Шапка Мономаха

Алексей Лухминский, 2016

Стремление к независимости от окружающих, которое порой принимается за свободу, толкает нас к беззаботному прожиганию отмерянной жизни. Но наступает момент, когда мы неожиданно кого-то впускаем в своё сердце и начинаем жить заботами этого человека, ощущая на себе ответственность за его судьбу. И эта приятная зависимость приходит к нам вместе с любовью…

© Лухминский А., текст, 2016

© Геликон Плюс, оформление, 2016

* * *

Часть 1

Максик

Несмотря на большое количество свободных мест в вагоне, я решил не садиться, чтобы, случайно заснув от утомления, ненароком не проспать свою станцию. Конечно, спать можно и стоя, у меня это уже отработано, но при вертикальном положении тела всё-таки больше уверенности в том, что не проспишь. И вот теперь, повиснув на поручне вагона раннего метро, возвращаясь домой после очередной романтической ночи, проведённой в уже давно знакомой квартире, ощущая такую приятную истому во всём несколько уставшем теле, я тем не менее пытаюсь сосредоточенно думать о смысле своей уже почти тридцатилетней жизни. Нет, всё-таки утомила меня моя пассия! Ника, а вернее — Вероника, конечно, очень знойная женщина. Возможно, она действительно — «мечта поэта», да только я совсем не поэт и порой после очередного её приглашающего звонка чувствую себя мальчиком по вызову. Наши отношения длятся уже полгода с интенсивностью, зависящей от длительности командировок её благоверного, который, будучи каким-то большим чиновником, больше времени проводит в Москве, чем в Питере. А вот сегодня он должен снова вернуться дневным «Сапсаном», и мне пришлось раньше покинуть уютное теплое гнёздышко, чтобы заботливая жена, тщательно убрав все следы нашей страсти, могла привести квартиру в порядок и подготовиться к встрече любимого супруга.

А с другой стороны — ну и что, что мальчик по вызову! Должен отметить, что Ника для своего возраста выглядит просто прекрасно. Естественно! Ведь из всяких спа-салонов, похоже, вылезает лишь для того, чтобы встретиться со мной, грешным. Да и её конституция весьма способствует сохранению форм. Узкая кость… Ни грамма лишнего! Надо сказать, меня это в ней возбуждает. А она даже мне какие-то подарки дарит. То зажигалку дорогую, то телефон, а тут подарила рубашку с галстуком… Только зачем мне рубашка? С джинсами и кроссовками она явно не монтируется.

С Никой мы познакомились, когда я в качестве сборщика мебели приехал к ней в шикарные четырёхкомнатные апартаменты собрать привезённый накануне спальный гарнитур. Предметов было много, моя работа затянулась, и хозяйка, которая, несмотря на тщательно скрываемый ею возраст, приглянулась мне сразу, любезно пригласила выпить с ней кофе. К кофе был добавлен хороший французский коньяк, потекла беседа, а потом я поймал её весьма заинтересованный взгляд, последствием которого стала опытная эксплуатация только что собранной кровати. Наверно, это весна на нас тогда так повлияла… С этой кровати мы встали уже совсем близкими людьми. Ещё не одевшись, Ника буквально впилась в мои губы и прошептала, что я оправдал её ожидания. Достаточно нагло для разницы в положении и возрасте я ответил, что и она соответствует моим запросам. С этого всё и началось. Да не только началось, но сразу же и продолжилось, причём аж до следующего вечера. Расстались мы тогда очень довольные друг другом.

Уф… Спать хочется. Каким бы я был на работе, если бы не суббота сегодня.

— Простите, молодой человек, вы на следующей выходите?

Господи… А что там объявили? Какая там следующая?

— Извините, а какая будет следующая?

— «Петроградская».

— Нет, мне дальше, — и сторонюсь, пропуская к двери пожилую женщину.

Вот они, остатки Ленинграда… «Простите», «Извините»… Мама мне про это рассказывала. Сейчас так уже не принято. Считается, что это лишние сопли. Сейчас все с кайлом наперевес — и к выходу! А там уж как повезёт!

Ника… Конечно же, я — мальчик по вызову! Молодой, борзый… Бабы её типа таких любят. Что это для них? Желание вскочить на площадку уходящего трамвая? Ей ведь уже что-то к сорока, да и сынок у нее есть девятнадцати лет от роду. Она поведала, что они с мужем, которому он только пасынок, год назад сообразили ему однокомнатную квартиру! Повезло парню… А я вот после развода и размена родительского жилья оказался в коммуналке, где и проживаю уже тоже год. И хорошо, что вообще остался с жильём, а не пришлось снимать… Ведь после того как моя бывшая застала меня со своей подружкой, рухнуло всё. Мои родители активно и жёстко её поддержали. Они у меня всегда были строгих нравов и мои загулы даже до свадьбы терпели с трудом. А тут вообще… И как меня занесло на этот очередной подвиг? Ну что же сделать, если с «младых ногтей» у меня развилось стремление побеждать на этом самом любовном фронте! Короче, в результате сокрушительного семейного скандала — размен нашей огромной квартиры в центре Питера на три части. Теперь мать с отцом в Озерках, моей бывшей с нашей дочкой купили однушку на Гражданке, а меня, как особо провинившегося, засунули в моё нынешнее пристанище на Кронверкском проспекте. Ныне если я кого-то приглашаю к себе, то заранее знаю, что у моих соседок на коммунальной кухне появится очередная тема для обсуждения: кого это он опять привёл. Что ж, каждый ищет себе развлекуху по своему интеллекту. М-да… Смешно… Сам-то я понял, о чём подумал? Значит, если у моих соседок развлекухой является обсуждение моих знакомств, то у меня — бабы. Вот и весь мой интеллект, сосредоточенный в конкретном месте. Что же делать! Ну люблю я это занятие!..

— Станция «Горьковская»! — провозгласили динамики в вагоне.

Чёрт! Всё-таки стоя задремал! Прорываюсь к выходу совсем не по-ленинградски.

По полутёмному коридору своей коммуналки двигаюсь к своей комнате.

— Доброе утро, Макс! — с улыбочкой здоровается Светка, одна из моих соседок, по пути в ванную, многозначительно поглядывая на моё слегка несвежее лицо. — Надеюсь, оно у тебя сегодня действительно доброе?

— Да уж, не могу пожаловаться, — я весело соглашаюсь и демонстративно имитирую потягивание. — Совсем утомлённый сегодня!

Светка, наверно, моя ровесница и на внешность, надо сказать, весьма привлекательна. Как выяснилось, в эту квартиру попала незадолго до меня и тоже после развода. Мало общаясь со своими соседями, я понятия не имею, чем она занимается, но за собой следит и одевается с пониманием. Мы с ней с первой встречи обмениваемся многообещающими взглядами, но и только.

— Приятно видеть удовлетворённого мужчину… — выпевает она.

— А уж самому-то мужчине как приятно быть удовлетворённым! — поддерживаю я её посыл и начинаю щелкать замком своей двери.

Хорошо, что душ принял у Ники, а то пришлось бы опять занимать очередь в ванную, тем более из-за повышенной утренней загрузки мытьё по утрам в нашей квартире совсем не приветствуется.

Старый диван мне достался от предыдущих владельцев. Последний раз он был разложен, видимо, давно, и такое состояние с некоторых пор ему нравится куда больше, чем сложенное, поскольку возвращаться в таковое он просто не собирается. Меня это вполне устраивает: не надо каждый раз корячиться, убирая в ящик подушку и одеяло, а потом их же оттуда доставая. При таком раскладе постель можно только застилать покрывалом и потом, когда приходят мои гостьи, достаточно его только сбросить…

Уф… Вот я и в горизонтальном положении… Всё! После напряжённой и честной работы я заслуживаю благостного отдыха. Только вот, едва лёг, сон улетучился…

Ника вчера, когда я к ней пришёл прямо после работы, глядя на мой чемодан с инструментами, спросила, сколько я ещё собираюсь заниматься сборкой мебели. Интересно, почему она задала такой вопрос? За всё время нашего знакомства мы с ней не очень-то обменивались сведениями о своей жизни и вообще мало разговаривали на такие темы, касаясь их лишь слегка.

Конечно, я бы не стал заниматься таким ремеслом, если бы не жизненные обстоятельства. После окончания школы, ощутив себя человеком, освободившимся от сетей среднего образования, я бросился на поиски приключений. Тянул с родителей деньги на всякие злачные заведения и оттягивался по полной программе. В результате мои бесконечные любовные похождения им надоели, и при первом же начавшемся призыве я с жёсткими напутствиями отца о необходимости браться за ум был отправлен в армию. Вернувшись через год, уступил уговорам родителей и пошёл в Политех на экономический факультет, на этот раз нырнув в сети получения уже высшего образования. В семье почему-то посчитали, что именно специальность такого направления даст мне в будущем кусок хлеба и положение. Помучившись сам и помучив своих преподавателей, я кое-как закончил учёбу и стал экономистом. Вернее, эта специальность прописана в моём дипломе. А кому сейчас нужны экономисты? Их везде — как собак нерезаных. Хотя при чём тут собаки? Несчастные животные! Как только их люди не поминают! И обзываются «собакой», и они «нерезаные», и им «семь вёрст не крюк», и из дома их «хороший хозяин не выгонит»… Пожалуй, по упоминанию в разных крылатых выражениях с собакой может сравниться разве только свинья. Той, бедняге, тоже достаётся.

А на вопрос Ники пришлось ответить шуткой, что всё, мол, зависит от поступающих предложений. Я ей как-то говорил, кем являюсь по образованию, поэтому должна понимать всю сложность моего положения.

Ну ладно! Теперь спать, спать и спать!

* * *

— Знаешь, Максик… — мы с Никой, слегка одетые, сидим в креслах у журнального столика, стоящего подле кровати. — Я тут подумала о тебе…

Ничего себе! Баба подумала… Это что-то новенькое.

— Ты привлёк меня тем, что ты такой… свежий, сильный. Это, конечно, не удивительно, ведь ты много моложе меня, но знаешь, как приятно порой почувствовать себя слабой женщиной… — Ника говорит это задумчиво, вертя в руке рюмку с коньяком. — Но чувствую я себя с тобой такой только в постели. Согласись, что мужчина должен быть хоть чуть-чуть солидным и достаточно обеспеченным и приезжать ко мне не на метро, а на своей машине. И вообще, я хочу освобождать твоё тело от хорошего костюма, а не от старых джинсов.

— Ты во мне разочаровалась?

Кажется, в моём голосе прозвучало беспокойство. Скорее всего, это действительно так, ведь я уже привык к этой женщине! Испытываю к ней совершенно искреннюю привязанность. Даже самому странно!

— Ну что ты, милый! — она вскакивает и переселяется ко мне на колени. — Я ни-коим образом в тебе не разочаровалась… — Ох-х… Какие всё-таки у неё просто умопомрачительные поцелуи! — Только я уверена, что тебе надо менять род своих занятий. Ты же экономист с высшим образованием!

— То есть ты хочешь попросить мужа куда-нибудь устроить своего любовника, чтобы он стал важным и обеспеченным?

От такой мысли мне становится весело.

— Тьфу! Сказал тоже… — она шутливо шлёпает меня по губам. — Ты, Максик, видно, до сих пор так ничегошеньки и не понял. Считаешь меня просто мужней женой? Ошибаешься! Я — деловая женщина. Все те спа-салоны и прочее, что я посещаю, — это всё моё! Да и не только это. Я — хозяйка! У меня целая сеть таких заведений. И живу я на свои деньги, не прося мужа ни о чём. А теперь, с его командировками, порой вообще не знаю, зачем он мне нужен. Разве что для положения в обществе. И почему, в таком случае, я не могу пристроить своего любимого мужчину в свою же фирму?

Это всё говорится легко, шутливым тоном, и поэтому пока непонятно, как относиться к таким словам.

— Массажист или парикмахер из меня никакой, — на всякий случай фыркаю я.

— Отвали! — она снова перебирается в своё кресло. — Я придумала. Ты идёшь учиться на бухгалтера, потом возглавишь бухгалтерию в одном из моих предприятий, а дальше будет видно.

— Ты это что, серьёзно?

От решительности, с которой она это сказала, у меня реально отвисает челюсть. Ну и ну… Я — бухгалтер… Мне в страшном сне такое не могло присниться.

Глядя на мою обалдевшую рожу, Ника довольно смеётся.

— Ты не волнуйся, Максик. Затраты на твоё обучение я оплачу, и курсы будут — супер! Помощницу тебе дам… Ну и в жалованье ты обижен не будешь.

— Даже так?

В ответ на мой сомнительно-вопросительный взгляд она называет цифру, услышав которую и машинально сглотнув, я понимаю: это может решить все мои сомнения в её пользу. Хотя где-то я слышал, что большие деньги бухгалтеру порой платят лишь за то, что потом он будет отсиживать за хозяйские преступления. Становится тревожно.

— А потом ты из меня сделаешь козла отпущения?

— Дурашка! У меня всё, ну или почти всё, по-белому. Мне скандалы с судами не нужны. И вообще, как ты мог про меня такое подумать?

Это сказано с такой укоризной, что мне сначала становится стыдно от своего недоверия, но потом накатывает следующая мысль: «А кому вообще сейчас можно верить?» И в это время Ника совершает на меня новую атаку, в результате которой мы снова оказываемся на её кровати, а там, понятное дело, уже не до умных мыслей.

— Ну что? Ты согласен с моим предложением? — сонно спрашивает она, когда мы уже отдыхаем. — Конечно, ты можешь оставить всё как есть, но я в первую очередь думаю о твоём будущем. Не всю же жизнь тебе с твоим шуруповёртом по квартирам бегать!

Действительно, она скорее всего права. Какое у меня будущее с такой работой? Туманное…

— А с чего это ты вдруг так озаботилась моим будущим? — осторожно интересуюсь я.

— Мне оно небезразлично.

— Почему?

— Ты мне очень… нравишься, и я хочу, чтобы ты был со мной рядом, — тихо произносит Ника, и начинается пауза, прерывать которую мне кажется неправильным, ведь за ней могут последовать какие-то важные для меня слова. И они звучат: — Понимаешь, Максик… В своём первом муже я разочаровалась почти сразу, как родила Костика, и дальше жили мы с ним, по сути, по инерции… Потом я эту инерцию прекратила. Такая жизнь для меня была словно оковы на ногах. Мне хотелось деятельности, а были кухня, магазины, садик, потом гимназия, музыкальная школа… А дома его я почти не видела. Он, видите ли, работал над своими… проектами. Повторяю: я — деловая женщина! Я не могла и не хотела жить такой жизнью и, когда наступила свобода, постаралась развернуться по полной. И развернулась. Я давно привыкла быть финансово независимой. Сына содержу сама. Ни разу не обращалась за деньгами ни к прежнему мужу, ни к нынешнему! Этому иногда даже подбрасываю… Вернее, фактически содержу.

Последнее было произнесено ею с лёгкой усмешкой, и опять наступила пауза.

— С Вадиком мы живём почти десять лет… — задумчиво продолжает Ника. — Когда мы познакомились, он был всего лишь… что-то вроде начальника цеха в пивоваренной компании. Потом начал расти и вот дорос… Ему через год пятьдесят. Он неплохой человек, но с годами мы, наверно, потеряли интерес друг к другу. Подозреваю, что он не случайно так часто катается в Москву… Но здесь, в Питере, мы… демонстрируем трогательное единство. Это длится уже года три.

— Тогда действительно непонятно, зачем тебе такой муж.

— С годами вырабатываются привычки, и чем люди становятся старше, тем сильнее за них цепляются. Мы с ним ладим, старательно обходя острые углы. Нас связывают эти десять лет. И ещё… Мы с ним всегда на людях. Бываем в разных компаниях, где нас давно и хорошо знают и тоже привыкли к тому, что мы вместе. Да и в любом случае я, наверно, не смогла бы его предать.

Интересно, а то, что она валяется в койке с любовником, это не предательство? Что же тогда она имеет в виду под словом «предать»?

— А то, что мы сейчас тут?.. — не удерживаюсь я от вопроса и притягиваю её к себе.

— Это совсем, совсем другое… — и она начинает меня целовать. Только сейчас делает это не алчно, а очень нежно. Так нежно, что я таю. — Одно дело — совместная жизнь под одной крышей, а совсем другое — сердечная привязанность. Тебе сколько лет?

— Двадцать семь. Я понял: ты любишь молоденьких.

— Не будь, пожалуйста, со мной циником, — это звучит с оттенком грусти. — Таким ты можешь быть со своими… девочками. Уверена, что они у тебя есть. А со мной не надо. Не смотри, что я деловая и порой жёсткая. Мне тоже можно сделать больно. Договорились?

— Прости… — мне опять становится стыдно. — А чем занимается твой сын?

— Он студент. Запихала его на платный в Медицинский. Учится так себе… Лишь бы мама не пилила и не угрожала, лишив денег, отправить в армию.

— Он живёт один?

— Да… Костик самостоятельный. Пока я занималась бизнесом, научился себя обслуживать, его не надо было отводить в гимназию, и в музыкальную школу он сам бегал. Нравилось… Свои проблемы решает сам. Только у него тяжёлый характер, в отца, наверное, пошёл. Может быть, поэтому у нас с ним сложные отношения… Мы же не случайно его отделили! Муж любит компании, гостей, особенно влиятельных гостей, а Костик этого терпеть не может. У них вообще затяжной конфликт. Сразу как-то не сошлись…

Последнее было сказано так, что это насторожило.

— Так всё-таки что ты решил? — меняет тему Ника.

Понимаю, что надо давать ответ, но так не хочется делать это именно сейчас.

— Это всё потом… — шепчу я ей на ушко. — Сейчас у нас в программе совсем другое… Куда более приятное…

* * *

Так… Сколько там на моих пока не золотых? Три часа дня… Кажется, отдохнул от «трудов праведных». Сегодня воскресенье, и все мои любовные похождения на этот уик-энд закончились. Пробился в ванную и сейчас привожу себя в порядок. Гм… В зеркале вижу своё лицо. Да… Сам знаю, что у меня масляная, смазливая физиономия. Не зря девки любят! А я не могу подолгу задерживаться на одной, всегда моё нутро, и не только оно, требует разнообразия. Даже часто общаясь с Никой, нахожу другие возможности. Правда, после того как я всё-таки начал по вечерам осваивать бухгалтерию, моя свобода терпит убытки. Да и ладно! Похоже, то, что предложила Ника, того стоит. Правда, я пока всё ещё со своим шуруповёртом мотаюсь по квартирам, но мысленно уже готовлю себя к другой жизни. Оказывается, бухгалтерия не такая уж сложная штука, особенно если иметь базовую экономическую подготовку.

Так… Что у меня сегодня в программе? Ах да! Я же обещал Нике наведаться к её сынку и починить там какой-то шкаф. Придётся исполнять. Должен же я хоть чем-то быть ей полезен кроме койки!

Не бывал я ещё в этом районе. Весёлый Посёлок для меня всегда был белым пятном на карте города. Еле нашёл нужный адрес. Если бы не объяснения Ники, так наверняка бы заплутал. Действительно, надо думать о машине, мерить все расстояния ногами просто надоело.

Звоню в дверь. Тишина… Ещё звоню. Шаги… Щёлкает замок.

А у сынка-то та же узкая кость, что и у мамы… Взъерошенные тёмные волосы (разбудил я его, что ли?) и несколько тревожный взгляд.

— Добрый день, — здороваюсь в неопределённой форме, поскольку не знаю, как мне с ним общаться: вроде и заказчик, а вроде и ещё пацан. — Я по ремонту шкафа.

— Здравствуйте… Мне мама звонила, — и пропускает меня в квартиру.

— Ты вот мне сразу открыл, даже не спросив, кто это звонит тебе в дверь, — замечаю я, выбрав наконец форму общения. — А если бы это был какой-нибудь грабитель? Грохнули бы тебя, и дело с концом…

— Я не сообразил. Вообще у меня редко кто бывает…

— Тем более! Показывай, что там у тебя.

Да… Ремонта тут, конечно, прилично, хотя мужик с руками мог бы это всё сделать и сам. Начинаю работать. Парнишка топчется рядом.

— Не волнуйся, без спросу ничего брать не буду, — хмыкаю я.

— А я и не волнуюсь. Просто мне интересно… Я вам мешаю?

— Нет, конечно. Да! Забыл представиться. Я — Максим, а ты, я знаю — Константин.

— Я тоже знаю, что вы — Максим, — неожиданно светло улыбается он. — Мама вас мне представила… по телефону.

— Как представила? Кем?

— Сказала, что вы её друг…

Хм… Понятно.

Вожусь уже час. Костик с удовольствием придерживает детали разваливающегося шкафа, чтобы они не упали на стоящее рядом пианино, подаёт инструменты… И всё время улыбается! Видно, что парню интересно.

— У вас так ловко получается! Знаете… Вы так красиво всё делаете. Без лишних движений!

— Практика… Ну-ка, давай его поднимем… Во-от… Теперь совсем другое дело! И створки открываются, как надо, — говорю я с удовлетворением.

— А вы давно по мебели работаете?

— Слушай, что ты всё выкаешь? Меня зовут Максим, тебя — Костя, вот моя рука! — и пожимаю его узкую ладонь. — Всё! Теперь мы с тобой на «ты»! Понял?

— Угу… Я вам сколько должен за работу?

— Повторяю для непонятливых: мы с тобой теперь на «ты»! А за работу ты мне ничего не должен, — и начинаю собирать инструмент.

Стоит, мнётся.

— Максим… ты закончил и сейчас уже уйдёшь?

— Да, а что?

— Может, попьём кофе?

Понимаю, что ему не хочется, чтобы я уходил. Скучает, что ли? А по описанию Ники он вроде должен быть нелюдимым.

— Давай, — соглашаюсь я, и мы идём на кухню.

— Извини, у меня сегодня только растворимый, — смущённо сообщает хозяин.

— Неважно! — вспоминаю, что Ника говорила про музыкальную школу, но зачем-то спрашиваю: — У тебя там пианино стоит. Играешь?

— А разве тебе моя мамаша не говорила? — практически ловит он меня.

— Может, и говорила…

— Тогда зачем ты спрашиваешь? — Костик с грустной усмешкой смотрит на меня. — Чтобы разговор поддержать?

От точности попадания не нахожу, что ответить.

— Максим, скажи честно: ты с моей матерью как? — вдруг задаётся вопрос, от неожиданности которого я чуть не вздрагиваю. Неужели Ника всё выложила сыночку про наши отношения?

— В смысле? — я делаю попытку если не уйти от ответа, так хоть отодвинуть его во времени.

— Ну, ты её… Короче, ты спишь с ней?

— Да! — чего врать-то ему! Большой уже мальчик. — Ты против?

— Мне-то что? Трахайтесь на здоровье!

Какое-то время сидим молча. Неужели он предложил мне кофе, чтобы это выяснить?

— Хочешь выпить? — вдруг спрашивает Костик и, не дожидаясь ответа, лезет за рюмками. Потом достаёт виски и наливает. Пить в мои планы не входило, но, видимо, придётся поддержать компанию. Чокаемся.

Обращаю внимание на то, что для своего возраста он совершенно спокойно забросил в себя содержимое рюмки и ведь даже не поморщился!

— Скажи, вот ты предложил мне задержаться и попить кофе для того, чтобы узнать про мои отношения с твоей матерью? — задаю я прямой вопрос.

— А чего мне узнавать? Не ты первый… Только другие её ровесниками были… — и замолкает, смотрит в пустую рюмку и наливает снова. — Если честно, я просто хотел поговорить. Ну, давай!

Чокнувшись, свою рюмку я ставлю на стол. Похоже, он и вправду цепляется за возможность общения, а значит, у него с этим совсем небогато.

— А ты что, всё время один?

— Один… А почему ты спросил?

— Мне показалось, что ты мало общаешься.

— Тебе правильно показалось. Мало…

— Погоди. А университет, девчонка, друзья…

— Девчонки и друзей у меня больше нет, — жёстко заявляет он и наливает себе опять. — Хочешь, расскажу?

— Ну если считаешь возможным…

Костик пожимает плечами, опять забрасывает в себя виски и закрывает глаза, будто готовясь к преодолению чего-то.

— Когда твою любимую девчонку почти на твоих глазах трахает твой же друг… — хрипло говорит он, глядя в окно, и замолкает, видимо переживая случившееся разочарование.

— Как это произошло? — не очень тактично интересуюсь я, понимая, что случилось что-то не совсем рядовое.

— Ну выпили мы… Я отрубился, а он… Потом я проснулся… Не вовремя проснулся. Вот и увидел.

Понятно.

— Я всё думаю, — переводит он взгляд на меня, — ведь они не любят! Ни он её, ни она его… Зачем тогда это? — и внимательно смотрит, явно ожидая ответа от старшего товарища.

Как же ему объяснить? С точки зрения моего опыта?

— Понимаешь, Костя… Мы, мужики, всегда хотим… А по пьянке это ещё и усиливается, поскольку ослабевают тормоза.

— Ну это мужики… А она?

— Ей, наверно, в тот момент тоже было нужно. Ты её трахал?

— Нет… — смущённо признаётся он и добавляет: — Я вообще ещё ни разу… Ты чего не пьёшь?

Приходится выпить, и сразу же рюмки снова наполняются.

— Вот, видимо, она и решила, что с тебя проку нет никакого.

— Тогда зачем же она говорила мне, что я ей нужен, что лучше меня никого нет…

— Женщин порой трудно понять… — философски заключаю я.

— Конечно, трудно! — он опрокидывает в себя содержимое рюмки. — Вот ты с моей матерью трахаешься, а ведь, уверен, её не любишь! Ну я понимаю: ты — мужик и всегда хочешь, а она? Она что, любит тебя? Сомневаюсь. С детства помню её… друзей. То есть вы просто удовлетворяете свои потребности. Мать-то этим всегда занималась.

Поражает, что последнюю фразу он сказал с оттенком брезгливости.

Молчу. Даже не знаю, что ему возразить. Парня, похоже, понесло, его явно уже хорошо забрало. Хотя с чего? Всего-то… Он наливает себе снова, а я так и не выпил.

— Костя… — останавливаю его, видя, что он собирается оприходовать и эту порцию. — Не надо больше. Рюмки у тебя уж очень солидные, да и хватит тебе уже.

— А тебе что, не всё равно, сколько я пью? — будто с лёгкой озлобленностью спрашивает он.

— Мне не всё равно, — отвечаю достаточно жёстко, потому что мне его действительно стало жалко, да и не ожидал я, что сын Ники окажется таким… романтиком.

— Да ладно! Не болтай… Кому я вообще интересен со своими тараканами? — и делает попытку всё-таки выпить. Не позволяю.

— Костя… Я серьёзно. Хватит! А по поводу твоих тараканов — готов обсудить с тобой эту тему при следующем визите.

Удивлённо смотрит на меня, будто пытается увидеть что-то скрытое. Всё ясно: мать, занятая бизнесом и мужиками, не проявляла особого интереса к его жизни и проблемам, которые он всегда решал сам, как умел. И вот результат: чувствует себя не нужным никому.

— А ты что, придёшь сюда ещё раз? — недоверчиво спрашивает он.

— Если пригласишь — приду.

— Правда?

Трудно сказать, чего больше в этом вопросе: наивного удивления или робкой надежды. Да… Кажется, я буду просто обязан ещё раз появиться здесь. Что-то в нём меня зацепило…

— Правда. Обменяемся телефонами и созвонимся, — сказав это, понимаю, что такое решение может показаться ему ненадёжным, и поправляюсь: — Нет! Давай лучше определимся сразу сейчас. Только давай договоримся: матери ты об этом не скажешь. Лады?

— Конечно! Я не буду ей говорить.

Это было сказано не только с готовностью, но и с облегчением.

* * *

Странно, но всю неделю вспоминал свой визит к Никиному сыну. Его вспоминал… Правда, иначе, как «Костиком», так же, как и она, про себя его не называю. Интересный парень. Что же всё-таки меня в нём зацепило?

Звоню в Костикову дверь. На этот раз слышу быстрые шаги, и он открывает сразу.

— Привет!

— Здравствуй, Максим! — и крепко пожимает мою руку. Ему явно приятно, что я выполнил обещание и пришёл. — Пойдём, сегодня у меня есть правильный кофе.

Заходим на кухню. Ого! На столике уже две чашки и… две рюмки.

— Садись! Я кофеварку уже заправил, сейчас сварится. Ты что будешь — виски или коньяк?

В моей голове что-то проясняется. Меня встретил в прошлый раз, не сразу открыв и взлохмаченный, значит, спал… Неужели втихаря попивает, а потом спит?

— Кость… Давай сегодня без выпивки! Мы же хотели поговорить… — и внимательно смотрю на него — будет ли на его лице сожаление?

— Давай… — спокойно соглашается он и начинает разливать кофе.

— Тебе что, нравится квасить? — спрашиваю я, когда мы уже отхлёбываем из чашек.

— Почему ты это решил?

— Ну ты тот раз предложил, сейчас…

— Ты же мой гость.

— А что, в гости ходят только для того, чтобы напиться?

— Или потрахаться, — с усмешкой произносит он.

Похоже, эта тема для него болезненна. Может, из-за того, что он ещё девственник, у него комплекс?

— Слушай, а что это действо тебя так беспокоит? Нормальные человеческие проявления с обеих сторон, — достаточно беззаботно заявляю я. — Ты с этим не согласен?

Его лицо становится сосредоточенным, и он какое-то время молчит.

— Скажи, Максим, а что ты считаешь нормальным?

Такой поворот почему-то ставит меня в тупик. В юности, после моих похождений, отец как-то говорил со мной про нормальность и ненормальность поведения людей в разных ситуациях, особенно в отношениях с женщинами. Говорил мне: нормально то, что морально, а моё поведение, с его точки зрения, ничего общего с моралью не имело. А потом, во время приснопамятного семейного скандала, он же заявил, что мой «кобелизм» привёл меня к полной деградации. Что делать: мой папа всегда отличался повышенной интеллигентностью и не смог принять сексуальной революции.

Видимо, мои воспоминания и размышления не только привели к возникшей паузе, но и отразились на моём лице, потому что Костик решает продолжить.

— Знаешь, я, может быть, действительно ненормальный, или, как теперь принято говорить, «с тараканами», но мне всегда хотелось любить… — на его лице появляется мечтательное выражение. — И не только носить свою любимую на руках, но и всегда поступать так, чтобы быть для неё действительно единственным мужчиной…

— Мне кажется, то, о чём ты говоришь, — лишь сплошная романтика. В жизни всё происходит по-другому, — усмехаюсь я.

— Прости, Максим… С самого детства я привык быть один. Мать всегда была занята чем-то или кем-то, а для меня друзьями стали книги… Сначала это были… сказки. Потом я стал читать разные другие. Ну и ещё… музыка. Она всегда была со мной.

Смотрю на его узкую кисть с длинными, «музыкальными» пальцами, держащими чашку с кофе. Понятно. Мальчик, будучи одинок, начитался романтической литературы о высоких чувствах. Бедняга! В наше время все чувства сконцентрированы в одном-единственном месте.

— Понимаешь, когда мать мне позвонила и сказала, что ремонтировать шкаф придёт её друг, — опять после паузы продолжает Костик, — у меня сразу же возникло какое-то отторжение, что ли… Очередной её друг… Все они всегда воспринимали меня с какой-то усмешкой… А когда пришёл ты и сначала, как равному, разрешил мне помогать, захотел меня выслушать, а потом ещё и не позволил напиться, я подумал, что ты — хороший человек и с тобой можно просто поговорить откровенно. Подумал, что я… тебе не безразличен, как всем остальным.

Во мне снова возникает жалость к этому парню. Он ведь действительно одинок!

— Ты мне действительно небезразличен. Это правда. И это совсем не потому, что у меня с твоей матерью шуры-муры.

— Спасибо… И всё-таки объясни мне, почему среди своих ровесников, да и не только ровесников, я со своими взглядами — как белая ворона? Почему, когда я говорю то, о чём реально думаю, это вызывает одни насмешки? Даже ты усмехнулся, когда сказал, что мои слова — одна романтика. Объясни мне, что плохого в романтизме? Что плохого в желании любви в истинном смысле этого слова?

— Ты сейчас говоришь, как моя бывшая жена и как мои родители. Очень похоже.

— Ты был женат?

— Да. Целых три года, и год назад развёлся, — отвечаю достаточно сухо, но понимаю, что от дальнейших вопросов не застрахован.

— А почему развёлся?

Так я и знал! Что ж, придётся каяться.

— Понимаешь, Костя, воспитанию родителей я не внял и был пойман на измене жене. Она сразу сама подала на развод. И теперь с нашей дочкой живёт самостоятельно.

— У тебя ещё и дочка есть… И ты им изменил! — увидев мой взгляд, он сурово поясняет: — Я считаю, что ты изменил не только жене.

Молчу. Интересный у нас разговор выходит. Главное — не скучный!

— Понимаешь, Максим, я так никогда не смогу. Может, именно поэтому я один…

— А по-моему, ты один, потому что комплексуешь из-за отсутствия у тебя сексуальной жизни.

Костик вздыхает, по сути, подтверждая мои слова. Ясно, что он чувствует себя неполноценным! Своей девчонке наверняка всё про «розы, грёзы» рассказывал, а ей нужно было совсем другое…

— Максим, а ты вообще когда-нибудь кого-нибудь любил?

От неожиданной прямоты вопроса слегка теряюсь. А действительно… Любил я или нет? Любовь… Может, я пока не знаю, что это такое?

— Молчишь… Значит, не любил, — выносит он приговор.

Да… Ну и парень… С ним точно не соскучишься! Он даже говорит каким-то несовременным языком. Наверняка из своих книг всего этого набрался.

— Может быть, ты и прав… — говорю я задумчиво, осознавая, что с такой стороны посмотреть на свою жизнь пока ещё не удосужился.

— Знаешь, а ты тоже прав, — вдруг смущённо улыбается Костик. — Честно говоря, из-за того, что секса у меня ещё не было, я чувствую себя среди своих сверстников почти… ущербным. Почему-то ты располагаешь меня к такому признанию. Я ещё ни с кем так откровенно не говорил, как с тобой. Наверно, я тебе поверил…

Вот она — ответственность за тех, кого приручаем!

— Буду стараться оправдать твоё доверие… — тихо бурчу я. — Ты не волнуйся, я не трепло.

— Убеждён в этом! И всё-таки хочу вернуться к прежней теме. Я уже понял, что мы с тобой совершенно по-разному относимся к отношениям между мужчиной и женщиной. Возможно, я слишком, как ты говоришь, романтичен и поэтому существую вне нынешнего мира, но мне действительно всю мою маленькую сознательную жизнь хотелось любить и хотелось женской любви! Такой, как её понимаю, я тебе уже говорил. Вот скажи, Максим, как мне такому жить дальше?

— А ты уверен, что ты правильно всё понимаешь? Думаю, что любовь и койка — разные вещи. Как мы с тобой уже говорили — и мужчины, и женщины просто удовлетворяют свои естественные потребности. Это ведь всем нам надо! Кому-то больше, кому-то меньше… Ну, например, не виноват я, что природа меня так устроила, что мне это надо постоянно!

— Мне всегда казалось, что секс должен являться продолжением большой любви, а не самоцелью, — задумчиво произносит Костик.

— Извини, может, плохо скажу. А почему же у тебя с твоей той девчонкой так ничего и не было? Ты же мне говорил, что любил её.

— Любил… Но я… боялся… Я ведь… не умею.

Во дела! Хочется смеяться, но не могу себе этого позволить.

— Не понял… А чего там уметь? Вон, у тебя комп стоит. Запустил порнуху и набирайся знаний… — усмехаюсь я.

Пожимает плечами и грустно улыбается.

— Да видел я всё это… Только всё равно всегда боялся, что сделаю что-то не так, а она обидится…

— Ну да. А твой бывший друг не боялся, — и, замечая, как он бледнеет, осекаюсь. — Прости… Я не хотел…

— Да ладно… Ничего. Это уже остатки… — он вздыхает.

— Короче, как я тебя понял, ты ищешь свою принцессу, то есть девчонку, которая будет думать так же, как и ты, — выношу я свой вердикт.

— Да… Я очень хочу найти такую. Иначе просто весь мой мир разрушится. А мир, в котором ты живёшь, — это ведь как дом…

— А тебе в твоём мире уютно?

Костик задумывается и опять смотрит в окно. Я уже понял, что у него это признак преодоления чего-то в себе.

— Даже не знаю, что тебе ответить, — наконец признаётся он. — Я в других мирах ещё не бывал. Я живу в своём… Хотя, наверно, каждый человек живёт в своём мире. У тебя ведь тоже свой мир. И, как я понял, тебе в нём уютно.

Теперь уже задумываюсь я. Опять Костик заставляет меня включать голову! Не хочу сказать, что он душный парень, мне даже интересно с ним общаться, но во время этого общения я испытываю определённый дискомфорт, ведь он порой заставляет меня думать о таких вещах, о которых я абсолютно сознательно всю свою жизнь старался не задумываться. Да, примерно об этом же мне говорили мои родители, и, возможно, того же от меня ждала бывшая жена, но желание свободы во всём и нежелание самостоятельно накладывать на себя, любимого, какие-либо ограничения толкали меня на постоянное скрытое противодействие всем этим увещеваниям. А с Костиком — как говорится, и больно, и приятно. И всё-таки: что же ему ответить?

— Пока не жалуюсь… — бурчу я и пытаюсь сменить тему. — Кость… Прости, я хотел ещё у тебя спросить: мне показалось, что ты порой нажимаешь на алкоголь. Это тоже составляющая твоего мира?

Ого! Сразу как-то насупился. Опять смотрит в окно.

— Знаешь, как иногда тоскливо сидеть одному в четырёх стенах? — сейчас в его глазах такая тоска! — Вот сегодня ты пришёл, и я тебе очень благодарен. Только вот ничем не угостил. Ты, наверно, есть хочешь?

Лишь после этих слов понимаю: в животе урчит. Надо сказать, что наш разговор так меня увлёк, что я на это даже не обращал внимания.

— Честно говоря, не отказался бы.

— Конечно! Я сейчас пельмени сварю!

Блин! Опять пельмени… Это же и моя постоянная еда!

— Ладно! Давай варить пельмени. Ты как их ешь: с бульоном или насухо?

— А ты?

— Я насухо.

— Тогда так и сделаем.

Пельмени сварены, они уже в тарелках.

— Не хочешь под пельмени? — Костик кивает на так и не убранные рюмки.

— А ты?

— Я как ты…, — улыбается он.

— Тогда давай не будем, — решаю я, хотя под пельмешки мог бы, но не хочется, чтобы он потом продолжал. Уже это проходили. — Костя, ты давай с этим прекращай шутить. Затянет!

Молча смотрит на меня.

— Я тебе серьёзно говорю. Мне бы не хотелось, чтобы ты квасил.

— Правда? Тебе бы не хотелось?

— Правда. Мне это небезразлично, — говорю это слово достаточно жёстко, понимая, что оно для него важно. — Прекращай давай!

— Я согласен… Один больше не буду, — решает он, по сути подтверждая мою догадку, и добавляет. — Ты только иногда приходи ко мне… вот так поговорить. Ладно?

Что ж… Он меня действительно зацепил своим романтизмом и этой беззащитностью. Придётся над парнем брать шефство.

— Не волнуйся. Теперь я буду приходить к тебе в гости. Честно скажу: интересный у нас с тобой разговор выходит. Что-то не припомню, чтоб я такой с кем-то вёл.

* * *

Три месяца моей учёбы бухгалтерству счастливо закончились. То ли я не такой уж тупой, то ли действительно при наличии базовой экономической подготовки сама по себе бухгалтерия не является чем-то запредельно сложным, но нужный документ я успешно получил и уже несколько дней пытаюсь сводить дебет с кредитом на новой для себя работе. Естественно, нужно привыкать! Это не мебель по квартирам собирать… Теперь у меня есть рабочий стол с компьютером, куча папок с бумагами и помощница в лице пенсионерки и заслуженного бухгалтера Аллы Ивановны, вынужденной терпеть недоучку-начальника, который хоть и с высшим экономическим образованием, да только бухгалтерия — это всё-таки совсем про другое.

Всё время думаю про Нику. Здорово она изменила мой статус! Вот так жёстко взялась и изменила. Перед моим первым выходом на новое место работы даже мне костюм подарила, чтобы я солидно выглядел. Стараюсь… Но когда мы с ней, после отъезда её мужа в очередную командировку, отмечали наступившие изменения в моей жизни, мне неожиданно открылся их истинный смысл. Поднимая рюмку с коньяком, она с милой улыбочкой заявила, что теперь может быть спокойна, поскольку её Максик наконец перестанет бегать по квартирам, где его, возможно, подстерегают какие-то знакомства, а на новой работе он не только занят выше крыши, но и его единственная сотрудница находится в возрасте, уже исключающем романы. Тут я понял, что попал… Вписываясь во все эти игры, я никак не мог предположить, что Ника в меня так вцепится. Даже когда она как-то сказала, что хочет, чтобы я был рядом, я не отнесся к сказанному серьёзно.

С Костиком созваниваюсь на уровне «как дела», но после впечатлившей меня беседы пока ещё у него не был. Отбояриваюсь обилием разных дел, что в действительности — чистая правда.

Изменения в моей трудовой деятельности почти сразу стали давать плоды. С первой же моей высокой зарплаты Ника заставила меня полностью переодеться и для повседневной, внепроизводственной жизни. Пришлось купить и новые джинсы, и обувь, и куртку… Не успокоившись после получения мной документа об окончании бухгалтерских курсов, она отправила меня на обучение вождению, и теперь по вечерам я снова занят. Сопротивления с моей стороны её новой инициативе не было. Я давно хотел получить права и обзавестись собственным транспортом, тем более при своём нынешнем жалованье через некоторое время вполне могу позволить себе купить машину.

Кроме всего прочего, после того как я занял должность главного бухгалтера, Ника стала таскать меня по своим заведениям в инспекционных целях, чтобы её новый сотрудник смог лично посмотреть всё хозяйство. Даже не предполагал, что тут столько всего есть. Когда сказал об этом хозяйке, она самодовольно улыбнулась и предупредила, что это далеко не всё и мне ещё предстоят открытия. Даже заинтриговала меня!

— Максик! Здравствуй! — голос Ники в трубке просто журчит. — На ближайшие три дня ничего не планируй. Если будет что-то срочное, Алла Ивановна сделает это сама, а мы с тобой, мой золотой, поедем в область. Я хочу показать тебе другие наши… объекты. Это пансионат, ну и там ещё разное… Обещаю, что ты будешь доволен.

— Если это в области, то как мне одеваться?

— Ну, милый… Конечно же, не в костюм! Я думаю, тебе надо надеть то, что ты купил для неофициальной жизни. Тем более ты продемонстрировал, что умеешь выбирать правильные вещи. У меня будет спортивный стиль. Мой спутник должен выглядеть соответствующе, — мурлычет Ника. — Да! Чуть не забыла! Возьми с собой купальные принадлежности.

— Валяться в снегу будем?

— Ну щаз! — фыркает она. — Там нас с тобой ждут сауна с бассейном.

— Если это будет только на двоих, то купальные принадлежности нам будут не нужны, — смеюсь я. — Я уже всё видел, и самому мне скрывать от тебя больше нечего.

— Хм… Ну ты и шалунишка… Мне нравится такой подход! Завтра в десять я за тобой заеду. До встречи, милый!

Ника отлично ведёт свой Land cruiser. Напористо, жёстко и одновременно спокойно. Порой кажется, что от неё другие машины просто разбегаются по сторонам, будто реально слышат постоянное: «Посторонись, мужик! Не видишь — я еду!» Всегда, когда мы с ней ездим, украдкой наблюдаю за её действиями. По-мужски ведёт! Это, конечно, с моей непрофессиональной точки зрения. Вот сам научусь, наберусь опыта, и тогда…

— Ты что на меня так поглядываешь? — обращает она внимание на мои наблюдения.

— Смотрю, как ведёт машину опытный водитель.

— Вот смотри и учись! А научишься — доверю себя возить, — усмехается она, и мне от такой реплики становится неуютно. Уж как-то очень по-хозяйски. А собственно, кто Ника для меня теперь ещё кроме как любовница, — хозяйка!

— Буду стараться…

Эх, не так сказал. Надо было сказать: «Рад стараться!» Ну а как ещё может ответить благодарный подчинённый своей благодетельнице!

— Ты и так уже стараешься, — успокаивает она, вдруг тормозит на обочине шоссе, поворачивается ко мне и притягивает к себе за шею.

Нежные и сладкие поцелуи примиряют меня с ощущением подчинённости.

— Знаешь, как я рада, что мы проведём эти трое суток вместе, не расставаясь… — шепчут её губы. — Поцелуй меня… Я хочу принадлежать только тебе…

Долго целуемся.

— Если мы сейчас не прекратим целоваться, то принадлежать мне ты будешь прямо тут, в машине… — шепчу я ей на ухо.

— Нет… Надо ехать, — с оттенком сожаления говорит она.

Едва мы подъезжаем к крыльцу, как из трёхэтажного здания пансионата быстро выходят несколько человек: мужчина средних лет и две женщины неопределённого возраста.

— Здравствуйте! — Ника выходит из машины.

— Здравствуйте, Вероника Михайловна! Рады видеть вас снова в этих прекрасных угодьях, — один за всех, улыбаясь, но без подобострастия, приветствует её мужчина и сразу же докладывает: — Ваши апартаменты приготовлены ещё со вчерашнего дня.

— Здравствуй, Георгий. Молодцы, что ждёте.

Обращаю внимание на её тон. Те же ассоциации: хозяйка приехала! Ещё обращаю внимание на взгляды, которые бросают на меня встречающие. Похоже, они всё понимают. Значит, такие визиты для них не новость или предупреждены о наших отношениях заранее…

— Максим Петрович, — обращается она ко мне по имени и отчеству, как всегда, когда мы с ней на людях, — познакомься: это Георгий Николаевич, директор пансионата. А тебе, Георгий, рекомендую нового главного бухгалтера фирмы.

Мы пожимаем друг другу руки. Однако… Меня представила по имени и отчеству, а директора называет только Георгий. Ловлю его внимательный, явно оценивающий, взгляд. Дежурно улыбаюсь…

— Ты не смотри, что такой молодой, — усмехается хозяйка, тоже обратив внимание на реакцию директора. — Он к тому же ещё и профессиональный экономист, — и весело распоряжается: — Ну, сегодня мы отдохнём, а все дела — завтра! Надо же когда-то стряхнуть с себя будничную рутину.

— Сауна и бассейн готовы, — докладывает директор, продолжая меня рассматривать.

— Вот и хорошо! Пойдём, разместимся, Максим! Георгий, пусть нам накроют в маленькой банкетной.

Взяв из машины свои вещи, хочу одновременно захватить ещё и её сумку, но она уже в руке Георгия. О том, как и где меня селить, он даже не спросил. Всё идёт как бы само собой. Ладно! Об этом я подумаю после.

Вот и хозяйские апартаменты. Две комнаты: гостиная и спальня. Отмечаю, что тяжёлые шторы на окнах позволяют создать интим в любое время суток.

— Ну как, Максик? Тебе тут нравится? — и Ника с откровенно похотливой улыбочкой падает на огромную кровать.

— Шикарно! — и следую её примеру. — Мы обедать пойдём сразу или задержимся?

— Как скажешь… — и следует поцелуй.

— Тогда задержимся…

* * *

Открываю глаза. Рядом, блаженно улыбаясь, спит Ника.

Да… Поздно вчера мы с ней успокоились, вернее сказать — рано сегодня. Сауна с бассейном, ужин в номере, ну и всё остальное… Утомил я свою подругу. Ох, да… Ну и хозяйку тоже.

— Подъём… — тихо говорю я и целую её.

— Максик… Я спать хочу… — бормочет она, не открывая глаз. — Ты иди… Скажи Георгию… Они тебе накроют… завтрак.

Приняв душ и одевшись, спускаюсь на первый этаж.

— Доброе утро, Максим Петрович! — приветствует меня директор. — Выспались?

Очевидная двусмыслица вопроса заставляет меня снова вернуться ко вчерашним мыслям. Такое впечатление, что для обслуги этого пансионата всё идёт в полном смысле слов «как всегда». Это весьма показательно! Неужели Ника этого не понимает? Или понимает, но ей на это просто наплевать, поскольку она хозяйка не только всего этого, но и хозяйка положения.

— Как вам сказать… — провокационно усмехаюсь я. — Можно мне как-нибудь позавтракать?

— У нас «как-нибудь» не бывает, — в свою очередь усмехается Георгий. — Пойдёмте!

После вкусного и обильного завтрака директор приглашает меня в свой кабинет.

— Максим Петрович, вы простите мне мой вопрос, вы действительно главный бухгалтер всей фирмы?

Внимательно смотрю ему в глаза и пытаюсь понять, что в его взгляде. Поездив с Никой по её заведениям, я уже встречался с разными людьми и понял, что халдейство — это определённое призвание человека. Такие люди готовы лизать и в присутствии, и в отсутствие персоны, то есть всегда. И такого сорта людей вокруг неё много. Может, сознательно подбирала? Сейчас же мне хочется понять, из каких Георгий. По первой встрече он мне не показался халдеем.

— Я по специальности — экономист с высшим образованием и плюс бухгалтерские курсы, — честно признаюсь я. — Занимаю должность главного бухгалтера. Не могу сказать, что уже разбираюсь во всём, но буду стараться.

Очевидно, мой ответ удовлетворяет, потому что на его лице проступает одобрительное выражение. Гм… Этот мужик явно не из халдеев. Он и перед Никой держится с достоинством.

— Вы боитесь, что я буду вас проверять? — в свою очередь спрашиваю я.

— Нам особенно бояться нечего. Явных нарушений мы не допускаем, а мелкие в любой бухгалтерии бывают всегда.

— Тогда чем вызван ваш вопрос? — и решаю прояснить: — Моим статусом при Веронике Михайловне?

Его тонкая улыбка служит мне ответом.

— Ну вы же сами его понимаете, поскольку у вас не возникло вопросов о моём поселении, — усмехаюсь я.

— Понимаю… — он перестаёт улыбаться. — Видите ли, Максим Петрович, я работаю директором уже пять лет и много кого здесь повидал… Правда, таких молодых, как вы, с ней тут ещё не бывало.

Молча смотрим друг на друга.

— Хотите, я угадаю, как она вас называет? — и, не дожидаясь моего ответа, продолжает: — Вы для неё — Максик. Верно?

Машинально киваю. При этом, вероятно, моя реакция отражается на лице, потому что он грустно усмехается.

— В своё время я был… Жориком.

— Простите… вы когда-то были на моём месте?

— Только не главным бухгалтером. У нас был бурный роман… — бывший Жорик задумывается. — Это было ещё до её нынешнего замужества. Давно это было… Я тогда был довольно известным в Петербурге джазовым пианистом. И за границей приходилось выступать… Молодой, симпатичный, успешный… Влюбился в хозяйку салона, где перед выступлениями наводил на себя лоск. В общем, рассказывать долго, но для меня итогом наших отношений стала потеря профессии…

Молчу и не знаю, что сказать после такой неожиданной исповеди. Вероятно, это стимулирует моего собеседника к дальнейшему рассказу.

— Затаскала она меня тогда по всяким злачным местам, где мы весело проводили время, а потом предавались плотским утехам. Любил я её до беспамятства и готов был тогда на всё. Стал отказываться от концертов, меньше репетировать… Потом появился Вадим, а я ей, видимо, надоел. Да и к музыке она всегда относилась только как к чему-то развлекающему. А ведь музыка… — он задумывается и смотрит куда-то сквозь меня. — Я почему решил с вами поговорить… Понимаю, вы ещё молоды и, судя по всему, Нике вы сейчас нравитесь именно своей свежестью. Уверен, что, прельстившись, она решила за вас взяться и втиснуть в своё понимание жизни. Именно «втиснуть»! Не знаю, как у вас, но мои интересы всегда были значительно шире её рамок, и, тесно общаясь с ней, я был вынужден внутренне постоянно как бы ужиматься. Но, повторяю, любил я её до беспамятства, хотя уже сейчас понимаю, что скорее всего это была не любовь, а только желание её тела. Не знаю, какие у вас с ней сейчас отношения, но вы мне показались человеком, которого я должен предупредить. Я ни с кем из её спутников не вёл таких разговоров, но все они были её ровесниками или старше, а вы молоды, а значит, у вас есть время, чтобы совершить правильный поворот. А в том, что он вам будет нужен, я не сомневаюсь. Вы, конечно, можете, если захотите, обсудить мои слова с Никой… Я хозяйского гнева не боюсь. Много чего уже повидал в этой жизни…

— Не захочу, — это у меня вырывается слишком отрывисто, и я ловлю одобрительный взгляд. — А как вы оказались тут директором?

— Видите ли, Максим Петрович…

— Называйте меня просто Максим, — поправляю я и снова вижу то же одобрение.

— Хорошо. Я так буду вас называть, когда мы с вами наедине. Договорились?

Киваю.

— Так вот, Максим… Когда я понял, что потерял возможность выступать, а жить на что-то было надо, я сначала стал давать уроки игры на рояле, а потом вообще устроился преподавать в музыкальную школу. По иронии судьбы ко мне на обучение попал сын Ники. Ему тогда уже было что-то тринадцать или четырнадцать лет. Надо сказать, интересный мальчишка… Как он уже тогда играл Шопена! Он его нутром чувствовал. Очень способный! Мы с ним много разговаривали… Главное — он правильно мыслил! Жаль будет, если мать его испортила, — он задумывается. — Придя как-то в школу и увидев там меня, Ника очень неприятно удивилась тому, что её сын учится у её же бывшего любовника, но попыталась скрыть своё неудовольствие. Однако я, как человек хорошо её знающий, почувствовал это сразу. Потом она весьма благожелательно говорила со мной и, выяснив размер моей зарплаты, сразу же предложила место директора этого пансионата. Я понял, что главное, чего ей хотелось, — убрать меня от своего сына. А поскольку кормить семью, которая к тому времени уже была, на жалованье учителя музыки сложно, я принял её предложение. Так я оказался здесь. Надо сказать, что это не самый плохой вариант. Хозяйка сюда наезжает нечасто, поэтому можно работать спокойно. Я даже начал вечерами снова музицировать…

Закончив свой рассказ, Георгий Николаевич молча смотрит на меня, будто ждёт моей реакции. Хочется рассказать о моём знакомстве с Костиком, но я же ему пообещал!..

— То есть вы хотите сказать, что меня вполне может ожидать повторение вашей истории?

— Всяко может быть… Я вам это всё рассказал, чтобы вы подумали. Сейчас Ника вами явно увлечена и будет всячески устраивать вашу жизнь, подгоняя её под свои стандарты. Возможно, в молодом возрасте получить практику в финансовой деятельности как некий толчок вверх полезно, но, думаю, вы всегда должны помнить, что ваше нынешнее положение ненадёжно. Оно зависит не столько от ваших профессиональных качеств, сколько от ваших физических кондиций, — он усмехается. — Простите, что я коснулся таких вопросов. Просто я не думаю, что вы сгораете от любви к Нике, а она от любви к вам… Многие тонкие и деликатные вещи, подразумевающие высокие чувства, для неё всегда были предметом своеобразной забавы.

Отвожу взгляд в сторону. Надо очень хорошо пораскинуть мозгами! За последний период моей относительно беззаботной жизни я получил столько вводных, требующих настоящего обдумывания, сколько не получал ещё ни разу.

— Спасибо, Георгий Николаевич, за науку… — бормочу я.

— Надеюсь, что она пойдёт вам впрок, Максим. Постарайтесь избежать ошибок, подобных тем, которые совершил я, — он мне улыбается. — Ну ладно! Думаю, что вам пора идти, а то Ника вас хватится.

Не спеша поднимаясь на второй этаж, где располагаются наши апартаменты, пытаюсь определиться, когда можно будет в одиночестве основательно всё взвесить. Похоже, только уже в городе, у себя дома.

— Ой, Максик! Наконец-то ты появился! — радостно приветствует меня Ника, выходя в халатике из душевой. — Георгий тебя накормил?

— Да. Все было прекрасно, — докладываю я.

— Тогда не хочешь ещё раз позавтракать уже вместе со мной?

— Не боишься, что я растолстею от таких обильных харчей?

— Не боюсь… — прижимается она ко мне. — В ближайшие три дня тебе понадобится много сил…

* * *

Три дня в пансионате для меня буквально пролетели.

Нет, конечно, я всё-таки познакомился с их бухгалтерской отчётностью и вообще с состоянием финансов. Георгий сразу же меня спросил, нужно ли при этом присутствие директора. Мне показалось, что оно будет, мягко говоря, не лишним, и попросил его присутствовать. Слава богу, что это пришло мне в голову. Его бухгалтерша, будучи маститым специалистом, сразу решила «помакать» молодого проверяющего, и если бы не очень тактичное заступничество её шефа, то мне с уровнем моих познаний пришлось бы совсем туго. В конце концов она сменила гнев на милость, и, надо сказать, наши две встречи стали для меня познавательными. Я прояснил для себя несколько вопросов, прежде вызывавших у меня трудности. Черт возьми, оказывается, вся эта финансово-бухгалтерская кухня, если в ней разобраться, не такая уж скучная штука! И вообще, не зря же меня чему-то учили в университете! По крайней мере, знакомые термины я встречаю.

Ника в течение всего нашего обитания в пансионате вела себя со мной, как строгая наставница, когда мы были на людях, и как маленькая капризная девочка, когда мы оставались одни. После разговора с Георгием, несмотря на своё решение проанализировать полученную информацию дома, я, как только оставался один, всё время думал на эту тему. Как-то само получалось. Ясно, что мне сказано лишь то, что можно было сказать, хотя даже этого хватило с лихвой для того, чтобы напрячься.

Выводом после моих не очень глубоких и стройных рассуждений стала необходимость пообщаться с Костиком. Наверняка он может, сам того не желая, многое добавить к уже мне известному. На ближайшей неделе собираюсь его посетить, хотя и уверен, что меня ждёт новый непростой разговор.

— Здравствуй, Максим! — улыбается Костик, крепко пожимая мне руку.

— Здорово. Слушай, называй меня Максом, как меня другие называют, — сразу предлагаю я.

— Нет… Другие — это другие. Мне больше нравится называть тебя Максимом. Ты не будешь против?

— Не буду. Просто мне казалось, что раз Макс короче, то и произносится проще.

— Я не уверен, что всегда нужно поступать так, как проще.

Вот это да… Началось уже с порога.

— Ладно, как знаешь. Кофе напоишь?

— Конечно! Ты же после работы ко мне пришёл, может, поесть хочешь?

— Что, пельмени?

— Нет… — его улыбка становится смущённой. — Я куру-гриль купил. Сейчас в микроволновке подогрею. Пошли!

Видно, что он очень рад моему приходу. Идём на кухню, я сажусь на табуретку, а хозяин начинает суетиться.

— Ну, чего у тебя новенького? — спрашиваю его.

— А чего у меня может быть новенького? Вот — ты в гости пришёл…

Понятно…

— Слушай, твоя мать говорила, что ты в медицинском учишься без особого интереса. Это действительно так?

— Знаешь, Максим… — Костик оборачивается и молча смотрит на меня, явно подбирая слова. — Извини меня, пожалуйста, но давай договоримся: не надо помогать моей матери воздействовать на меня с позиций её взглядов. У нас с ней свои отношения. А насчёт вас обоих… Меня мало волнует, что там будет дальше с вашими взаимоотношениями. Твой нынешний статус я уже однажды выяснил.

Хорошая отповедь… А ведь я спросил просто из любопытства.

— Тебе это неприятно?

— Главное, чтобы тебе это было приятно, — отрезает он и сухо замечает: — Судя по всему, она от тебя в восторге. Когда мы встречаемся, твоё имя у неё с языка не сходит. Максик сказал то, Максик сделал сё… Предполагаю, если ей в конце концов надоест её Вадим с его вечными отлучками ко второй семье в Москву, то, может, мне придётся называть тебя папой…

При этом на лице Костика появляется насмешливое выражение.

— Кость, извини… — говорю я примирительно, — я ведь не хотел тебя задеть. Мне правда интересно, чем ты занимаешься.

— Тогда ты меня тоже извини, — поспешно соглашается он. — Видно, я привык постоянно принимать оборонительную стойку. Мне приятно, что тебе интересно, чем я занимаюсь.

— А про вторую семью Вадима ты точно знаешь?

— Абсолютно точно. Даже знаю, что там у него дочка, которую зовут Александра.

— Откуда?

— Не поверишь… Год с лишним назад он сам мне это сказал.

— Зачем?

— Видно, хреновое настроение у него было. Он только что вернулся из Москвы… Матери дома не было, да и в городе не было — отдыхала в Ницце. Поставил бутылку коньяка, предложил составить ему компанию. Короче, у нас был разговор… Понимаешь, Вадим рядом с ней тоже остро чувствует свою неполноценность. Это ведь она его сделала тем, кто он сейчас. И не особенно это скрывает. По крайней мере, в личных взаимоотношениях. Вадим знает своё место… при ней. Тогда, во время этого разговора, он посоветовал мне постараться быть от неё на расстоянии.

— Твоя мать говорила, что у вас с Вадимом затяжной конфликт.

— Это неправда. Спорим, конечно… Но, особенно после того разговора, мы с ним ведём себя как союзники. Это ведь во многом он убедил её купить мне отдельную квартиру. Я тогда ещё надеялся, что с той… Ну ты понимаешь… Очень надеялся! Был рад этой квартире… наобещал мамаше всякого… Отказался от многого… А всё то, о чём я тебе рассказывал, произошло именно здесь…

Вздыхает, а я сижу и молча слушаю. Бедняга. С его отношением к высоким чувствам…

— Мать очень жёсткий и властный человек, чётко знающий, чего хочет в этой жизни, — продолжает Костя, — хотя и мягко стелет. У неё на будущее всё разложено по полочкам: этот будет там, тот будет тем-то… Она всех расставляет по местам и подавляет! Вот и для меня определила то место, которое считает правильным.

— Для меня, кажется, тоже… — задумчиво говорю я.

— Это без вариантов! Ты попал!

Да… Как это совпадает с тем, о чём мне говорил Георгий! А раз есть совпадение информации из разных источников, то, значит, это всё так и есть. Волей-неволей начинаю по-другому смотреть на Нику. Даже возникает чувство некоторого опасения. Надо будет тщательно проанализировать все полученные сведения и понять, как правильно себя вести.

— Думаешь, поздняк метаться? — усмехаюсь я, продолжая прокручивать в голове оба разговора. — Да, Костя… Что-то застращал ты меня. Не ожидал, что твоя мамаша окажется таким человеком.

— Ну ты же сам выбирал женщину, чтобы с ней спать! — пожимает он плечами. — А она, я повторяю, от тебя в полном восторге. Так что не жди, что скоро отвянет. Тем более что ты теперь её сотрудник.

Да уж… Теперь я сотрудник на фирме Ники. Но сотрудник хорошо оплачиваемый!

А за что она мне платит? Как бухгалтер я пока ещё ноль, значит, получаю деньги за койку с хозяйкой. А в таком случае я действительно — мальчик по вызову и продаю ей не свои мозги, а своё тело. Забавно…

— Слушай, мы опять заболтались! — спохватывается Костик и суёт свою куру-гриль в микроволновку.

Интересно, предложит он что-то под куру?

Ставит тарелки… Нет! Рюмки не ставит. Молодец!

— Скажи, Костя, а кем ты хотел стать, когда заканчивал свою гимназию? — спрашиваю я, жуя несколько резиновое куриное мясо.

— Только не смейся! Я очень хотел бы быть музыкантом. Пианистом. Мечтал о Консерватории…

— А почему ты решил, что буду смеяться?

— Не знаю… Видно, привык к такой реакции на некоторые свои слова.

— Отвыкай — пригодится! А почему не пошёл в Консерваторию?

— Мне мать сказала, что если туда пойду, то содержать не будет и я сяду на собственную задницу.

— А почему она не позволила тебе поступать в Консерваторию?

— Не знаю, — он опять пожимает плечами. — Она не захотела этого со мной обсуждать. Нет — и всё! Без всякого обсуждения. Даже Вадим тогда удивился.

Скорее всего, я теперь знаю, почему она ему запретила. Может, пора начать совместно сопротивляться этому диктату?

— А ты давно музыкальную школу окончил?

— Полтора года прошло. Но я много и с удовольствием играю, когда один, — и улыбается. — Стараюсь не потерять квалификации. Вдруг пригодится? А почему ты спросил?

— Просто я подумал: может, есть смысл тебе схулиганить?

— Это как?

— По-тихому поступить, если сможешь. Тем более ты держишь себя в тонусе. Ведь если тебе не нравится медицина, то какой из тебя будет врач?

— Не получится… Мою учёбу мать проверяет.

— Только учёбу?

— Угу! По-моему, на всё другое она не обращает внимания. И это очень хорошо! Я могу в большей степени, чем прежде, когда мы жили вместе, быть самим собой.

Всё понятно! Находясь на отдалении от мамаши, он чувствует себя комфортнее, нежели рядом с ней, но, поскольку за всё надо платить, платит за это одиночеством, а порой и тайной пьянкой. Опять мне его становится жалко! Влип парень… Да ещё и эти его комплексы! Придётся его… спасать. Только надо ещё кое-что выяснить.

— Костя, ты меня извини, но хочу задать тебе не очень удобный вопрос.

— Спрашивай.

— Вот такая твоя жизнь тебя устраивает? Я имею в виду твоё фактическое затворничество. Из дома в университет, из университета домой… Я понимаю: твой мир и всё такое… Но друзей нет, в компаниях ты не бываешь. У тебя нет круга общения!

— Теперь мой круг общения — это ты, — и снова в его улыбке смущение.

— Узковат такой круг! Тебе ещё друзья нужны.

— У меня были… Я тебе рассказывал, — звучит сухо и отрывисто. — А тебе я почему-то верю. Я уже об этом говорил.

— Я тоже тебе говорил, что постараюсь оправдать твоё доверие. И всё-таки ответь на мой вопрос. Такая жизнь, как сейчас, тебя устраивает?

— Как тебе сказать… Я привык к ней. Да и другой я ещё не видел.

— А хочешь?

Молча пожимает плечами.

* * *

В воскресенье дома валяюсь на своём диване и пытаюсь думать о своей нынешней жизни и о перспективах. Правда, лениво это мне! Постоянно в голове возникает мысль о том, что пока моя жизнь прекрасна, денег прибавилось, девки любят…

Муж Ники сейчас прочно засел в городе, поэтому мы с ней если встречаемся, то на работе, или вообще только созваниваемся. Таким образом, после занятий в автошколе у меня образовалось свободное время. Это так прекрасно! А насчёт любящих девок… Славненько посидели вчера в кафешке после наших занятий по Правилам движения с соседкой по парте. Для этой Ольги учёба на права — подарок родителей на её восемнадцатилетие. Она чем-то похожа на меня: живёт весело в меру своих возможностей ученицы парикмахерши и при наличии весьма состоятельных строгих родителей старается ни в чём себе не отказывать. В первую очередь в парнях. Девчонка совершенно отвязная. Складывается впечатление, что, закрывая за собой дверь своей квартиры, где она находится под жёстким контролем, сразу срывается с цепи. Ей до такой степени плевать на условности нашего бытия, что даже мне это удивительно. Так, накануне в кафе с улыбочкой заявила, что с удовольствием приняла бы моё предложение зайти в гости, но уже поздно, а предки следят за её нравственностью. Интересно, как это у них получается? А вообще — классная девчонка! В её обществе я чувствую себя совершенно свободно. Честно говоря, от Ники с её ласковой, но и требовательной опекой уже порой устаю, да и продолжаю слегка этого опасаться, а тут совсем всё по-другому.

Нет! Всё! Хватит сладких воспоминаний! Надо, ничем одновременно не занимаясь, ни на какие другие мысли не отвлекаясь, пораскинуть мозгами на предмет всей полученной мной за прошедшее время информации.

Так вот…

Если разобраться, то вроде пока ничего страшного не происходит. Отдающая мне себя с явным удовольствием очень хорошо сохранившаяся почти сорокалетняя женщина во многом изменила мою жизнь к лучшему. Дала мне хорошо оплачиваемую работу, с её подачи я осваиваю новое для себя дело, кроме этого, учусь в автошколе пока за её счёт, поскольку первую часть оплаты внесла она сама ещё при оформлении. Вот и подарки мне разные дарит… Как говорится, я — в шоколаде! Тогда что меня гнетёт? Чего я опасаюсь? Опять же — жизнь прекрасна!

А вообще забавно… Пожилые состоятельные мужики всячески ублажают своих молоденьких любовниц и тоже их одаривают. В случае со мной ситуация перевернулась, и именно это определяет мой фактический статус мальчика по вызову. Вернее, после того как я стал работать у неё в фирме, это уже не совсем так, но по сути я для неё всё равно специалист именно такого профиля, то есть она покупает моё тело, только более длинным и сложным способом. Эта нехитрая мысль мне в голову уже приходила, когда мы разговаривали с Костиком. А такая покупка, как и любая другая, когда-нибудь ей надоест. Георгий ведь ей надоел, её муж — тоже, не говоря уже про её краткосрочных приятелей. А что будет тогда со мной? Тоже засунет меня куда-нибудь подальше с глаз долой? Честно говоря, после всего, что я узнал, такая перспектива мне уже кажется вполне реальной. Что же делать? Надо как-то взять процесс под свой контроль.

Первое, что приходит в голову, — это всегда быть ей полезным. Второе — не раздражать хозяйку попусту, демонстрируя самостоятельность суждений. То есть у меня должна быть позиция: «Чего изволите?» Однако… А я ещё навешивал на большинство её сотрудников ярлыки халдеев! Сам такой! А что делать — жизнь такая, что надо прогибаться под сильного. Противно, но надо!

А если прогибаться, то это значит — быть зависимым, то есть не свободным. Вот когда я занимался сборкой мебели, то мог себе позволить быть независимым: выполнил заказ — и свободен! Денег, конечно, было намного меньше, но можно было самому определять свои поступки. Хочу — делаю то, хочу — это. Что же изменилось сейчас?

Сейчас я уже стал привыкать к обеспеченной жизни и строю планы на будущее исходя из своих сегодняшних увеличившихся возможностей. Если раньше меня устраивала старая одежда, в которой я бегал по квартирам, то теперь начал заботиться о своём гардеробе. Конечно, бутики пока не посещаю, но там, где покупаю повседневные шмотки, уже обращаю внимание на фирму-производителя. Думаю, как накопить на машину, а впоследствии, может, и на квартиру. Я меняюсь! Человек к хорошему привыкает быстро. И все эти изменения в моей жизни и во мне самом инициированы Никой и зависят от неё. То есть пока я её устраиваю, то на плаву, в то же самое время получается, что на плаву, пока зависим. Интересно…

А вот Костик… Да, он тоже зависим от своей матери. Она его содержит на совершенно определённых условиях, то есть заставляет играть по своим правилам. Парень от этого страдает и пока не может найти выхода из такого положения. На сегодняшний день он пока ещё никто. Возможно, этим и объясняются его странности.

А Георгий… Он тоже зависим, но в меньшей степени, поскольку находится дальше от хозяйки и может в пределах своего влияния принимать какие-то решения самостоятельно. Ему легче… А почему? Потому что он уже имеет что-то за душой. Какая-никакая профессия у него есть. Он — музыкант. Но кроме этого он может быть преподавателем музыки, да и за время работы директором пансионата наверняка приобрёл профессиональные навыки и в этом виде деятельности, а значит, в случае чего может рассчитывать в смысле устройства на работу на что-то подобное.

Так вот он, ответ! Он напрашивается из сравнения одного и второго моих знакомых. Чем больше ты умеешь и знаешь, тем ты более независим, поскольку всегда есть возможность применения твоих знаний и навыков в разных местах. Это значит, что если я хочу иметь на будущее под собственной задницей своеобразную подушку безопасности, то должен эту подушку создать себе сам. Чтобы не быть подобием нынешнего Костика, надо кем-то в этой жизни стать в смысле занятий, приносящих для неё средства. С моими нынешними запросами средств уже надо прилично, ведь повышенные возможности засасывают. А из этого следует, что я должен, как губка, впитывать различные знания по своей нынешней специальности. Ну и пусть бухгалтер! Думаю, что по-настоящему хороших специалистов в этой области не так уж много. Главное, чтобы к тому времени, когда Ника найдёт мне замену, я мог уже работать сам, то есть был бы грамотным и уважаемым специалистом.

Вроде с программой на ближайшее будущее всё ясно, только как её выполнять, эту программу? Исполнение любого плана всегда требует неких самоограничений во имя маячащей впереди цели. А вот с самоограничениями у меня всегда было плохо. Не люблю я себя ограничивать! Что это для меня — ограничить самого себя? Это значит — никаких вечеринок с друзьями и подругами, никаких романтических встреч, ну и прочие воздержания. Тоскливо… А что на карте? На карте… На карте — будущее! Самое забавное во всём этом то, что почти о том же мне когда-то говорил отец. Да и Людка, моя бывшая жена, так же меня прессовала. Правда, тогда я это считал лабудой и не воспринимал. Приходится признать, что в этом они были правы. А может быть, и не только в этом? Вот как интересно жизнь поворачивается…

А сколько времени я уже не видел Людку и Танюшку? Ох… Много. Да и деньги им вместо меня отец с матерью подкидывают. Капитально мы тогда разосрались…

* * *

В понедельник, ещё во время занятий по Правилам дорожного движения, на одном из перерывов Ольга напрямую спросила, куда мы потом пойдём — в кафе или ко мне в гости. Не знаю, насколько похотливой была у меня улыбочка, когда я ответил, что, конечно, в гости. И сразу же поймал такой взгляд!

В моей комнате мы долго рассусоливать не стали, ведь наше стремление было взаимным. Ох… В общем, теперь в обнимку отдыхаем.

— Ты — классный любовник, Максик… — почему-то очень сосредоточенно произносит Ольга, и становится понятно, что это не всё, что она хочет сказать. — Только…

— Ты мной недовольна?

— Да нет… Как может быть недовольна юная женщина, для которой секс — смысл жизни, — смеётся она. — Только с тобой… Короче, я чувствую, либо ты лишь удовлетворяешь своё тело, либо у тебя есть кто-то ещё.

— Есть, конечно… — признаюсь я и рассказываю про Нику. Я делаю это спокойно, поскольку прекрасно понимаю, что на длительную перспективу мы друг другу не нужны. Да и сама Ольга во время предыдущей встречи так же спокойно поведала мне про своего парня, который её охаживает уже около года.

— Понятно… — вздыхает она. — Значит, ты являешься одной из разновидностей альфонсов.

— Я это называю — мальчик по вызову, — и усмехаюсь. — А с другой стороны, я к ней где-то даже привязался…

— Ага! Привязался он! Положением и деньгами, — фыркает подружка и ехидно добавляет: — Хотя это всё-таки лучше, чем когда тебе платят за каждую встречу.

— Ну, до такого я ещё не дошёл…

Однако то, что было сказано, меня слегка покоробило.

— Максик, прости, но давай, мы сегодня больше не будем, — виновато просит Ольга, целует меня и встаёт. — Мне сегодня надо родакам пораньше показаться. Ведь дома я девочка-паинька. Домой не позже десяти…

Лёжа наблюдаю, как она одевается. Бельё у неё без претензий, но со вкусом… Цепочка с кулончиком, конечно, — бижутерия, но тоже говорит о хорошем вкусе. Перед койкой она её сняла. Бережёт… Но красивая, чёрт возьми, девка! Однако, похоже, что-то у нас с ней не сладилось. А что? Эх… Ну и ладно! Но надо и мне тоже влезать в свои шмотки.

— Эти классные штаны так замечательно смотрятся на твоей потрясающей попке! — оцениваю я, влезая в свои.

— В секонд-хенде говном не торгуют! — смеётся она и делает несколько виляющих движений задом.

Провожаю Ольгу до метро, благо оно у меня совсем близко.

— Максик, ты не обижайся… Когда пригласишь меня в следующий раз, мы с тобой всё компенсируем, — и такая уже знакомая улыбочка.

— Я же не до конца устраиваю тебя как любовник, — усмехаюсь я.

— Это не совсем так… Сложно объяснить. Так ты не отреагировал. Пригласишь?

«Сложно объяснить»… Что я, совсем недалёкий? Ну да ладно!.. А называет она меня так же, как и Ника…

— Конечно, приглашу! Если…

— Максим! — раздаётся оклик за спиной.

Оборачиваюсь… Нас догоняет… Костик. Ну и встреча. Чего это он тут делает?

— Здорово! — протягиваю ему руку.

— Привет, — посмотрев на мою спутницу, он слегка тушуется. — Здравствуйте…

Пожимает мою руку, продолжая смотреть на неё.

— Здравствуйте! — она несколько удивлённо смотрит на него и вдруг представляется. — Меня зовут Оля…

— Костя…

Продолжает так же на неё смотреть… Он что, других девчонок, кроме той своей, ни разу не видел?

— Ты что это тут? — задаю я вопрос лишь для того, чтобы прервать это взаимное разглядывание.

— Да вот решил после университета погулять, чтобы дома одному не торчать. Мне же всё равно, с какого метро в свой Весёлый Посёлок добираться.

— Ой! А я в том же районе живу, — оживляется Ольга и поворачивается ко мне. — Вот видишь, у меня и провожатый нашёлся! Ну пока, Максик!

— Счастливо, Максим! — Костик протягивает руку. — Может, забежишь на выходных?

Теперь он смотрит на меня, и смотрит с ожиданием во взгляде.

— Конечно! Если хочешь, могу в воскресенье.

— Отлично! Ну тогда пока! Идёмте… Оля.

Теперь я вижу две удаляющиеся спины и отчётливо осознаю, что неожиданно оказался лишним рядом с этой вдруг возникшей парой. Забавно…

С Ольгой встречаемся вечером на занятиях в автошколе.

— Как ты вчера добралась? — интересуюсь я в первом же перерыве, поскольку меня просто сжигает любопытство.

— Отлично! — улыбается она. — Мы с твоим другом славненько пообщались.

— Это как?

— Ты знаешь, я не могла предположить, что ещё остались такие парни. Мы так интересно поболтали! И ещё… Мне в нём ужасно понравилось то, как он на меня смотрел!

— А как?

— Сложно объяснить… — повторяет она фразу, запомнившуюся мне по предыдущей встрече. — Понимаешь, Костя смотрел на меня, как на… просто девчонку, а не как на будущую… давалку.

Ещё бы он смотрел на неё, как на давалку! Тогда это был бы не Костик. А с другой стороны — она, наверно, сама не смотрела на него, как на предмет вожделения.

— А о чём говорили-то?

— Знаешь, когда Костя меня уже к моему дому провожал, говорили о том, какие некрасивые дома в спальных районах по сравнению с центром. Он ведь специально приезжает в центр, чтобы погулять и посмотреть. Архитектуру любит.

— И музыку тоже. Музыкальную школу закончил.

— Ох ты… — в глазах Ольги удивление. — Ой! Пошли, перемена заканчивается.

Занятия закончились, и мы выходим на улицу. Беру Ольгу за руку.

— Ну что, пойдём ко мне, продолжим?

— Ох, как ему невтерпёж! — смеётся она. — Конечно, пошли!

— Ты знаешь! — Ольга, улыбаясь, сама подходит ко мне в коридоре автошколы, пока наша учёба ещё не началась. — Вчера, когда я возвращалась от тебя, подхожу к дому, а Костя сидит у парадной на скамейке. Бедняга аж замёрз, пока меня ждал!

— Ну а ты? — спрашиваю с некоторым внутренним напряжением. Неужели она над ним посмеялась? Как бы мне этого не хотелось.

— Такой грустный, замёрзший… Ну я ему и говорю: извини, но домой я тебя пригласить не могу. А он… У меня совсем мозги съехали! Он мне говорит: я пришёл, только чтобы поздороваться. Ты представляешь? Он мне… руку поцеловал!

— Представляю…

— Не представляешь! Тут я совсем… В общем, предложила ему зайти в кафеху поблизости и кофе попить. Ну чтобы он хоть как-то согрелся. Так обрадовался! Мне даже стало немного стыдно за нас с тобой… Мы там час просидели. Так классно поговорили! Я, конечно, потом от предков огребла, но мне с ним было очень интересно, и мы договорились, что в субботу вместе пошляемся по городу.

Уф… А я-то боялся, что она что-нибудь ему ляпнет и он очередной раз обидится. Пронесло. Ну и пусть себе гуляют!

— Максик, ты не в обиде? — Ольга заглядывает мне в глаза. — У нас же с тобой всё только на уровне койки. Трахнулись и разбежались. А с Костей всё по-другому…

— Да не обиделся я, — с плохо скрываемой досадой говорю я, хотя только что получил ещё один словесный пинок. И опять это обращение — «Максик»! Действительно, если разобраться, то с кем из своих подружек я когда-нибудь о чём-то серьёзном говорил? Разве что с Никой… Правда, она мне уже вроде как даже и не подружка. А тогда кто?

Постоянно возвращаюсь в мыслях к нашим с Никой взаимоотношениям! Мы знакомы почти год, и в них за это время многое изменилось. От развлечений на уровне койки, как сказала Ольга, мы, но в большей степени всё-таки Ника, перешли к чему-то более серьёзному. Иногда мне кажется, что эта женщина испытывает ко мне… настоящее чувство. А я? Чем отвечаю я? Интрижками с разными подружками? И что такое настоящее чувство? Конечно же, это любовь, но… Сразу же вспоминаю наши разговоры с Костиком. Как он тогда говорил? А мои опасения?..

— Ты что-то замолчал и даже замкнулся… — прерывает ход моих мыслей Ольга.

— Да-да… Ладно, пошли. Урок начинается.

* * *

— Максик, я по тебе скучаю… — поворачиваясь ко мне, вдруг тихо и грустно говорит Ника во время нашего совместного посещения одного из её заведений.

Подозреваю, что вызвала она меня сюда только для того, чтобы увидеться.

— Мы же с тобой звонимся почти каждый день, — я неубедительно стараюсь сделать вид, что не понимаю намека.

— Ну, Ма-аксик… Ты же сам всё прекрасно понял, — она укоризненно качает головой и вздыхает. — А Вадим, похоже, прочно осел в городе.

— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь предложил? Кроме пансионата, у меня нет других вариантов.

— Это хороший вариант, только уж больно явный, да и дальний. Конечно, Георгий — свой человек…

Понятно, какой он свой человек…

— Извини, но в гости в свою коммуналку я тебя пригласить не могу.

— Это понятно… Я уже вышла из состояния, когда всё равно, где и как… общаться.

— А я ещё не вошёл в состояние, когда могу снимать для наших встреч специальную квартиру, — и усмехаюсь.

Мы уже вышли на улицу и идём к Никиной машине.

— Максик… Дорогой… Я не упрекаю тебя, — Ника смотрит на меня каким-то странным взглядом. — Мне просто хочется чаще быть с тобой…

Мне даже становится не по себе от того, как это было сказано. Сразу же вспоминаю, как она попросила меня не быть с ней циником.

— Прости меня… — винюсь я совершенно искренне, но неожиданно возникшее желание что-то прояснить толкает на рискованный вопрос. — До сих пор не пойму, что ты во мне нашла кроме молодости?

— Садись в машину, — устало роняет она.

Устраиваюсь на правом сиденье. Ника не торопится повернуть ключ в зажигании.

— Понимаешь, бывает такое отношение к человеку, которое словами описать невозможно, — сейчас её взгляд на меня грустный и ласковый одновременно. — Сначала мне просто понравился молодой сильный парень. Теперь это совсем другое… Я многое понимаю. Разница в возрасте, разница во взглядах на жизнь… Но я прошу: принимай меня такой, какая я есть сейчас, потому что всё, что я говорю, — правда. Пойми, мне очень нравится, когда ты рядом со мной… Ладно, поехали. Завезу тебя в твою бухгалтерию.

При этом слово «бухгалтерия» прозвучало у неё с лёгкой досадой. Действительно влюбилась, что ли? Напрямую она мне такого ещё не говорила ни разу. Но то, что было сказано сейчас, ведь является почти признанием! И как же мне теперь вести себя с ней?

Поворачиваюсь и смотрю на Нику. Сосредоточенно, глядя только вперёд, ведёт машину. Провожу ладонью по её плечу… Грустно усмехается. И мне становится так её жалко! Конечно, я в этой жизни ещё далеко не всё понимаю, но то, что она одинока даже с мужем, даже будучи занята своим бизнесом, даже когда ездит со своими мимолётными любовниками в злачные места, мне абсолютно понятно. А казалось бы — успешная женщина…

После занятий в автошколе думаю, как сказать Ольге, что свидания сегодня не будет. Главное — так, чтобы без обид. Просто хочется опять побыть одному. Но она меня опережает.

— Максик… Я, пожалуй, домой… Вдруг там опять Костя у парадной мёрзнет…

О как! Пусть я и не собирался этим вечером заниматься любовью, но заскребло. Ясно: Костик стал ей более интересен, чем я.

— Ну тогда пока!..

— До свидания, Максик! Ты не обижайся… Это сложно объяснить.

Опять эта фраза! Похоже, я действительно — тупой, если Ольге сложно мне что-то объяснить, да и Ника сегодня с трудом подбирала слова, чтобы описать своё отношение.

Дома валяюсь на диване. Телевизор включён на ТНТ, но сегодня свой любимый канал я не смотрю. Вернее, слежу взглядом за картинкой, но думаю о своём. Что-то последнее время я слишком много думать стал. Даже как-то непривычно. Раньше всё было как-то беззаботно…

Интересно, с какого же момента начался у меня этот период? А ведь момент-то можно определить совершенно точно — это наша встреча с Костиком. Зацепил он меня своей непохожестью на всех тех людей, с какими приходилось сталкиваться до сих пор, и зацепил настолько, что я сначала стал думать о нём и его взглядах, а потом о своих взглядах на жизнь и какое продолжение из этих взглядов следует. Гм… Костик… Даже такая отвязная девица, как Ольга, не просто его оценила, а заинтересовалась. Ей с ним хочется общаться! А со мной? Со мной… Тут всё понятно. Хотя, похоже, что между койкой со мной и общением с ним она выбрала именно общение с парнем, которого посчитала для себя интересным. Конечно, я не сильно переживаю, ведь не рассчитываю на длительные отношения с ней, но всё равно — это показатель. Даже Ника, которая сегодня намекала на серьёзные чувства, затрудняется мне их объяснить, поскольку уверена, что я её не смогу понять. Короче, я — то ли глупый, то ли вообще тупой. А может быть, я действительно — просто «Максик», и этим определяется всё. Некий прибор для удовлетворения неких потребностей. И те женщины, которые мной для этого пользуются, относятся ко мне соответствующе.

Почему-то мысли переходят на Костика и его жизненную философию. На желание любви в его понимании этого слова, то есть не только плотской, а… Гм… А какой? Что я вообще знаю про любовь? Может, только сейчас начинаю осознавать, что во многом этот «ботаник», то есть Костик, наверняка прав! Не случайно он когда-то спросил, любил ли я кого-нибудь. М-да… На Людке женился из-за того, что она залетела и не хотела делать аборт… Появилась Танюшка… Помню, меня к ней сначала даже не подпускали ни жена, ни родители. А потом…

В общем, получается: раз не люблю я, то не любят и меня. Правда, Ника, кажется, относится ко мне всё-таки иначе. Как она сегодня сказала? Сначала ей понравился молодой и сильный парень, а теперь уже это совсем другое… А может, она, так же как и я, все свои почти сорок лет прожила без любви и только сейчас почувствовала в себе что-то такое? Может, все её попытки с разными мужчинами были просто краткосрочными увлечениями, такими же, как у меня? Тогда мы с ней «два сапога — пара»! Я, пожалуй, решусь поговорить с ней об этом.

* * *

В воскресенье на мой звонок в квартиру Костика дверь открывается сразу. Вообще-то это всегда происходит так, ведь он меня ждёт.

— Здорово! — протягиваю я руку.

— Здравствуй, Максим, — и тёплое рукопожатие. — Я очень рад, что ты пришёл.

То, что это правда, написано на его лице. Пытаюсь для себя решить задачу: обозначать мне, что я знаю о его вчерашней прогулке с Ольгой, или нет.

— Пойдём! — он приглашает меня в комнату. — Я бы хотел обсудить с тобой… одну вещь.

Напрягаюсь. Что-то мне подсказывает: будет неудобная тема.

Входим. Крышка пианино открыта — значит, только что играл…

— Садись, Максим, — хозяин указывает на кресло. — Я понимаю, что разговор может быть тебе неприятен, но выслушай меня, пожалуйста.

— Конечно! Что-нибудь случилось?

— Не знаю… — и сквозь меня смотрит в окно, а значит, что-то в себе преодолевает. — Понимаешь…

— Костя, смело говори, как есть, — подталкиваю я, видя, что он мнётся.

— Максим, мы недолго знакомы, но я говорил, что доверяю тебе полностью… — и наконец решается: — Я про Олю хочу с тобой поговорить. У тебя с ней что-нибудь было?

Да… Сложное у меня положение. Доверие обязывает! Врать Костику я не хочу и не буду, но если скажу правду, то могу втолкнуть его в ту же ситуацию, что и с его бывшей подругой. А на Ольгу парень, похоже, запал. И ещё: если я скажу про нашу с ней койку, то не протечёт ли это Нике? А вообще вряд ли он станет закладывать меня мамаше.

Все эти мысли мгновенно пролетают в моей голове, и я принимаю решение.

— Кость… Врать не буду, было, — внимательно слежу за его реакцией, — но, обещаю, больше ничего такого не будет. Я очень хочу, чтобы ты мне верил.

Он так же внимательно смотрит на меня и молча кивает.

— Могу тебе ещё сказать, — продолжаю я, по-прежнему глядя на него, — после знакомства с тобой она не только практически сразу дала мне отставку, но и много о тебе говорила. Ты ей очень интересен, и вообще думаю, что просто понравился. Вот и всё, что я могу тебе сказать…

Я уже замолчал, а Костик всё продолжает смотреть на меня. Наконец на его лице появляется робкая и слегка виноватая улыбка.

— Получается, что я у тебя Олю… отбил?

— Не бери в голову. И не вздумай с ней об этом говорить! Наша страница уже перевёрнута, да и могла ли она реализоваться, пока я состою при твоей матери?

Опять задумывается.

— Спасибо тебе, Максим… Спасибо! Знаешь, мы с ней вчера так хорошо погуляли! Так хорошо поговорили!

Это говорится с тем же мечтательным выражением на лице, какое я однажды уже видел. Смотрю на него и про себя радуюсь. Мне вдруг становится ужасно приятно, что парень в счастье. Правда, нужно понять, сделал ли он выводы из своего прошлого фиаско, но так не хочется опускать его с высот романтики на грешную землю. Однако, поскольку Костику поделиться просто не с кем, из него, как говорится, просто прёт.

— Это, наверно, был лучший день в моей жизни. Когда она споткнулась, я подхватил её под руку. Она поблагодарила… Я потом ещё держал её под руку, и она не возражала… А когда мы около её парадной прощались, сказала, что ей всё очень понравилось и хотелось бы как-нибудь так погулять ещё. И мы договорились…

Ну и хорошо, что договорились. Может, у парня мозги встанут на место.

— Знаешь, что я тебе скажу? Хочешь — верь, хочешь — не верь, но я за тебя рад, — говорю я совершенно искренне.

— Правда?

— Правда. Могу даже тебе признаться: когда Ольга давала мне отставку, то намекнула, что со мной даже не о чем поговорить.

— А вот это — неправда! — с благородным пылом возражает Костик. — Мы же с тобой интересно говорим.

— Это не тот интерес. Понимаешь, в отличие от тебя, я человек мало эрудированный. То, что интересно тебе, мне всегда было скучно, — честно признаюсь я.

— А сейчас?

— Сейчас я думаю… О многом думаю. Даже самому удивительно.

— Максим, мне кажется, ты к себе несправедлив. А насчёт эрудиции — всё это можно поправить, если есть такое желание, — теперь он улыбается спокойно и даже понимающе.

— Видишь ли, Костя, об этом мне тоже надо подумать. Помнишь, мы с тобой говорили про зависимость от твоей матери всех её… друзей?

— Не только помню, но и тоже об этом думаю. Более того, я уверен, что, если можно так сказать, она черпает силы в продвижении своих мужчин. Ей это приятно — вытаскивать их снизу и толкать наверх. Когда же процесс завершается обретением этими мужчинами какого-то положения, она теряет к ним интерес. Наверно, думает, что воспитание и развитие являются её миссией. Нынешний «проект» — это ты.

— Вот и я о том же! Согласись, что зависимость от более сильного унижает. Порой она даже заставляет человека юлить, подстраиваться, то есть лизать и становиться, как я называю, халдеем. Всё это делается для того, чтобы остаться на плаву. Но чтобы плавать самому без спасательного жилета, надо этому научиться! Значит, каждый, кто хочет быть самостоятельным, должен в жизни быть кем-то значимым. То, что я сейчас говорю, касается нас обоих в равной степени. Надо быть специалистом, то есть что-то уметь делать очень хорошо. Я пока в своей жизни научился только работать с мебелью. Когда увольнялся, то даже не хотели отпускать. Я не случайно после всех наших разговоров стал много думать про житьё-бытьё. Я должен стать специалистом хотя бы для того, чтобы, когда твоя мать мной наиграется, иметь возможность самостоятельного выбора дальнейшей работы и жизни. Хотя… Если честно, то мне её даже порой жалко становится. Мне кажется, что у нас с ней в чём-то общие взгляды на человеческие отношения и поэтому и она, и я по сути одиноки, несмотря на всякие разные интрижки.

— Почему ты одинок? У тебя есть… я, — несколько смущённо заявляет Костик и внимательно смотрит на меня. — Раз я тебе небезразличен, то и ты мне тоже!

От такого признания у меня наступает некоторое оторопение. Как-то уж очень неожиданно…

— Спасибо… Почему-то не ожидал, — вырывается у меня признание.

— Не обижай меня, пожалуйста. Я способен на настоящую дружбу.

— Прости… Видимо, я чего-то недодумал. Поверь, я буду рад иметь такого друга, как ты.

— Это просто здорово!

— Я к чему это всё говорил… Ну в смысле развития эрудиции. Мне надо очень многому учиться в своей нынешней специальности. Кажется, пора завязывать с беззаботным образом жизни и начинать ограничивать себя в гулянках и всём прочем. Вот получу права, вечера освободятся, и думаю засесть за умные книги. А насчёт тебя… Я вот увидел сегодня открытое пианино, и мне в голову пришла одна мысль…

— Какая? — вскидывается Костик.

— Извини, пока не скажу. Должен её тоже обдумать.

— Хорошо, я потерплю! — с готовностью соглашается он.

* * *

По всей видимости, Ольга решила, что теперь у неё есть человек, с которым можно поделиться сокровенным. Правду говорят, что самые лучшие друзья — это бывшие любовники. Вот и сейчас, перед очередными занятиями по Правилам движения, отвела меня в сторону.

— Слушай, Максик… Я от Кости просто тащусь! Он меня довёл до того, что каждый раз, когда мы прощаемся у моей парадной, я беспокоюсь: пригласит ли он на следующую прогулку или там в кафеху. Каждый раз, когда мы встречаемся, обязательно мне руку поцелует. Вчера я была у него дома, и он мне играл на пианино. Я же в музыке вообще никак. Только на уровне попсы. А он мне, представляешь, играл Шопена! Нет, я, конечно, слышала, что есть такой композитор, но он такую клёвую музыку сыграл!.. Я аж прибалдела и стала просить, чтоб он сыграл ещё. Ты знаешь, он играл и играл, а я слушала. Потом оказалось, что больше часа прошло, а я даже не заметила!

Смотрю на восторженные Ольгины глаза и понимаю, что мне очень приятно всё это слышать. Я действительно радуюсь за Костика! Правда, очень беспокоит самое что ни есть низменное: когда у них дойдёт до койки, чтобы не было взаимного разочарования. Конечно, для Ольги, с её тягой к мужикам, его девственность будет неприятным сюрпризом. Что-то переживаю я на эту тему… Может, поговорить с ней? Нет! Ни в коем случае! Пусть всё идёт, как идёт.

— Мы тут с Костиком встречались… — начинаю я.

— Не называй его Костиком! — резко прерывает меня Ольга. — Мне это неприятно. Он — Костя.

Ничего себе! Как она его защищает…

— Так вот, мы тут виделись. Мне кажется, что ты ему очень нравишься.

— Правда? — буквально вспыхивает она. — А мне казалось, что он иногда на меня сердится и думает, что я совсем дура.

— Ещё раз говорю: ты ему нравишься, — и вдруг неожиданно сам для себя добавляю: — Только он очень стеснительный парень.

— Это же классно! Максик, ты не обижайся, но мне так надоели такие парни, как ты. Короче, нахальные. Прости… Я тебе говорила, что с Костей я чувствую себя человеком, а не… Ну ты понял. Я же с ним тоже другая, ведь от таких парней, как ты, одно спасенье — быть такой же. А Костя — это вообще… Ладно, пошли, урок начинается.

— Максик, видимо, тебе придётся прервать свою учёбу в автошколе, — сообщает Ника. Она приехала к нам с Аллой Ивановной в бухгалтерский офис и вызвала меня в коридор.

Удивлённо поднимаю брови, при этом признаваясь себе, что спрашивать у хозяйки о причинах мне не хочется. Ей виднее! В конце концов, заработаю ещё немного и сам устроюсь на повторный курс. Жаль только, что я уже начал осваивать вождение, а если прерву процесс, могу утратить уже полученные навыки работы двумя ногами с педалями.

— А что случилось? — на всякий случай интересуюсь я.

— Поедешь в Москву в Академию экономики на специальные курсы по налоговому законодательству. Это тебе надо знать. Я говорила с Аллой Ивановной, и она сказала, что в этих вопросах ты ещё плаваешь.

Вот так… Я и тут под контролем. Конечно, так называемая моя помощница меня учит, но, оказывается, ещё и «стучит». Могла бы о пробелах в моих знаниях сказать мне лично, а не докладывать хозяйке.

— Ну что ж! Курсы так курсы. Когда еду?

— Послезавтра.

Однако неожиданно… Меня, как, впрочем, всегда, она спросить не удосужилась. Вдруг я обнаглел и у меня возникли собственные планы? Определённое неудовольствие, видимо, проявляется на моём лице, и Ника толкует его по-своему.

— Максик, ты не беспокойся, когда вернёшься, я снова впихну тебя в эту же школу, и ты права получишь.

— Да я и не волнуюсь… Естественно, дело — в первую очередь!

— Умение водить машину — это тоже дело, но не первостепенное, — строго говорит она и поясняет: — Поверь, я очень хочу, чтобы ты стал хорошим специалистом.

— А я что, возражаю?

Действительно, чего возражать, если всё пока складывается так, как мне и нужно. Но, видно, мою благодетельницу что-то тревожит.

— Максик… Нам с тобой надо всё-таки поговорить. Я сегодня за тобой заеду после работы, и мы поедем…

— Куда? — не понимаю я, зная, что некуда.

— Моя подружка с мужем уехали в Таиланд, а ключики-то — вот они! — она, улыбаясь, вертит перед моим носом связкой. — Короче, жди!

Глядя ей вслед, думаю, что, сообщая о свидании, она даже не поинтересовалась, свободен ли я сегодня вечером. Хозяйка! А я — мальчик по вызову. Вот вызов и состоялся… И чего ей интересоваться моей свободой? Конечно же, я однозначно несвободен! Вот скомандовала мне ждать. Ну что ж… Только, признаюсь себе честно: пусть она порой меня утомляет и своим нежеланием считаться с моими планами, и, наоборот, своим желанием сделать меня таким, каким хотела бы меня видеть, но привязался я к ней за всё прошедшее время. Мне, при всей критичности моих оценок её поступков, всё чаще становится по-человечески жалко эту крутую, но в чём-то беззащитную женщину. Странно, но что-то в последнее время я стал слишком много думать про своё отношение к ней.

И всё-таки при всём том, что я к Нике привык и порой чувствую в себе по отношению к ней тепло, такая бесцеремонность напрягает. Не хочу быть ничьей собственностью!

* * *

Конечно, квартира этой подруги — совсем не то, что квартира Ники, но кровать вполне подходящая.

— Максик… — моя пассия нежно меня целует. — Ты даже не представляешь, как я счастлива хоть немного побыть с тобой и почувствовать себя твоей женщиной…

— Всё равно я не понимаю, что ты во мне нашла.

— Я не знаю, как тебе это объяснить… Умом всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу. Хочешь, я тебе признаюсь?

— Думаешь, надо? — с сомнением спрашиваю я.

Вместо ответа она только кивает и опять меня целует.

— Ты мне даже иногда снишься… И я боюсь, что ночью стану тебя звать. Ты наверняка догадываешься, что мужчин у меня было много, но так я не привязывалась ещё ни к кому. Увы, но это — правда. Не знаю, почему это так, но, возможно, потому, что ты никогда не принадлежал только мне. Я это чувствую! В общем, я, наверно, просто старая дура… — неожиданно подводит она итог и отворачивается.

Мне опять становится очень и очень её жалко. Сгребаю её в охапку…

— Не плачь… Ты же сильная! Я тут, с тобой… — и слизываю солёные слёзы с её глаз. Ну вот… краску на ресницах размазал губами.

— Пойми! Моё горе как раз и заключается в том, что я сильная! — она шмыгает носом. — А знаешь, как хочется быть маленькой и слабой, чтобы прислониться к большому и сильному мужчине.

— Прислоняйся!.. — шепчу ей на ухо и неожиданно добавляю: — Думаю, это будет надёжно.

— Ты правду говоришь? — она уж слишком внимательно смотрит мне в глаза.

— Правду. Ещё раз говорю: прислоняйся! Иногда мне кажется, что не так уж важно то, что ты называешь положением. Может, главное то, что между людьми?

Эти сказанные только что слова выскакивают будто против моей воли, совершенно меня не спрашивая. Теперь Ника смотрит на меня удивлённо.

— Ну что ты на меня так смотришь? Не ожидала от меня таких слов?

Молча отрицательно мотает головой.

— Я тоже признаюсь: мне это в голову пришло только что. Поверь, я не хочу, чтобы ты была одинокой.

И снова её взгляд, только теперь он уже совсем грустный.

— Ну что опять ты на меня так смотришь? — я не выдерживаю затянувшейся паузы.

— А ты, оказывается, всё понимаешь… — с какой-то отрешённой интонацией в голосе произносит она и зарывается носом мне в грудь. — Вернее, ты всё правильно понял. Знаешь, за всё надо платить… И за то, что ты назвал положением, тоже. А платой является как раз то, что ты сказал. Понимаешь… За всеми моими шуточками и смешками, за всем тем, чем я тебя напрягаю, прячется обычная боязнь, что однажды ты найдёшь молодую и красивую… Влюбишься в неё и тебе сразу же станет наплевать на всё. Ты будешь готов всем пожертвовать, чтобы только быть рядом с ней: деньгами, комфортом, друзьями и… старыми любовницами. Ведь так?

Молчу и перевариваю. Чёрт возьми! Как это всё похоже на слова Костика!

— Молчишь… А что ты можешь ответить? Ведь всё будет именно так.

— Давай сейчас об этом не думать, — бормочу я.

— Нет, Макс… Это ты в своём возрасте можешь позволить себе такую роскошь, как не думать о скором будущем, а тридцативосьмилетней бабе надо думать об этом всегда.

То, что она назвала меня не «Максик», а «Макс», говорит мне о многом.

— Послушай, Ника… Я хочу, чтобы ты мне поверила, — заставляю её смотреть себе в глаза и решаю сказать ей то, о чём так долго думал. — За этот почти год я к тебе очень привязался, ты стала для меня очень многое значить в жизни. Я не говорю о деньгах, которые ты мне платишь неизвестно за что. Я много о тебе думаю, иногда про себя обижаюсь, даже ругаю, а обижаются на тех людей, кто небезразличен. Верно я говорю?

— А я тебе небезразлична?

Ох, сколько надежды в этом вопросе! И даже взгляд изменился.

— Да. Я тебе говорю это честно. Прости, я не знаю — любовь ли это, но я правда к тебе привязался. Ещё раз говорю: дело не в деньгах. Если хочешь, могу снова пойти мебель собирать. Возьмут! Отпускали-то с трудом. Просто ты мне нужна. Нужна как… человек.

— Макс… — она опять начинает меня ласково целовать, едва касаясь губами. — А за что ты на меня обижаешься?

— За что? — и думаю, как подсластить пилюлю. — Вот скажи, ты часто меня спрашиваешь о моих планах, желаниях? Ты даешь команды, что я должен сделать. Я понимаю — на работе. Там ты хозяйка и тебе виднее, а в обычной жизни? Ника, ты, пожалуйста, не обижайся, но я — человек самостоятельный, и мне трудно быть твоей вещью. А ты ведь именно так ведёшь себя со мной…

— Согласна, — вздыхает она. — Я не обиделась. Что делать — прёт из меня это командирство. Привыкла за столько лет. Наверно, придётся отвыкать… Я не хочу, чтобы ты на меня обижался. Уж лучше обругай, я стерплю, только будь со мной рядом. Ладно?

— Я же тебе сказал: прислоняйся! Я твёрдо решил начать серьёзно развиваться. И в эту Москву я поеду только для того, чтобы получить те знания, которых у меня сегодня нет. Поверь, я стану специалистом!

— А мне и туда тебя страшно отправлять, — и снова тяжкий вздох. — Ты смазливый, классный молодой мужик, и с твоей внешностью и фактурой… найдёшь себе там какую-нибудь… И будешь мотаться туда всё время, чтобы якобы учиться, как мой Вадим.

— Прости, а может, это потому, что ты и его так же затоптала?

— Знаешь, я тоже об этом подумала. Всё в своей жизни мы делаем только своими руками. И я не исключение… Поцелуй меня… Я так люблю, когда ты меня целуешь!..