Заключённый в России

Алексей Богданов, 2021

Книга содержит детальное описание колонии строгого режима. Время ‒ второе десятилетие XXI века. Чем живёт заключённый? Как он живёт? О чём думает? Как проводит свои дни, месяцы, годы? В чём находит силы? Какие у него радости, какие горести? Если вас волнуют, интересуют эти вопросы, тогда читайте книгу, в которой наглядно и просто, без прикрас и без «чернухи», показана современная российская колония. Показана так, как её увидел обычный человек, не имеющий отношения к криминалу. Короткие отрывки, из которых состоит книга, оформлены в эпистолярной форме − в виде писем, написанных заключённым и адресованных его сестре. В этих письмах бытописание тюремной жизни перемешивается с личными историями, переживаниями, отступлениями и фантазиями. В целом книга представляет собой сборник очень коротких рассказов, очерков, статей и эссе, которые так или иначе связаны между собой. Для широкого круга читателей.

043. Трудоустройство

Когда досуг принудителен, разве можно пусть даже намёком осуждать хотя совершенно пустой, но труд!

Ф.Поол, С.Корнблат, «Гладиаторы по закону»

Проводив Сергея Сергеевича, сдав выпускные экзамены в училище и закончив очередную жалобу на приговор, весной 2014 г. я оказался не у дел. Чтение художественной литературы и занятия английским с соседом я в счёт не беру, так как первое — это само собой, а второе — это не для меня, а для Виктора Александровича. Мне абсолютно нечем было заняться, и я стал стучаться во все двери. Прежде всего, написал заявление в училище на следующий учебный год, на специальность «Электромонтёр по ремонту и обслуживанию электрооборудования». Потόм стал наводить справки по трудоустройству в колонии и выяснил, что можно пойти работать в столовую — мыть посуду, чистить картошку, расставлять на столы баки с едой, потόм их убирать, протирать столы, нарезать хлеб на пайки и т.п. Работа очень нудная и неинтересная, на полный рабочий день. Деньги платят только завхозу столовой и, может быть, нескольким поварам. Остальные работают бесплатно − либо в надежде на поощрение со стороны Администрации колонии, либо исходя из каких-то своих интересов: например, чтобы быть ближе к еде,− такая трудовая деятельность не фиксируется в личном деле.

На промзоне происходит то же самое: можно работать с утра до вечера за несколько сотен рублей в месяц. Чтобы занять должность, предусмотренную штатным расписанием и оплачиваемую в районе 2-6 тысяч рублей, нужно долго карабкаться по «служебной лестнице», терпеливо ожидая своей очереди, либо проявить какие-то качества и свойства, позволяющие перепрыгнуть через бесплатный труд.

Надо сказать, что неоплачиваемая работа в столовой или на промке если и влияет на вопросы УДО, то лишь в том плане, что вам в вину не ставится отсутствие трудовой деятельности, хотя в ряде случаев вас могут обвинить именно в том, что вы работаете бесплатно — с этим я позже столкнулся лично. От промки отвращает также и то, что в ней проскальзывают элементы рабства: ни о каком уважении к работающим со стороны Администрации речи не идёт; напротив, менты так смачно помыкают трудягами, что становится стыдно и за тех, и за других. А если требуется что-то сделать на продажу во внешний мир, менты становятся над вами чуть ли не с хлыстом. Малейшее возражение со стороны работающего осуждённого, пусть даже и конструктивное, может послужить поводом к репрессиям в виде ШИЗО, при этом Администрация напрочь забывает о том, что человек всё-таки работал — год, два или три, − кто сколько.

Помимо промзоны и столовой, зеки работают в клубе, в библиотеке, в телестудии, в пожарной части, на БПК, в санчасти, в парикмахерской, в помещениях КДС, на комендантском участке, в школе и в училище, на котельной и в Штабе Администрации. Про завхозов, дневальных и писарей, работающих по отрядам, упоминалось выше. В целом, при желании можно куда-нибудь устроиться.

Общение с работающими осуждёнными привело меня к выводу, что самая действенная их мотивация — убийство времени, хоть какая-то занятость. Работать, даже бесплатно, − всё же лучше, чем годами валяться на шконке в общежитии (бараке). Втянувшись в рабочий режим, осуждённый, как правило, находит и какие-то другие интересы: на швейном участке осуществляется пошив одежды для тех, кому это нужно; на деревообработке можно изготавливать мебель и сбывать её зекам здесь же, в колонии (тумбочки, столики, табуретки); можно, в конце концов, освоить или отточить специфические навыки работы, которые пригодятся впоследствии на воле, и т.п.

Я посетил электроучасток промзоны, и мне там очень понравилось: есть радио, диван, верстак, куча всяких инструментов и приспособлений. Приходишь туда, переодеваешься в робу и, помимо выполнения несложных обязанностей, делаешь, что твоей душе угодно: можно, например, изготавливать затόчки — самодельные ножи для зеков. Эти заточки периодически изымаются во время шмонов (обысков) и, следовательно, требуют постоянного возобновления. Я сам дважды заказывал на промзоне такие поделки и дважды платил за них по три пачки сигарет.

К слову, сигареты — универсальная зоновская валюта: подстричься — одна пачка, постирать пакет белья — одна пачка (заработки работающих на БПК), тумбочка — от семи пачек, раскладной столик, который можно поставить в проходняке — от десяти пачек и так далее: шахматы, нарды, шкатулки, полки, трости, одежда… Делается всё, что можно сделать, и каждый работающий находит в своих занятиях какой-нибудь дополнительный смысл, помимо общественно-полезного времяпровождения.

Чтобы попасть на промку, надо написать заявление на имя Начальника колонии и ожидать, когда освободится какое-то место. Есть и другие способы: договориться с сотрудниками Администрации или решить свой вопрос через бригадиров производственных участков.

Я ничего такого делать не стал, так как рассчитывал в будущем учебном году пойти учиться на электромонтёра.

Однако всё пошло не так, как планировалось.