Не судьба

Алексей Анатольев, 2019

Он и она познакомились, когда ей не было 18 лет, а ему уже исполнился 21 год. Через год он сделал ей предложение, но она ответила, что ей хочется сначала пожить в своё удовольствие, а потом они обязательно поженятся. Так они жили каждый в своё удовольствие следующие 52 года, периодически встречаясь. Она многократно меняла мужей, он трижды женился. В результате у него дочь и сын, у неё два сына, причём один от него, и ещё одна дочь. Наконец, нет преград для долгожданного соединения судеб, подано заявление о регистрации брака, но она умирает, приняв смертельный яд. Содержит нецензурную брань.

7. Первый брак и работа в японии

В 1965 году Юра окончил институт. Лена в том же году наконец поступила в Первый медицинский, и, по её словам, учёба ей сразу же понравилась и давалась легко. Оказалось, что у неё уже есть стаж работы медсестрой. Николай вскоре уехал в Посольство СССР в Мехико. Год спустя и Наташа уехала к мужу. Встречи Юры с Леной на той квартире продолжались. Разговоров о замужестве он не заводил, выпивок и курения старался избегать, но это не всегда получалось. Лена то произносила пламенные антитабачные речи и уверяла, что как будущая мать и будущий врач выступает за здоровый образ жизни, то вдруг под настроение могла закурить, то уверяла, что «стала идейной трезвенницей», то вдруг напивалась до неприличия, после чего начинала хулиганить или плести несусветную чушь о том, как она подчинит себе всех мужчин, а когда все мужики мира ей осточертеют, обязательно найдёт Юру, после чего они поженятся. Она стала ему надоедать. В попойках с ней он практически не участвовал, выпивая одну рюмку, а её не ограничивал. Иногда Юра стал уклоняться от встреч с Леной. Он считал, что их связь тихо умрёт сама собой. Она же то делала вид, будто ничего не замечает, то говорила: «Ты от меня никуда не денешься!».

Но однажды Лена сказала:

— В связи с первыми признаками беременности, пить и курить временно не буду. Я собралась впервые выйти замуж. Но тебя не собираюсь бросать. Потом придётся воздерживаться от алкоголя и курения. Ребёнка при первой возможности сплавлю родителям.

— Рад, что ты решила расстаться с курением.

— Не расстаться, временно прекратить. Алкоголь — это прелесть! Я идеолог пьянства, не забывай! Буду снова пить, но не знаю когда. Алкоголь мне сразу понравился, я его не брошу и постараюсь не спиться. Курить тоже когда-нибудь возобновлю.

Вскоре Юра решил переключиться на Татьяну, с которой познакомился в студенческом лагере их родного МГИМО и которая ему сразу намекнула на желательность серьёзных отношений, решительно отказавшись от интима до свадьбы. Алка и Людка ему разонравились, они отдыхали вместе с ним в ту же смену в лагере МГИМО и не показали себя с хорошей стороны. Обе оказались заурядными неряхами, были вечно немытые и неухоженные, с чёрными пятками и чернотой под ногтями, что непростительно молодым девушкам. А Татьяна и в студенческом лагере всегда выглядела аккуратной, умудряясь ухаживать не только за лицом, но и за всем телом, особенно за руками и ногами. Её причёска, маникюр и педикюр всегда были безупречны. Как ей такое удавалось — загадка. Во многих отношениях она была противоположна Елене, в разговоре взвешивала каждое слово, мат принципиально не употребляла и в поведении также была крайне осторожна. Татьяна и её семейство, как Юра вскоре узнал, были очень добропорядочными, политически и идеологически правильными, сама она училась на вечернем отделении в МГИМО, очень прилично освоила немецкий. Отец Татьяны был строительным начальником общемосковского масштаба, мать работала в Министерстве внешней торговли. Конечно, как почти все мгимошницы, за редким исключением, Татьяна была далеко не паинькой: немало курила и при возможности охотно выпивала, но чувство меры никогда не покидало её. Нос её был аккуратненький по форме, хотя весьма крупный, что бросалось в глаза при первой встрече. Вспомнив нос Елены, Юра понял, что он поклонник немаленьких носов, хотя большинство в его окружении, включая родителей, его вкусы не разделяли. Выразительные карие глаза Татьяны чем-то напоминали глаза Елены, но были лишены магической силы. В отличие от Елены, Татьяна отличалась предусмотрительностью и осторожностью, и Юра сделал выбор в её пользу. Ему стало ясно, что их отношения могут развиться в глубокие чувства. Они часто ходили вместе в кино, театры и гораздо реже в рестораны, подолгу разговаривали на разные темы. Вскоре стало ощущаться их взаимное стремление соединить судьбы, и когда однажды Юра завёл разговор об их браке, Таня сразу ответила:

— Я давно жду от тебя, что ты позовёшь меня замуж. Я согласна.

После этого Таня сама предложила интим. Юра решил, что с Таней у него будет очень спокойная и упорядоченная супружеская жизнь. Их родители тоже, казалось бы, с первой встречи нашли общий язык. Особенно легко это далось отцам.

С Леной Юра перестал встречаться. Она ему однажды позвонила и сказала:

— Я всё понимаю и не стану тебе мешать. Выбери правильную жену. Но помни, что я тебя всегда найду. Секс со мной — это не измена твоей жене, это исполнение условий твоей вечной любви ко мне! Ты ведь уже сделал мне предложение, и осуществление нашего брака лишь отложено, но не отменено. Я верю, что мы когда-нибудь поженимся. А пока ты женись на ком хочешь, но не забывай, что как бы ни развивалась твоя и моя семейная жизнь, нам суждено соединиться, потому что так запланировано на небесах. Я ведь ясновидящая ведьма. Я буду следить за тобой, а себя не обнаружу. Я уже родила мальчика, совсем не курю и не пью. Но если бы ты знал, как иногда хочется закурить и напиться до соплей!

«Да ну её!» — подумал Юра. Он даже был рад окончанию их отношений. Поигрались в любовь — и хватит. Он старался внушить себе мысль о том, что теперь их странная связь логически завершена, однако в глубине души очень не хотел потерять её. Юра понимал, что стоит Лене появиться и поманить его — и он помчится потрахаться с ней куда она скажет.

В апреле 1967 года Юра и Таня поженились, а в сентябре уехали на работу в Японию. Там Юра безвыездно проработал примерно четыре года без отпуска, растеряв волосы, ухудшив и без того расстроенное зрение, а также печень. Хорошо хоть, что зубы пока продолжали сохранять практически идеальное состояние, благодаря доставшейся от мамы прекрасной стоматологической наследственности. Что же касается Тани, сначала она некоторое время была просто домохозяйкой, а потом ей удалось устроиться библиотекарем посольства. По выходным они всегда вставали очень поздно и сразу переходили к обеду в ресторане, причём Таня предпочитала хоть по чуть-чуть выпивать, предпочитая виски, а также обязательно выкурить сигарету. Потом после обеда либо ходили вдвоём в кино, либо ездили по распродажам в крупные универмаги, предварительно изучив газетную рекламу. Татьяна умудрялась всегда выглядеть надменной и ухоженной, носила мини-юбки и тем самым демонстрировала всем свои прелестные ноги. Посольских дам, расплывшихся и потерявших фигуры, это ужасно раздражало. Весила Таня около 50 кг, ела очень много и жадно, однако при этом совершенно не толстела и любила говорить, что «не в кобылу корм». Свою прекрасную фигуру она объясняла умеренным курением дорогих сигарет. Умеренное курение и умеренную выпивку Татьяна считала нормой. Юра ничего не запрещал жене, однако сам относился к курению и спиртному гораздо сдержаннее. Он считал, что раз жене хочется, пусть не отказывает себе, а у него печень с детства не в порядке. Такое отношение к вредным излишествам устраивало их обоих.

Работа в Посольстве СССР в Токио продолжалась около четырёх лет, причём без отпусков, так уж получилось. Там Юра насмотрелся многого. Работа в посольстве перевернула представления Юры как о дипломатах, так и о советском государственном аппарате, особенно его руководящей верхушке. Более того, взгляд на СССР с внешней стороны позволил ему сделать кощунственный по тем временам вывод о неизбежности краха Советского Союза вследствие нежизнеспособности его общественно-политического строя, в основе которого — отрицание частной собственности и ложное представление о будущем человечества. Понятно, что своими мыслями Юра ни с кем не делился. Он знал, что жена в душе разделяет его взгляды, однако не был уверен, что она когда-либо не скажет лишнего, особенно под влиянием алкоголя. Юра нередко вспоминал, как однажды пьяный советник посольства Денисов брякнул ему: «Социализм не так уж и хорош, ты только посмотри, как шикуют не только японские богачи, но и те, кого называют у нас средним классом, а при социализме человек с высшим образованием, но без связей вообще никто!», и в такие моменты вспоминал испуганный взгляд его жены, смотревшей с нескрываемым страхом то на мужа, то на Юру. Её опасения были понятны: а вдруг Юра передаст слова «кому следует». Другой бы на месте Юры так и сделал. Но Юра как скрытый диссидент в душе одобрял диссидентские настроения, поскольку во всё возрастающей степени ненавидел СССР.

В советское время дипломаты представляли собой отдельную касту, неплохо замаскированную от населения внутри СССР. Об их жизни, особенно в пресловутом «капиталистическом окружении», советским людям знать полагалось лишь то, что они «выполняют трудную и почётную работу, помогая нам строить коммунистическое общество». Чтобы попасть на работу в посольство, торгпредство или иную структуру советских загранучреждений, надо было состоять в комсомоле или единственной в стране партии, проскочить через мелкое сито разных парткомов и комиссий, пройти проверку КГБ и собеседование в специальном отделе ЦК КПСС — логова управления всем неповоротливым советским государством, ведомства косного и удивительно ретроградного, боявшегося любых веяний эпохи и нагло прикрывавшегося заботой о моральном и идеологическом благополучии населения большой державы. Поэтому советские учреждения за рубежом были напичканы сотрудниками КГБ, которые в основной своей массе были, по мнению Юры, достаточно насмотревшегося на них за границей, самой развращённой частью советского общества и не могли вносить какой-либо весомый вклад в развитие поистине грандиозных дипломатических усилий государства. Реальную работу выполняли те, кто не был связан с КГБ и исправно тянул дипломатическую лямку, не тратя время на слежку за коллегами. Но таких было на удивление немного.

Период перестройки и последовавшее за ней исчезновение Советского Союза с политической карты мира показали удивительную способность к мимикрии и перерождению именно цековских и кагэбэшников, считавшихся в СССР наиболее благонадёжными. Достаточно посмотреть на списки руководящих сотрудников многих министерств и ведомств. С другой стороны, можно порадоваться тому, что любовь к Родине, а точнее, к Великой России позволила и Президенту, и многим другим вытравить из себя остатки коммунистической идеологии, совершенно не совместимой с нормальной жизнью. За это все они заслуживают не осуждения, а похвалы. Нашему главному герою идея построения коммунизма была противна с детства, что давало ему в период работы в посольстве возможность легко стряхивать пропагандистскую лапшу со своих ушей и относиться ко многому в жизни со здоровым юмором и цинизмом.

Советские дипломаты не были исключением из мировой практики. Каждое загранучреждение любого государства — это замкнутый мирок, не допускающий в свои ряды командировочных и туристов, трепещущий перед московским начальством и мечтающий лишь о материальных благах. Среди дипломатов всегда найдутся и жуткие неряхи, и, и алкоголики, и страстные охотники за чужими жёнами, и напыщенные дураки, то есть все те, кого мы ежедневно видим в повседневной жизни. Поэтому не стоит покрывать советских дипломатов толстым слоем грима романтики и исключительности. Гораздо полезнее подкинуть пищу для ума осведомлённых читателей, а неосведомлённым помочь открыть глаза хотя бы чуть-чуть шире, если, конечно, они способны на некое усилие над собой.

Однако, как ни покажется это странным, даже сейчас многие в России остаются в плену лжи советского периода. Видимо, придётся подождать ещё лет сорок-пятьдесят.