В погоне за бессмертием

Алексей Борисов, 2022

История разработки искусственного интеллекта, который должен стать своеобразным протезом человеческого мозга, обеспечивающим бессмертие индивидуума. Героям повести удается решение технических проблем. Но им предстоит преодолеть и обывательское непонимание, и выдержать схватку с откровенным криминалом.

НТТЦ «Аталанта»

Мы сидим в бывшем мужском зале парикмахерской Дома быта нашего НПО и курим, отражаясь в трех высоких, на полстены каждое, зеркалах. Синеватый дым плавает низко, едва поднимаясь над головами; длительное сиденье в сочетании с упорным ничего-не-деланием вызывает прилив крови к тазовым частям, и данные обстоятельства порождают атмосферу томного эротического одурения. Лянка полулежит в парикмахерском кресле, закинув скрещенные лодыжки на тумбочку под зеркалом и упираясь затылком в выдвижную подушку поверх спинки кресла, и с моего места отлично видна ее впалая щека и слегка вьющийся белокуро-пепельной локон. В голове уже минут пять неотвязно крутится предложение типа: «Элеонора Викторовна, изобразите стриптиз!»

А что? Ведь не откажется!

Представил, как Лянка взбирается на низкую тумбочку для парикмахерских принадлежностей и начинает кружиться, медленно перебирая высоченными каблуками винтажных бутиков по лакированной поверхности и сбрасывая с себя акссесуары драпировки.

Ко мне Лянка заходит покурить из своей берлоги в отделе кадров объединения. Там за ее непорочностью бдит мать-начальница Нина Петровна — женщина из той породы кадровых работников, которые в былые времена вывозили толпы МеНеэСов и даже остепененных СеНеэСов на прополку моркошки-картошки в угодьях пригородных совхозов. И могучий голос ее реял над головами несчастной ИТеэРовской братии, расставляя мучеников науки по бороздам и вдохновляя на построение развитого социализма на делянках отдельно взятой страны. Или даже основ коммунизма.

Естественно, с первого взгляда на Лянку ископаемое создание поняло, что отныне ее патриотический долг — в перевоспитании этой лахудры и превращении ее в сознательную строительницу светлого будущего — уж не знаю, какого по счету.

Понятно, что курить в пределах досягаемости этого монстра Лянка не смеет, и поэтому приходит ко мне, под сень «научно-технологического творческого» центра «Аталанта».

История появления соответствующей таблички на дверях мужского зала парикмахерской незамысловата. Как-то так получилось, что после окончания универа я, жаждя избавления от производственной планиды, изловчился попасть в некую программу формирования кадрового резерва молодых лидеров реальной экономики не то нашей области, не то всего отечества. Нам читали лекции по организации производства, возили на экскурсии и пересказывали политэкономию социализма по учебнику 1978 г. издания.

Коучем одного из направлений был ЕЕ (Еремей Ерофеич) — зам по общим вопросам генерального директора того самого научно-производственного объединения, труженики которого «навстречу» XXVI или XXVII съезду были облагодетельствованы постройкой, как выразились бы сейчас, «корпоративного» Дома быта, в состав которого входили продуктовый и галантерейный бутики, сберкасса и прочие радости жизни, включая парикмахерскую на два зала, в одном из которых мы с Лянкой ныне отравляем атмосферу никотиновым чадом.

Не знаю, чем я приглянулся старому аферисту. Видимо, Еремка угадал во мне душу, страждущую покоя вдали от производственных буден. И еще до окончания программы предложил мне должность «конкретно» лидера производства — генерального директора одного малого, но очень перспективного предприятия. Он даже не стал мне рассказывать, чем это малое предприятие занимается. Как я позднее стал догадываться, Ерёма в ипостаси зама генерального нашего НПО продавал моей фирмёшке всякие платы-чипы, затем от моего лица перепродавал эти платы-чипы другому малому предприятию, а уже с баланса этой второй фирмочки сбывал всё те же платы и чипы родному НПО по втрое большей цене.

Так на дверях мужского зала бывшей парикмахерской заводского Дома быта появилась табличка «НПЦ «Аталанта», а чуть позже в окружении высоких зеркал и фаянсовых раковин для мытья головы возникла и Элеонора Викторовна Медведева, каковой мать-командирша запрещает курить в собственных кадровых пенатах. Кстати говоря, на соседней двери, ведущей в бывший женский зал, появилась табличка с надписью «НТТЦ «Омфала» — не иначе, как в годы построения развитого социализма Ерёма отсидел пару лет по путевке ОБХСС в одной камере с каким-нибудь профессором античной мифологии.

От реминисценций меня отвлекает тяжкий Лянкин вздох. Она докуривает сигаретку, элегантным щелчком отправляет фильтр в раковину для мытья головы и снимает изящные лодыжки с тумбочки для парикмахерского инструмента.

— Что, работать пора? Старая грыжа совсем заела? — никто не умеет так, как я, выразить соболезнование в форме вопроса.

— Угу! — вздыхает Лянка. — Надоть иттить! — она потягивается юным телом белокурой Багиры, производя в моем подсознании очередной эротический фурор, и покачиваясь на аршинных каблуках, направляется к двери. — Петровна поручила до конца недели провести молодёжную научно-практическую конференцию. Не сделаю — зажует как бобик грелку.

— Ну, так проведи! Какие проблемы? Не знаешь, как это делается? Разошли по отделам разнарядку. По пять рыл со структурной единицы — вот тебе и кворум!

— Понима-ашь, не всё так просто. Петровне нужен какой-нить выхлоп. Типа: «Молодежь научно-производственного объединения, собравшись на свою научно-практическую конференцию, постановила создать Центр научно-технического творчества молодежи и приложить свои опыт и знания к расшивке узких мест производства». Во времена непорочной девственности Петровны такие центры были на каждом предприятии. Старой овце комсомольская молодость вспомнилась, а мне расхлёбывать.

— Дык, напиши заранее постановление. Попроси Валерия Антоныча из отдела внешнеэкономических связей прочитать на полтора часа лекцию о том, как наша экономика поднимается с колен. К концу его оратории почтенная публика подпишет что угодно, лишь бы не слушать его дальше.

— Не получится! — вздыхает Лянка. — Говорю же, старая грыжа хочет чего-нить реального. Записала в план работы отдела создание молодежного венчурного предприятия по внедрению всяких там кунштюков. Короче, надо, чтобы этим кто-то занимался. Не просто словесный понос разводил. А чтобы у человека были идеи, рацухи, желательно — изобретение, под которое можно получить грант из фонда Бортника. Он сейчас как-то по-другому называется, но одна хрень: халявка! А иначе старая грыжа, чего доброго, спровадит меня в цех платы паять.

— С неё станется, — подтверждаю я и с удовольствием рассматриваю Лянку: метр 75, пепельные волосы, высокая грудь и осиная талия, юбка в самый раз — чтобы и офисный дресс-код соблюсти, и тонкие щиколотки с балетно накаченными лодыжками в белых чулочках показать; и шнобелем точь в точь в античные богини пошла, как их на скульптурах изображают — с тонкими ноздрями и пикантной горбинкой. — Спровадит, как пить дать! — в моей черепушке проскакивает мысль, что Петровне, дабы усидеть в ее высокопоставленном кресле, надо срочненько достать денежек и с кем-то поделиться, отсюда и вся байда с фондом Бортника или тем, что сейчас заместо него. Саму старую грыжку не жалко, но утилизовать такую цыпу, как Лянка, на пайке плит — совсем не комильфо. Посему и бормочу: — Круто она за тебя взялась! Но… Так и быть! — делаю драматическую паузу. — Ради тебя готов пожертвовать бывшим однокурсником. Холостой, неженатый, с красным дипломом!

— Серьёзно? — Лянка слегка настораживается. Как и многим красивым бабам, ей не везёт на нормальных пацанов. Поэтому упоминание о неженатости будущего реципиента грантов чуточку ее оживляет. — А он что-нить такое… Ну, изобрести, идею двинуть… Может?

— Дай только волю! Натуральный вундеркиндер! Еще в школе бином Ньютона раскладывал. Щас на Телеграме канал открыл. Ищет подельников по разработке протезов для мозгов, чтобы сделать нас всех бессмертными. Твоей Петровне так тыкву заморочит, что она обо всех Бортниках забудет…

— Как это — протез для бессмертия? — бормочет Ляночка, и я великодушно поясняю:

— Это, типо того, ты умираешь, а твои мысли, чувства, душа, сознание продолжают жить в искусственной среде. Своего рода компьютере, подлаженном под индивидуального человека.

— Класс! — шепчет Элеонора. Все-таки она, хотя и пепельная, но блондинка, и делает соответствующие умозаключения. — Я уже слышала. В Англии делают такой компьютер. Мы по импортозамещению этот проект запустим! — Лянкины губки вдохновенно приоткрываются, пепельные волосы обволакивают слегка заалевшие щечки. Я уже прикидываю, как стребовать с нее благодарность за соучастие в запуске процесса молодежного научно-технического творчества, но в самый неподходящий момент дверь с треском распахивается, и в бывшую парикмахерскую вваливается свинячья туша Ерёмы во всем его очаровании. Мазанув заплывшими в морщинистые мешки зенками по Лянке, он зыркает на меня, словно сюрикэн мечет:

— Чё сидим, носы повесили? Каки проблемы решам? Почему копеечку не зашибам? Базар есть. Ново дело залудить надо! Настоящий бизнес!