Дорис. Морские рассказы

Алексей Макаров

На каждом судне есть судовые механики. Их труд для постороннего взгляда не заметен. Их работа тяжела и неблагодарна. О ней мало кто знает. Они – в тени от общего внимания или, как всегда, в машинном отделении.Им, как и всем остальным людям, присущи чувства обычных людей, которые особенно обостряются в море, в оторванности от дома, жён, детей и родителей.В книге Алексея Макарова из серии «Жизнь судового механика» рассказывается о работе судового механика и трудностях этой профессии.

Глава вторая

Утром, как всегда, он поднялся, сходил в гараж за машиной. Было чётное число — Нина работала с обеда и поэтому он её не будил.

Сев в машину, он поехал в круинг, который находился в одном из зданий, ранее принадлежавших пароходству.

Войдя в офис, он поздоровался и представился:

— Я — Лавров, старший механик. Меня направили для уточнения и подписания контракта.

Навстречу ему из-за стола поднялся высокий лысоватый мужчина, пожал руку и представился:

— Василий Петрович.

Рядом с ним сидел Борткин. Лавров его знал ещё по отделу кадров пароходства. Так вот куда он перекочевал. Наверное, в пароходстве не так много платили, и работать приходилось больше. Видимо, поэтому он ещё больше растолстел.

Борткин улыбнулся Лаврову как старому знакомому и пожал руку.

Василий Петрович изображал радушие:

— Ладно, что тут разговаривать, показывайте Ваши документы.

Лавров достал из портфеля всю кипу бумаг, что имел, и выложил их перед Василием Петровичем.

Тот долго изучал документы Лаврова и, закончив их перебирать, обратился к нему:

— Вот Вам обходной лист, Вы обойдёте всех, кто указан в списке, получите руководящие указания и сдадите аттестацию по указанным пунктам. После этого Вы возвращаетесь ко мне, и мы тогда подпишем с Вами Ваш контракт. И только тогда он будет действителен. Вот Вам проект контракта. Пожалуйста, ознакомьтесь с ним, — выпалив всё это одним махом Василий Петрович глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.

Лавров посмотрел в проект контракта и увидел, что там указана зарплата четыре пятьсот долларов и продолжительность контракта восемь месяцев. Пришла пора удивляться и ему:

— А это что такое? — он показал цифры Василий Петровичу. — Не может такого быть. Тут должно быть пять тысяч и контракт на шесть месяцев.

Василий Петрович, соответственно, тоже был удивлен:

— А в чём проблема? У нас контракты для всех стандартные.

Но Лавров настаивал на своём:

— Но, я же с Андреем Ивановичем договаривался обо всём. И о том, что у меня будет именно такой контракт. Только на шесть месяцев. По-другому я не согласен работать. Просто я не буду его подписывать, если там будут стоять другие цифры, а не те, о которых мы договорились с генеральным директором.

Видимо, никто до этого никогда не выдвигал ему таких требований, поэтому Василий Петрович не ожидал от Лаврова такого наглого заявления, и тут же позвонил Молчанову. Трубку подняла секретарша:

— Андрея Ивановича нет, — услышал Лавров её певучий голосок. — Он будет через полчаса.

Василий Петрович повесил трубку и в недоумении посмотрел на Лаврова:

— Ну что ж, если Вы не согласны со стандартным контрактом, то поезжайте к Молчанову и говорите с ним лично. Просто у нас контракты по-другому не составляются.

Лавров и сам был удивлён. Что такое? Он же договорился с Молчановым о зарплате и продолжительности рейса. Неужели он ничего не передал в круинг про эти изменения в контракте? Что за непонятки? Всё через жопу у этих русских. Говоришь об одном, а в итоге всё наоборот.

Лаврова это уже начинало удивлять и раздражать. Ведь это не близкий путь проехать в середине рабочего дня из одного конца города в другой. Весь город в это время всегда уже забит пробками.

Лавров забрал у Василия Петровича документы, сел в машину и поехал обратно.

Но пробок особых не было, и он вскоре добрался до места.

Когда он приехал, Молчанов уже был у себя в кабинете.

Его, без лишних проблем, быстро пропустили в кабинет генерального директора.

Войдя, Лавров без всяких сантиментов резко спросил:

— Андрей, а в чём дело? Чего мне там лепят горбатого? Там мне пишут четыре с половиной тысячи и восемь месяцев контракт. Мы же договорились на пять тысяч и шесть месяцев!

— Да, да, да! — Молчанов раздражённо отреагировал на слова Лаврова. — У тебя будет написано четыре с половиной, но мы с тобой заключим отдельное соглашение на пятьсот долларов ежемесячно, и общая сумма у тебя получится пять тысяч. А про шесть месяцев контракта я просто не успел позвонить Василию Петровичу.

Он тут же набрал номер телефона и сказал в трубку:

— Василий Петрович. Извини. Ну, я просто не успел вчера сказать, потому что было уже поздно, да и замотался я. У Лаврова будет контракт на шесть месяцев, так и запишите ему. А сумма контракта останется прежней. Но мы ему сделаем отдельное соглашение, по которому он и будет получать оставшиеся деньги. Он сейчас тут сделает кое-какие дела и ближе к вечеру подъедет, — и, положив трубку, он посмотрел на Лаврова. — Что ты лезешь?! — не скрывая раздражения, продолжил он. — У капитана пять тысяч. Ты что? Забыл, что ты начинаешь работать у русских? Тебе нужны лишние сплетни? Мне лично, лишние пересуды не нужны. Юристы составят наше с тобой соглашение, тогда мы его и подпишем. Будут у тебя твои пять тысяч, — он уже дружелюбно посмотрел на Лаврова и протянул ему руку для рукопожатия и мирно закончил: — Что ты волну гонишь?

Лавров тоже был раздражён и удивлён не меньше Молчанова:

— Андрей Иванович, я не могу подъехать в круинг после обеда. У меня жена с двух часов работает, надо ей машину отдать. Она же сама на работу ездит.

— Ну, так ты её сам отвези, а потом вечером и встретишь после работы. А пока занимайся этими делами. Пойми. Времени до отъезда у нас с тобой мало, — Молчанов начал спокойно увещевать Лаврова.

Что оставалось делать? Пришлось Лаврову с ним согласиться.

Ему как-то вскользь подумалось:

— Ладно, хорошо. Сделаю все дела сегодня.

Съездил в круинг и опять разговаривал с Василием Петровичем. Тот показал Лаврову его новый контракт. В нём было прописано, что у него основной оклад будет 4,5 тысячи долларов в месяц с продолжительностью шесть месяцев.

Василий Петрович впечатал эти данные в новый контракт. Лавров его подписал, а Василий Петрович вручил ему обходной лист со списком тех, кому он должен будет сдать аттестацию.

Когда Лавров приехал домой, то Нина уже была готова ехать на работу. Она была на взводе, опасаясь опоздать.

Когда Лавров вошёл в квартиру, она, как всегда, поцеловала его и озадаченно спросила:

— Где ты ездишь? Я же опоздаю.

Времени на лишние разговоры не было, поэтому Лавров только и сказал:

— Я тебя сейчас отвезу на работу, а вечером заберу. Мне надо будет сделать кучу дел сегодня.

Нина пристально посмотрела на своего озадаченного мужа:

— Всё-таки ты согласился, — с горечью в голосе произнесла она. — Ну что же. Другого, я от тебя и не ожидала.

Лавров пожал плечами:

— Ну, извини, вот так всё получается, — и развёл руками.

Он помог ей надеть шубу, и они вместе вышли во двор к машине.

Лавров отвез жену на работу. На удивление, сегодня это получилось быстро, дороги были чистыми и пробок не было.

Когда машина остановилась у клиники, он обнял Ниночку, поцеловал и пообещал:

— Я за тобой приеду к восьми часам вечера. А пока буду заниматься сдачей аттестации.

Из клиники он сразу же вернулся в офис и начал, согласно списку, подписывать обходной. Первым делом зашёл к суперинтендантам.

Миша, его однокашник, как раз сидел там суперинтендантом именно по этому судну.

Он был рад видеть Лаврова. Не так часто, они однокашники, и встречались вместе. Сейчас стало получаться, что встречи происходили ежегодно. Да, и то, не все из живых их посещали.

После приветствий и обыденных вопросов Миша посочувствовал:

— Ох, и головняк же ты себе выбрал. Но ничего, ты справишься со всем, я знаю. Башка у тебя есть, всё у тебя получится. Но сначала сходи к капитану-наставнику, потом к механику-наставнику, экономисту и подтверди свои знания на английском языке у юриста. Только потом вернёшься ко мне. Мы тогда с тобой тут тоже побеседуем, — Лавров пожал Мише руку и пошёл к наставникам.

У экономистов он получил очередную новость:

— Да-да, — безразлично посмотрел на него худощавый мужичок.

Где-то Лавров с ним встречался в пароходстве. Но где? Что-то память в этих воспоминаниях стала отказывать ему. Но напрягать её сейчас не было никакого настроения. Мужичок тоже не признал Лаврова.

После рукопожатия уже более доброжелательно экономист продолжил:

— Сейчас вы, первой группой поедете в Корею. Примете судно и пойдёте на Канаду. Там примете часть груза и пойдете догружаться на США. В Портленд. Там сделаете догрузку и пойдете на Австралию. Потом мы будем вам искать другой контракт. Ваша задача, как старшего механика, это — представлять нам отчеты по топливу. Будете посылать их два раза в сутки. Один — вы будете писать чартеру, а другой посылать нам в офис. Этот отчёт надо будет посылать по Владивостокскому времени на 9 часов утра, в какой бы точке земного шара вы ни находились. Понятно?

Лавров сразу представил себе такую процедуру. Ничего себе! Это ему надо на двенадцать часов дня судового времени отправлять отчёт по топливу чартеру. Это ладно. Он всегда это делал на предыдущих судах. А вот по Владивостокскому — в офис?! А если судно будет находиться в такой точке земного шара, где будет и два часа ночи, и три часа ночи судового времени, когда во Владивостоке будет девять утра. Это значит, что ему придётся среди ночи вставать, считать, идти на мостик и отправлять данные по остаткам топлива, а потом идти и оставшееся время досыпать, чтобы с восьми утра выходить на работу.

Ему сразу подумалось:

— Вот это да! Вот это перспектива!

Но у Лаврова была программа, которую он давно сделал именно для таких целей. Она всё считала сама, ничего страшного в этом не было. Только одно напрягало, что надо будет вставать среди ночи, потому что если в Америку ушёл, то это восемь часов разница. Вот тебе и получается, что отчёт надо отправлять в четыре часа дня вчерашнего дня, а если в Европе, то в два часа ночи следующего дня.

— Ну, ничего, — подбодрил себя Лавров. — Пробьёмся.

После экономиста он зашел на подтверждение английского языка к юристам. Молодой парень на ломаном английском, с очень твёрдым русским акцентом предложил ему прочесть какой-то документ. Что-то про балластные системы, балластные насосы и правила перекачки балласта. Лавров бегло прочёл предложенный текст. На что юрист с интересом посмотрел на него и с удивлением спросил:

— Вам всё понятно, то, что Вы прочли?

— Конечно, — подтвердил Лавров.

— Ну, тогда перескажите этот текст, — предложил парень.

Лавров пересказал ему текст сначала по-английски, а затем и по-русски. Юрист удивленно смотрел на Лаврова:

— Да. Вообще-то, Вы один из первых, кто мне так хорошо ответил на все вопросы по этой системе.

Лаврову стало приятно, что хоть кто-то сегодня оценил его знания:

— А что тут такого? Это моя работа. Английский технический у меня очень хорошо идет. Так же и телефонные переговоры на эти темы. Многолетняя практика сказывается. Ведь я уже почти двенадцать лет с этими переговорами связан. Вот поэтому так и получается.

— А, — протянул юрист, — тогда ладно, — и поставил подпись на обходном листке.

После этого Лавров пошёл к механику-наставнику.

Михаил Николаевич повторил ему то, что говорил вчера, и подытожил:

— Остальное тебе расскажет Аверин в Корее. Иди к наставнику. К Газарову. Он очень хочет тебя видеть.

Когда Лавров вошел к Газарову в кабинет, то тот уже соизволил подняться из-за стола, и поздороваться с ним за руку. После этого сунул ему две внушительные папки со словами:

— Вчера ты мне на все вопросы ответил, я тебя больше допрашивать не буду. Читай вот то, что там у нас в компании по МКУБу (Международный кодекс по безопасности управлению судном) прописано. Прочитаешь, тогда ещё раз побеседуем.

Папки были внушительные. Одна — толщиной, наверное, сантиметров в семь. И вторая — такая же внушительная, но толщиной поменьше.

Взяв папки, Лавров уселся за стол рядом с Газаровым и принялся читать. Читал он почти до пяти часов вечера, а потом обратился к Газарову:

— Что-то у меня в глазах двоится.

Тот посмотрел на Лаврова поверх очков и усмехнулся:

— Ну, и правда. Пора тебе заканчивать, потому что в пять пятнадцать мы идём на совещание. Так что ты, давай, сдавай мне папки и можешь ехать домой. Завтра приезжай к девяти часам.

Лавров потянулся, разминая затёкшую спину, положил папки на стол Газарову и поехал домой.

Ему завтра надо будет отвезти Нину к восьми часам на работу, а потом уже можно будет читать эти долбанные папки до обеда.

К восьми вечера он подъехал к Нине в клинику. Когда она села в машину, то он обратил внимание на её расстроенный вид.

Лавров притянул её к себе, обнял за плечи и поцеловал.

— Ну, что ты такая хмурая? Что-нибудь случилось?

Она отстранилась от него:

— А ты как думаешь? — сделав паузу, она недовольно продолжила. — Конечно! Всё нормально! Муж уходит в рейс на восемь месяцев. Всё нормально! — она начала заводиться.

— На шесть, — едва удалось вставить Лаврову.

— Ах! Я даже забыла — на шесть, — раздражение Ниночки начало переливаться через край. — Это, значит, полгода мне быть одной. Как же мне всё это надоело! — горечь сквозила в каждом её слове.

Тут надо было что-то срочно делать, а то женская логика может довести до скандала.

— Ну, так я же ухожу не на гильотину или на войну. Вернусь же. Это же не навсегда. У нас же всегда так было. А потом, когда вернусь, мы опять будем долго-долго вместе, — Лавров постарался привлечь её к себе и поцеловать. — Поедем, отдохнём в тёплые края, — он попытался вновь заглянуть жене в глаза.

От его слов они потеплели и он вновь прижал своё сокровище к себе.

Ниночка мягче, но уже без надрыва продолжала выливать на мужа своё недовольство:

— Я-то думала, что ты выговоришь себе четыре месяца, как было раньше. Четыре через четыре ты работал, и у тебя всё получалось. Я уже привыкла к такому режиму. А тут опять шесть месяцев. Это же полгода я буду одна, — чуть ли не со слезами в голосе воскликнула она. — Мне никто не поменяет кран, меня никто не погладит, мне никто не скажет ласкового слова, меня никто не возьмет за руки и не поцелует их, и не заглянет в глаза. Опять ночью спать одной в этой чёртовой холодной постели. Как мне всё это надоело! — уже с надрывом вырывалось у неё.

Лаврову всё это было понятно. И это был за последнее время уже не первый такой разговор. Они уже были не настолько молоды, поэтому каждое такое расставание отдавалось болью в душе.

Но Лавров старался не подавать вида, что эти разлуки и ему очень тяжелы. В последнее время он старался уезжать с улыбкой. Наверное, эта улыбка её так сильно и раздражала. Нина ему всегда после этого говорила по телефону:

— Всё! Уходит с таким счастьем, как будто избавляется от семьи. На работу он уходит, видите ли. Да из дома он убегает на свою проклятую работу!

Сейчас же, помня прошлые разговоры, Лавров сделал грустное лицо.

— Ну, мамусик. Перестань. Всё равно работать же мне надо. Да и кому я здесь нужен на берегу? Что я тут буду делать?

— А как же другие здесь устраиваются? — не сдавалась Ниночка.

— Как, как? Не знаю, как. У меня так не получается.

Нина отстранилась от Лаврова и посмотрела в его честные глаза.

— Тебя не переделаешь, — горько вздохнула она. — Поехали домой, горе ты моё луковое.

Они быстро доехали до гаража. Лавров поставил машину, и они под ручку не спеша вернулись домой.

Погода была прекрасная. Потеплело, ветра не было. Только лёгкий морозец немного пощипывал щёки.

Дома было тепло, тихо и уютно. Они были только вдвоем. Он помог Ниночке раздеться, повесил шубу в шкаф, и они долго стояли в коридоре, обнявшись, чувствуя тепло друг друга.