы не в эфир, не голосовым сообщением, а высветилось бы в ротном чате.

1-2-4: Кэп? Что делаем-то?

Р: Стоим ждём.

1-2-4: А что изменилось, рассказал бы?

Р: Зачистка отменяется. Бани не будет, летуны за нас поработают.

2-2-2: Командир, а что так?

Р: Народ, ну честно — не знаю. Мы должны были мясо тут оприходовать, но там передумали.

1-4-4: То есть мы в город не заходим?

Р: Нет. Блокируем убегающих. Ни одна сволочь не должна уйти.

1-4-4: А порезвиться?

Р: Интиму захотел?

1-4-4: Ага!

Р: Я тебе его обеспечу.

1-4-4: Разрешаешь? Спасибо!

Р: После. В моём кабинете. Сеанс орального секса будет. Я буду на тебя орать и получать удовольствие.

1-4-4: Ну, кэп. Всё одно всех кончать.

Р: Думаешь я забыл твои развлечения год назад?

1-4-4: Это ж когда было.

Р: 1-4-4! Стоишь и работаешь. За это тебе платят. Ясно?

1-4-4: Так точно, кэп. L

Р: Всех касается. Ра-бо-та-ем! Вы не на отдыхе тут. После отдохнёте.

1-1-3: А что тут вообще происходит? Чего именно это село выбрали?

Р: Я вывел новостной канал на Петровича. После посмотрите.

1-1-3: Официальный?

Р: Да.

1-4-3: Фи…

Р: Вот поэтому 1-4-3 ты второй год в хвосте сидишь. Сравнивай, фильтруй — что покажут и что сам увидишь.

1-4-3: Ок.

Р: (открывает забрало, сплёвывает, закрывает забрало) О! Сигнал! Выходим из чата, готовимся работать!

Я послушно покидаю общий чат и тут же оживает командная частота:

— Так, девочки. Работаем. Через две-тридцать начало обработки цели.

Ещё пару минут ничего не происходило и я, со скуки, подключился к местной радиостанции.

— Хип-Хип-Хип…хоп-хоп! — ворвалась в мой шлем забойная мелодия не обременённая особым смыслом.

— Поцелуем федов в поп!

— Хип-Хоп-свободы-топ!

— Мы пошлём их всех в галоп! — продолжал надрываться неизвестный мне певец. Музыка смолкла и прорезался голос диджея.

— Доброго утра, свободные граждане свободной планеты! С вами я, ваш бессменный ведущий и диджей вашей любимой радиостанции «Свободная Волна». Сегодня чудесное утро нашего сто семнадцатого дня свободы! Да! Уже больше сотни дней как мы свободны от системных эксплуататоров Системы Хип Два Три Ноль… — я ушёл с волны. Слушать местные, перегруженные псевдо патриотизмом речёвки не хотелось. Интересно — проскочила мысль, а кто на самом деле стоит за всем этим? Кто поимеет плюшки на замешанной тут крови?

Додумать эту мысль мне не удалось — на севере показались чёрные точки. Они стремительно приближались и умная электроника брони тут же поместила около каждой из них короткий формуляр — атмосферные штурмовики, обведя их зелёной каёмочкой. Штурмовики приблизились к обречённому городку и сделали над ним несколько пролётов на низкой высоте.

Хорошо, что я был в шлеме — от их грохота в домах на окраине треснуло несколько стёкол — представляю, что творилось в центре. Наверняка местные сейчас выскакивают из своих домов.

Штурмовики сделали разворот с набором высоты и начали пикировать на город. Над его северной окраиной поднялись первые мутные султаны разрывов и я поёжился — не хотелось бы сейчас там оказаться.

Утро. Сидишь на веранде, попиваешь утренний кофе и тут, с небес, в сопровождении рёва форсированных движков, на тебя обрушиваются фугасы. Бррр…

Меж тем штурмовики зашли на новый заход — очередные разрывы поднялись немного южнее предыдущих. Чего это они? Накрыли бы сразу весь город? Чего хвост кусками резать?

Ещё заход и новые пепельно дымные столбы вырастают ещё южнее. Я досадливо дёрнул щекой — было жалко видеть как красивые и несомненно уютные домики превращаются в груды руин. Со стороны городка до меня докатилась первая волна панических криков и я поморщился — терпи, ты в Легионе, знал на что шёл. Электроника шлема по своему распознала мои гримасы и восстановила последнее действие — включила местную волну.

— Спасайтесь! В лес! Уходите в лес! — надрывался диджей, наверное от волнения его произношение, бывшее до этого безупречным сбилось и он стал слегка растягивать гласные на конце слов.

— Мы-ы, ведущие Утра Свободы-ы останемся на своих местах до конца-а! Мы будем сообщать вам о происходящем! Запомните-е нас! Я — … — я отключил волну.

Перед лесом стоит цепь ветеранов — там беглецам не пройти. Да и глупо это — бежать в лес самое простое решение. Понятно, что нападающие об этом подумали. Через нас? Я бросил взгляд назад — сзади простиралось до горизонта ровное поле. Не, не вариант. Расстреляют. Я бы в реку прыгнул бы и вплавь. Речка не широкая, сейчас лето. Да и лесок на том берегу есть. Всё шанс. А он в лес советует. Ошалел от страха, наверное.

Штурмовики сделали очередной заход, обратив в руины большую часть города. Нетронутой оставалась примерно треть города. Как раз та самая, выходящая крайними домами к лесу. И к ветеранам. Я затребовал карту города и удивился, когда она высветилась перед моими глазами — большая часть города была разрушена. Большая — но не вся. Уцелело несколько зданий. Присмотрелся — и тут же получил подсказку. Банк, Отель и…как ни странно — местный радиоузел?! Бред! Ну Банк ладно. Бабло — наше всё. Отель…ладно. Может восстанавливать будут — строителей поселят. Но радио? Источник агитации? Его же первым валить надо?

Чем больше я присматривался к карте — тем больше вопросов возникало.

Почему не тронуты дома на нашей окраине? Почему не разрушена южная окраина? Целым была отмечена и пристань — но ни кто из жителей не пытался пересечь реку.

Меж тем штурмовики, сделав ещё несколько пустых заходов улетели. Можно было бы сказать, что воцарилась тишина, но нет — со стороны города доносились крики перепуганных людей. Постепенно они смещались к южной окраине и я напрягся, представляя, что сейчас произойдёт.

К сожалению я оказался прав — спустя несколько минут с южной окраины послышались сначала редкие, а потом всё более частые выстрелы и крики. Темп стрельбы всё нарастал — сухие одиночные щелчки карабинов сменились короткими очередями и к ним быстро добавили свои голоса ручные пулемёты, бившие длинными очередями. В ответ над городком завис стон-крик безжалостно истребляемых людей. Мне показалось что я слышу, разбираю отдельные голоса, слова мольбы, детский плач. Я скрипнул зубами — это Легион. Терпи. Им ты не поможешь.

Короткие очереди карабинов сменились длинными и внезапно резко наступила тишина. Сухо, коротко щёлкнуло несколько одиночных выстрелов и всё окончательно затихло.

— Здесь один-один-один. — прорезался незнакомый голос на общей волне.

— Попытка прорыва ликвидирована. Контроль выполнен.

— Понял один-один-один, — услышал я голос ротного.

— Сканеры?

— Обижаешь, начальник. Признаков жизни нет. Чисто.

— Принято. — ротный прервался, передавая информацию дальше и тут же продолжил:

— Взвод! Задание выполнено. Операция Милосердие завершена успешно. Статус — боевой. Данные об участии занесены в ваши личные дела. Поздравляю с победой!

— За Легион! — рявкнуло несколько человек.

— За Легион! — в тон им произнёс наш командир:

— Выдвигаемся к Петровичу. Построение — походно-боевое. Не расслабляться. Отдых на базе. Двинули!

На экране моего шлема высветился новый световой столбик и я потрусил в его направлении. Победа? Это — боевая операция? Расстрел гражданских? Господи…куда я попал.

В тот миг я был готов самостоятельно бежать на Каторгу. Там, по крайней мере, было честнее.

До Петровича мы добрались без происшествий. Пилоты нас ждали, гоняя двигатели на холостом ходу, и, едва мы расселись по своим местам, оторвали модуль от поверхности планеты. Возвращение на орбиту всегда занимает гораздо больше времени и, что бы скоротать его, я подключился к местному официальному новостному каналу. По нему как раз шёл новостной выпуск.

Забрало потемнело и на нём появилась эмблема местного всепланетного канала — по кольцу астероидов вокруг планеты резво скакал табун лошадей. Преимущественно сиреневых и фиолетовых.

Заставку сменила симпатичная дикторша в сиреневой блузке поверх белой рубашечки. Она весело что-то защебетала и я приглушил звук, отстранённо за ней наблюдая. Пошёл первый ролик — на фоне густого поля местной с/х культуры стояли двое — симпатичный журналист и комкающий в руках промасленную тряпку седоусый мужик в комбинезоне механика. Журналист что-то спрашивал, мужик отвечал, часто указывая рукой с тряпкой себе за спину — на поле.

Снова дикторша. Снова чего то бухтит. Новая картинка — приятного вида добродушный толстячок перерезает сиреневую ленточку, открывая какой-то объект. Наверное образовательный, детский — вокруг много детей. Толстяк берёт одну девочку за руку и они вместе заходят внутрь здания. В кадре появляется ещё одна чиновничья морда. Почему чиновничья? Не знаю. Но вот посмотрел — и сразу ясно — гос служащий. Будто клеймо какое-то на них всех.

Опять симпатичная девочка в студии. Весело щебечет — за её спиной появляются какие-то графики и диаграммы. Биржевые новости? Не интересно. Она подносит руку к уху, будто хочет поправить наушник под причёской и резко меняется в лице.

Снизу появляется красная полоса срочной новости. Волнения в Энске — бегут по полосе белые буквы и я прибавляю звук.

— Наш собственный корреспондент, — тревожным голоском щебечет дикторша:

— Передаёт из города Энск, в котором сегодня утром прошли волнения. Группа провокаторов при поддержке незаконных банд формирований предприняла попытку ограбления местного банка. Попытка оказалась неудачной — службы охраны правопорядка отбили нападение. Тогда бандитствующие личности устроили резню среди спешащих на работы горожан, пытаясь скрыться среди пытающихся спастись людей, но были выявлены и уничтожены. Передаю слово нашему спецкору, случайно оказавшемуся в городе в момент трагедии.

На экране появляется мужчина средних лет в надетом поверх ковбойской рубашки жилетом со множеством карманов, он нервно крутит в руках каску старого образца. Выглядит он неважно — рубашка порвана, на лице присутствует грязь и кровоподтёки.

— Добрый день, уважаемые сограждане! — довольно бодро начинает он.

Снизу всплывает плашка с его именем, но я не обращаю на неё внимание.

— Сейчас в городе практически восстановлен порядок. Нападение террористов отбито, но, к сожалению, есть несколько пострадавших. Мы были в городе с самого начала и сейчас мы рады предоставить вашему вниманию эксклюзивные кадры.

Вместо мужика появляется картинка одной из улиц, наверное где-то в центре городка. Съёмка ведётся сверху, из окна какого-то здания. Видны здания в выбитыми стёклами.

— Мы находимся в радиоузле городской службы новостей — в кадре снова тот же мужик, но сейчас он в чистенькой ковбойке, с небитой мордой.

— Сейчас на улице происходит что-то непонятное, только что была слышна стрельба, взрывы. Как вы видите — пострадало несколько домов.

Камера снова переключается на улицу — теперь она заполнена ничего не понимающими людьми. Они крутят головами, пытаясь понять что происходит.

На фоне общего гомона и шума прорезается знакомый голос:

— Граждане! Сохраняйте спокойствие! Атака террористов будет отбита! Расходитесь по домам!

Снова журналист.

— Мы случайно оказались около радиоузла и, когда это началось, укрылись в нём. Тут мы познакомилось в бессменным ведущим, — камера теперь показывает тощего типа сидящего перед каким-то пультом и что-то говорящего в микрофон. Наплыв на него.

— Сограждане! Это говорю я, ваш диджей радио «Федеральный Курьер»! Сохраняйте спокойствие!

Снова журналист, теперь рядом с ним стоит диджей.

— Этот мужественный человек не поддался панике и до последнего момента оставался на своём рабочем месте успокаивая встревоженных жителей города Энск. Честно — было страшно?

Камера показывает крупным планом диджея — он начинает говорить, дёргая головой в конце каждого слова, отчего его пышная кучерявая шевелюра начинает неприятно шевелиться.

— Да, очень страшно. Когда раздались первые выстрелы я как раз начал час патриотической песни, поставил, — он продолжает говорить, но я не вслушиваюсь в его слова — я узнал этот голос. Тот же самый, который призывал жителей бежать в лес. Точно — тот же, так же слегка растягивающий гласные в конце слов.

— И тогда я сделал то, что на моём бы месте сделал любой гражданин Федерации, — меж тем продолжает он:

— Я призвал граждан к спокойствию-ю. Попросил вернуться в дома-а, под защиту стен. Я-я очень надеюсь, что мне удалось хоть кого-то-о спасти.

Журналист кивает и жмёт ему руку.

Смена кадра.

Всё тот же мужик стоит прижавшись спиной к стене.

— Мы находимся на южной окраине города, совместно с силами правопорядка мы остановим террористов, скрывающихся среди граждан, которых они силой гонят из города, организовав из них живой щит.

Улица. Обычная не широкая улица. Дома с выбитыми стёклами. По улице катится толпа, приближаясь к камере — видны бегущие в панике люди. Мужчины, женщины, кто-то тащит за руку детей, кто-то бежит в обнимку с кошкой.

Сдвиг камеры — посреди улицы стоит мужчина в форме службы охраны и растопырив руки что-то кричит. Что именно — не слышно на фоне общего шума — стрельба и взрывы создают фон, надёжно перекрывающий его слова. Мужик размахивает руками, указывая куда-то в сторону. Куда это он машет? Косые тени зданий помогают мне быстро прикинуть — куда он указывает. На запад? Зачем? Чёрт…там же река! Внезапно мужик дёргается и падает сначала на колени, потом плашмя на мостовую — и тут же на него накатывается обезумевшая толпа. В следующий миг люди подбегают к камере и сбивают её своей массой. Несколько секунд камера ещё работает, демонстрируя различные ноги, ботинки, мостовую а затем отключается.

— Это был Начальник Службы Городской Охраны, — жадно глотая воду из пластиковой бутылочки говорит появившейся в кадре журналист. Теперь он выглядит точно так же, как и в начале репортажа — частично оборванный и с битым лицом.

— Террористы застрелили его, а мне едва удалось вырваться с пути толпы, отделался легко, — он пытается улыбнуться и продолжает что-то говорить, но я его не слушаю. Перед глазами — медленно падающий Начальник Охраны. В его шее, сзади, в узкой щели между краем шлема и воротом бронника красноватым цветом на миг проявляется прицельный маркер. Как раз такой, как у пары снайперов первой линии. Странно что выпустили так, не стерев. Забыли или не обратили внимание?

Тем временем передо мной снова появляется симпатичная дикторша. Правда теперь на её руке появилась траурная повязка.

— Планета скорбит по погибшим мирным людям, — с огромной грустью говорит она и на её глазах — камера наплыла, теперь её лицо занимает практически всё пространство, — на её глазах слёзы.

— Губернатор объявил трёхдневный траур. Город будет восстановлен, а все преступившие закон испытают на себе Справедливость Федерального Правосудия!

Угу, конечно. Испытаем. Сегодня же вечером. В кабаке. На федеральное бабло испытывать будем.

Я уже готов отключить канал, как на экране снова появляется тот же журналист. Теперь он отмыт, ссадины залеплены пластырем. Он и кто-то ещё сидят в глубоких креслах и что-то горячо обсуждают. А…вот и бегущая строка. Эксклюзивное интервью с участниками… дальше не читаю.

Крупным планом показывают лицо журналиста. Мужественное, с лёгкой сединой у висков. Но вот что-то в нём не так. А что — не могу понять. Что-то режет глаз. Пытаюсь присмотреться, но тут экран отключается.

По корпусу Петровича пробегает лёгкая дрожь, короткий резкий удар и голос ротного:

— Подъём, сонные задницы. Прибыли. Строиться не будем. Бабки за боевой начислены. Корабль отдыха пришвартована по правому борту.

Восторженный рёв полусотни глоток перебивает его слова.

— Разорались, кобели, — рыкает он, но беззлобно, скорее для порядка.

— Душ принять не забудьте, гиганты секса. Не хочу потом за вас краснеть! Вольно, разойдись!

Я покидаю Петровича одним из последних. Что делать…Нубы всегда сзади. В обзорном иллюминаторе нашей базы проплывает планета. Та самая, где пару часов назад от наших рук погибло несколько сотен неповинных людей.

— Первый боевой? Корежит? — мне на плечо ложится рука и я поворачиваюсь. Рядом стоит мой «старик». Ветеран, которому дали курировать нубов. Ему — конкретно меня.

Киваю.

— Забудь. Прими душ и пошли бухнём. Всё через это проходили.

— И ты?

Он молча кивает и подталкивает меня внутрь корабля, по дальше от иллюминатора.

Уже в душе я понимаю, что было не так с тем журналистом. Его царапина волшебным образом перекочевала с одной половины лица на другую, оставив на своём месте нетронутую кожу. Что ж…Бардак он везде и неистребим.