Участок 117

Никита Чернятьев

Вы никогда не задумывались о том, почему вы не видите паранормальные явления, ужасных тварей древней мифологии. О них мы всегда слышим разные байки и истории, но где же эти существа прячутся? Все благодаря Центру. Они защищают нас от опасных встреч с потусторонним. Главный герой попадает в организацию Участок 117, непосредственно связанную с Центром. Ему предоставляют доступ к секретным Архивам, где он находит… Впрочем, вы узнаете, что он ищет на самом деле.

© Никита Чернятьев, 2020

ISBN 978-5-0051-0343-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается:

Анастасии Филатовой,

Анастасии Соловьевой,

Татьяне Гейден.

Без вас эта книга не имела бы

возможности появиться на свет.

Спасибо вам за все!

Участок 117

Сейчас, находясь в привычной обстановке, окруженный белыми стенами, я могу начать вести свой дневник.

До этого момента мне не позволяли прикасаться к ручке с бумагой, ибо я постоянно, по их мнению, делаю что-то не так. Делаю что-то опасное для них. Потому пишу то, что посчитал самым важным, а если быть более точным, то все, что могу вспомнить.

Я знаю, что за мной наблюдают, но ничего не могу с этим поделать, поэтому лучше смириться с наличием незваных зрителей.

Думаю, многие могут понять меня неправильно, но вы должны знать: все эти рассказы — правда. Здесь, где я сейчас нахожусь, меня считают психом, но это не так. Не стоило мне говорить обо всем вслух. Знал же, что они все заодно.

Наверное, стоит сначала рассказать о себе. Я работал на секретном правительственном объекте, под кодовым названием «Участок 117».

В «Участок 117» я попал благодаря связям и хорошей репутации среди ученых-генетиков России. Мне удалось провести огромное число генетических опытов, результаты которых пригодились бы научному сообществу.

Однако, главным научным исследованием своей жизни я считаю проект «Sapiens». Целью его стала разработка лекарства, способного стимулировать человеческий мозг и ускорять процесс создания нейронных связей.

Мне так и не удалось довести дело до конца. Когда работа приблизилась к испытаниям над человеческим мозгом, мою деятельность грубо прервали. «Вы можете свести людей с ума! — возмутился председатель Комиссии по утверждению, — Кто будет отвечать перед общественностью? Академия не может взять на себя такую ответственность!».

Годы трудов впустую! Еще одна тонна макулатуры в чей-то пыльный кабинет. Ни одна фармацевтическая компания не будет производить «Sapiens», чтоб сделать собак или крыс умнее. При мыслях о незавершенном проекте мои кулаки сжимались, ногти больно впивались в ладони. Я злился на всех: на себя, на пресловутую Академию, на ученых в принципе, на бюрократов, установивших такие дурацкие правила! Я сутками искал выход из ситуации, пока он сам не нашел меня.

Одним осенним днем при выходе из подъезда меня встретил человек. Усмехаясь, он спросил, хочу ли я дальше продолжить свой эксперимент, при этом получая баснословное денежное содержание?

Те безумные цифры, что мужчина мне назвал, казались подозрительными, но я не мог упустить возможность закончить проект. Я согласился.

Мужчина предупредил, что прежде чем попасть в Участок, о тебе стирают всю информацию, это возможно при наличии связей и финансов, чего у объекта предостаточно. Я был согласен и на это, лишь бы продолжить эксперимент.

Когда меня впервые привезли в ********** край в бухту ***** я стал сомневаться в правильности своего решения.

Несло морем. Вонь тухлых водорослей и гниющих изнутри крабов щипала нос. Где-то вдалеке за стеной тумана шумели корабли, отправленные бороздить океан. Лил мелкий дождик.

Двое мужчин, сопровождавших меня, подошли к ржавому контейнеру, когда-то имевшему красный цвет. Вокруг кроме этого ископаемого ничего не было. Только сейчас ко мне пришло осознание, что порт, в котором мы находимся, совершенно пуст. Отсутствие чего-либо с лихой компенсировал плотный туман, потому заметить пустоту было проблематично.

Один из сопровождающих достал из кармана плаща что-то напоминающее железную печать. Мужчина прислонил ее к замочной скважине контейнерного замка. Раздался щелчок, эхом пробежавший по всему порту и отправившийся в океанские глубины. Замок упал на землю. Двое мужчин совместными усилиями с грохотом отворили дверцы контейнера.

Мне открылась пустота. В контейнере ничего не было, кроме непонятных надписей на его стенах. Один из сопровождающих жестом пригласил меня войти.

Сомнения продолжали нарастать, но я все же вошел внутрь. Страх давил на меня. Мысль, что вот сейчас дверцы контейнера захлопнутся и за меня потребуют выкуп, стучала по черепной коробке. Я стоял в пустом контейнере, упершись взглядом в сплошную стенку, и молчал. Мужчины, вопреки моим ожиданиям, зашли следом и закрыли дверцы контейнера. Снаружи послышался железный скрежет, а затем щелчок, который я уже слышал.

Вдруг дно контейнера слабо завибрировало. Оно стало опускаться вниз словно лифт. Медленно мне открылись белые стены под контейнером, а черные железные уползали вверх.

Все что я помню. Мы долго спускались. Час не меньше. Возможно, лифт сам по себе был медленный, но он шел не только вниз, но и менял направление вправо-влево, понять это удалось исключительно по ощущениям.

К концу поездки у меня сильно болела голова, казалось, что тиски сжимают ее сильнее и сильнее, перед глазами темнело, появилось ощущение, что вот-вот умру. Я буквально вывалился из лифта в непонятный белый свет. Голова резко перестала болеть, только трель сердца продолжалась в моих висках. Меня обдало паром со странным запахом. Дезинфекция.

Я был… Не знаю где. Все было так ни на что не похоже. Теней в комнате словно не существовало, один сплошной белый свет, стены, пол и потолок. Казалось, что я попал в двумерное пространство и просто смотрю на белый лист бумаги. В белоснежном «пространстве» выделялось только одно — зеленая дверная ручка. Один из агентов подошел и приложил к ней руку. Дверь открылась. Понять это было сложно, все оставалось таким же белым. Однако зеленая дверная ручка испарилась.

Прошло немало времени, прежде чем мне удалось признать наличие пространства в белых комнатах. Спустя час ходьбы, мой мозг научился различать коридоры и небольшие комнаты, а этого было достаточно, чтобы спокойно ходить по Участку.

Меня привели в мою комнату. Она была такой же белой, но вещи, которыми комната была просто забита, старались скрыть этот факт. Здесь было почти все необходимое: стол, кровать, шкаф, полный одежды, подобие книжной полки.

Мне позволили изменить «дизайн комнаты», то есть избавиться от белых стен, пола и потолка, что я и сделал в первый же день проживания в объекте.

Стены я решил заклеить плакатами различных исполнителей, музыкальных групп, таблицей Менделеева и просто черными листами, которые так кстати лежали под кроватью.

Следующие несколько дней агенты водили меня по «Участку 117», собственно, тогда я и узнал название места, куда меня привезли. Лаборатория, где мне предстояло работать, была оборудована по последнему слову техники. В ней находилось все необходимое для проведения экспериментов и отслеживания воздействия «Sapiens» на испытуемых. Если требовалось что-то еще, мне лишь нужно было в конце дня оставить записку на столе, и на следующий день нужный инструмент присутствовал в лаборатории.

Других людей, кроме агентов, мне увидеть не удалось. Целый месяц мою компанию составляли белые стены и мужчины, сопроводившие меня в Участок.

Ситуация изменилась в тот день, когда мне понадобилась помощь в исследовании. Я продолжал работу над удалением побочных последствий от применения препарата, но никак не мог уловить зависимость некоторых влияющих факторов и последствий. Мне нужен был человек со стороны, способный указать на наличие неточностей в формуле или расчетах. Такой человек появился. Просто зашел в лабораторию и стал проверять мои записи. Мы не перекинулись и парой слов. Некто был занят, я — удивлен его неожиданному появлению.

Мужчина был одет очень странно. Его одежда, если ее можно было так назвать, напоминала шаманские накидки, что носят в тундровых племенах, сотканные под рубашку. С плеч до рукавов спускалась бахрома из перьев самых разных птиц. Воротник «рубашки» был украшен мелкими клыками, принадлежавшими, скорее всего, семейству кошачьих.

На смуглой шее гостя повис талисман — камень, расписанный рунами, на ниточке из черной шерсти.

Поверх «рубашки» он накинул белый халат, такой же как у меня. Зеленый галстук был затянут на голове точно бандана, длинной частью к затылку. Брюки не отличались ничем от обычных, разве что необоснованной шириной штанин.

Гость протянул мне листок с моими записями. Красной ручкой на нем были выделены ошибки и неточности в расчетах. Я был удивлен тем, как гость рассчитал вероятность благоприятного и неблагоприятного исхода при использовании инъекции препарата.

Гость протянул мне смуглую, покрытую ранами и ссадинами, руку и представился Актой. Несмотря на внешний вид, мой помощник был гораздо умнее меня самого. В уме Акта решал задачи, условия которых обычный человек был не способен запомнить. Тогда-то ко мне и пришло осознание. Помощник здесь я, а не Акта.

Я долго расспрашивал моего товарища о наличии здесь других людей. (После встречи с Актой сопровождающие перестали приходить ко мне и выходить на связь). «Помощник» сказал, что когда придет время, я обо всем узнаю.

Все становится еще более странным. Особенно потому, что никто не дает мне точных ответов на накопившиеся вопросы со дня прибытия в Участок.

Акта каждое утро приходил в лабораторию и помогал мне с исследованиями. Иногда на столах появлялись записки. Их содержание состояло из задачи на день, неделю или месяц, которую мы вдвоем должны были решить в срок. Нужный инвентарь и материалы всегда появлялись вместе с запиской, которая, после выполнения задания, исчезала на следующий день вместе с инвентарем. Что было бы, если бы мы ослушались приказа таинственной записки, я не знаю и знать не хочу. Акта придерживается такого же мнения.

Рабочий день состоял не из восьми часов, как вы могли подумать, свободный график стал основной особенностью нашей работы, но мы все-таки решили рационально распределять время и свои исследования оставлять на потом, отдавая приоритет основной работе Участка.

Что касается питания, как я понял, нас кормят исходя из выполненной работы. Однако существовала и система поощрений в виде вкусности еды. То есть, если ты выполнил нужную работу, или хорошо потрудился сегодня, тебе выдают порцию еды, соответствующую потраченным на выполнение работы калориям. Если работа была выполнена плохо, или за день ты не добился хотя бы вывода: «Так не работает, следует делать по-другому», то пища будет не столько вкусная, сколько калорийная.

Рацион был богатым: от обычного борща до самых разнообразных блюд зарубежной кухни. Все словно подстраивалось под твои желания и стоило тебе подумать про Италию, и прийти к однозначному выводу в один день, то ты получишь большую порцию пиццы с пастой и соусом. Условия более чем щедрые на мой взгляд.

Разумеется, с таким графиком — проснулся, поел, работаешь, поел, заснул — можно сойти с ума. Мне не раз приходилось чувствовать удушение без видимых на то причин. Так называемые панические атаки появлялись на протяжении первых четырех месяцев, после прекратились.

Вместе с Актой я прожил около полугода в Участке 117. За все это время я не видел ни одного человека, ни души. Я даже забыл о существовании внешнего мира. Не знаю, что позволило мне не сойти с ума. Отсутствие свободного времени для бесед, наличие Акты или влияние Участка на меня, но одиночества я не ощущал от слова совсем. Но все изменилось неожиданно.

В одно утро, меня разбудил голос. Чужой голос, которого я никогда раньше не слышал. В ногах у меня лежало нечто маленькое, я чувствовал прикосновение мелких когтей через одеяло. Глаза существа светились желтым пламенем во мраке комнаты. Они приближались ко мне.

Я замер от страха. Нечто было легким, я буквально мог швырнуть его в сторону, но тело меня не слушалось, оно словно окаменело. Желтые глаза приближались все ближе и ближе. Сердце отбойным молотком колотило в ушах.

Белый свет озарил комнату, ослепив меня. (Когда человек просыпается, комната автоматически включает свет).

Я чувствовал, что существо стоит на моей груди. Но в глазах резвились белые пятна. Я зажмурился. Через несколько секунд ко мне вернулось зрение. На груди сидел черный кот. Его пушистая мордочка вовсю пялилась на меня.

— Дорогой сотрудник номер 015, вам следует пройти со мной, — проговорил кот и, махнув хвостом, спрыгнул на пол.

— Говорящий? Не верю. Это же…

— Антинаучно? — заметил кот. Только сейчас я заметил на нем белый галстук.

— Не волнуйтесь, я лишь жертва неудачного эксперимента. Но, если задуматься, вы вошли в контейнер и остались в нем на целых семь месяцев, неужели ЭТО научно? — животное не дождалось ответа и спокойно прошло сквозь дверь.

Я быстро встал и, проверив дверь на осязаемость, убедившись, что она по-прежнему твердая, вышел из комнаты. Кот ждал меня на пороге. Он молча пошел по белому коридору и сел возле двери (если точнее стены) с синей дверной ручкой.

— Ты не сможешь открыть эту дверь, даже если сильно захочешь. Твоего ДНК нет в базе данных для синих ручек. Не удивлюсь если ты их ни разу так и не увидел, — проурчал кот.

— Помимо зеленых, есть еще и синие?

— И не только. Это лишь часть, крупица неосязаемого огромного куска истины. Мы всем Советом решили повысить тебя до должности хранителя архивов. Только тебе за последние сорок лет удалось воспользоваться способностями объекта «Участок 117» на полную мощность.

— Я? Но я ведь ничего не делал!

— Да. Тяжелый случай, — кот выдохнул и глянул на меня своими янтарными глазками. — Ты ведь общался с Актой? Знаешь ли ты, что к тебе не допускали сотрудников Центра?

— Нет! Ты… Вы о чем? — меня все еще поражала нелепость ситуации. Я веду диалог с черным котом возле стены с синей дверной ручкой. — И что такое Центр и Совет?

— Послушай. Для начала, Центр — это сообщество, состоящее из всех сотрудников объекта «Участок 117». Я являюсь членом сообщества, так же как и ты. Совет — небольшая группа лиц «белого галстука» или высших лиц, управляющих всем этим дурдомом, если угодно, — кот улыбнулся. По крайней мере усы на его мордочке вытянулись и поднялись вверх. — Набирая новых сотрудников, мы вводим их в курс дела лишь через неопределенный срок, когда человек начинает адаптироваться и работать вместе с объектом «Участок 117», как ему положено. Обычно, у людей уходит от одного года адаптации до десяти лет подобной жизни, никто еще не адаптировался за месяц, кроме тебя.

— Люди живут здесь десять лет? — это был не единственный вопрос, который я хотел бы задать коту, но он так и вертелся на языке.

— Не волнуйся. Здесь отсутствует процесс старения. Поэтому точное время люди не способны определить. После мы стираем память, если сотрудник не подошел нам и возвращаем в свое время. Тот контейнер, что является входом в объект, существует одновременно в любом промежутке времени… Почти в любом. Раньше XVI века нам не удается попасть, — кот с горечью опустил взгляд в пол. — Пока работаем над этим.

— В чем заключается суть адаптации? — спросил я.

— В том, что объект «Участок 117» — живое существо, исполняющее любые желания проживающего в нем организма. «Участок 117» или Расширенное пространство — живое. Ему также нужна пища, оно также растет, но не размножается и не умирает. Контейнер, в котором объект находится, представляет собой объект временного типа, то есть влияет на время. Нам удалось соединить две сущности воедино, так и появился «Участок 117».

— Ничего не понимаю, — мой мозг кипел от полученной информации. — Все, о чем я мечтаю? То есть Акта — вымысел?

Кот кивнул.

— А ручки и галстуки? Лаборатория? И…

— Ты все придумал. Кроме комнат. Они сами по себе существуют. Ручки — изобретение Центра, чтобы «Зеленые» не попали куда не следует. Так вот, как я и сказал. Мы всем Советом решили повысить тебя до «синего звания».

Мой зеленый галстук изменил цвет на синий.

— Теперь ты являешься хранителем архивов. Здесь будут ответы на все твои вопросы. Заработная плата все начисляется, пока ты находишься в объекте «Участок 117». Откроешь дверь. Там Архивы. Можешь прочесть интересующие тебя документы. Твоя задача, защищать их от… Впрочем, в этом нет необходимости, но мы на своем опыте убедились, что Архивы требуют наличия в них человеческого существа. Это просто необходимо, иначе они могут просто исчезнуть. Ненужные комнаты «Участка 117» исчезают в течение времени. Так как Архивы пополняются без человеческой помощи, помещение является бесполезным по мнению объекта.

— У меня нет выбора, например, отказаться от всего этого и уволиться?

— Почему же? Если ты хочешь мы сотрем тебе память, вернем в Академию и ты продолжишь свое никчемное существование. Но если тебе нужны ответы, то они будут только здесь, в архивах. Тебе ведь они нужны, не так ли?

Я кивнул.

— Тогда открой дверь.

Я коснулся синей дверной руки, а та просто исчезла в моей руке. Белая стена разделилась надвое и скрылась за соседками. Серым прямоугольником мне открылись Архивы. Они представляли собой помещение, имеющее начало, но не имеющее конца. В метре друг от друга теснились высокие металлические полки, усеянные папками с документами, местами полки были забиты вещами: книгами, инструментами, дневниками, различной канцелярией и неизвестными мне предметами.

Кот прошелся между двух рядов полок, огляделся и сказал: «Твоя задача: просто приходить сюда и сохранять Архивы в целостности. Если сюда проникнет другое живое существо, ты должен будешь ценой своей жизни защищать документы. На этом все, мне нужно уходить. Удачи». Кот вышел из комнаты, двери за ним захлопнулись, оставив голую серую стену вместо прохода. Надеюсь, мне удастся отсюда выбраться.

Первый день я провел за чтением местной документации. Некоторые отчеты об экспериментах, проводимых в «Участке 117» поражали, но ничего таинственного не было. Различные лекарства и яды применяли на животных, чаще всего на крысах. Однако, чем дальше я проникал вглубь Архивов, тем удивительнее были документы. В итоге добравшись до перекрестка между рядами «Досье», «Свидетели», «Архивы-5» и «Исследования» я направился к ряду «Досье».

Мой взгляд зацепился за неприметную синюю папку с надписью «Участок 117». Изначально мне стоит узнать об объекте, в котором я нахожусь, больше, чем рассказал кот.