Подхватить зеркало. Роман с самим собой

Алексей Жданов

Это повествование, по сути, живой рассказ о жизни простого человека, Но человек этот не так уж прост.Легкая эротика, юмор соседствует с вполне серьёзными вещами. И всё это «работает» на одну цель: ещё раз напомнить, что человеческая жизнь – бесценна. Повесть читается на одном дыхании.

Первый приезд в Ташкент

Впервые я приехал с родителями в Ташкент, в 1957 году. Мы прилетели из фестивальной Москвы на самом лучшем в мире четырехмоторном, турбовинтовом пассажирском самолете ТУ-114. На таком же самолёте в 1959 году Никита Хрущёв летал через Атлантический океан в США.

Моя мама хотела повидать свою мать, мою бабушку Александру Кирилловну и свою родную сестру Анну Владимировну, которую с детства все звали Нюся. Тётя Нюся с сыном Аликом и бабушкой жили в подвале старого дома на улице Сталина, рядом с Домом офицеров неподалёку от знаменитого Алайского базара.

Та первая поездка в Ташкент запомнилась мне необычной жарой, мягким как пластилин асфальтом, красивым с многокрасочной подсветкой фонтаном у театра оперы и балета, построенного пленными японцами, вкуснейшим бабушкиным вареньем, и долгими посиделками за самоваром, а потом нудной игрой в лото.

Вечерами я сидел во дворе с соседскими ребятами, и мы рассказывали друг другу разные истории и страшилки. Я подружился с девочкой — Наташей, и она в знак дружбы от чистого сердца подарила мне монету 1886 года «100 PESO». На её обратной стороне красовалась надпись «Imperia do Brasil». Эта монета, кажется серебряная, была очень красивая, тяжелая, и я хранил её много лет. Потом она куда-то бесследно исчезла. Разве мог я тогда далеким летом 1957 года в самых дерзких мечтах подумать, что ровно через 45 лет я поеду в далёкую Бразилию, и буду спокойно разгуливать со своим младшим сыном-студентом по улицам Рио-де-Жанейро! Тогда я, разумеется, не знал, что уже не будет никаких песо, и что расплачиваться мы будем реалами, которые будут куплены за доллары, привезённые из России.

Сейчас я думаю: чем была для меня эта стопесовая монета? Случайностью? Знаком? Провидением? Скорее всего — случайностью. Хотя, случайность — понятие довольно сложное и неоднозначное. Вряд ли кто будет спорить с тем, что эта самая случайность в жизни любого человека играет огромную роль. И, в то же время, случайность чем-то похожа на такое понятие как судьба. Великолепно высказался по этому поводу Вольтер: «Случайностей не существует. Всё на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие». И вот теперь, спустя полвека и используя эту вольтеровскую классификацию, могу с уверенностью сказать, что та стопесовая монета была предвестием.

Тогда же, в Ташкенте, я узнал, что такое баня. Отец был большим любителем парной. В тот день он взял меня с собой. Здесь было много дядек. Большинство из них были черноволосыми, загорелыми и весёлыми. Я узнал, что такое парная баня. Сидел на мраморной лавке подле шайки с горячей водой и невольно смотрел на то, что у них было внизу живота. Я заметил, что это у них выглядело иначе, чем у нас. У одного черного и толстого дядьки это было большим, гладким и красным. Все дразнили его «помидором». Дядьки шутили и громко смеялись.

В первый же заход в парную мне стало дурно. У меня закружилась голова, и отец, ловко успев меня подхватить, вытащил в прохладный предбанник, пахнущий берёзовым веником и чистыми простынями.

Интересно, что диковинное словосочетание «Дон Кихот» (для меня оно звучало слитно), я впервые услышал в Ташкенте. Меня взяли в кино на новый цветной фильм. Из этого кино мне запомнилось, как полоумный долговязый старик сражался с ветряной мельницей. По-моему, это было очень глупо.

Двухнедельный отдых в Ташкенте подпортили два небольших, но неприятных инцидента, связанных с взаимоотношениями моей мамы и тёти Нюси. Был обед с жареной индейкой. Всё куплено и приготовлено, как обычно, было мамой. На обеде присутствовал тётин знакомый. Всё прошло, на мой взгляд, хорошо, но когда дядя ушёл, моя мама заметила тёте Нюсе, что, мол, некрасиво так индейку делить: одну ножку себе, а другую дяде. А нам, значит, крылышки, или что там останется. Началась перебранка. Мама, на правах старшей сестры, припомнила еще какие-то поступки тёти, связанные не только с кулинарией, но и с другими эпизодами жизни тёти Нюси. И пошло, и поехало. Уехали мы на неделю раньше срока. Мама быстро собрала вещи, папа взял такси, и мы выехали в аэропорт. Подъезжая к аэропорту, мама вспомнила про вышитую бухарскую тюбетеечку, которую купила мне в память о посещении Средней Азии. Оказалось, что мы её забыли у тёти Нюси. Мама приказала шоферу развернуться и ехать назад. Папа был возмущен, но переубедить маму не смог. Характер у мамы был — тот ещё! Мы приехали назад, мама взяла меня за руку, спустилась со мной в подвал. Тетя Нюся, словно ожидая нас, молча подошла к шкафу, вытащила тюбетеечку откуда-то из глубины и швырнула её на стол.

— Что! Уже успела припрятать? — зло сказала мама. Взяла со стола тюбетейку и нахлобучила мне на голову. Много позже я узнал, что такие отношения между родственниками, часто встречающиеся у русских людей, называются неприязненными.