Эликсир счастья, или Тридцать пять веселых историй, рассказанных бизнесменом

Алексей Викторович Корягин

Вы хотите понять, в чем эликсир счастья? Прочитав эту книгу, вы ощутите небывалый подъем и приятное, ясное понимание того, что же такое счастье и как его достичь! Книга, в которой автор улыбает читателя тонким юмором. В чем секреты успеха юмора? Для прочтения требуются смелые мужчины и умные женщины! Хотите похудеть от смеха? Пусть это будет быстро! Прочитайте сейчас и получите три года жизни в подарок! Вспомните, как вам хотелось посмеяться от души! Впитывайте мощнейший позитив автора!

Энергетика шахматных напитков

Последние шахматные новости:

«Проводя блестящую комбинацию и, видимо, не помня себя от радости, выдающийся гроссмейстер даже не заметил,

как занес доску над головой своего именитого противника…

Анатолий Рахматов

По приезду я сразу вкусил радостей лета средней полосы России, попав на сенокос с мыслями, что в тринадцать лет школьнику желательно накапливать не только духовные, но и материальные ценности. Новые ориентиры в жизни, запах свежескошенных трав и урчание утренних грузовиков с подростками и старшими жителями села незаметно приблизили мой день рождения… Как я любил эти дни рождения!.. Время не вернешь никогда, и, если на то пошло, даже не знаешь, сколько у тебя его осталось в запасе. Не рискнул сегодня, останешься ни с чем завтра. А каждый новый день может тебе принести то, что изменит твою жизнь к лучшему, то, что сделает тебя успешным. Все в твоих руках. Мнение чужих людей иногда бывает полезным, но не стоит ему слепо доверять, давать сбить себя с толку той иллюзией, которую тебе преподносят с обещаниями.

Дядя Саша был единственным ветеринарным врачом в районе, где львиная доля братьев наших меньших приходилась на… хвостатых парнокопытных. Поэтому в холодильнике, подполе, кладовке, погребе, мастерской и всевозможных потаенных местах у него обычно содержались декалитры от благодарных селян. О дешевом пластике тогда понятия не имели: спиртные изделия ручной работы

«от смутьянских хворей и для радости непокорной души» содержались в полулитровых стеклянных бутылках. Лето выдалось теплое, и местные животные напрочь отказывались болеть, чесаться и подворачивать конечности, потому запасы родича изрядно поиссякли.

Для меня так и остается загадкой: какой добрый пеликан клюнул его, вдохновив пойти в ветеринары? Какая романтика туда затолкала? Дядя любил музыку, математику, много практиковал и владел искусством слова.

— Лошадь по-свински не поступает, — говаривал он иногда, имея в виду людей. Я никогда не спрашивал, доволен ли своей жизнью человек с выдающимися шахматно-музыкальными способностями. Возможно, он родился под счастливой звездой, но в несчастливую минуту. И сбился с пути начинающего дирижера, наткнувшись на объявление типа: «Шотландский медик, делая искусственное дыхание больной овце, изобрел волынку». В любом случае, в своем айболитном округе он был знаменит. Поднаторев в деле, дядя научился улавливать некоторые психологические моменты во внутреннем мире животных. Например:

— Прелесть икебаны корова может определить только… на вкус… А заканчивая лечение очередной рогатой особи, изрекал:

— Место для клизмы от пациента к пациенту не меняется!

Как дореволюционный земский врач, не разделяющий людей по сословиям, он шел и к корове, и к собаке, и к лошади, и, извините, к свинье…

— Хрюшки, кстати, не любят идиотов. Тех, которые мечут перед ними бисер, — делился он результатом своих наблюдений. — Желуди метать или хлеб — это да, пожалуйста, это они приветствуют. Но разбрасывать бижутерию — просто глупость в чистом виде!

Кроме того, он советовал, тщательно промывая руки мыльным раствором:

— Вырастешь — никогда не покупай жене шубу у ветеринара! Когда я рассказал ему о своей практике по размножению хомяков, он как-то спросил:

— А ты не экспериментировал с одеждой и обувью для грызунов?

Оказывается, его детство тоже скрашивали рабочие будни на хомячьей ниве, да еще какие! Я сказал, что этих сусликов было много, и они грели друг друга, а вот об одежде для них даже не подумал. Старший дока, немного призадумавшись, признался, что самым раздражающим животным для него долгое время был его домашний хомячок, бегающий по стеклу в пенопластовых тапочках… Итак, свою непростую практику эксперт вел с огоньком и изяществом. Давал неоценимые ветеринарные советы нервным местныжителям:

— Вы заснете вдвое быстрее, если станете считать… по две овцы сразу!

Его жена, тетушка Аня, веселейшей души человек, что не мешало ей быть дамой строгих правил. Так, узнав, что мастер своего дела предложил отпраздновать мой день рождения «по-взрослому» и съездить к другу в соседнюю деревню за «вкусняшкой» для всей компании, хозяйка отчаянно воспротивилась. Ценитель, конечно, пояснил:

— Алкоголь в малых дозах — лекарство! Его микроскопические порции продлевают жизнь, а запах способен вывести из глубокого обморока! Ведь ты же знаешь, я не пью, я душу дезинфицирую.

Но она не верила. В качестве отступных согласилась только на то, чтобы к добрым друзьям-дегустаторам он взял с собой меня, своего маленького племяша, как заложника ситуации… Сообразив, что зависнуть с племянничком у товарища маэстро надолго не сможет, она проводила нас до околицы и сказала:

— Мужчину скромность украшает. — И сверкнула глазами в сторону искусника: — А также… украшают синяки! Не запаздывайте к ужину! И к слову, моя скалка давно без дела валяется…

Рецензент громко засмеялся. Дипломатичная дама знала: громче всех гогочут над шутками те, кто юмора не понял, маскируя эту оплошность силой звука.

Выехали мы пораньше — часиков в семь утра. Военный мотоцикл с коляской, видно, достался старшему байкеру от пленных немцев. Запомнились непокорные кочки, свист ветра в ушах, дядькины летные очки периода гражданской войны, мои развевающиеся волосы, уже начинающие темнеть, и зажатый между ног «магический квадрат»: две пустые двухлитровые банки. Радовался я безумно: покататься на боевом драндулете без амортизаторов, но со скоростью — это класс, почти что пилотаж с парашютом! Вот это подарок на день рождения! Как хорошо придумал дядя, взяв меня с собой! Какой он добрый…

Смотрел я на драйвера со стороны и словно слышал его мысли:

«Эх, взлетел бы на крыльях фантазии высоко-высоко, но свинцовые гири повседневности не дают воспарить ясным соколом!»

Через час гонок с потряхиванием и подпрыгиванием по пересеченной местности экипаж въехал в соседнюю деревню и красиво затормозил с разворотом во дворе у крепкого сруба.

— Смотри, племяш! На равнине черноземья баба свеклу убирает, а над бабою и свеклой гордо реет дядя Жора! Он кричит, и в этом крике Дуся слышит песни, шутки!

Сегодня я бы добавил:

— Шоу, скоро грянет шоу!

На порог вышел человек-гора. Его квадратное, румяное лицо с красным набалдашником-носом выражало заинтересованность происходящим.

— Дядя Жора, — представился атлет и протянул мне руку, приветливо спросив: — В шахматишки играем?

Его огромная ладонь напоминала совковую лопату. Почему-то я вспомнил о русских былинных богатырях. И прикинул: если он с дядей присядет «исключительно в шахматишки перекинуться» с попутной дегустацией местного разлива, кто же тогда будет рулить? От дяди, как ценителя, может остаться только пыль… Во всяком случае, я бы играть в азартные игры с «силачом» не стал. И приятнейшая перспектива сесть за руль, а ног под собой не чуявшего уложить в коляску в позу раненого легионера, забрезжила в моем мальчишеском воображении. Вот так из стороннего наблюдателя я стал заинтересованным лицом.

Началась церемония встречи друзей: громкие хлопки по спинам, покрякивания в предвкушении сугубо мужского общения за шахматами, поощрительные замечания типа: «Что ж давно не приходили, ничего не приносили»… Отличный комбайнер и прекрасный друг моего дядьки поведал, что они вместе служили в армии. После чего гостеприимно пригласил на экскурсию:

— Ну, пойдем же знакомиться с экспериментальной лабораторией. Позаимствовал на время у местных специалистов!

Профессионалы — они есть везде, и свою фирменную «вкусняшку» производят в каждой деревне. Но в селенье дяди Жоры, как я понял из разговора, она получалась «хоть на экспорт».

— Нас, гениев, всего… один на свете, — комментировал экскурсовод, намекая по дороге, что он это делает эксклюзивно по самым последним высоким технологиям и с учетом русских старинных традиций. Выслушавэтуречь, бывшийоднополчанинпоинтересовался:

— Вы с таким же умным видом даже… спите?

Я же своего мнения высказывать пока не стал, ощутив радость узнавания: точно такую минифабрику мне уже показывали по телевизору! В передаче «Борьба с самогоноварением». Настроение у силача, покручивающего краники, было многообещающее — «и скучно, и грустно, и… некому руку сломать». У заранее заряженного агрегата трубы давно горели нетерпением, требуя скорейшего празднования встречи. Из змеевика весело покапывало. А я смотрел на манипуляции воина и думал о том, что самогон, конечно, только вначале горький, а потом из змеевичка обязательно должен пойти медово-сладкий напиток, как газировка за три копейки из автомата советского пищепрома. И еще думал о том, что деревенское счастье пахнет тестом и свежим хлебом, как продукт перегонки разнородных и необязательных элементов быта в необходимую жизненную субстанцию.

В то утро я, как помощник режиссера, еще много о чем думал. Например, о том, что жена атлета тетя Дуся тоже должна оказаться великаншей. Но вскоре, завершив уборку свеклы, к нам подошла маленькая приятная женщина с аккуратной прической «кокон», из которой в стиле гейш, по-японски, торчали палочки-заколки. Данная укладка, по ее мнению, являлась конечным продуктом парикмахерского искусства с применением ножниц, бритвы, фена. Дядя Жора, представляя свою благоверную, сказал:

— Она у меня из такой породы людей, которые правду любят молоть, — хлебом не корми. У таких спросишь закурить, — и он посмотрел на супругу, — а они фактами о каплях никотина, которые не один табун лошадей погубили, как начнут делиться — ничем не остановишь!

В глазах его спутницы жизни медленно нарастало беспокойство перед приближающимся шахматным сражением. Известное дело, никто не умеет играть в футбол, но все понимают, как надо забить гол. Все умеют играть в шахматы, но никто не понимает в них ничего. «Гроссмейстеры» планировали в ходе игры, так называемой осмысленной деятельности, мотив которой лежит не в результате ее, а в самом процессе, обсудить либо пользу порядка, либо прелести бардака шахматного сражения.

Но меня на тот момент данная забава друзей с воспоминаниями об армейских буднях особо не интересовала, и, спросив разрешения ознакомиться с химпроцессами получения «огненной воды», отправился на «производство». Служивые не возражали: ведь нашелся тролль, на которого можно переложить беготню с контролем наполняемости банок и доставкой опытных образцов для снятия проб.

Сначала я радовал старших товарищей тем, что подносил прибывающий по капельке деликатес и одновременно изучал все механизмы в аппарате. Осмотрел также близлежащие достопримечательности — огромный гараж и просторный забитый соломой сеновал. Но особенно меня поразило место кряхтения с мычанием на две персоны, шик местной аристократии — деревенский гальюн.

Иногда мужики сами посещали аппаратную, где после испития стаканчика энерготонизирующего сусла говорили:

— Вкусняшка! — И кивали мне: — Хороша чертовка!

А я мотал шевелюрой, уже зная со слов тети Дуси: «вкусняшка» горькая и вредная. После того как податливые дегустаторы в очередной раз покинули мануфактуру, из любопытства я окунул язык в столовую ложку… Точно, хозяйка права! Время уже клонилось к вечеру, и я вспоминал другую тетушку с ее банкетом, обещанным нам на околице нашей деревни. Какой там ужин?! Мужики приходили из ниоткуда и уходили в никуда со словами:

— Вкус — отменный! Вкусняшка!

И всякий раз я думал, что смачность действительно изменилась и ответственно снимал пробу. Заметил, что сивуха становится все крепче и все сильнее щиплет язык. Первый литр первача друзья испили за игрой в шахматы наверху в столовой. Я же пообещал дяде Саше закупорить вторую дружелюбную банку и затащить ее в коляску мотоцикла.

— Береги! — напутствовал он. — Мы с твоими родителями твой день рождения праздновать будем! За здоровье бокалы поднимать да тосты говорить.

Вообще-то празднование моего дня рождения мне представлялось в окружении арбузов, тортиков и лимонада. Заглянув в дядины глаза цвета голубиных яиц, понял, что свое мнение можно попридержать: они уже смотрели сквозь меня. Я же был готов отразить хоть атаку инопланетян, хоть набег монголо-татар, защищая его любимую банку.

Позже, как молодой боец, я закупорил трофей и опустил его в вязаную авоську.

Раскрасневшись от ответственности и паров «шатуна», заглянул в храм тишины и умиротворения, то есть туда, куда царь пешком ходит. Бесценную двухлитровую баночку поставил напротив второй амбразуры. Уж не знаю как, но в очередной раз обернувшись проверить, на месте ли она, взмахнул рукавом, как Царевна-лягушка… Что-то где-то глухо хлюпнуло. Банка исчезла! Я не поверил своим глазам, несколько раз недоуменно осмотрелся, потом, как оператор в кино, дал больше освещения, даже выглянул на улицу — думал, появится. Ан нет! Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы — только что был наверху и уже повержен. До меня дошло: она ТАМ! В черной космической дыре созвездия Андромеды! Осторожный разум сразу просветлел, и вдалеке засияла перспектива расплаты. Представил физиономии старших, их неоправданное слепое доверие, а затем разочарование и возмездие. И понял: если дядя Жора, этот молотобоец со стажем, разозлится, то мне уже не придется ездить на сенокос зарабатывать деньги на свежем воздухе физическим трудом. Его легкого хлопка по моему загривку будет достаточно, чтобы распрощаться с этими планами. Но, как говорится, три пути ведут к знаниям: размышление — самый благородный, подражание — самый легкий и опыт — самый горький! Знание было приобретено!

— Ляксей, ты где? — вдруг протрубили откуда-то издалека две гортани-трубы.

— Я здеся, — голос мой сорвался от ужаса на визг, и я метнулся в поисках спасения на сеновал.

— Где ты, дружище? — зазвучали уже отчетливее боевые саксофоны.

— Тута! — прохрипел я, отчаянно работая руками и ногами, закапываясь в солому как можно глубже, как муравьед в термитник.

— А что ты тама делаешь? — созерцатели, настроив локаторы, подошли к моему тайному трехметровому лазу.

— Да так, решил отдохнуть от бренности бытия, — бормотал я незлобиво из глубины соломенного вороха. Приятно, когда все заметили, что ты сказал что-то умное. Но вдвойне в радость, когда твою хитрость не заметил никто.

— Ляксей, все нормально? — услышал тревожные нотки в голосе дяди Саши.

И тут мне в голову пришла одна психологическая идея — надо их отвлечь!

— Хочу вздремнуть, — я зевнул от волнения по-настоящему. Ведь понимал, что несмотря на непростую экономическую ситуацию в мире, особо переживать не следует. На мой век неприятностей хватит и еще потомкам останется. И почти не соврал: — А жбаник я пока спрятал в очень надежном месте.

— Это тетя Дуся попросила сокрыть? — уточнил с опаской дядя Жора.

— Нет, вы даже не знаете, что у вас есть одно очень потайное местечко! Разбудите меня через часик, покажу его вам, — попросил я голосочком невинной овцы.

— А пошли, пусть шпингалет отдохнет. Где он еще в городе со вкусом подремлет? — наивный друг похлопал сотрапезника по плечу. И они удалились.

У некоторых задние места прямо-таки натасканы на поиски приключений, точь-в-точь, как иные поросята на поиск трюфелей. Мое сердце по-заячьи колотилось, когда я выползал, весь увитый сеном и утыканный колючками. Вспомнив фильмы про разведчиков и шпионов, с граблями наперевес метнулся в «мэ» и «жо». «Темнотища — ничего не найдешь!» — фырчал я, отчаянно работая граблями в черной дыре.

Неудачники верят в удачу, люди удачливые верят в себя!

«Надо бы фонарик для обнаружения более четких координат неопознанного плавающего объекта», — метались мысли в голове. Забежал в дом.

— Тетя Дуся, а у вас светильник на батарейке есть?

— Спроси у дяди Жоры — у него все есть, — опечалила меня тетушка. Но я не сдавался:

— Так они с дядей Сашей в шахматы играют, и лучше их не отвлекать — поединок в разгаре, а мне так интересно было бы посмотреть, как он светит в темноте, — стрекотал я, принимая то, что потолок высоты фантазии ограничен мощностью двигателя воображения.

Из близлежайших палат раздавалось увлеченное завывание:

«Серьги красавицы, словно пельме-е-е-ни…» Литературовед прислушалась…

— Ладно, пойдем, глянем в гараже, — обнадежила она. Путь в двадцать шагов, как путь орла в небе, как путь змеи на скале, как путь корабля среди моря, был для меня выверен и ясен. Тетушка подтолкнула шпильки на место и, все еще с грустью прислушиваясь к пению мужчин, подала мне запыленный фонарик. С маячком я метнулся в тайник, медлить было нельзя — в проеме окна вдруг показалась озабоченная физиономия дяди Жоры. Как будто ему тоже срочно надо было туда.

— Зачем же?.. Мог бы и на сеновале, и в погребе посветить, — пыталась меня тормознуть тетя.

— Так надо! — упираясь, сопел я, закрывая за собой дверь. В душе стало темно, как в квадрате Малевича. Словно тайный заговорщик и сигнальщик одновременно, я направил дрожащей рукой луч фонарика вниз — в место таинственного исчезновения евробанки самогона.

Вот она — детская психологическая травма. Увиденное ввергло в шок. Но за днем всегда приходит ночь, за ночью обычно идет день, как бы темно в этот момент на душе не было. Вы знаете, уважаемый читатель, что в жизни всегда будут проблемы, я их называю задачами. Но выбор за нами: либо ныть, либо решать их! И вот объект обнаружен!!! Еще немного, и он мастерски извлечен! Пора заметать плутовские следы.

Как тореадор колесницей тащит побежденного быка, так я граблями за авоську волок по траве подозрительно пахнущее сокровище до близлежащей колонки с водой. Шпиона так и не удалось раскрыть: операция проведена блестяще, даже со сложным элементом отвлечения! Остается только торжественно вручить переходящее знамя — злополучную чекушницу — главнокомандующим лицам.

Шальная жертва брошена под ледяную струю проточной воды, а я умываю лицо, на котором проступили соленые капли пота. Почти как на носике змеевика…

— Ляксей, что ты еще придумал? — вдруг раздался голос, и передо мной выросли четыре волосатые ноги в шлепанцах. Чутье деревенских шахматистов всегда на страже — от неожиданности я чуть не опрокинул на булыжники свою выстраданную добычу.

— Охлаждаю продукт горения для улучшения вкусовых ощущений! И в целях пожарной безопасности! — виртуозно пошутив, отрапортовал я и незаметным движением ноги далеко отбросил замученную авоську. Преступником можешь ты не быть, но алиби иметь обязан! Леди и джентльмены! Уверенность в себе — это магнит. Он будет притягивать к вам людей!

— У меня племяш хозяйственный! — с достоинством кивнул дядя Саша, потеребив меня за волосы.

И все-таки мне несказанно везло! Даже казалось: брось меня сейчас связанным в воду, я не только выплыву, но и с рыбой в зубах!.. В состоянии «мне не стоится, падается как-то» дядька прощался с другом. Как выигравшая в шахматы сторона, он поднялся на цыпочки, удержал равновесие и похлопал сослуживца по плечу со словами:

— Быть хорошим игроком недостаточно — нужно еще хорошо играть!

На что товарищ, застыв в позе «как утомительно симулировать нормальность», ответил, что в шахматах выигрывает тот, кто ошибается предпоследним.

Наш мотобайк газанул по просторам широких полей и проселочных дорог. Мудрая женщина тетя Дуся помахала рукой. Она умела видеть ситуацию со стороны. Не бывает ни однозначных побед, ни однозначных поражений. Поэтому самое лучшее — сохранять нейтралитет. Это непросто, но этому стоит научиться. Если следовать китайской мудрости, то правильно поступит тот, кто будет смотреть на свою жизнь отстраненно, подобно тому, как сидящая на горе обезьяна наблюдает сверху за схваткой двух тигров. Какая-то часть нас должна оставаться той самой обезьяной, бесстрастно наблюдающей за жизнью со стороны. Именно это позволяет нам принимать правильные решения и не растрачивать силы там, где и в драку ввязываться не стоит!

Дядька время от времени спрашивал меня, цел ли ботл с «живой водой». Спрашивал, будто хотел удостовериться в сохранности важного донесения для Главштаба Вооруженных сил. Да, видно, они с дядей Жорой все-таки приблизились к состоянию приятной эйфории. Под пение дворового шедевра «Поспели вишни в саду у дяди Кришны», раззадорившись, он начал демонстрировать разные финты и трюки на этом доживающем последние часы трехколесном бойце. Но тут сила ветра, неровности русских дорог и земное притяжение вступили в дисбаланс. Трель оборвалась на самой высокой ноте… Рычащий мотоцикл, как подбитый в войну враг, кувыркнулся — ему-то не привыкать — и заверещал, прося о пощаде, колесами кверху. Все, как всегда, произошло очень быстро. Главный концертмейстер стартанул по фэн-шую — головой на север. Я же, прижимая к груди кладезь энергии шахматистов, сделал в воздухе сложный кульбит и, сгруппировавшись, как меня учили на занятиях по гимнастике, приземлился на кочку — но! — бутыльцом кверху.

Как не пресытится око видением, так не наполнится ухо слушанием. После такой неожиданности увидел голову питомца муз, которая выдергивалась из ближайшего муравейника. Видимо, массаж лесных санитаров моментально привел его в чувство. Я уже раскрыл было рот, чтобы доложить о своем здоровье…

— Банка-то цела? — перебил дядя слова, не успевшие слететь с моего языка.

И тут, наконец, до меня дошло, для чего меня брали с собой за «вкусняшкой»! Это ж надо! Так дальновидно комбинацию продумать! Даже страховку на случай падения предусмотреть!

Ай да шахматист, ай да сукин сын!