Невидимый свет

Алексей Андреевич Попович

Граф Мортимер – загадочный изобретатель, скрывающий большую тайну из своего прошлого. Когда в его графстве начинается череда загадочных убийств, местная полиция привлекает его к сотрудничеству.

Часть I — Во власти тайны

Кому-то отвечать.

Кому-то верить.

Кому-то провожать.

А мне, скажите, мне что делать?

Глава 1

В тени дворцовых сводов,

В тени глазниц печальных,

Навеки там хранится тайна,

Скрытая от гостей незваных…

Он по обыкновению сидел, запершись в своём кабинете, мысли его были увлечены ей. Как впрочем, и всегда. Она проносилась по его душе, волновала её и не давала спокойно жить.

Нет. Он не забудет её. Её аромат, который ни с чем не спутать, дыхание морозного дня, переплетённое с луговыми травами. Слов ему бы никогда не хватило, чтобы описать, даже мельчайшую деталь той прекрасной незнакомки, какой она навсегда осталась в памяти.

— Ваш чай, господин Граф.

— Благодарю, Морисс.

— Что-нибудь ещё? Может, желаете позавтракать? Я мигом извещу Жули, чтобы приготовила.

— Не стоит. Сейчас я не чувствую голода. Я занят одним сложным механизмом. Важна точность, мне нужно уединиться до обеда.

— Что же, как знаете, господин Граф. И всё же, если будет угодно принять трапезу, то только свистните.

— Ценю вашу учтивость и дальновидность, но мне кажется, вы специально тянете время. Хотите что-то спросить?

— Извиняюсь за любопытство, просто мы с Жули давно заметили, что вы подолгу пропадаете в кабинете, порой даже не отвечаете на письма, мы вас почти не видим. Это не наше дело, но…

— Слушай, я уже об этом говорил. Ты не слуга, а мой друг. Можешь спрашивать меня, о чём хочешь. Постараюсь ответить.

— Что вы делаете, когда закрываетесь в кабинете?

— Провожу оккультные мероприятия, — тут Граф громко засмеялся и смущённый Морисс, поколебавшись, присоединился к нему.

— Ну, так что вы здесь создаёте?

— Это механизм. Довольно сложный. Когда он будет готов, я с удовольствием продемонстрирую его вам. Думаю это главное, что я сделаю в жизни, если конечно успею.

— Все мы уже не молоды. Надеюсь, юная Жули проживёт дольше нас. В ней ещё играет молодость и жизнь. Будь я младше лет на двадцать, то непременно бы женился на ней. За ней надо присматривать. Бедняжку подстерегают опасности. Всюду столько жестокости и ненависти.

— А почему бы вам не жениться на ней? Я знаю, что она благосклонна к вам, лестно отзывается о вас, даже симпатизирует вам.

— Не думаю, что кому-то сгодится старина Морисс. Может как друг или товарищ, но в роли заботливого и любящего мужа — вряд ли.

— Вы не видите своего счастья, оно у вас под носом. Просто возьмите себя в руки и пойдите к ней.

— С чего вы взяли, что она станет меня слушать? Я её друг и им останусь, сомневаюсь, что её обрадует перспектива превращения друга в ухажёра.

— Знаете, вчера часов в шесть, пока вы работали в саду, ухаживая за деревьями, за что вас бесконечно благодарю, ко мне подошла Жули. Она молча разглядывала комнату, будто подбирала слова, нерешительная, она пыталась мне что-то сказать, на что-то намекнуть. Я почувствовал это и сразу сделал ответный шаг. Первым задал ей вопрос: «Что вас тревожит Жули? Явно не заработная плата или загруженность рабочего дня». Она по-прежнему стеснялась, ещё с минуту краснела, напоминая только-только разгоревшийся огонёк спички.

Наконец она собралась с силами и мыслями, тихо произнеся: «Я влюблена в него. Но сказать ему не могу. Он опытен и добр, со мной он всегда ласков и вежлив, даже не знаю, отчего он так со мной. Мне приятно не только его общество, а всё. Всё, что в нём есть, от волос до кончиков пальцев. Видя его мне, становится, будто чувствую душевный прилив». Ну что же я мог ей ответить?

Мне стоило лишь ободрить её, показать, что готов помочь. Понимаете, глядя в чистые и невинные глаза девушки, я не мог разочаровать её: «Ну, раз уж такое дело, я скажу ему, как только увижу. Уверен, что и он неравнодушен к вам. Просто мужчины в нашем возрасте теряют уверенность в себе, становятся старше и воспринимают всё как данность. Им кажется, что былая форма никогда не вернётся, а идеалы стали тусклыми и блёклыми. Поэтому, он даже сам боится себе признаться в том, что влюблён».

Девушка с трепетом улавливала каждое его слово, поражаясь щедрости и великодушию. Почему я говорю о себе в третьем лице, наверное, спросишь ты. Просто я иногда ощущаю, как парю отдельно от тела, будто моя душа не здесь, словно не на месте какая-то часть меня. Но о чём это я? Жули хочет быть с вами и не находит смелости для признания.

— Я бесконечно благодарен вам, господин Граф, что вы передали её робкое послание мне, но много ли радости будет в её жизни со мной? Я ведь уже не молод, через лет двадцать буду совсем старым. Девушке нужен муж, а не отец. Она ведь не переживёт, если я умру раньше неё. И сами понимаете, у нас вряд ли будут дети. А если и будут, то расти, им придётся без отца. Не думаю, что это справедливо по отношению к ним и к ней.

— Знаете Морисс, мне невероятно жаль того времени, которое я тратил впустую, бесцельно плыл по течению. Вместо того чтобы достигнуть берега, я только сильнее отдалился от него. Она была так близко, а я не понимал этого, не замечал того, что счастье это нечто простое, человеческое. И чаще всего это то, что всегда было рядом. Не повторяйте моих ошибок. Живите, пока есть время. Используйте все силы, реализуйте все порывы души.

— Я подумаю над вашими словами. Это девушка много значит для меня.

Комната погрузилась во всеобъемлющую тишину, предоставив Графу простор для мыслей о вечном и наболевшем.

Глава 2

Берегите своих товарищей,

Порой их нет нужней.

Ведь посреди опасностей,

Они станут лишь верней…

После этого случая Морисс начал присматриваться к Жули, начал проявлять большее внимание тому, что она делает. Давно начавшаяся симпатия лишь сейчас обретала некую форму. Теперь это было похоже на роман двух стеснительных людей, которые сами себе боятся признаться, что влюблены.

Время шло медленно, будто ползло, его неторопливость мало кому нравилась, лишь загадочному Графу и ей. Той, о которой он постоянно думал.

Иногда, солнечные лучи пробивались через окна в кабинете, и наш герой мечтал о прогулке. Но работы было много, ведь он не знал, когда закончится его время. В любую минуту всё может оборваться, и все его упорные труды будут бессмысленны. Нет, он успеет, не предаст её, только не в этот раз. Второй шанс он не упустит.

Граф взял листок и принялся продолжать чертёж. Сначала у него никак не выходили ровные линии, поскольку он слишком много хотел выразить, поддавался трепетному волнению. Она должна быть идеальна, совершенна. Графу столько нужно было выразить в своём творении, что он, постепенно, стал дотошным и мелочным. Одним словом, его задачей было, во что бы то ни стало обращать внимание на ускользающие детали.

Граф, наконец, провёл ровную линию и удовлетворённо смотрел на получившееся. Да, теперь это больше походило на деталь тела. Но чего-то не хватало в этой истории.

И тут его осенила простая и очевидная, всегда лежавшая под ногами, мысль о душе. Его творению нужна душа. Если бы в этом чертеже было чуть больше жизни, тогда бы он заиграл особыми красками. Граф предвкушал, как этот чертёж оживёт, фигура начнёт шевелиться и протянет создателю свои железные руки. Это будет поистине грандиозно.

И тут послышался стук в дверь. Это был Морисс.

— Камфольд пришёл. Он ожидает вас в гостиной. Что ему передать?

— Ничего не надо. Я сейчас спущусь к нему. Спасибо, что предупредили.

— Я могу идти, господин?

— Задержитесь на минутку. Мне нужна небольшая помощь. Не могли бы вы взять вон те чертежи и донести их. Просто мои руки заняты, а мне срочно нужно показать всё это Камфольду.

— Как скажете, сейчас возьму.

Морисс вошёл в кабинет, тихонько хихикнул, увидев обыденный беспорядок. После он подошёл к столу и начал глазами искать необходимые чертежи. Наконец, он увидел их и поспешил взять. Выходя из кабинета, он поймал себя на мысли, что его распирает детское любопытство. И что там в этих бумажках? Чем он там занимается дни и ночи напролёт? Неужто прошлые «успехи» не убедили его остановиться?

В прошлый раз все соседние княжества, наверное, слыхали, как, спроектированный Графом, механизм вышел из строя и разлетелся на тысячи кусочков.

— Интересно, а что за фигура получается?

— Если у вас, друг мой, не было проблем с черчением, то внимательно посмотрев, вы без труда определите что это. Хотя о чём я? Вам достаточно просто повнимательнее приглядеться и вы сразу всё поймёте.

— Напоминает какую-то деталь вроде рычага. Пока что мне это не о чём конкретном не говорит. Но я уверен, что когда чертёж будет воплощён в жизнь, он понравится мне куда больше.

Граф и Морисс спускались в гостиную, где, изнемогая от нетерпения, их ожидал Луис Камфольд, который был одет в свой парадный костюм. Ему нравилось носить шляпы, поэтому он собрал себе целую коллекцию, в которой, наверняка, можно было найти много бесполезных головных уборов, неподходящих для повседневной жизни.

Вспоминая Камфольда, Граф думал об одной истории, когда «шляпник» напялил на голову сразу две шляпы, поскольку не мог выбрать, какая из них лучше. Граф хорошо знал этого человека, у которого можно было сыскать хоть немецкий шишак, как у товарища Бисмарка. Но одно в этом человеке восхищало Графа. Дело в том, что Камфольд превосходно разбирался в технических вопросах. У него даже была своя мастерская, которая приносила ему неплохую прибыль. А это позволяло Луису Камфольду оправдывать своё прозвище.

— Луис, дружище, прошу меня простить. У меня очень много важного материала и поэтому я немного задержался.

— Надеюсь, твоё дело не окажется пустяком, как в прошлый раз.

— Пожалуй, это будет кое-чем особенным в моей биографии. По крайней мере, в мыслях у меня нечто грандиозное.

— У тебя прекрасные идеи Мортимер, но они зачастую фантастичны. Я не стремлюсь тебя обидеть, просто возвращаю на землю.

— Вот, взгляни. Думаю, это вполне можно воплотить в жизнь.

Камфольд с минуту рассматривал листки, исписанные чернилами, с жирно выделенными контурами фигур. Он изменился в лице, превратившись из угрюмого зануды в пылкого изобретателя.

— Рука! — воскликнул он.

— Да, ты угадал. Мне кажется, что если внутрь поместить пружину, то рука будет сгибаться и походить на настоящую.

— Ты бы хотел, чтобы шевелились пальцы и сгибались локти, правильно понимаю?

— Да, такая задумка у меня в голове. Что скажешь? Как тебе эта затея?

— Ты знаешь, мне стало интересно. Из этого может выйти что-то стоящее. Нужно олово и железо. Но чтобы заставить руки двигаться и выполнять действия, потребуется какая-то особая мощная пружина. Тебе бы лучше попросить помощи у мага.

— Мне известно, что ты у нас волшебник ещё тот. Те часы, которые ты починил Генриху, до сих пор идут. Я был у него недавно и убедился в их исправности.

— Ну, это всего лишь часы. Циферблат, стрелки, но ничего живого. Бездушные предметы намного проще чинить и создавать. А в это нужно вложить что-то от себя.

— Я изрядно помотал тебе нервы со своими экспериментами, поэтому хочу сам заняться этим изобретением. От тебя требуются только материалы. Выходит, нужны прутья и листы, ну и, естественно, пружина. Сможешь достать их для меня?

— Этого добра у меня много, хоть целые дворцы строй. Твой замок можно целиком украсить, — тут Луис резко повеселел, видно размечтавшись, вспоминая о юности, былом рвении и детских заботах.

— Я зайду к тебе за материалами на неделе. Когда ты сможешь их предоставит?

— Хм. У нас довольно обширный склад. Поищу там. Мы не специализируемся на создании новых изделий, но от старых остаётся куча деталей. Я отдам тебе всё это. Даже денег не стану брать. Вряд ли это кто-нибудь возьмёт кроме тебя. Таких как ты мало, ведь мечтатели сейчас редкость. Я даже тебе немного завидую. Ты полон идей и мыслей, всё это хлещет фонтаном из тебя. Тебе никогда не станет скучно. Держу пари, что у тебя есть всё, что только пожелаешь.

— Бесплатно? Мы друзья, но мне неудобно перед тобой. Это ведь приличное количество материала и мне хочется отблагодарить тебя. Чего бы ты хотел? Может, возьмёшь одну из картин? Они все раритетные, им всем уже много лет и все они подлинные. Что скажешь? Заинтересовал тебя?

— Прости, но я холоден к живописи. Все эти образы, цвета и краски не вызывают отклика в моей душе. Пустота. Мне не нужны никакие вещи или деньги. Просто возьми по старой дружбе.

— Даже не знаю. Ну, раз такое дело, то хочу сказать спасибо. Когда я закончу работать над своим замыслом, то покажу его тебе первым делом.

— Счастливый ты. Нашёл свой смысл, своё счастье.

— Счастье? Я уже давно упустил его и в былом виде никогда не обрету.

На этом их разговор закончился. Камфольд поспешил удалиться, быстро растворяясь в вечернем тумане Штольцхена. Мортимер смотрел ему вслед, но видел не старого лавочника, а юного и жизнерадостного паренька, который умер в Камфольде и в нём самом. Разница между ними была в том, что Граф смог снова найти свой смысл, а его товарищу это так и не удалось.

Глава 3

Мы любим испытывать себя,

В тайны страшные погружаясь.

Но неотвратима судьба,

Сколько бы мы не пытались…

Освободившись от дел, Мортимер поспешил зайти в мастерскую к Камфольду. В ней в тот день было необычайно много народу, отчего, глядя на шляпника, можно было увидеть его широченную улыбку. Граф редко видел своего товарища таким, и это было отрадно. Будто он видел не владельца мастерской, а первый весенний цветок среди белого океана снега.

Люди были разномастные. Были простые работяги, в потёртой одежде, со следами на одежде и обуви, которые выдавали место работы и профессию. Встречались элегантные дамы, с гордо поднятыми носами, в пёстрых платках, от цвета которых резало глаза, а причёски и вовсе было полуфантастические, украшавшие, утомлённые ленью, головы. Был здесь и особый тип людей, которых условно можно назвать «искатели приключений» — внешне непохожие, но связанные общим замыслом и служащие великой идее исследования необъятного мира.

Граф попытался протиснуться в очередь, но сделать это было не так просто. Великовозрастные дамы имели обыкновение отстаивать своё место всем телом, так что приходилось действовать не силой, а уговорами. В конце-концов Мортимер всего лишь хотел поговорить с другом, неужто они не могут подождать ещё минуту? К счастью, Камфольд заметил лицо друга в толпе и, будто нож по маслу, проскользнул через шумное скопление людей. Оказавшись рядом с Графом, он объявил о том, что в мастерской временный перерыв, после которого он продолжит принимать посетителей.

— За материалом, верно, пришёл?

— А зачем же ещё, старина.

— Идём к чёрному входу, там у нас склад. Деталей там сколько хочешь, но найти в этом бардаке что-либо иногда проблема. Я занялся поиском ещё во вторник, но мой новый работник попросил помочь ему отыскать циферблат среди этой кучи. А когда я пришёл снова, чтобы продолжить поиски деталей для тебя, то обнаружил, что этот самый работник искал что-то и по случайности уронил на пол старый комод, в котором мы хранили хрупкие вещи. И теперь надо будет поднять комод и найти то, что нам нужно. Ты сможешь мне помочь?

— Хм. Конечно. Этот парень видно не с той ноги встал. Давно он у тебя работает? Кроме этого случая, он больше никак не удивлял тебя?

— Его зовут Ритц. С ним кое-что связано в моей жизни. Пару недель назад, я возвращался из мастерской и подвергся нападению. Какие-то идиоты подкараулили меня и решили поживиться моим добром.

— Ты заявил на них? Таким людям опасно гулять на свободе.

— Дослушай мой рассказ. Они уже достали свои финки и готовились исполосовать меня. Я уже подумал, что мой конец близок. Такие люди могут убить и ограбить, так что вести с ними переговоры было бессмысленно. Помню их страшные лица, такие в шрамах, словно у каторжан. А голоса у них были прокуренные, было не по себе. И представь себе, что я испугался, как мальчишка, вжался в угол и спокойно ожидал смерти.

Но тут мимо проходил парень. Он грозно крикнул моим обидчикам что-то. Увидев, что они бездействуют, он приблизился ближе и сцепился с ними. Видимо почувствовав превосходство противника, грабители скоропостижно скрылись. Я запомнил одного из них особенно хорошо. Тот был похож на призрака со стеклянными глазами, будто в нём отсутствовала душа. Надо сказать крайне мерзкий тип.

— И ты решил взять своего спасителя на работу? Он, конечно, здорово выручил тебя, но ведь не всем дано работать в таком сложном деле, как инженерия. У него хоть есть способности к этому?

— Они есть и весьма впечатляющие. Мне было его жаль. Он был молодой, оборванный и нищий, мне хотелось помочь ему — отплатить услугой за услугу. Я сразу понял, что он нуждается в работе. Может я поступил странно, но думаю, он привыкнет к такому ремеслу. У него всё ещё впереди. Знаю, что его успехи не впечатляют, и ты бы на моём месте уволил его. Но я не могу.

— Отчего же? Из добрых побуждений?

— Мне всегда нужен был сын. Тот, кто понимает, тот, о ком я мог бы заботиться, наставить и дать совет. Ритц и стал им для меня. У меня нет семьи, а его присутствие в моей жизни делает её светлее. Хочу передать ему в будущем часть управления. Всему можно научиться со временем. Он вполне способный парень и думаю, когда вы познакомитесь, твоё отношение к нему изменится.

— Ну, если это всё, то я пойду.

— Постой, мне надо кое-что сказать. Я видел сон.

— И что в этом такого?

— В нём был странный сюжет. Мне вообще редко снятся сны, поскольку сплю я крепко и не просыпаюсь.

— Так что ты увидел?

— Какой-то знак. Это было существо, кажется тролль. Он задыхался. Я прямо чувствовал его дыхание и учащённый пульс.

— И что, по-твоему, это значит?

— Может, должно что-то произойти. Такие сны называют вещими. Не сталкивался ни с чем подобным?

— Не припоминаю. Но ты меня заинтриговал. Я порою в своей библиотеке, наверняка найду что-нибудь про сны или символы.

— Ты знаешь, я скептик. Не верю в судьбу и в какие-либо внеземные силы. Но это событие меня будто переменило. Я становлюсь нервным, плохо сплю и раздражаюсь по пустякам.

— Может ты заболел? Бессонница может выражаться подобными симптомами.

— Доктор Анхольф говорит то же самое. Но это меня не успокаивает. Не думаю, что он понимает, в чём действительно моя проблема. Он мыслит с точки зрения доктора, а моя проблема, похоже, граничит с чем-то потусторонним.

— Изучу этот вопрос. Но пока ничего не обещаю. В любом случае не вижу особых поводов для волнения. Дурные сны — результат негативного эмоционального опыта и не более. Может ты испытал какую-то негативную эмоцию, был расстроен или просто-напросто устал.

— Надеюсь, что ты прав. Я никому об этом не говорил и пусть это останется между нами. Мне известно, что ты хорошо хранишь секреты.

Товарищи попрощались, и Камфольд поспешил вернуться к накопившим недовольство покупателям. Мортимера действительно удивил случай, произошедший с его другом. Бедняга, конечно, мог просто переутомиться. Но даже если это окажется неправдой, будет интересно, что же значит этот знак. Помнится, на улице Ферховен, проживала одна не молодая дама. Про неё разное болтали, самое очевидное, что она ведьма или колдунья (как в этом отношении похожи все старухи-колдуньи). Поговаривали, что она излечила много народу своими чарами или просто силой убеждения. При любом раскладе она могла быть полезна. Ведь все эти магические науки имеют общую основу. Да и к тому же, если у старухи есть книги, то Графу удастся разузнать что-нибудь полезное. Удивительное дело! Мортимер всего раз был в этом доме, но адрес помнил прекрасно.

Ферховен, двадцать. Последний раз он был здесь, когда навещал Её. По странному совпадению колдунья жила в том же доме. Она оборудовала свою квартиру, с помощью кучи различных магических приспособлений. Игральные карты соседствовали с причудливыми фигурами, вычурными бусами и непонятными колдовскими вещами.

Если эта женщина обманывала людей, то делала это крайне удачно, профессионально и наверняка со знанием того, как завлечь посетителя. В тот век людей очень беспокоили душевные проблемы, а потому спиритизм и оккультизм стали крайне популярны у молодых, уставших от властного гнёта. Их методы, по всеобщему заблуждению, казались более действенными и вроде как производили стопроцентный эффект.

По такому поводу Мортимеру вспомнилась любопытная и уморительная история, когда один простак сходил к ведьме. Того парня звали Полем. Француз был и до ужаса суеверный. Пришёл он к провидице и стал жаловаться на жизнь, а заодно интересовался своим будущим. В глубине веков и коридорах времени, она увидела безмерное богатство, которого он как раз лишался. Дело было в том, что старуха была редкостная обманщица и вместе со своим компаньоном, обдирала клиентов как липок. Пока она связывалась с другими мирами, приводя посетителей в состояние гипноза и транса, её сообщник обшаривал

вещи клиентов.

К счастью, для старухи, то зелье, которым она опаивала посетителей, было сильным, ударяло в голову. Так что обман всегда срабатывал безошибочно, пока полиция не нанесла этим чудодеям «дружественный» визит.

Глава 4

Тайны рождают страхи,

Жестоко страницы вырывая,

И мы давно в их власти,

Сами того не осознавая…

Хозяйки долго не было. Мортимер уже думал оставить эту затею с колдуньей, но тут, как гром среди ясного неба, возник её силуэт. Всё в ней было причудливо, от разноцветных бус до кожаных туфель. В одежде чувствовалась простота, хозяйка явно не была модницей. Говорят, что по внешнему виду человека можно судить о многом, даже о принадлежности к определённой культуре.

Судя по этой мадам можно было сделать лишь один вывод «старая дева». Вряд ли ей везло с мужчинами, в ней их наверняка отталкивала небрежность и горделивость. Но что-то внутри Мортимера стремилось к ней, он будто знал, что она сможет ему помочь, возможно, предполагал, что колдунья может оказаться просто мудрой женщиной, раздающей советы.

— Чего хотели? — спросила она, оглядывая Мортимера, с ног до головы, оценивающим взглядом.

— Мне нужно проконсультироваться с вами по одному вопросу. Это касается моего хорошего друга. Он кое-что видел. Мне бы хотелось узнать о возможных причинах этого.

— Позвольте, угадаю. Кошмарные сны, странные образы, расстройство психики?

— Скорее загадочные образы. Ему снился задыхающийся тролль. Можно ли как-то узнать, что всё это значит?

— Обычное дело. Сейчас я вам всё покажу. У меня имеется любопытная книга, с кучей подобной информации. Там много толкований смысла снов и всего в этом духе.

— А лично вы что-нибудь знаете об этом? Сталкивались ли раньше с подобными случаями?

— Если я правильно понимаю, то тролли относятся к скандинавской мифологии. Говорят, что они гигантские, с большими зубами и дубинками. Обитают в пещерах, чаще всего держатся по одному.

— Вы нашли что хотели?

— Да. Вот, взгляните, — колдунья придвинула к Графу книгу. Страницы были старые, многие буквы потеряли своё привычное очертание. Иллюстрации выцвели и выглядели так, словно были частью гербария.

— Вот такие твари населяют горы.

— Населяют? Вы полагаете, что они реальны? Вы их видели?

— Всё может быть. Прочтите труд Лекса Бергхофа. Он проводил любопытные исследования в этой области. Похоже, что он реально нашёл их следы в горных пещерах. Ну, так о чём это я?

— Вы начали о том, что тролли населяют горы.

— Все подобные существа имеют общие черты. Тролли, огры, гномы — Лекс считал их частью одного вида. И мне бы хотелось верить, что ваш друг ошибся. Вот здесь кое-что есть, — сказала колдунья и показала на строчку в книге.

— Почему же вы полагаете, что лучше бы ему ошибиться?

— Задыхающийся тролль символизирует смерть одинокого человека.

— Вы считаете, что моему товарищу угрожает опасность?

— Да, я полагаю так. Вас, наверное, удивляет, что я ссылаюсь на научные труды, при этом занимаясь оккультизмом.

— По правде сказать, я приятно удивлён вашей разносторонности. Но давайте вернёмся к моему другу. Это можно остановить? Как мне ему помочь?

— Всё, что я могу предложить вам — это изображения троллей. А также буду надеяться, что всё это ошибка. Заклинания в этом не помогут. Я в этом не сильна, сожалею.

— Мне сразу так и показалось. Ведь у вас нет никакого дара, верно?

— Ну как бы это объяснить. А впрочем, поведайте, что же меня выдало.

— У вас произношение благородное. Вы говорите о научных трудах, даже в ваших манерах есть что-то аристократическое.

— Хотите знать правду? Могу я вам открыться? Вы меня не выдадите?

— Ну, предположим. Вы нарушили закон? Скрываетесь?

— Я была вынуждена так поступить. Произошла неприятная история. Раньше я работала служанкой в доме Лекса Бергхофа. Он был учёным, путешествовал по Европе и вывел необычную теорию. В горах он нашёл кости, которые, по его догадке, принадлежали древнему мифическому существу. С его слов мне и удалось узнать о троллях и всём таком. Всё, что он говорил, часами петляя по дому, отложилось у меня в голове. Поэтому я владею некоторыми научными знаниями.

Лекс был хорошим человеком. Он опекал меня, содержал и помогал не думать о том, что я вдали от дома. Мне пришлось уехать из дома на заработки, потому то я и поселилась у Лекса и работала на него. Часть денег я отсылала родителям, которые остались в Шлиссельбурге. Мне было известно, что если я не стану им помогать, то они могут не пережить сезон. Видите ли, они захудалые фермеры. Отец давно разорился и стал нуждаться в деньгах. А матери ничего не оставалось, кроме как утешать его

Лекс был необычным человеком. Он любил уходить в себя и существовал в своём загадочном мире.

— В чём это выражалось?

— Мало с кем общался. Вёл себя странновато, был подозрительным и настороженным. Поэтому в тот вечер, когда он долго сидел у себя, я не думала что-либо предпринимать. Что-то подсказывало мне проверить его комнату, но я знала, что он не любит когда его отрывают от дел. У него там было своё личное и пространство и всё такое. Вот я ничего и не предприняла. Через некоторое время я услышала крик. Вскочив, бросилась к его кабинету, ворвалась туда и с ужасом упала в обморок.

— Что вы увидели?

— Лекса убили, причём жестоко. Кровь была повсюду. Ничего подобного не видела. Когда я упала на пол, то испачкала платье и руки в крови Лекса.

— Что было, когда вы очнулись?

— Меня увидели рядом с его телом и в крови. Естественно, они сразу заподозрили, что я убила его. Все факты, которые были им нужны, лежали под ногами. Знаете, Лекс жил в поместье, а народу в тех местах мало. Там никто не стал разбираться и проводить полноценное расследование. Местные стражи правопорядка ничего в следствии не смыслят. За мной должны были явиться полицейские, но не успели. Мне было страшно и обидно, ведь мы хорошо знали друг друга, доверяли и ни под каким предлогом я бы не стала его убивать.

— Теперь вы здесь? Почему именно в Штольцхене?

— Всё потому, что здесь безопасно. Никто не заподозрит старую колдунью в чём-либо. Под этим прикрытием мне удаётся жить уже почти год. Мой возраст намного меньше, чем, кажется, — девушка вдруг сняла с себя оборванную одежду, бусы и плёнку телесного цвета с лица.

— Подумать только! Вы ещё совсем юны.

— Мне всего лишь двадцать один год. Походив по рынку, я без труда нашла подходящее тряпьё — ловко у вас это вышло! Но как вы скрыли свой возраст? Что это за плёнка?

— Это очень тонкая пластичная маска. Её изготовил для меня один ремесленник. Раз вы купились, значит, работа ему действительно удалась.

— Что же вы намерены делать дальше? Что если вас раскроют?

— Сменю имя, маску, род деятельности.

— К чему бежать? Здесь в округе есть надёжные и порядочные сыщики. Они разнюхают всю правду по любому делу, даже по самому пропащему.

— Это стало привычкой. Я становлюсь похожей на Лекса. Тоже всё время нервничаю и страшусь малейшего шороха. Вы, кажется, позабыли о своём друге. Он вас, должно быть, ждёт с вестями, насчёт сна.

— Да, вы правы, мне пора. Я не выдам ваш секрет. Будьте аккуратны. Вам стоит подумать о своём образе жизни. Может надо остановиться, вам не убежать от себя и проблем. Меняя личности, вы не получаете удовольствия от своего существования. Вы ведь просто начинаете всё снова и снова, забыв о простом человеческом счастье.

Глава 5

Груз души весом не оценим,

Печаль бывает бессрочна,

Так давайте просто улетим,

Пока ещё не стало поздно…

Мортимер спешил, сбивая с ног прохожих. У него не было времени, дорога была каждая минута. Необходимо было спасти друга, и это было превыше всего. Пока он бежал, задыхаясь от резких потоков воздуха, в голове его промелькнули слова, сказанные ему гадалкой. Что если Камфольду уже угрожает опасность и кто-нибудь душит его в своём кабинете? От таких мыслей Графу становилось дурно, но он не мог перестать думать об этом.

Ему всегда казалось, что опасности и невзгоды приключаются с другими, обходят его стороной. Каким же глупцом он себя чувствовал! К счастью, остатки самообладания помогали ему идти вперёд. На кону была жизнь друга — человеческая жизнь.

И вот, наконец, мастерская была на горизонте. Мортимер просиял, увидев в ней свет. Он надеялся, что с Камфольдом всё в порядке. Но на всякий случай надо было лишний раз убедиться.

Мортимер приблизился к двери. Даже то, что она была прикрыта, не мешало раздаваться шуму, который доносился изнутри. Откуда такая громкая суета? Что там произошло? Граф не мог больше ждать и буквально ворвался в центр событий.

Кровь. Её было много. Народ вопил, поскольку увиденное зрелище было не из приятных. В луже крови лежал Камфольд. Бедняга уже побледнел, выглядел совершенно измученным. Народ, как обычно, пришёл в мастерскую и совершенно не был готов к подобному. Органы правопорядка уже внимательно изучали труп и место преступления.

Старший инспектор Карл Шпиц, отвечавший за порядок в этом городе, выглядел понуро. Он был из тех людей, у которых словно на лбу написано. Видно было, что он удивлён. В его практике происходили подобные крупные преступления, но уже давно канули в лету. Вряд ли ему хотелось иметь дело с убийцей, ведь они, как известно, скрытны и прячутся среди обычных граждан. Круг подозреваемых было неимоверно широк, так что подозрение могло пасть на любого жителя города.

— Я друг это человека. Как это произошло? — поинтересовался Мортимер.

— Его нашли двадцать минут назад. Особо никакой информации. Посетители заметили, что хозяина нет на месте. Кто-то догадался заглянуть за стойку. И вот вам труп. Вокруг кровь. Почерк убийцы непонятен, не отчётлив.

— Никаких подозрительных людей не видели поблизости?

— Я хотел спросить об этом у вас. Здесь не самая подходящая обстановка, шумно и невозможно сосредоточиться. Много лишних ушей, не хочу увидеть своё лицо в очередном газетном номере. Идёмте в участок, там мы сможем спокойно всё обговорить.

Мортимер в последний раз взглянул на друга. Невероятная печаль во взоре умершего, заставила Графа вздрогнуть. Он будто всё ещё чувствовал присутствие своего друга в этом месте.

Офицер и Мортимер шли вдоль по улице к участку. Шёл дождь, ноги вязли в тягучей грязи, и атмосфера наступающего вечера угнетала обоих. Наконец они достигли пункта назначения. Внутри было тепло, веяло свежезаваренным кофе. Оба почувствовали, как тело согревается, снова наполняется силой после увиденного кошмара.

В участке всё было обставлено довольно просто, но при этом необычайно уютно и комфортно. На деревянных столах лежали многочисленные бумаги: отчёты, документы и письма. Можно было только представить, какой тяжёлой работой занимались здесь стражи правопорядка. Странные исчезновения, кражи и убийства. Всё это было частью их жизни, той частью, которую они ненавидели.

Керосиновая лампа слабо освещала комнату, но при этом на столе всё было видно. Кое-где по углам виднелась паутина, которой, похоже, было суждено, провисеть ещё целую вечность. Видно было, что в участке работали одни сыщики, которым, зачастую, было просто не до уборки. Но зато, в разоблачении коварных планов и загадочных преступлений им не было равных.

— Итак, давайте продолжим разговор. От чего наступила смерть? Что вам известно? — начал Мортимер.

— Раны нет, ничего не нашли. Это довольно странно. Я поэтому и привёл вас сюда. Вы наверняка хорошо знали покойного. У него были секреты?

— Насколько мне известно, нет. Он был простым лавочником, много трудился, и кое-какие суммы были в его распоряжении. Но я очень сомневаюсь, что у него были недоброжелатели.

— Вы уверены в этом? Деньги чаще всего становятся мотивом преступления.

— Дело в том, что он был весьма замкнутым человеком, мало кого подпускал к себе. Я, по правде сказать, не знаю, даже были ли у него друзья кроме меня. Его жизнь это труд. Единственное, что его утешало — коллекция шляп разных форм. Его жизнь — это постоянный труд. В мастерской он чувствовал себя человеком, был нужным.

— Хм. Он не был склонен к расстройствам? Простите за вопрос, он не имел суицидальных наклонностей?

— Не припомню ничего такого. Он, как все нормальные люди, иногда был весел, иногда печалился, может даже порой проявлял грубость, но это никогда никому не мешало. Это был самый обычный человек.

— У него не было болезней или может предрасположенностей? Скажем детские травмы и мелкие заболевания?

— Не думаю. Его работа непроста. Для того чтобы ежедневно поддерживать порядок в мастерской и чинить механизмы, необходима сила, выносливость и много терпения. Так что могу сказать, что Камфольд был совершенно здоров.

— Что-нибудь известно о его семье, родных?

— Не то чтобы очень много. Человек он одинокий, нет жены, да и детей тоже. Сомневаюсь, что его родители ещё живы. Он не из Штольцхена, поэтому найти других родных проблематично. Послушайте, Карл. Вы точно не обнаружили на теле ничего необычного? Никаких ссадин, ран или скажем следов борьбы?

— Совершенно ничего. Вскрытие будет проведено в ближайшие пару дней. Врач из Ольсбруха едет, телеграмма уже отправлена. В течение пары дней он приедет и произведёт вскрытие и, наверное, что-то прояснится. Возможно, наш убитый был отравлен или удавился химическими испарениями.

— Могу я вас попросить кое о чём?

— Да, я попытаюсь исполнить это.

— Сообщите мне, что покажет вскрытие и делитесь со мной информацией о ходе расследования. А вы сами, что думаете насчёт произошедшего в мастерской?

— Трудно сказать. Что бы я ни сказал, выйдет всего лишь гипотеза. Мне кажется, что преступник использовал не совсем обычное орудие убийства. Это могло быть некое опасное вещество. И вполне возможно, что наш убийца заправский химик или врач. Как бы вам сказать, у меня есть много подозреваемых, но совершенно нет мотива. Такое чувство, будто он сам убил себя или…

— Что или?

— Или наш преступник настолько расчётливый и точный, что не оставляет никаких следов своих деяний. Вполне возможно, что он давно спланировал всё это. А вообще всё это дурно пахнет. Идите лучше домой и отдохните. Вы такое видели и пережили, что лучше бы вам хорошенько отвлечься и не думать о случившемся.

Мортимер ничего не ответил, молча вышел из участка и побрёл в сторону замка. Голова трещала, дождь не прекращался, будто намеревался утопить всех вокруг. Он решил кое-что. Надо разгадать эту странную загадку. Он посвятит этому жизнь, отдаст на это все силы.

Замок в это время суток казался особенно мрачным. Взволнованный Морисс выбежал навстречу хозяину с зонтом. Он что-то кричал, видимо сильно беспокоился, что Мортимер простаивает под дождём. Но все слова были как в тумане, перед Графом всё плыло. Дождь проникал внутрь, заполняя каждую клетку. Будто не заметив беспокойства слуги, Мортимер вошёл в замок и направился в свой кабинет.

Атмосфера разбитости наполнила воздух. И если смерть имела бы земное обличье, то, несомненно, оно бы походило на Графа. Помрачневший взгляд, делал его старше, а по всему телу он чувствовал, как дыхание смерти обволакивает его с ног до головы. В ту ночь он закрылся, и ближайший день не выходил, с головой погрузившись в раздумья.

Морисс, как вкопанный стоял на том же месте, ничего конкретно не понимания, но одновременно жалея уставшего хозяина. Графу нужно было помочь, и лучшей помощью было оставить его в покое, наедине с собой и своими мыслями. Так он и поступил, предоставив хозяина самому себе на долгую страшную ночь в печальном замке.

Глава 6

Нам бы время продлить,

Чтобы ещё подышать.

Нам не дано позабыть,

И нет сил от себя убежать…

Морисс искренне переживал, что Графу пришлось пережить такую утрату, поэтому даже грубость и жёсткость хозяина не вызвали обиды, лишь заставили ему сопереживать. Жули, которая редко выходила из своей рабочей зоны (чаще всего это была кухня или прачечная) вышла из комнаты, дабы узнать, в чём дело. Она встретила Морисса, который всем видом будто кричал о том, как ему тяжело и печально. Девушка сразу подметила это и из глубокой привязанности решила утешить друга:

— Что стряслось? Вы сам не свой.

— Граф не в настроении. Кое-что произошло. Вам наверняка известно о Камфольде.

— Нет. Последние дни я не покидала дома, ведь работы столько и совсем некогда отвлечься. К тому же, у нашего хозяина зверский аппетит и я стараюсь угодить ему, ведь я многим ему обязана.

— Ни одна газета вам не попадалась в руки? Странно. Дело в том, что Камфольда нашли мёртвым в своей мастерской. Его убили, но непонятно чем и как. Обстоятельства странные.

Лицо девушки сделалось бледным. Она в эту минуту осознала свою ошибку в полной мере. Ей стало не по себе, словно это она сама виновна в смерти шляпника. Жули ведь и не подозревала, что, у неё под носом, произошло такое чудовищное преступление. А если бы хоть раз вышла на улицу, то наверняка бы узнала всё в подробностях от жителей города — сплетников, которым вечно нравится обсуждать и промывать кости всему Штольцхену.

Граф был важным человеком в жизни Жули, заменял ей многих членов семьи, и её святым долгом было в трудную минуту утешить его, позаботиться, чтобы ничего не беспокоило. А выходит, она совершила предательство, не пришла на помощь, когда она так нужна. Ей стало жутко, не только от своего незнания, но и от самой себя. Простая девушка, невероятно наивная, попавшая в мир жестокости и бессердечия, для себя вдруг стала чёрствой и бездушной. Она ещё не была столь противна себе.

— Что же случилось? Чего я не знала? Что вам известно, не томите, прошу, — спрашивала Жули, задыхаясь от слёз, которые сделали её платье похожим на мокрую тряпку.

— Не так уж и много. Известно, что на теле не было ран, хотя кровь вокруг была. Врач проверяет труп на наличие яда, делает вскрытие. Но эти газетчики могут всё приукрашивать, сами знаете, как с их лёгкой руки пустяки превращаются в масштабные проблемы.

— А разве можно отравить человека и этим вызвать у него невидимое кровотечение?

— Что вы имеете в виду? Что такое невидимое кровотечение?

— Я про то, что нет следов кровотечения. Может преступник владел этой кровью раньше, то есть до убийства. А что если он использовал свою?

— Мне этого и в голову не пришло. Поражаюсь вашему уму Жули. Вы столько знаете в разных науках. Должно быть, у вас был хороший учитель.

— Это был отец. Он говорил, что я должна уметь всё. Ведь в один момент жизни придётся применить каждое умение.

— В любом случае, мне приятно, что вы работаете рядом со мной. Вижу, как вы беспокоитесь за Графа. Он сам не свой, думаю нам лучше пока не трогать его и не беспокоить. Придёт в себя, и тогда отвлечём его чем-нибудь. Я знаю, что преодолеть утрату будет непросто, но уверен, что Граф справится, ведь он сильный человек.

— За что же ему это всё досталось? Он столько страдает. Ещё та девушка, — Жули внезапно осеклась, с побледневшим лицом она будто глазами искала поддержки у Морисса.

Слуга, в ответ, не мог скрывать свои чувства и с трепетом внимал каждому слову девушки, растворяясь в её бездонных глазах. Ах, почему он так стар! Ему хотелось помолодеть, не быть ей лишь обузой. Но он ей не ровесник, как не крути. Смирившись с этим, Морисс несколько подавлено произнёс:

— Та, о которой вы начали разговор. Вы имели в виду ту девушку, о которой Граф постоянно говорит и думает?

— Думаю да, это она.

— Он мало рассказывает мне об этом, хотя я часто слышу, что речь о ней. Всё, что я знаю, так это то, что Мортимер был влюблён в неё до беспамятства, что называется «любовь до гроба». Какое-то событие повлекло гибель его возлюбленной и с тех пор он такой, несколько закрытый и порой нервный.

— Я не знала о таких подробностях, он почти ничего не говорил. Давно он вам поведал об этой девушке?

— Если не ошибаюсь, то в первый год службы. Тогда он был изрядно моложе и посвящал меня в свои проблемы куда чаще. Даже совета, порой, просил. Подумать только, хозяин советуется со слугой! Мне с первых минут стало понятно, что он достойный человек и за все эти годы я не разочаровался в нём. Старался служить ему верой и правдой.

— Видно, я попала к нему на службу в период, когда Граф стал закрытым. Мне часто приходилось слышать разное о нём и его любимой, но не один слух не подтверждён.

Граф сидел в задумчивости. Почему-то в те дни, когда погода не радовала глаз, и на душе было тоскливо, ему удавалось работать усерднее. Он держал в голове всю схему, где каждая деталь работала по точному графику, как часы. Вдруг ход его мыслей прервал шум за дверью кабинета. Это был самый настоящий концерт, состоящий из скрежета и грохота металлических пластин. Слуги, которые разговаривали в небольшой комнате отдыха, хотели пойти и позвать хозяина, но незнакомец с материалом опередил их. В руках у него была куча железок различной формы, цвета и размера.

Гость понял, что слуг либо нет, либо они выполняют лишь самые ответственные задания. Не дожидаясь того, что ему откроют дверь, он навалился на дверь и открыл её. Человек, которого он искал, был перед ним и был погружён в работу. Мортимер некоторое время никак не реагировал, отчего у незнакомца сложилось впечатление, что он ошибся домом и кабинетом. Он было думал уже уходить, повторяя про себя ругательства. Неужели он зря всё это тащил?

К счастью, Мортимер вышел из своеобразной прострации и поспешно извинился, оказав помощь своему гостю. Незнакомец, несколько обескураженный, оторопев, шмыгнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. Мортимер показал ему, куда следует сложить принесённые материалы и сердечно отблагодарил:

— После печальной кончины Камфольда было очень любезно с вашей стороны принести всё это сюда.

— Хозяин сказал, что когда разберёт завал, который я по случайности устроил, отнесёт найденное некому Мортимеру. Я поспешил узнать, где вы живёте. Получив нужные сведения, я добрался сюда. Думаю, что Камфольд хотел бы сам вам всё отдать, но жизнь его трагически оборвалась. А мой поступок можно считать его последним поручением.

— Вы, получается, тот самый Ритц. Он говорил о вас. Сказал, что ему ценно ваше общество, ему даже хотелось, чтобы вы стали для него сыном.

— Да, удивительной доброты человек. Он принял меня к себе, мне жаль, что он так скоро покинул нас.

— Раз уж вы здесь, то скажите, нет ли у вас догадок насчёт его смерти? А, вообще, вам это всё не кажется мистическим?

— Что-то произошло в мастерской. Может его попытались ограбить, но что-то пошло не по плану. Много вопросов, на которые пока я не могу знать ответа.

Конец ознакомительного фрагмента.