Дитя Дьявола

Алексей Дымов, 2018

Молодого журналиста отправили на стажировку в Богом забытый городок. Но скучная провинциальная жизнь оказалась совсем не такой. Мог ли подумать Михаэль, что найдет там красивую подругу, старинный рыцарский замок, кучу неприятностей, одержимых бесами животных, а заодно, совершенно неожиданно, станет отцом?

Глава 3

На следующий день Михаэль встал поздно, но чувствовал себя бодро, несмотря на то, что вчера заснул далеко за полночь, в смешанных чувствах и мыслях. День всё-таки выдался тяжелым и странным.

Первую половину дня, парень потратил на генеральную уборку кухни и последующего приготовления завтрака. Сам приём пищи ему не очень понравился, кулинария не являлась его тайным козырем, и пообедать он решил непременно не дома. Закончив бытовые дела, он забрал свои письменные принадлежности, документы и направился в сиротский дом. Раз уж ему поручили написать статью по этому делу, то нужно начинать с добычи достоверной информации, с первоисточника, кем, несомненно, являлся это сиротский дом, раз уж все три погибших ребенка его воспитанники.

День выдался такой же душный, как и предыдущий. Солнце, похоже, окончательно разругалось с облаками, и на синем небосводе висело в гордом одиночестве. Даже слабого ветерка Михаэль не почувствовал, топая по улицам города.

На веранде сиротского приюта, так же, как и вчера сидела ребятня, правда в меньшем количестве, и той девчонки не было. Что сильно порадовало парня. Поздоровавшись с детишками, он вошел в дом, оказавшийся намного больше, чем можно было догадаться глядя с улицы. Обширная приёмная, широкий коридор, множество комнат… Но Михаэля, по его просьбе, провели в кабинет директора.

Высокая, худощавая женщина, престарелого возраста. Это, когда сама дама считает себя еще молодой, а случайный ребенок непредвзято и невпопад назовет ее бабушкой. Строгое платье, волосы, спрятанные в сеточку, изящные очки, явно дорогие, а не какая-нибудь дешёвка.

Директриса встретила посетителя за рабочим столом, в изящном кресле, всем своим видом показывая, что оказывает этим приёмом огромную честь. И что Михаэлю надобно уже стоять на коленях, в благоверном восторге от счастья, но тот почему-то этого не делает. За спиной директрисы располагалось большое пыльное окно, сквозь которое, впрочем, упорное солнце пробивалось легко и немного ослепляло Михаэля, от чего ему не удавалось хорошо разглядеть лицо женщины.

— Чем могу быть…? — Директриса вперила пристальный взгляд на вошедшего, демонстративно не закончив фразу.

— Доброго дня, — немец вежливо поздоровался, закрыв за собой дверь. — Михаэль Майер. Газета «Нью-Инстерк»

Директриса не удостоила парня ответом, видимо считая, что он ничего и не спрашивал.

— Я хотел бы задать вам пару вопросов… — продолжил журналист, после затянувшегося молчания. — Если, конечно, не слишком вас отвлеку.

— У меня на работе нет свободного времени, — с нажимом ответила директриса. По-видимому, она хотела поскорее избавиться от непрошеного гостя. Но Майер не желал сдаваться:

— Но в этом деле только вы сможете прояснить некоторые детали, — Михаэль решил сыграть на гордыни женщины. Ведь все любят, когда к ним обращаются, как к чрезвычайно важным персонам, выделяя их над другими. — И я надеюсь, что вы сможете уделить мне пару минут вашего несравненно драгоценного времени.

— Так и быть, — женщина оттаяла, попавшись на банальную лесть, — Какое у вас дело? Я попробую вам помочь.

Михаэль внаглую, раз ему не предложили присесть, подхватил стул, стоящий возле дальней стены, и, поставив его возле стола, уселся напротив директрисы:

— Я хотел бы услышать от вас про убийство детей из вашего приюта.

— Я уже всё рассказала полиции! — хмуро произнесла Джонс холодным тоном, напрочь потеряв всю вежливость, которую можно было заметить секунду назад.

— Наша газета проводит собственное расследование, — упрямо продолжил Михаэль, хотя продолжать беседу с этой мегерой ему не хотелось. — И нам нужно всё узнать из первоисточников. И задать вопросы.

— А если я не хочу отвечать? — с вызовом спросила директриса. — Вы не полиция и не имеете право задавать вопросы.

— Тогда в нашей статье будет указано, что вы, по неизвестным причинам скрыли от нас что-то, и не захотели помочь непредвзятому расследованию. Наверное… — задумчиво предположил журналист, — есть что скрывать?

Пару минут директриса буравила парня ненавидящим взглядом, у Михаэля аж мурашки по коже спины пробежали, но он даже не шелохнулся.

— Хорошо, — наконец выдохнула женщина. — Какие у вас вопросы?

— Я бы хотел послушать всю историю целиком, — улыбнулся парень, празднуя маленькую победу, — если вас не затруднит.

Рассказ, в принципе ничего нового Михаэлю не дал, всё, что рассказала директриса, в кратком варианте он прочёл в документах. Но послушать вживую, с подробностями, всегда интереснее и полезнее для размышлений. Михаэль это знал, как одно из главных правил журналиста. К тому же, всегда можно задать дополнительные, наводящие вопросы, которые, ещё неизвестно куда могут вывести рассказчика.

Всё началось два месяца назад. Воспитатели приюта заметили пропажу девочки Жанны. Сперва к этому отнеслись спокойно. Мало ли куда она могла пойти. Не маленький ребенок, девять лет уже. Но спустя два дня забили тревогу и начались масштабные поиски. Чуть ли не полгорода искало ребенка, но всё тщетно. Нашли девочку лишь через четыре дня на одной недалекой от города ферме. Всего часа два верхом от фермы до города. Кто-то поджег сарай на ферме, но хозяева вовремя заметили дым и стали тушить. Там и обнаружили обожжённое тело ребёнка… повешенное за шею. Полицейские обнаружили и другие следы издевательств над бедной Жанной: вспоротый живот, отрезанные указательные пальцы на руках и вырванный язык. За всю историю города подобных зверских убийств не встречалось. И полиция приложила все усилия, чтоб найти убийцу, и, как всегда бывает, пока не преуспела.

А через месяц в приюте пропал еще один ребёнок. Мальчик. Семи лет отроду, всегда весёлый и добрый. Всем, кто его видел, он дружелюбно улыбался, вызывая симпатию. Воспитателей всегда слушался, любил поболтать, в отличие от Жанны, которая часто препиралась со старшими и была мало общительной с остальными ребятишками. Эдуард всем нравился, всегда заряжал окружающих позитивом и хорошим настроением, поэтому, когда пропал и он, тревогу подняли почти сразу. Тем более после случая с Жанной. Но Эдуарда тоже не нашли ни в этот день, ни на следующий. Горожане начали роптать, что полиция ничего не делает и не справляется со своими обязанностями. Местные газеты во всем винили как служителей правопорядка, так и верховную власть, в лице губернатора. Спустя какое-то время начали писать о серийном маньяке, который поселился в их городе, и значит это всего лишь первые жертвы…

…На этом месте рассказ женщины прервался, она замолчала, переводя дыхание, а Михаэль порадовался тому, что переехал сюда лишь сейчас, ведь если бы он приехал на месяц раньше, то весь город непременно бы считал убийцей его. Новый человек, никому неизвестный. Тем более, после подобных статей в газете. А директриса тем временем продолжила рассказ…

Эдуарда нашли через три дня. На кладбище. Когда хоронили одну старую, но жутко богатую даму, которую многие неожиданно сильно захотели проводить в последний путь лично, ибо завещание обещали вскрыть лишь через три дня после похорон, заметили, что в одном склепе дверь немного приоткрыта. Нашлись смельчаки, решившие заглянуть туда, хотя большинство было против подобного святотатства, и настаивало на том, чтоб закрыть дверь. Они крестились и твердили, что если кому-то было нужно выйти оттуда, тот этот кто-то уже вышел, и, сделав дела, уже вернулся обратно. Однако, вопреки их мнению, в склеп всё-таки вошли, правда, первым, чуть ли не силой, втолкнули молодого священника, державшего в руках библию и большой крест. Склеп оказался пуст. Точнее пыли и паутины там было много, а вот захоронения не было. Позже в городских архивах искали, кому же принадлежало это захоронение, и почему оно оказалось пустым, но ничего не нашли. Этого склепа по документам вообще не существовало. А кроме старой пыли в склепе обнаружился и мёртвый Эдуард. На этот раз неизвестный убийца был еще изощрённее, чем в предыдущий. Правда, глядя на тело невинного ребенка, многие сомневались, что убийца — человек, ибо тело мальчика, будто грызло полдюжины диких зверей. Может крысы, может псы — твердили более сдержанные свидетели, большинство же слабонервных кричали о монстрах и демонах, ведь дикие звери съедают полностью, убивая лишь из-за голода, а тут.… Казалось, просто вгрызались в плоть для забавы, раскидывая куски мяса и крови во все стороны. Но главным доказательством тех, кто считал убийцу человеком, было то, что Эдуарду отрубили голову, найденную впоследствии в дальнем углу склепа. А то, что звери умеют рубить головы никто утверждать не стал…

Директриса замолчала, не закончив историю. Казалось, ей тяжело было это говорить или вспоминать, но Майер продолжал ощущать на себе её ненавидящий взгляд, или это лишь игра воображения, начавшаяся после мистического рассказа. Тем не менее, Михаэль тоже молчал, переваривая услышанное. Читая всё это в документах, почему-то не принимаешь данные близко к сердцу. Ведь это всего лишь факты, написанные на бумаге. Другое дело, когда человек рассказывает историю с подробностями, вставляя интонации, своё мнение и впечатление. И все эти ужасные картины ты видишь, словно своими глазами, как если бы находился там.

Михаэль чуть встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Ему не стоило забывать, что нельзя полностью доверять мнению одного человека: журналист должен быть непредвзят. И, следовательно, эта же история, рассказанная другим человеком, может быть немного иначе подана, меняя какие-нибудь мелочи. А эти мелочи упускать из виду никак нельзя.

— Продолжайте, пожалуйста — Михаэль нарушил тишину, когда она слишком затянулась.

— А совсем недавно, буквально дня три назад, — возобновила рассказ женщина, — у нас из приюта пропал Ричард, младший брат Эдуарда.

Казалось бы, вот она зацепка. Скорее всего, младший брат владел информацией, касающейся пропажи старшего, или у убийцы была своя цель относительно именно этих мальчишек. Много гипотез, но ни одна из них не нашла подтверждения, назло всем стараниям полиции.

И, что напрягало больше всего, мальчика до сих пор не нашли. Ни живым, ни мёртвым…

— И что вы сами думаете обо всём этом? — Михаэль решил до конца играть роль журналиста, задавая стандартные вопросы. В руках он держал большой, раскрытый блокнот, и что-то в него неспешно записывал.

— Не знаю, — ворчливо ответила мадам Джонс. — Вы и так отняли у меня много времени. Пора и честь знать.

— Ну, а всё же? — не унимался он. — Наверняка, у вас есть свои мысли. Кто, по-вашему, совершает эти преступления?

— Скорее всего, — нехотя призналась женщина, — убийца один из работников приюта. Человек с явно психическими расстройствами, которые, между тем, он прекрасно скрывает, находясь в обществе.

— Кого-то конкретно подозреваете?

— Нет. — Директриса отрицательно покачала головой, — Всех работников проверяла полиция. Велись личные беседы. Да и я почти всех знаю и не могу утверждать, что они убийцы. Ничего необычного не заметила. И вообще, вы спросили моё мнение, я вам ответила!

— Спасибо вам, — успокаивающе сказал Майер. — Однако, я бы хотел украсть еще несколько минут вашего времени…

— Что ещё?.. — заворчала женщина. — Я вам всё уже рассказала.

— Я бы хотел, чтоб вы провели для меня экскурсию по приюту.

— Это еще зачем?! — Женщина вскочила на ноги, уперев руки в столешницу. — У нас тут сиротский дом! А ни какой-то там музей и уж тем более не проходной двор!

Михаэль внешне невозмутимо выслушал тираду главы приюта, а потом тоже встал и спокойно сказал:

— Я хочу осмотреться. Увидеть, как живут малыши-сиротки, в каких условиях. Какой у них досуг, в чём они нуждаются и…

— Они ни в чем не нуждаются! — перебила парня директриса. — У нас превосходные условия и персонал!

— Ни в чём? — Михаэль невинным взглядом посмотрел на женщину. — Даже в родителях?

Мадам Джонс, набрав побольше воздуха в легкие, готовая снова спорить, отпираться и доказывать своё мнение, не нашла что ответить и закашлялась.

— К тому же, — продолжил Михаэль, — я, может, увижу незамеченные улики, новый взгляд иногда бывает полезным. Да и в своей статье, я могу написать о вашем приюте… много придуманного, раз вы не хотите немного прогуляться со мной по зданию.

Директриса громко фыркнула, выражая своё мнение по поводу «нового взгляда», но ничего не сказала и молча прошла к двери, махнув Михаэлю следовать за ней.

Впрочем, директриса оказалась права. Экскурсия по сиротскому дому ничего нового Михаэлю не дала. Они прошли всё здание насквозь, заходя даже в кладовые и ванные комнаты, видимо, мадам Джонс делала это специально. Но ничего требующего особенного внимания Михаэль не заметил. Большинство комнат было отдано под группы, в которых находилась детвора примерно одинакового возраста. Гуляя по коридорам, Майер и мадам Джонс сквозь окна в стене наблюдали за такими группами. В некоторых воспитатели проводили какие-то занятия, в двух Михаэль увидел спящих в кроватках малышей, наверное, для них наступил тихий час. Но много комнат попадалось, где дети оказались, предоставлены сами себе. То есть, никаких воспитателей там в данный момент не было, а ребята занимались, кто, чем хотел. В одной даже началась драка, где двое мальчишек пытались повалить третьего на пол, но тот отчаянно сопротивлялся. А остальным детишкам было всё равно, мало кто наблюдал за этой потасовкой. Директриса, кстати, тоже не стала обращать на это внимание, скорее всего, такое событие, считалось в порядке вещей. Только немного быстрее, чем обычно, увела Михаэля оттуда.

А когда Майер окончательно пришел к выводу, что занимается никому не нужным занятием, от которого не будет никакого проку, и уже решил покинуть негостеприимный сиротский дом, он заглянул в окно и увидел там… её. Девчонку, которую видит постоянно с самого приезда в этот город, и с которой ему до дрожи в коленках не хочется больше встречаться. Хотя самому себе в подобном стыдно признаться. Девчонка стояла спиной к Михаэлю и смотрела сквозь окно на улицу. Она была в том же простом платье, похожем на церковную рясу, без всяких украшений и изысков. Рядом стоял мальчишка и, ковыряясь в носу, разглядывал потолок. Это был тот же ребенок, которого при первой встрече Михаэль посчитал ее братиком. Он стоял смирно, не шевелясь, будто не живой, и если бы не активное шевеление пальцем в носу, его можно было принять за качественную куклу или статую. Эти двое стояли особняком от остальной ребятни, весело играющей в какую-то динамичную игру.

Внезапно, девчушка обернулась, и Михаэль быстро отпрянул в сторону от окна, спрятавшись за стеной. Но он был готов поклясться, что она его заметила. Более того, ему казалось, что она его видит и сейчас, несмотря на наличие стены между ними. Он ощущал её взгляд лопатками…

Через секунду он осознал, что мадам Джонс смотрит на него расширенными от удивления глазами. Еще бы, довольно странная реакция для уверенного в себе репортера. Не зная, что сказать, Майер сделал вид, будто оттряхивает несуществующую пыль со своих брюк, а чуть позже спросил:

— А кто это девчонка? Там… у окна.

— Где? — Директриса близоруко взглянула в комнату через окно. — А, это Кэрри.

— Расскажите мне о ней, — Михаэль постепенно пришел в себя и пошел дальше по коридору, поджидая спутницу.

— А что случилось? — женщина пошла следом. — Вы и её будете допрашивать? Или подозреваете ее в убийствах.

Мадам Джонс не сдержала, да и не хотела сдерживать ехидную улыбку.

— Нет — Михаэль не хотел делиться с кем-либо своими вчерашними приключениями, но какие-то объяснения давать нужно, поэтому он сказал правду. — Я встречал её вчера в городе, вот и вспомнил, когда увидел тут.

— Что?! — Мадам Джонс встала, возмущенно сверкая глазами сквозь очки. — У нас запрещено покидать приют без разрешения воспитателей. А Кэрри наказана, и точно не должна была покидать стены дома. Ну, сейчас она у меня получит!

Директриса развернулась и быстрым шагом направилась в обратную сторону. Михаэлю пришлось догнать женщину и, взяв под локоть, развернуть в первоначальном направлении.

— Постойте, — сказал он. — Не стоит так сразу горячиться. Может я обознался? Всякое бывает. И я бы не хотел, чтобы из-за моего длинного языка вы наказывали девочку…Кэрри?

Женщина утвердительно кивнула, увлекаемая парнем дальше по коридору.

— Ну вот, — Майер постарался как можно дружелюбнее улыбнуться. — А за что вы её наказали, что ей нельзя было покидать приют?

В это время они вышли в небольшую залу, наверно заменяющую комнату ожиданий, и расселись на старые, но уютные диванчики.

— У нас запрещено покидать приют без ведома воспитателей! — повторила директриса.

— Это я понимаю, но вы сказали, что Кэрри наказана. За что?

— Неважно, — сухо заявила женщина после минутного молчания.

— А всё-таки? — Майер не сдавался.

— Послушайте, — в голосе мадам Джонс появились стальные холодные нотки, — Это сугубо внутреннее дело приюта, и вам совершенно не интересно! Вас это не касается, если хотите знать. Я потратила на вас уйму времени и на все вопросы по вашему делу ответила.

— Тогда я официально хочу получить все сведения по этой девочке.

— Эта информация конфиденциальна и посторонним не выдаётся. Приходите с полицейскими, и если у них будут соответствующие документы… то да. Впрочем, если вы хотите удочерить Кэрри, то мы будем обязаны вас ознакомить с её документами.

Директриса самодовольно посмотрела на парня, не без основания считая, что тот сразу станет отнекиваться, как бывало не раз в её практике. Однако, Михаэль заявил, что давно мечтал усыновить кого-нибудь, а эта милая девочка Кэрри ему очень приглянулась. И попросил ознакомить его со всеми документами. Идти напролом, иногда обманывая, или ошарашивая оппонента, он умел преотлично.