Война Кланов. Медведь 2

Алексей Калинин, 2021

Кажется, что возврата нет. Я должен буду всю жизнь отворачиваться от человеческой крови, чтобы не сорваться и стать мишенью для ведарей. Против нас выступают основные силы врага, и битвам не видно конца. Что будет завтра – неизвестно никому. А над сражениями довлеет зловещее око Пастыря волков.

Жук

Я отталкиваюсь от стены — спина затекла от неровных бревен. Ещё раз окидываю взглядом помещение дома, в котором мы скрываемся. В закутке теснятся два узких топчана, покрытых лоскутными одеялами. Подобие кроватей обогревает стоящая рядом печь из сказки о щучьем велении.

Возле грубого стола прикорнули две скамьи с разных сторон. К стенам приколочены полки, на них поблескивает алюминиевая посуда, в углу прислонились друг к другу три винтовки. Охотничий домик, не из тех, что показывают по телевизору, где камин и медвежья шкура на полу считаются обязательными атрибутами, а жилище людей, которые охотой добывают пропитание. И среди этой суровой мужской практичности лишним предметом кажется детская кроватка….

Ульяна засыпает под потрескивание и гудение огня. Словно игрушечные, ручки и ножки вольготно раскинулись по кроватке. Синяя пустышка-соска иногда покачивается во рту, когда она начинает причмокивать.

Вячеслав и Людмила сидят на топчане у печки. Её черные волосы спускаются на широкую грудь белозубого парня. Он что-то нашептывает на ухо, нежно обнимает левой рукой. Глядя на них, я снова ощущаю укол ревности, хоть и понимаю, что глупо — Людмила никогда не переставала любить Вячеслава, даже во время встреч с Александром. Я едва слышно кашляю, они вздрагивают и смотрят на меня. Похоже, что они напрочь забыли, где находятся и почему.

— Жалко ребят, пропали ни за что.

— Ты о ком? — Вячеслав непонимающе склоняет голову.

— О Владимире и Геннадии, мы же только что о них говорили. Про то, как стих из сказки Людмилы подходит к ним.

— А-а-а, — протягивает Вячеслав. — Мы смотрим, что ты задремал, вот и отсели. Неужто приснились?

— Вспомнил, как всё было. Подходящий стишок оказался: и луна была, и звезды, и ветерок, и фраза «Тебя заждались!» А вот третий стишок может на вас походить.

— На нас? — улыбается Людмила.

— Ну, когда вы встретились, — поясняю непонятливым. — Славка же, как конь, помчался навстречу.

— Сам ты конь! — бурчит Вячеслав и чуть крепче прижимает Людмилу к себе. — Просто я соскучился сильно.

Ладонь Людмилы гладит его щеку, я почти услышал, как скрипнула недельная щетина.

— Я тоже соскучилась. Мы же теперь не расстанемся? — она смотрит в глаза Вячеслава.

— Нет, я больше тебя не оставлю, — с этими словами Вячеслав легонько касается чуть приоткрытых губ.

Людмила отвечает на поцелуй. Мне стало как-то неловко оттого, что я смотрю. Вроде бы и выйти сейчас следовало, но тетя Маша строго-настрого запретила надолго покидать друг друга. А поцелуй между тем затягивается.

— Кхм. Вообще-то тут ребенок и я тоже без пары.

— Зави-и-идуешь. Чтобы не завидовать, надо было брать с собой того перевертня, которого ты… — Вячеслав три раза хлопает раскрытой ладонью по основанию сжатого кулака, словно пытается забить воздух между стиснутыми пальцами.

— Это была самка! Тьфу ты! То есть девушка! — протестую я.

— Тише, а то Ульянку разбудишь и будешь сам укладывать, — шикнула Людмила.

Я прикусываю язык — пустышка и в самом деле встревожено покачивается, потом доносится легкий пук, и Ульяна снова погружается в сахарную вату детских сновидений. Людмила приподнимается, смотрит на спящую дочку, кидает в меня укоряющий взгляд и садится обратно. Вячеслав снова её обнимает.

— Прости, Людмила, я не хотел, — шепчу я. — Одолели меня эти внуки Петросяна со своими подколками.

— Это ты сейчас не хотел, а тогда скакал как горный козлик, — Вячеслав наслаждается моим замешательством, мстит за «коня».

— Завязывай, меня до сих пор мороз продирает, как вспомню эту ночь, — я невольно ежусь.

— Ну-ну, рассказывай, тогда чуть сеновал не разнесли по щепочкам, — улыбается Вячеслав.

— Дождешься, и я Людмиле расскажу про проводницу.

Улыбка на круглом лице чуть гаснет. Я старательно изображаю невинность и поднимаю с пола небольшую кочергу.

— Та-ак, — тянет Людмила, — и что это за проводница?

— Ябеда, — теперь со стороны Вячеслава прилетает укоряющий взгляд. — Не обращай внимания, Люд, это он со зла так. На самом деле ничего не было, построил глазки в поезде и всё. Этот подлый стукач тоже строил, только у него ничего не вышло.

— Значит, у него ничего не вышло, а у тебя получилось? — Людмила ладошкой бьет Вячеслава по плечу, с таким же успехом она могла шлепнуть по бревенчатой стене.

— Я же к тебе ехал — ну что у меня могло получиться? — говорит Вячеслав, его глаза серьезно смотрят в лицо Людмилы.

— Ну ладно, поверю на первый раз, — улыбается Людмила.

Вячеслав украдкой показывает высунутый язык. Я отворачиваюсь, открываю дверцу и мешаю догорающие угли. Полено в печке стреляет под кочергой, ещё минут десять и можно закрывать отдушину.

— А всё равно стих подходит к вам, — бурчу я и отхожу к столу.

— Подходит-подходит, только не ворчи, — шепчет Вячеслав и скашивает глаза на спящую Ульяну.

Я понимающе киваю, отворачиваюсь от влюбленных, чтобы не смущать. По стене ползет черный жук, его большие усы покачиваются из стороны в сторону. Он следует по направлению к двери, влекомый тонкой струйкой свежего воздуха. Я ещё немного наблюдаю за ним, как он одолевает перепады бревенчатой стены, что для него были глубокими ямами и оврагами. Он стремительно перебирает лапками, иногда замирает, когда попадает в перепад света и тени. Я решаю ему помочь и выношу из дома за длинный ус.

Прохладный воздух тайги бросает в меня целый букет запахов. Жук стремительно исчезает в ночной тиши, даже не оглядывается напоследок. Неблагодарный! Я глубоко вдыхаю пару раз и возвращаюсь в комнату. Хотел что-нибудь прочитать в тусклом свете лампы, но перед глазами снова разворачиваются воспоминания, опять оживают перевертни и берендеи, снова мелькают смертоносные охотники…