Лагерь детского режима. Повесть

Алексей Горин

Многие дети Советского Союза проводили летние каникулы в пионерских лагерях. Кто-то с удовольствием, кто-то без такового. И каждый из них сохранил на всю жизнь теплоту воспоминаний об этом периоде.

3. Радиорубка

Перед ужином Тоня собрала отряд на танцплощадке.

— Ребята. Нам оказали большую честь — назначили ответственными за сигналы горна. Соответственно, нужно выбрать горниста, который будет в микрофон, который находится в радиорубке, подавать сигналы подъёма, отбоя и на обед.

— Ага, огромная честь вставать раньше всех, идти в радиорубку и горнить в микрофон, — съязвил Петька.

— Кто умеет на горне сигналить? — не обратила на него внимания пионервожатая.

Все смотрели по сторонам, делая вид, что их это не касается. Только Сашка выдал:

— А чего каждый день сигналить, если на магнитофон записать можно и включать?

— А ты умеешь сигналить? И записать сможешь?

— Ну, если Петька поможет… Да и магнитофон нужен…

— Насчёт записи с Владиславом Богдановичем нужно поговорить, он ответственный за радиоаппаратуру. После ужина его разыщите, он вам радиорубку покажет ну и аппаратуру там, потренируетесь… В общем завтра разбужу, чтобы готовы были.

Опешивший от такого поворота событий, Петя недоуменно посмотрел на Сашку.

— Я-то причём? Хочешь дудеть — дуди сам. Чего меня-то приплёл?

После ужина ребята двинулись на поиски старшего пионервожатого. Тот стоял возле выхода из столовой в окружении нескольких ребятишек младшего отряда. Все они с увлечением щёлкали семечки, которые Владислав Богданович щедро отсыпал им в ладошки. При этом он что-то рассказывал, видимо очень смешное, отчего те так смеялись, что их хохот был слышен на всю округу. Старший пионервожатый был невысокого роста, умеренно полноватый и лысоватый, с открытым, добрым лицом, с которого не сходила добродушная улыбка. А самое главное — он при первом же общении мог расположить к себе любого собеседника, так что, несмотря на непродолжительное знакомство, многие мальчишки и девчонки души в нём не чаяли.

— Владислав Богданович! Нас пионервожатая прислала, мы горнистами будем, нужно потренироваться и радиорубку нам показать.

— А, это опять вы, сорванцы! То в подвал, то в рубку. Ладно, пойдём разбираться.

Радиорубка находилась на четвёртом этаже. Она была вся заставлена какой-то аппаратурой. У стены справа стоял большой шкаф, за ним столик со стульями, а посередине комнаты большой стол с пультом и микрофоном. Владислав Богданович подошёл к нему, пощёлкал тумблерами, взял микрофон, проговорил: «Раз, раз, проверка, проверка…», покрутил при этом какие-то регуляторы и удовлетворённо хмыкнул.

— Всё работает. Нажимаете вот эту кнопку, переключаете вот этот тумблер, говорите вот сюда. Потом выключаете в обратном порядке. Всё.

— А, понятно, — произнёс Саня, — вот эту кнопку, тумблер и сюда.

Лагерь услышал Санин голос из репродукторов:

— Внимание, внимание, говорит лагерный радиоузел, передаём сигналы точного времени…

Сигналы пионеры так и не услышали, потому что старший пионервожатый вовремя щёлкнул тумблером.

— Так, сорванцы! Баловаться будете — домой отправим.

— А можно меня прям сейчас? — спросил Петька.

— Что, всё так плохо?

— Да вообще ничего хорошего.

— Ничего, пообвыкнешься через пару дней, ещё понравится, уезжать после смены не захочешь, — по-отечески обнял мальчика Владислав Богданович. — Давайте-ка лучше сигнал подъёма отрепетируем.

Саня имел опыт общения с горном в школьном пионерском отряде и поэтому всего лишь через полсотни повторений старший пионервожатый удовлетворённо прекратил репетиции.

— А может на магнитофон запишем и включать будем? — поднял Петька Санино предложение.

— Может. Осталось только магнитофон найти. Ну, ладно, я что-нибудь придумаю. Помогу уж. Отчего же не помочь хорошим ребятам. Расскажите-ка лучше, вы из какой школы, кто родители? Фамилии ваши как?

— Бондаренко и Савченко.

— А родители откуда?

— На Украине раньше жили, мои в городе Жданов, а Петькины под Донецком, потом на север переехали. И нас привезли ещё маленькими.

— А вы были на родине? Как вам, нравится? Там ведь так красиво, домики такие аккуратные, палисадники, всё в зелени, в цвету, не то, что… Я вижу, что вы хорошие ребята, сразу мне понравились. Есть предложение к вам. У нас в школе кружок военный. Мы там с ребятами занимаемся, в вашем отряде мои воспитанники, кстати, тоже есть. Оружие изучаем, стреляем из малокалиберных винтовок, да много чего интересного. В походы часто ходим, с ночёвками, палатками. Если хотите — присоединяйтесь к нам, как вернёмся. С ребятками моими побеседуйте, расскажут подробнее, может сойдётесь с ними, подружитесь. Я, кстати, далеко не всем предлагаю. Подумайте.

С этими словами Владислав Богданович торжественно вручил Петьке ключ от радиоузла, назначив его старшим радистом, а Сашку — старшим горнистом. Пообещав подумать, ребята отправились в палату.

Утром начались будни горнистов. За пять минут до подъёма пацанов будила вожатая и они пёрлись на четвёртый этаж, отчаянно зевая и потирая глаза. Петька открывал дверь и со всей серьёзностью выполнял возложенную на него ответственную миссию — вовремя включать и выключать тумблер. И перед обедом — тоже в радиорубку. И перед отбоем тоже. Только почему-то Сане это очень скоро надоело. Он был уже совершенно не в восторге от такой почётной обязанности, а вот Петя, наоборот, начал очень этим гордиться и при каждом удобном случае показывал всем подряд своё сокровище — ключ от радиорубки. Даже нытьё своё позабыл на тему: «Заберите меня отсюда». Само собой, горнист и радист в короткое время стали самыми уважаемыми людьми во втором отряде, каждый считал своим долгом попроситься в радиорубку и посмотреть на священнодействие подачи сигнала. Однако везло не всем, только несколько особо приближённых мальчишек удостоились такой чести — постоять возле двери пока Саня подаст сигнал на обед, а Петька щёлкнет тумблером. Правда, перед этим пришлось прослушать большой инструктаж, чтобы не дай Бог никуда не лазили. Зато потом им провели небольшой экскурс по радиоаппаратуре.

А тут ещё одна проблема: на экскурсии не берут. Отряд едет, а горнисты остаются, сигнал на обед-то кто подаст? А без сигнала пионеры голодными могут остаться. Поэтому магнитофон, конечно, нужен был позарез. И он появился.

Однажды в столовой появился старший вожатый. Прямо от входа он, перекрикивая общий гул, позвал ребят:

— Саша! Петя! Заканчивайте побыстрей, я вас жду!

Ждать долго не пришлось. Запихнув в себя остатки компота, они бегом рванули в сторону выхода, где Владислав Богданович победоносно показал им магнитофон. Старенький, но рабочий. И даже с лентой. Не теряя ни минуты, они поднялись в радиорубку и начали процесс звукозаписи. Много времени это не заняло. Закончив, друзья хотели, откланявшись, ретироваться, но не тут-то было.

— Садитесь, ребят, чаю попьём, а то я ещё не обедал сегодня, — предложил старший вожатый, выставляя на столик принесённые с собой вкусности — пирожные, печенье, конфеты, поставил на плитку чайник и продолжил разговор. — Да вы садитесь, расскажите о себе, как учитесь, какие предметы нравятся, как к истории относитесь, например?

Друзья недоумённо пожали плечами, но так как отказываться от угощения в их привычки не входило, принялись уминать пирожные и конфеты, попутно рассказывая о своей учёбе, в основном употребляя эпитеты «нормально» и «ничё».

— Как конфеты? Понравились?

— Ну да, спасибо, вкусные…

— Конечно вкусные, украинские, — усмехнулся Владислав Богданович, — это вам не «Москвичка».

Он непринуждённо рассказывал разные интересные истории и даже анекдоты. Покончив с пирожными и большей частью конфет, ребята встали с явным намерением исчезнуть из радиорубки навсегда, но старший вожатый протянул им обратно ключ, который Петя положил на стол:

— Забыли.

— Так это, Владислав Богданович, вроде всё — не нужно сигналить-то.

— Ну, во-первых. Меня мои парни Богданычем называют, и я не против. Только, между нами, конечно, не при посторонних. Во-вторых. А магнитофон кто будет включать? Не, ребят, раз уж начали, так и продолжайте. Вы у меня самые ответственные, только на вас положиться и могу, — Богданыч внимательно смотрел на кислые лица ребят. — Более того, подумываю вот поручить вам дискотеки вести — музыку подбирать и включать. Магнитофон есть, проигрыватель тоже, пластинки вон стоят, так что давайте, включайтесь в процесс. А я уж, так и быть, помогу вам, подменю, если на экскурсию поедете или ещё куда.

Лица друзей просветлели, шутка ли, дискотеки вести самостоятельно.

— Ну так что? Согласны?

— Замётано, Богданыч! — Саня протянул руку, которую старший вожатый пожал, не без усмешки, конечно.

Друзья вприпрыжку помчались вниз по лестнице. Точнее вприпрыжку мчался только Саня, Петр пытался прыгать за ним, но как-то вяловато. Саня остановился на площадке второго этажа, подождал друга.

— Ты чего тормозишь?

— Да ну, настроения нет. И так-то не было, а теперь ещё вот с дискотеками возись. Сейчас бы в деревню, к бабушке, там хорошо, речка, ягоды, фрукты, — мечтательно протянул Петька.

— Во ты даёшь! Ты же сам был рад, что старшим радистом назначили. А теперь о деревне мечтаешь. Да и фруктов здесь навалом тоже. Вон, на грушу с тобой лазили — растут ведь.

— Ага, растут, только когда вырастут…

— Так может уже? Погнали, попробуем?

Петьку долго упрашивать не пришлось, и через пять минут они уже висели на толстом стволе грушевого дерева, срывая недозревшие плоды. Набив их за пазухи, ребята двинулись в отряд угостить мальчишек. Те, кривясь и морщась, честно пытались откусить и прожевать хоть один кусочек, что удалось далеко не всем, в отличии от Петьки, который с удовольствием уминал зелёные груши. Примерно через полчаса в животе у него начался настоящий ураган. Посидев в туалете раз пять, он рванул в санчасть. Доктор осмотрела его и спросила:

— Чего ел?

— Да как и все…

— Фрукты небось немытые или зелёные?

— Ага…

Дав лекарство, докторша отпустила его в палату, строго-настрого запретив подниматься с кровати пока всё не пройдёт. А к фруктам в ближайшие дни даже не подходить.

Выполняя указание, Петька валялся в кровати, причитая:

— Вот, приехал, называется, на отдых, с постели не подняться…

— Так кто же тебе виноват? Не нужно было незрелые груши есть, — резонно возражал ему Саня, на что друг только вздыхал и отворачивался к стене.

Однако болезнь на удивление быстро прошла, и друзья уже вечером шлялись по школьному двору, составляя список песен для будущих танцев.