В сетях шпионажа, или «Час крокодила»

Алексей Ростовцев, 2011

Контрразведка и разведка дают неисчерпаемый материал для творчества писателей и исследователей. В этой книге – жестокая правда оперативной работы, которую надо делать чистыми руками. Из соображений конспирации изменены клички агентов, установочные данные фигурантов, смещены временные и пространственные рамки событий. Все остальное – правда.

Бокал шампанского

В истории разведки много драматических эпизодов, иногда с трагическим исходом. Разведка часто ломает и корежит человеческие судьбы, а порою убивает, сама того не желая. О таких эпизодах разведчики предпочитают помалкивать, между тем как из самых неприятных историй следует извлекать уроки, которым отнюдь не возбраняется быть публичными.

В один из погожих сентябрьских дней 197… года молодой инженер Дитер Крюгер выехал из Мюнхена в свою первую загранкомандировку. Фирма поручила ему ответственную работу — монтаж своего электронного оборудования на одном из крупных предприятий ГДР.

Голубой «фольксваген-жук» весело бежал по широкой ленте автобана. Остались позади пограничный КПП и сказочно прекрасная Тюрингия с Айзенахом, Веймаром, Бухенвальдом и бесчисленными развалинами замков-бургов на высоких лесистых холмах. Впереди в полуденном мареве загадочно маячил абрис огромного незнакомого города. Над готическими шпилями царили девяностометровый каменный колокол монумента, сооруженного в память о Битве народов, и скошенный кверху небоскреб университета, который современные бурши окрестили «зубом мудрости». По пивнушкам этого города шатался некогда юный студент Гёте, а Мефистофель, вскочив однажды в подвальчике Ауэрбаха на бочку с вином, спел знаменитые куплеты про золотого тельца, царящего во всей вселенной, и про людей, гибнущих за металл. В одной из церквей тут много лет служил органистом великий Бах. О том, что Ленин напечатал в Лейпциге первый номер «Искры», Дитер не знал, потому что в Высшей технической школе Аахена получил сугубо буржуазное воспитание и образование.

Заняв забронированный фирмой номер в «Интеротеле», Дитер спустился с высотных этажей и вышел на улицу, очутившись сразу в пестрой шумной предъярмарочной толпе. Впереди был целый свободный вечер. Знакомство с городом он решил начать с известного всему свету кабачка Ауэрбаха, который на поверку оказался фешенебельным рестораном, где подавали изысканные яства, а кельнеры, чуявшие иностранца за километр, были предупредительны до холуйства. С помощью обера Дитер с трудом отыскал свободное место и, усевшись, осмотрелся. Прямо перед ним сидела очаровательная девушка, с которой он не замедлил познакомиться. Девушка представилась студенткой. Она была начитанна, остроумна, мила, и он предложил ей разделить с ним трапезу. Она согласилась. После нескольких рюмок русской водки и пары бокалов отличного местного пива Дитер почувствовал, что влюблен. С каждой новой рюмкой девушка все более хорошела. И она действительно была красива. Таких небесных созданий в Лейпциге в эту пору года всегда бывало навалом. Проститутки социалистической Германии и Польши с Чехословакией в придачу съезжались сюда к началу ярмарки на заработки.

Девушка обошлась с Дитером в полном соответствии с нравами и традициями представительниц древнейшей профессии. Когда он после бутылки шампанского, увенчавшей ужин, пригласил ее в машину, где окончательно забалдел, она обчистила его до нитки. Паспорт и техническую документацию не тронула. Они были ей ни к чему…

Ранним утром следующего дня наш агент Гендель, возвращаясь домой после ночного дежурства, обратил внимание на голубой «фольксваген», заехавший одним колесом на тротуар и словно бы уснувший в крайне нелепой позе. Гендель служил в криминальной полиции. Он был шустрым сметливым малым. Такой псевдоним выбрал не потому, что любил музыку, а потому, что обожал свою хорошенькую жену, торговавшую граммофонными пластинками в музыкальной лавке.

Обнаружив за рулем «фольксвагена» мертвецки пьяного Дитера, агент отогнал машину к своему полицайревиру, а задержанного уложил спать в кладовой, предварительно изъяв у него все документы, после чего позвонил мне и попросил срочной встречи. Я знал, что Гендель зазря не поднимет человека с постели, поэтому без лишних слов оделся и поехал к нему. У агента было возбужденно-приподнятое настроение. Он чувствовал, что подцепил стоящую рыбину.

— Конечно, — пустился я в рассуждения, выслушав Генделя, — фирма очень интересная, и нам не помешало бы иметь там своего человечка. А что, он сильно пьян?

— Тотально!

— Значит, ничего не помнит?

— Не должен помнить ничего.

— Ты, когда он очухается, дай ему кофе с бутербродом, а потом допроси по всем правилам. С протоколом. Скажи, что он задавил человека. Дай почитать соответственную статью Уголовного кодекса. О реакции немедленно проинформируй меня.

Задержанный оказался простодушным до наивности. Он как на духу поведал Генделю о том, что долгое время был безработным, а теперь принят на фирму с испытательным сроком и что ему придется регулярно навещать ГДР с целью профилактики установленного им оборудования.

После подписания протокола допроса агент швырнул на стол перед Дитером снимок трупа, раздавленного тяжелым грузовиком.

— Разве ты не помнишь, что натворил ночью?

— Боже мой! Кто это?

— Ты убил человека.

Рядом со снимком Гендель положил раскрытый УК ГДР. Нужная статья была подчеркнута карандашом. Несчастному парню светил чудовищный срок.

Дитера бил озноб. Он плакал, причитая:

— Спасите меня! Помогите мне, господин офицер!

— Ничего не могу поделать, — хмуро отвечал Гендель, напялив на свою полицейскую физиономию маску сострадания. — Однако мне по-человечески жаль тебя… Попробую позвонить кое-кому. Возможно, тебе и помогут, если ты не будешь дураком.

Выйдя в соседнюю комнату, он коротко доложил мне по телефону:

— Парень спекся.

— Сейчас буду, — ответил я…

Это была самая быстрая вербовка в моей оперативной практике. Написав обязательство о сотрудничестве с советской разведкой, Дитер спросил:

— Вы подсунули мне ту шлюху?

— Клянусь честью, нет!

— Она была так похожа на студентку.

— Разве студентка не может быть шлюхой? Кстати, не кажется ли тебе, что она подсыпала какой-то дряни в твой бокал с шампанским?

— Это не исключается. Но нет худа без добра. Мой опыт общения с женщинами теперь настолько богат, что пора подумать о женитьбе.

Дитер рассмеялся. Он радовался тому, что стал не зэком, а всего лишь шпионом. Я дал ему денег под расписку, поставил первое задание, оговорил условия связи и отпустил его с миром.

Он сотрудничал с нами около года. Вначале отношения наши были несколько натянутыми, потом же все пошло как по маслу. От него поступала стоящая документальная информация из объекта нашей заинтересованности. Я всякий раз при встречах выплачивал ему денежные вознаграждения. Небольшие, правда. Один из моих многочисленных начальников говаривал, что на советской разведке никто не разбогател. Дитер принимал деньги охотно и даже стал планировать свой личный годовой бюджет с учетом этих сумм. Вообще-то многие немцы не рассматривают шпионаж как нечто постыдное. Это для них дополнительный заработок, разновидность шабашки. Шпионаж стал шабашкой и для граждан новой России, о чем свидетельствует астрономическое число дел, реализованных нашей контрразведкой. Это из-за размытости понятия «Отечество» и поклонения тому самому мефистофелевскому златому тельцу.

Погубила Дитера опять-таки женщина, точнее, прелестная и очень порядочная девушка из хорошей бюргерской семьи. Он встретил ее на зимнем курорте под Гармиш-Партенкирхеном в Баварских Альпах и сразу влюбился без памяти. Она ответила ему взаимностью. Дело стремительно шло к свадьбе.

Однако Дитер не хотел, чтобы у него были какие-либо тайны от любимой. За несколько часов до венчания он, глядя в прекрасные серые глаза невесты, признался ей, что является русским шпионом. Девушка отреагировала мгновенно и беспощадно:

— Я не выдам тебя, но твоей женой не буду никогда.

— Стой! — отчаянно крикнул он, но она ушла, часто цокая каблучками.

Дитер вернулся в свою холостяцкую квартирку, наполнил шампанским бокал, швырнул в шипучее вино горсть снотворных таблеток, выпил все залпом и повалился ничком на диван…

Люди много судачат о том, что есть счастье. Для меня же этот вопрос давно решен. Счастье — это когда человечество больше не будет нуждаться в таких, как я.