Слушаю и повинуюсь

Алексей Владимирович Калинин, 2020

Я джинния, в прошлом королева, а сейчас рабыня лампы. Шайтан побери моего бывшего муженька-рогоносца! По древнему проклятию из оков плена меня может освободить только тот, кому я смогу подарить счастье, исполнив все семь его желаний. Это было бы не так сложно, если бы не один маленький пунктик… Я могу выполнять любые желания, но господину сначала нужно зарядить меня волшебством. Сделать это он должен весьма необычным способом… Если он сумеет доставить мне сексуальное удовольствие, то тогда я смогу перевернуть Землю! Мой новый хозяин – хронический неудачник, но вдруг именно после исполнения его желаний я обрету долгожданную свободу? Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Надо было видеть, как зажмурился Артем ибн Петр…

Вот честное слово — мне захотелось дать ему щелчка по лбу или погладить в другом месте, чтобы он воспрял своими чреслами и наполнил меня волшебством до предела. Но я сдержалась… Пока сдержалась.

Для моего волшебства надо было всего лишь выдернуть волосок и прочитать заклинание. Да, немного больно, но кто сказал, что волшебство творится с улыбкой на устах и счастьем во взоре?

Я выдернула волосок, привычно ойкнула от боли и произнесла:

— Трах-тибидох-трах!

Серебристый туман заструился из провала в полу и окутал нас воздушным покрывалом с вкраплениями звездной пыли. Теплое щекотание знакомо разлилось по телу и заставило Артема чуть поежиться.

В теле возникла такая легкость, как будто я вошла в воды Мертвого моря и закачалась на соленых волнах. Это ощущение возникало каждый раз, когда я отправлялась в своё многовековое заточение. Сейчас такое же ощущение проявилось и у Артема.

Надо было видеть легкую озабоченность, появившуюся на его лице, когда я не смогла удержаться от хулиганства и тихонько сжала мужское достоинство в горячей ладони. Он было дернулся, но я тут же прошептала:

— Не бойся, о услада моих глаз, это нужно сделать для того, чтобы ты не зацепился витязем за носик лампы. Иначе можешь оборвать его и стать подобным евнуху. Ты же не хочешь быть евнухом?

Артем помотал головой. Конечно, даже сами евнухи не хотели становиться такими, но их принуждали к этому против воли, или из-за бедности родителей.

На ум мне пришли воспоминания главного евнуха из «Персидских писем»: «Я поступил в сераль, где все внушало мне сожаление о моей утрате: ежеминутно я ощущал волнение чувств; тысячи природных красот раскрывались предо мною, казалось, только для того, чтобы повергнуть меня в отчаяние. К довершению несчастья у меня перед глазами всегда был счастливец. В эти годы смятения всякий раз, как я сопровождал женщину к ложу моего господина, всякий раз, как я раздевал ее, я возвращался к себе с яростью в сердце и со страшной безнадежностью в душе… Помню, как однажды, сажая женщину в ванну, я почувствовал такое возбуждение, что разум мой помутился и я осмелился коснуться рукой некоторого срамного места. Придя в себя, я подумал, что настал мой последний день. Однако мне посчастливилось, и я избежал жесточайшего наказания. Но красавица, ставшая свидетельницей моей слабости, дорого продала мне свое молчание: я совершенно утратил власть над нею, и она стала вынуждать меня к таким поблажкам, которые тысячи раз подвергали мою жизнь опасности».

Да, женщины ради свободы способны и не на такое…

А тем временем наши тела истончились, стали прозрачными, как ломтик конины на лепешке бедняка, и поднялись к потолку. Мы переплелись с Артемом телами, как два любовника в страстном сплетении нежнейших чувств. Вот только эфирная сущность уже не позволяла гладить нового господина и доставлять ему высочайшее удовольствие. А заодно и самой получить океан волшебной энергии.

Мы закружились, завертелись, как два рака в морской воронке, и я вытянула руки. Тут же дым наших тел заструился в проем пола. Носик лампы всё также холодно приветствовал меня, в тысячный раз втягивая узницу в зачарованную тюрьму.

Дым вошел в лампу и внутри всё осветилось бездымным китайским огнем, по мановению моего пальца задымились индийские благовония.

Наши тела обрели тяжесть и плотность. Правда, я так и не убрала ладонь с паха моего нового господина и, судя по тому, что его витязь начал проявлять признаки жизни — Артему ибн Петру это нравилось. Легкое покалывание снова пробежалось по моей коже.

Будоражащее кровь чувство заставило меня прижаться к господину ближе. Я чуть приоткрыла губы, чтобы сорвать нечаянный поцелуй…

Увы, мой господин стоял как глупый осел и всё также жмурился.

— Йюххху! — залихватски раздалось из носика лампы, а потом к нам свалился Масуд.

Увы, без этого черного мошенника никуда…

— Вот теперь можешь открывать глаза! — прошептала я и потерлась сосцами о грудь Артема.

Артем медленно открыл глаза, увидел мои подставленные губы и… начал оглядываться по сторонам. Вот они, мужчины современности — вместо того, чтобы повалить джиннию на персидские ковры и заняться любовью на китайских шелках, он начал осматриваться. Любопытный какой…

Не спорю, внутреннее убранство не уступало моей комнате во дворце вероломного Шахрияра, но разве оно может быть интереснее чувственных губ и жаркого тела?

— Ни фига себе, ты тут устроилась, — проговорил Артем.

— Присаживайся, — я показала на подушки для сидения.

Да, я любила томиться в комфорте, поэтому мои подушки были все обтянуты пурпурным бархатом с золотой вышивкой. Артем плюхнулся на них и устремил свой взор на роскошные женские наряды, дорогие кашемировые шали, тонкие шелковые ткани, платья из дорогой парчи, золотые филигранные букеты и диадемы из самоцветов, бриллиантовые серьги, дорогие кольца, жемчужные ожерелья и множество других сокровищ.

Внутри лампа напоминала хамам, только без влажного пара и со множеством цветов. Вышитые полотна драпировки на стенах показывали позы из Камасутры. Кстати, для некоторых поз я с удовольствием позировала скульптору в храме Каджурахо. Артем разглядывал особо жаркие места вышивки, и краснота смущения заливала его лицо.

Это было так мило, что я даже чуть приоткрыла газовую ткань накидки, обнажая перси чуть больше. Надо было видеть, каким рубином засиял лик моего господина. Так мило…

— Круто, прямо как в музее, — присвистнул Артем ибн Петр, чтобы скрыть своё смущение.

— Ага, а если захочешь что-нибудь стырить, то я с тобой повторю вон ту позу, — пискнул Масуд, показывая лапой на полотно в восточной части лампы, где мужчина нависал над женщиной в позе кипариса, а женщина обвивала его точеный стан своими легкими ногами.

Поза трудная, требующая хорошей физической подготовки — я три раза падала, пока художник полностью не закончил эскиз.

— А ты справишься? — усмехнулся Артем. — Ты же всего лишь крыса…

— А вот когда превращусь в человека, тогда и побормочем, — пропищал Масуд. — Ох, я тогда с тобой и не такую позу сделаю…

— Первый раз вижу крысу-гомосексуалиста, — хмыкнул Артем.

Похоже, что мой господин переставал бояться Масуда. Почувствовал это и крыс. Чтобы сохранить остатки былого устрашения, Масуд подскочил к Артему и громко пискнул:

— А ну подними меня, я тебе нос расхреначу!

— А я тебе сейчас пендаля дам, — проговорил Артем дрожащим голосом.

Но всё же проговорил. Похоже, что он полностью оправился и поверил в наше волшебство. И ещё перестал бояться крыса… Причину этой неожиданной смелости я поняла потом, когда уже стало слишком поздно.

— Масуд! Перестань! — окрикнула я своего извечного спутника.

— А чо Масуд? Чо я-то? Я-то чо? Я ни чо! Он вон чо и ему ничо, а мне сразу… — заюлил крыс.

Артем в это время стукнул по подушке так, что от неё оторвался самоцвет и проскакал по ковру:

— Заткнись, грязная крыса! Гуля, я придумал желание!