Не судьба

Алексей Анатольев, 2019

Он и она познакомились, когда ей не было 18 лет, а ему уже исполнился 21 год. Через год он сделал ей предложение, но она ответила, что ей хочется сначала пожить в своё удовольствие, а потом они обязательно поженятся. Так они жили каждый в своё удовольствие следующие 52 года, периодически встречаясь. Она многократно меняла мужей, он трижды женился. В результате у него дочь и сын, у неё два сына, причём один от него, и ещё одна дочь. Наконец, нет преград для долгожданного соединения судеб, подано заявление о регистрации брака, но она умирает, приняв смертельный яд. Содержит нецензурную брань.

5. Падение в любовный омут

Получилось так, что Следующим летом Юра снова поехал в тот же санаторий, но лишь после отдыха в институтском лагере в Крыму, где он познакомился с симпатичной мгимошницей Татьяной и впервые поразмышлял о перспективе женитьбы. В Ессентуках Лены явно не было. Немного покрутившись у ворот другого санатория, Юра вошёл в здание и разыскал там кабинет главного врача. Тот сразу узнал Юру и рассказал, что племянница пытается поступить в мединститут не то в Киеве, не то в Москве, если сможет.

Пребывание в санатории было для Юры скучноватым. Молодёжи не было. Правда, спустя дней десять после его приезда там появилась некая Наталья, со внешностью, как говорят, серой мышки и к тому же очень измученная обострившейся язвой, вся какая-то неряшливая, нечёсаная, в мятой, хотя дорогой одежде, да ещё и потайная курильщица (курила в основном в женском туалете, где её уличали и так ругали, что все об этом знали). Одним словом, неаппетитная. Но и она уж очень явно жаждала мужского общества, поэтому стала пытаться поближе познакомиться с Юрой. Ему она была физически неприятна, и её сексапильность он оценил в ноль баллов. Однако узнав, что она живёт в соседнем цековском доме на том же Кутузовском проспекте, и что её отец — какая-то шишка в международном отделе ЦК, Юра стал с Наташей вежлив, но не более. Она же восприняла его вежливость как первый шаг к установлению если не интимных отношений, то хотя бы дружбы и постаралась взять инициативу в свои руки.

В ближайшую субботу Наташа была в очередной раз застукана в женском туалете с сигаретой. Главный врач вызвала её к себе и жёстко отругала, пригрозив позвонить её отцу. Юра застал Наташу в коридоре, жутко ревевшую и распустившую сопли под носом: она ревела не столько глазами, сколько носом.

— Фу, нельзя же так распускаться. Пойти умойся и тщательно высморкайся.

— Извини. Подожди минутку, у меня деловое предложение.

Она убежала в туалет и минут через пятнадцать вышла умытая и аккуратная.

— Нельзя же меня так доводить! Меня даже расслабило от переживаний. Эта мегера знакома с моим отцом и постоянно меня шантажирует! Юрочка, завтра воскресенье, нет процедур. Составишь мне компанию в Кисловодск? Я знаю там милый ресторан, посидим в приятной обстановке, а то мне жутко хочется поддать, но не напиваться же в одиночестве. Заодно и обсудим одну деликатную проблему. Согласен?

На другой день они съездили в Кисловодск, это примерно полчаса на электричке. В ресторанчике, давно знакомом Наташе и сразу понравившемся Юре, Наташа сразу демонстративно закурила и стала жаловаться Юре на санаторные запреты, строгих родителей и отсутствие личной жизни. Быстро выпив почти целую бутылку красного вина (вино разливала она сама, и поэтому Юре досталось меньше бокала, но он не был этим огорчён), она заметно оживилась, осмелела, даже слегка похорошела «Это у неё первая стадия, как у Лены», — подумал Юра. С наслаждением попивая вино и выпуская дым к потолку, Наташа перешла к главному, ради чего была затеяна поездка.

— Юра, мои предки буквально каждый день изводят меня тем, что я одинока и нет вокруг меня никого, кто мог бы рассматриваться в качестве потенциального жениха. Я стала мучиться от одиночества и рада бы найти себе кого-нибудь, но на меня не клюют. Так и спиться можно, а я склонна к этому. Ну не удалась я мордой, но надо поскорее кого-то окольцевать. Извини за откровенность. Многие мгимошники, не сомневаюсь, клюнут если не на меня, то на папу, старшего референта по испаноязычным странам международного отдела ЦК. На твоём курсе такой не один найдётся. Кстати, я учу испанский и делаю немалые успехи. Давай сделаем так: у меня в инъязе на курсе полно и б…й, и приличных девочек, так почему бы нам к обоюдной выгоде не поискать тебе невесту, а мне жениха? Тебе ведь тоже пора, иначе за границу не пошлют, а жить постоянно в эсэсэсэрии тоскливо. Ни шмоток, ни косметики, ни нормальных танцулек с обалденной выпивкой! Прямо как в тюрьме! Да и идеологические запреты замучили. А мои родители прямо сказали, чтобы без знакомства из санатория не смела возвращаться. Им, видишь ли, стыдно. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Усёк?

— Усёк. Согласен помочь. Вообще я тут в прошлом году встретил одну странную красавицу, которая меня очень заинтриговала. Она приезжала к дяде, главврачу соседнего санатория ***, а живёт она в Киеве. Ходит всегда босая. В наш санаторий она приходила потренироваться на рояле. Уж очень она хороша, к тому же умница, просто прелесть. Мне она иногда по ночам снится.

— А она нормальная? Ходить босиком — признак помешательства, мне кажется.

— Нет, с головой у неё в полном порядке. Она, я бы сказал, ироничная и язвительная. Я почти был уверен, что увижу её здесь, но что-то она не приехала. Зовут её Лена. Она чуть выше меня, волосы примерно моего цвета, глазищи карие и выразительные.

— Ладно, буду иметь в виду. Ты уедешь раньше меня. Созвонимся и увидимся в Москве, ведь совсем рядом живём. Пойдём прогуляемся по парку и потом вернёмся. Советую попить нарзан, он вкусный, а мне вся эта минералка осточертела.

В электричке Наташа пожаловалась на сильное недомогание. Когда вышли в Ессентуках, на вокзале она быстро отошла к урне, и её стошнило. Юра деликатно отвернулся. На другой день Наташу мучила язва, она была вся какая-то серо-буро-малиновая. А тут ещё врачиха вычислила или кто-тот донёс, что они вдвоём ездили в Кисловодск. Городки маленькие, всё на виду. Юре досталось, после чего ему даже совестно стало: зачем спаивал несчастную? Перед отъездом Юры в Москву они оба обменялись домашними телефонами и подтвердили взаимную договорённость.

…Буквально в первую неделю занятий Юра завёл разговор с Николаем из испанской группы. Тот был намного старше Юры, даже чуть старше Вадима, успел отслужить в армии, был высокий, широкоплечий, родом он оказался из далёкой сибирской глубинки. Учился он неплохо, испанский язык ему давался легко, был он, разумеется, партийным, но вот с девушками знакомиться не умел и из-за этого переживал. К тому же был небогат и шиковать не имел возможности. Николай, как выяснилось, очень опасался, что не сможет получить выгодное распределение из-за отсутствия московской прописки, он даже жалел, что согласился поступить в МГИМО по рекомендации обкома партии, и к тому же его деревенские родители не одобряли стремление сына к городской жизни, чего Юра уразуметь никак не мог и решил, что родители Николая — темнота несусветная. Намекнув Николаю, что готов помочь ему найти невесту, Юра сразу же почувствовал расположение Николая к себе. Узнав, что Юру подвергает критике комсомольская организация курса за отлынивание от поездки в совхоз на осеннюю уборку картошки, Николай переговорил с кем-то, и Юре сказали, что его прощают «на первый раз». Николай сказал:

— Если поможешь как обещаешь, буду век тебе благодарен.

Юра созвонился с Натальей и сразу же обнадёжил её:

— Я провёл подготовительную работу, есть один подходящий субъект с испанским языком. Отличный парень, отслужил в армии, член партии, правда, провинциал.

— Юрочка, это замечательно, ты настоящий друг! Что провинциал — это преимущество, никоим образом не недостаток. Столичный мгимошник на меня не клюнет. Что в армии отслужил — это вообще замечательно! Порадую папу. У меня в октябре день рождения, я ещё напомню. Жду вас обоих. Я тоже подберу кое-кого для тебя. Возможен сюрприз, но пока ничего гарантировать не могу.

Слова о сюрпризе Юру тогда не заинтересовали. Он рассказал Николаю о наметившемся дне рождения. Николай сказал, что более-менее приличный костюм намерен купить с Юриной помощью, а вот галстук завязывать вообще не умеет. Юра пошёл с ним в магазин, где они купили приличный и более-менее недорогой костюм, сшитый в ГДР, а к костюму две рубашки и два галстука. Потом Юра долго показывал Николаю перед зеркалом, как красиво повязать галстук:

— Коля, тебе как будущему дипломату без этого никак нельзя.

Николай тяжело вздыхал, пыхтел, но в целом науку обращения с галстуками освоил.

За неделю до своего дня рождения Наташа позвонила:

— Юрочка, у меня всё на мази. Будет одна для тебя подходящая. И ещё: я нашла ту босоножку! Она тоже будет! Так что выбирай, с тебя причитается. Будем гулять на свадьбах твоей и моей.

Сердце Юры буквально затрепетало. Ленка нашлась! Интересно, явится ли она босая или обуется? Скорее бы увидеть её! В ближайшую ночь ему приснилось, как он занимается с ней сексом почему-то в плацкартном вагоне в присутствии проводницы, желающей к ним присоединиться. Но теперь вырисовывается шанс потрахаться наяву. Юра понял, что безумно хочет увидеть Ленку и вообще хочет интима. После Наташи из грязелечебницы у него пока не было сексуальных партнёрш. Мешали родители.

В назначенный день Юра рано встал. Он был один в квартире, родители уехали в Кисловодск. Съев большой кусок докторской колбасы и два яйца всмятку и запив это чашкой жутко дефицитного растворимого кофе единственной продававшейся в СССР марки, которое доставалось отцу в спецбуфете для руководства министерства, Юра не спеша собрался. Примерно в три часа дня принаряженные Юра и Николай, оба в новых костюмах и с подарками для именинницы, встретились у метро и пошли на день рождения. Идти им было недалеко от метро: угловой дом Юры, за ним школьное здание и далее знаменитый дом, на котором теперь установлены мемориальные доски в память о живших в доме генсеках Брежневе и Андропове, а также писателе Карпове. Вошли во двор со стороны школы, повернули налево, затем поднялись в лифте на пятый этаж. Юра нажал кнопку звонка. Дверь открыл рослый пожилой мужчина в огромных очках фирмы Rodenstock, нарядной иностранной рубашке с шикарным галстуком, без пиджака и в нарочито выставленных на показ ярких импортных подтяжках на зажимах. Кстати, тоже жуткий дефицит в то время. «Наташкин папашка пижон и стопроцентно бабник!», — подумал Юра.

— Рад вас приветствовать, молодые дипломаты! — сказал мужчина сочным баритоном. — Вы — Николай, а вы — Юра, если не ошибаюсь? Меня зовут Григорий Васильевич. Заходите. Наташа, поприветствуй гостей!

Из-за спины отца высунулась радостная и принаряженная Наташа, вся в дорогущем и дефицитнейшем макияже, в шикарном, явно импортном платье, отчего она показалась Юре даже симпатичной. Как говорится, «наряди пень — проглядишь весь день».

Юра вручил Наташе подарок, чмокнул её в размалёванную щёку и пошёл к другим гостям, а Григорий Васильевич сразу взял Николая под локоток и увёл на кухню. Оба оказались примерно одного роста. Из кухни были слышны звучный и уверенный баритон хозяина и застенчивый бас Николая. Хозяин говорил:

— Вижу, что голодный, не отпирайся. И будь смелее. Да сними ты пиджак, я его на плечиках повешу. Садись к этому столу, вот тебе тарелка, и лопай без стеснения. Если мало, ещё положу, ты только не стесняйся. Познакомься с женой моей, сейчас Ксения Кузьминична тебе картошечки с огурчиком положит. Чёрную и красную икру смелее придвигай к себе. Ешь и наслаждайся. Ну, давай по первой! За знакомство!

В самой большой комнате было немало молодёжи. Наташа тихо указала Юре на стройную девицу в ещё не вошедшем в общепринятый обиход брючном костюме:

— Это Ира. Её папаша служит в МИДе, сейчас её родители в Норвегии, она одна в квартире, повезло же девке. Мне бы такое! Весь подъезд бы содрогнулся!

Шатенка Ира была весьма привлекательна. Ей явно было уже что-то сказано о Юре, она ему приветливо улыбнулась. Но тут зазвонил дверной звонок. Наташа сказала Юре:

— Сейчас тебе надо открыть.

— Но я же гость, а открывать должны хозяева! — возразил Юра. — Неудобно как-то.

— Неудобно с голыми гениталиями на улицу выходить, — ответила Наташа. — Сказано, открой. Мне виднее, кому из нас двоих сейчас открывать.

Юра послушался. Открыл дверь, которая оказалась незапертой. На пороге стояла Лена! Опять, как год назад, Юру словно током ударило, он почувствовал, что потеет. Потом у него задрожали колени. Она тоже заметно покраснела. Лена была во всём красном, отлично гармонирующим с её природными данными, и выглядела не только изумительно красивой, но и как-то не по-советски элегантной: под расстёгнутым красным импортным плащом виднелось красное платье с коралловым ожерельем, густые темно-русые волосы были эффектно распущены по плечам, губки подкрашены, чудесные глазки подведены, загорелые ножки в колготках обуты в роскошные красные туфельки на высоких каблучках, в руках явно дорогая красная сумочка из кожи. Теперь Лена была вся такая чистенькая и ухоженная, к тому же не шмыгала носом, что Юра обомлел.

Первой пришла в себя Лена. Она слегка оттолкнула Юру.

— Так можно мне в конце концов войти? Или будем таращиться на пороге друг на друга? Пусти же! Я ведь тоже приглашена!

— Ой, извини. Я помогу тебе снять плащ. Какая ты вся не только ослепительно красивая, но ещё и элегантная. Переоделась из босой девчонки в светскую даму и сразу стала принцессой из сказки! Тебе очень идёт и такой новый для меня облик. Ты прелесть!

— Спасибо, для тебя же старалась. Впервые в жизни надела туфли на высоком каблуке. Это даже страшновато с непривычки. Тебе не понять. Честно говоря, уже жалею, надо было надеть старые, без каблуков. В них огрубевшим ногам легче, а эти чёрт те что. Выдержу ли весь вечер? Предупреждаю, если станет больно, разуюсь.

Встретить запоздалую Лену вышли Наташа с родителями и многие гости. Наташа подскочила и еле дотянулась губами до щеки гостьи. Тут Юра понял, что не в силах сдерживать эмоции и тоже поцеловал Лену, причём прямо в губы. Та заметно покраснела и тихо сказала:

— Ну, ты и нахал! Прямо при всех! Но я не обижаюсь, я этого ждала, если честно. Будь со мной нахальнее, а то уж больно ты чопорный. Пойдём, скорее выпить хочется.

— Рад стараться! — парировал уже чуть пришедший в себя Юра.

Все изумлённо разглядывали Лену. Причём некоторые разодетые получше неё подружки Наташи не сумели скрыть свою зависть, уж очень новая гостья выделялась в лучшую сторону, причём не нарядами, а чисто природными данными. Особенно злобно уставилась на неё неприятная парочка, разодетая во всё импортное и до неприличия пьяная. Наташа шепнула Юре, что это Боря и Галя, живущие в этом же подъезде и не пропускающие ни одной возможности выпить, а поделать с ними ничего нельзя, папашка Гали выше её отца по положению, и поэтому приходится терпеть эту мерзкую парочку, они лакают всё подряд, пока не свалятся. Григорий Васильевич взял Юру за локоток и тихо шепнул:

— А ты парень не промах! Какую красавицу нашёл!

— У тебя моя помада на губах, — шепнула Лена. — Я безумно рада, что Наташа сумела найти меня и свести нас. Я теперь тебя никогда в жизни не потеряю, запомни мои слова. Ты мой навеки. Давай сотру помаду. Ой, ты уже слизал её! Неужели вкусно? Ладно, не отравишься. Пошли, жутко жрать хочу, и поддать тоже не мешает. Ой, столько вкусного!

У Юры от этих слов закружилась голова. А тут и Николай шепнул:

— Молодчина, вижу, что и себя не забыл. Чую по некоторым приметам, что она тоже провинциалка. С юга небось. Девочка просто сокровище. Не теряйся!

Все пошли к столу и буквально набросились на еду и напитки. Хозяева приготовили всё на манер фуршета: со стола брали тарелки, вилки, ножи и накладывали кто что хотел. Брали рюмки и бокалы. Юра набросился на еду, не забыв о коньяке Camus и финском сервелате. Лена сразу же выпила маленькую рюмку коньяка, закусила бутербродиком с красной икрой, после чего быстро покраснела и оживилась, потом довольно много съела, не отказалась от американской сигаретки и другую ловко вставила Юре между губ, не смущаясь, что сигарету ей предложил симпатичный парень, явно не заметивший, что она и Юра уже составили парочку. Лена достала красивую недешёвую зажигалку и чиркнула ей, оба прикурили. Юра между тем поел горячего мяса, потом крабов, чёрную и красную икру, чокнулся с Леной и Наташей, после чего вся троица выпила по бокалу красного грузинского вина. Юра чмокнул Лену в щёчку, потом она его тоже в щёку. Разомлевшая от выпитого Наташа позвала к большому столу отца и Николая и стала усиленно угощать перспективного жениха всем подряд, а тот послушно открывал рот. Стало заметно, что Григорий Васильевич игнорировал всех и занимался только Николаем. Опять послышался его звучный голос:

— Ну и что, если из сибирской деревни? Это достоинство, а не недостаток! Будто я коренной москвич! В Сибири народ крепкий, надёжный. А словарей у меня полно, могу поделиться. Я ведь испанский и португальский неплохо знаю, устно могу переводить, письменно тоже насобачился. Наташка, не жмись, накладывай ему на тарелку. Мужчина должен хорошо питаться. Бери пример с Юрия, у него аппетит отличный.

Наташа, как в сказке, расцвела, смотрела на Николая и всё говорила, говорила не умолкая. Николай смотрел на неё вполне благосклонно. Юра спросил Лену:

— А ты в Москве проездом или как?

— Или как. Я готовлюсь к поступлению в медицинский. Не уверена, сумею ли поступить. Но очень хочу. У папы знакомые в приёмной комиссии, поэтому надежда есть.

— Молодец! Тоже будешь кишки сзади засовывать в бедных пациентов? Между прочим, по-украински «или как» будет «чi шо».

— Правильно. Я почти не говорю по-украински и считаю этот язык наречием русского, испорченного влиянием польского. Знаю массу анекдотов про украинцев, только они все матерные. Вообще я русская националистка и хохлов не люблю. Если поступлю в медицинский, на первом курсе ещё нет специализации, и я хочу потом выбрать желудочно-кишечное направление. Смотри, потом попадёшься мне в санатории — обработаю по полной программе покруче Наташки из грязелечебницы.

«Она всё знает! А чего волноваться? Такие истории украшают мужчину».

В комнате стояло пианино. Лена открыла крышку клавиатуры, села на круглый вращающийся стул и заиграла. Что она играла? Юра не понял. Но слушать её игру ему было чрезвычайно приятно. Все притихли и слушали. Потом Лена встала, Наташа первой зааплодировала, за ней остальные. Юра поцеловал Лену в красивую приятно пахнущую шею. И тут же он подумал, что будет замечательно, если он сделает Лене предложение, она его примет, и тогда можно будет устроить одновременно две свадьбы.

…Так прошло часа три. Было много съедено и немало выпито. Потом Лена взяла Юру за руку, он почувствовал, какие у неё сильные пальцы, и шепнула ему:

— Пора уходить. Проводишь меня? Я еле сумела остановиться, но напиться успела.

Попрощались с хозяевами. Юра поймал печальный взгляд Иры. Чувствовалось, что Лена и в самом деле выпила сверх её меры, её покачивало, и она даже икать стала. Когда вышли из подъезда, она сказала:

— Ну, вот и напилась! Так приятно стало! Но есть и неприятность. Я жутко натёрла ноги. И вообще обувь на высоких каблуках не для меня. Выпендрилась на свою голову, балда бестолковая! И вообще я отвыкла от обуви. Теперь разуюсь. Возражения не принимаются! Я никого и ничего не стесняюсь!

Она икнула и качнулась, потом оперлась на Юрино плечо, скинула туфли, положила их в какую-то явно припасенную для этой цели холщёвую сумку, запихнула всё это в оказавшуюся весьма вместительной красную сумочку, сняла колготки. Моросил мелкий дождик. Юра растерянно наблюдал.

— Ты, небось, шокирован? Я пойду в таком виде! Плевать на московскую чопорность! Смотри не обкакайся от неожиданности!

— Нисколько не шокирован! Меня невозможно шокировать. Лишь бы твоим ножкам не было холодно. Я живу тут рядом, родители уехали в Кисловодск, санаторий «Красные камни». Зайдём?

— Даже не знаю, зайти ли. А санаторий тот знаю. Чинно, благородно, тоска зелёная. Но удобно ли с точки зрения студента политического вуза водить подвыпивших босых девок в респектабельную квартиру почтенных родителей?

— А чего тут неудобного или неподобающего? Я не женат.

Они вошли в огромный двор Юриного дома. Вдруг Лена остановилась, вскрикнула и схватила Юру за рукав.

— Что, босую ножку поранила?

— Нет, разве не видишь? Навстречу идёт страшная собака!

— Это старая овчарка на поводке, она очень воспитанная и никого не кусает.

— А она знает, что воспитанная? Ой, она хочет броситься на меня! Лучше пойдём назад и выберем другой маршрут. Я ни за что не пойду вперёд! Боюсь!

— Как скажешь, только твои опасения напрасны.

— Я ужасно боюсь собак, знай это. Я обхожу их, у меня с детства на попке шрам от собачьих зубов. Я только кошек не боюсь, хотя и их не люблю. Вообще избегаю животных.

Они пошли кружным путём, то есть повернули направо, обошли полдома по наружному периметру, пройдя мимо двухзального кинотеатра «Киев», а там уже и до другой арки совсем недалеко. Как только они вошли во двор с арки на западной стороне, Лена довольно громко сказала:

— Извиняюсь за нахальство, но я сейчас обоссусь. Выпитое просится на выход. До туалета в твоей квартире не выдержу. Подержи мою сумку. Можешь отвернуться, но я не настаиваю, я не застенчивая. Постой на шухере.

К ужасу Юры, Лена неожиданно присела в проходе под аркой и сделала лужу. Юра повертел головой по сторонам: никто их не видел. Наконец зашли в нужный подъезд, поднялись в лифте на нужный этаж и вскоре оказались в квартире Юры и его родителей.

Заметно пьяная Лена тем не менее тщательно вытерла босые мокрые ножки о половичок. Юра помог ей снять плащ. Она сразу помчалась в туалет, где звучно облегчила кишечник, оттуда — в ванную комнату. Юра заметил, что она тщательно высморкалась и вытерла лицо его полотенцем. Ничего, подумал он, полотенце будет пахнуть её ароматом. Затем оба занялись поисками еды, как будто давно ничего не ели. Выяснилось, что в квартире нечего не только выпить, но и поесть. В холодильнике были плавленые сырки, два яйца, бутылка кефира и банка шпрот.

— А ты лентяй и разгильдяй! — сказала Лена. — Пригласил гостью, а угостить нечем. Ладно, я чуть посижу, чтобы ноги отдохнули, я ведь их обувью натёрла, но, кажется, не до крови. Вот что значит огрубевшая кожа. А потом возьмём такси и поедем ко мне.

— К тебе — это куда?

— Не пожалеешь, гарантирую.

Они всё же открыли банку шпрот, попили чаю с сушками — нехитрая еда одинокого мужчины. Потом Юра крепко схватил Лену и стал исступлённо целовать её.

— Не заводись! Мы займёмся этим в более удобной обстановке. Давай собирайся. Можешь переодеться попроще, я тебя и без галстука приму. Ну вот, у тебя теперь вся шея в помаде! Хотя кому какое дело? Я приму тебя и с пятнами от помады на шее.

— Я сейчас мигом!

Юра переоделся, снял новый костюм и надел сравнительно новые брюки, советскую имитацию джинсов, клетчатую рубашку и куртку, отмывать шею не стал и собрал сумку, положив в неё запасные трусы и бритвенные принадлежности, а также сигары, которые незадолго до этого успел освоить. Они вышли. Поймали такси. Угрюмый таксист покосился на босые ноги красивой пассажирки, но комментировать этот факт не стал.

Лена попросила взять курс на Ленинградский проспект, потом уточнила: к станции метро «Аэропорт». Там покрутились, чтобы правильно повернуть, и заехали во двор. Юра расплатился, взял две сумки, Лена достала из своей сумочки связку ключей.

Поднялись в лифте на третий этаж старого дома. Такие, как и Юрин, называют сталинскими. Роскошная квартира, целых четыре больших комнаты. Дорогая мебель. Прекрасный дубовый паркет, по которому почти неслышно ходят босые ножки Лены. Он тоже разулся. На Юру, как он ещё в студенческом лагере заметил, девичьи босые ноги, причём даже грязные, действуют как красная тряпка на быка, начинается радостное головокружение. И тут это головокружение, сопровождаемое недавно приобретенным напряжением в паху как предвкушением интима, обуяло его, да ещё как сильно! Юра почувствовал, что потеет. Он обнял Лену, но она тут же отстранила его:

— Немного потерпи. Дай мне оправиться. Я переела, и вот теперь сзади всё активизировалось. Извиняюсь. Советую закурить.

Юра вошёл в комнату и стал осматриваться по сторонам. Он слышал шуршание босых ступней, звук льющейся из душа воды, а потом появилась Лена в роскошном халате. Юра заметил, что она успела как следует вымыть ступни, умыть лицо и подкраситься, и вид её прелестных ножек заставил Юру снова ощутить жар. Он встал и обнял её, но она слегка отстранилась:

— Посиди тут и посмотри книжки, а я приготовлю поесть. Я снова голодна. Видишь, какая я обжора, и при этом совсем не толстею. Такое телосложение.

Она оставила Юру одного. Он осмотрелся, увидел книжный шкаф и подошёл к нему. В шкафу было немало полных собраний сочинений. Юра бывал в квартирах, где книг было полно, но их никто никогда не читал и даже не открывал, такая была нелепая советская мода. После выкупа очередного тома его просто ставили в книжный шкаф на нужное место, «чтобы всё было как в приличных домах». А тут как: читают ли книги или нет? Если не читают, значит, живёт хамьё. Почти все книги оказались потрёпанными, следовательно, их читали. Книг на английском и на французском Юра не увидел, зато были книги на каком-то языке с непонятными буквами. Следовательно, Лена имеет прямое отношение к какой-то другой национальности. Какой именно? На обложке одной из книг Юра заметил букву, которую где-то видел. Он быстро вспомнил: это ϴ — фита, в 1918 году исключённая из русского алфавита. Но она в данном случае на обложке книги на другом языке. Каком именно? Обязательно надо выяснить. Ещё он заметил попадавшуюся ему ранее странную букву, и задумался: в каком языке обе они используются? И тут его позвала Лена:

— Иди быстро сюда, а то сама всё сожру!

Перешли в кухню, где на массивном столе с двумя креслами были разные вкусные вещи, бутылки коньяка и красного вина. Оба набросились на еду. Лена много ела и много пила, шумно сопя и вытирая бумажной салфеткой рот и нос. Юра не отставал, поскольку в гостях на сей раз поел, по его представлениям, не так уж много. Потом он вернулся в прихожую и достал из своей сумки толстую сигару. Увидев одну сигару, Лена сказала:

— А почему такая дискриминация? Я тоже хочу! Сигара кубинская?

Юра принёс вторую сигару, вынул её из алюминиевого футляра и помог Лене разжечь сигару, поскольку она опасалась сделать это сама. Она с наслаждением затянулась и сказала, что первое впечатление приятное. Оба задымили всю кухню. Лена сильно затянулась и поперхнулась, захлюпав носом, из которого капнуло на её роскошный халат. Она смущённо хихикнула, вытерла нос тыльной стороной кисти руки и осмотрела руку, потом халат, после чего с недовольным видом встала.

— Сигарами не затягиваются, это не сигареты, — сказал Юра.

— Извини, у меня из-за этой сигары небольшая проблема, — ответила Лена и убежала.

Она долго и шумно сморкалась, потом пришла. Теперь она курила сигару очень осторожно. Молча курили сигары и маленькими глотками пили коньяк, закусывая сервелатом, бородинским хлебом с красной икрой и каким-то заграничным сыром.

— А теперь в душ и потом в койку! — скомандовала Лена. Вместе они недолго постояли под душем, пообнимались и не раз поцеловались, причём Юра потрогал её интимное место, покрытое курчавыми волосами, чему она не противилась, вместе вытерлись одним огромным махровым полотенцем и потом нырнули в роскошную постель. Тут Юра понял, что дальше терпеть не в силах, да и Лена была в очень возбуждённом состоянии. Оба сразу приступили к интиму, занявшись этим в плавной и нежной манере. Лена громко посапывала и вытирала нос пододеяльником. Процесс пошёл, и это было поистине восхитительно. Оба радостно улыбались друг другу и непрерывно целовались.

…Как они заснули, Юра не заметил. Ночью он проснулся, потому что Лена повернулась на другой бок и дышала ему в лицо. В её дыхании чувствовались курение и выпивка, оно было ровным и очень тихим. Он встал и посмотрел в окно. Двор большого дома был безлюден. С Ленинградского проспекта доносился шум никогда не засыпающего города. Юра вспомнил, как в разговоре с отцом недавно сказал, что хорошо бы иметь в Москве ночные магазины и ночные автобусы, а отец рассвирепел и ответил, что у сына «буржуазные замашки». И тут Ленка проснулась, сбегала в туалет и позвала Юру «продолжить сексуальную тренировку». Он охотно согласился. Лена выпила рюмку коньяка не закусывая, зажгла сигарный окурок и затянулась им с наслаждением, после чего ей пришлось снова приводить нос в порядок. Но Юру это нисколько не смущало, он начал привыкать к ней. И после этого примерно часа полтора они барахтались в постели…

…Примерно часов в девять Юра проснулся первым и некоторое время с восторгом разглядывал свалившееся на него счастье. Девка была без преувеличения неописуемо роскошна. Юра заметил, что нестерильные ступни её ног уже успели стать загрубевшими, но при этом гладкими, даже блестящими, без трещин. Потом он осторожно откинул одеяло и стал рассматривать её интимное место. Всё тело было такое, что Юре захотелось целовать его с головы до ног. Он накрыл Лену одеялом, и тут она проснулась, открыла глаза и мгновенно сориентировалась, улыбнулась и спросила:

— Ты чего?

— Я всё того же. Ты изумительно красива, — ответил Юра.

Он не стал уточнять, что её яркая красота не ангельская, а скорее дьявольская. Они оба сбегали в туалет и продолжили любовные утехи в том же неторопливом ритме.

— Ты такой нежный! Просто прелесть! А теперь антракт, — сказала Лена. — Марш в душ.

Юра принял душ, потом стал бриться. Он слышал, как Лена гремит чем-то на кухне. Потом она голенькая и босая пришла в ванную комнату и в присутствии Юры залезла в ванну, скрывшись за шторкой под душем. Юра вышел из ванной комнаты, оделся и снова стал рассматривать корешки книг в застеклённом книжном шкафу. Его мучил тот же вопрос: на каком языке те книги со странными буквами? Можно, конечно, спросить Лену, но не лучше ли докопаться самому?

И тут взгляд Юры упал на серое издание полного собрания сочинений Достоевского. На каждом томе была воспроизведена подпись автора. Как звали знаменитого писателя? Фёдор Михайлович. А что за овал он выводил каждый раз перед своей фамилией? Да ведь Фёдор Достоевский, как и покойный Юрин дедушка Федот Павлович, писал своё имя с уже не входящей в современный русский алфавит буквы «фита»! И тут вдруг Юра вспомнил, что «фита» пришла в русский алфавит из греческого, где она наверняка осталась до наших дней. Значит, эти книги — на греческом, а Лена по национальности гречанка. Но это ещё надо проверить. Из кухни донёсся призыв Лены «перекусить чем бог послал». Юра поставил томик Достоевского на полку в шкафу.

Лена встретила его снова без обуви и в том же роскошном розовом халате, таких в СССР тогда не было. Халат был заманчиво распахнут и не скрывал интимных прелестей хозяйки. Поймав направление взгляда Юры, Лена с вызовом сказала, что теперь она его нисколько не стыдится. Оказалось, что на утро бог послал прелестной хозяйке не так уж мало. Юре сразу бросились в глаза роскошно выставленные разные вкусности на столе. Но перед тем, как сесть за стол, Лена спросила гостя, не поможет ли он заплести ей одну косу.

— Я вообще-то никогда не делал этого. Объясни принцип.

— Принцип простой. Расчеши мои волосы вот этим гребнем и раздели их на три равные части. Потом поочерёдно перекладывай крайние части левую направо и правую налево. Ты только начни и дальше сам поймёшь.

Юра с удовольствием расчесал роскошные волосы Лены. Было видно, что она их ни разу не красила, поскольку в этом не было необходимости. Он стал осторожно сплетать волосы в косу, интуитивно стараясь не натягивать волосы и одновременно не расслаблять косу сверх меры. Как ни странно, у него получилось. Коса вышла толстая и роскошная. Лена повертелась перед зеркалом, осталась довольной и даже похвалила:

— Молодец! С первого раза усвоил эту премудрость. А теперь — за стол!

Оба уселись и с таким аппетитом, будто долго голодали, набросились на еду. Сигару Юра не стал закуривать, да и хозяйка не попросила. Когда всё был съедено, хозяйка предложила немного передохнуть, «чтобы всё внутри утряслось и устоялось».

Усевшись на диван, Юра быстро задремал. Проснулся он от толчка под бок.

— Ишь, разнежился! А не слабо продолжить сам знаешь что?

Оказалось, не слабо. На этот раз Лена слегка разошлась и забыла все условности, укусила Юру в ухо, а он попытался цапнуть её зубами тоже за ухо, но схватил за кончик носа, от чего она взвизгнула и довольно громко пукнула, и Юра тотчас разжал зубы.

— Извини, — сказала Лена, — малость переела и перепила.

— Ничего страшного, будем считать, что я не слышал.

От тела Лены исходил только ей присущий довольно сильный аромат, смешанный с запахом пота, и Юра заметил, что она потеет сильнее, чем он. Вообще он не любил потливых людей, но на этот раз пряный запах её пота окончательно вскружил Юре голову, после чего он неожиданно для самого себя стал действовать скорее в манере первобытного человека, нежели цивилизованного студента. Лене же, как Юра сразу понял, была присуща манера слегка поиздеваться над партнёром, уступая ему как бы нехотя и в как бы исключительно в ответ на силовое принуждение. Но, разок уступив, она более себя не сдерживала, распаляясь сама и доводя партнёра до исступления и изнеможения. В том, как Лена занималась сексом, было нечто дикое, даже звериное. Она временами полностью теряла контроль над собой, постанывала и повизгивала, могла укусить, расслабляясь временами и смачно сопя. Иногда она доставала из-под подушки носовой платок и быстро вытирала нос. Однажды Юра сам вытер ей нос её платком. Юра понимал, что в такие мгновенья она себя фактически не контролирует. Сам он был гораздо сдержаннее. Юра быстро понял, что его сексуальный опыт намного уступает тому, что освоила она. Тем лучше, решил он, осуждать её за это не стоит, наоборот, есть чему у неё поучиться. Надо принимать женщину такой, какая она есть, решил он. Впоследствии он столкнётся с упрёками в свой адрес от тех женщин, которым он всё разрешал и ничего никогда не запрещал.

…После бешеного напора страстей Лена успокоилась. Юра разомлел и лежал на кровати, слушая щебетание Лены:

— Никак не могу привыкнуть к мысли, что ты — вот он, реальный Юрка, он лежит со мной в кровати, он весь мой, мой! Я его имею, он имеет меня. Ура! А я за прошедший год как-то незаметно переродилась или просто повзрослела до такой степени, что мне часто нужен мужчина. Ты видишь, что я теперь ужасно распущенная, даже можно сказать, что слегка обляденела. Иногда сама думаю, что это даже слишком, хотя я уже знаю, что хорошая женщина должна быть немного б…, без этого скучно жить. Восемнадцать лет — это для меня как бы открытая дверь во взрослый мир, вот я и ринулась осваивать всё запретное. Секс — это прекрасно, выпить тоже приятно, только я ещё не определила для себя предельную дозу. Алкоголь убирает внутренний тормоз, но совсем без тормозов опасно. Мне очень приятно пьянеть! Скажи мне только честно, сильно ли я вчера напилась или это было вполне терпимо? Мне важно знать на будущее, чтобы намечать заранее предельную дозу. Я обожаю напиваться, но всем остальным это не нравится. Чувствую, что и ты станешь меня осуждать за выпивки.

— Ты напилась чуть сверх меры и даже присела пописать под аркой моего дома, а такой поступок вообще нежелателен. Могут возникнуть неприятности. Ты как-то слишком открыто и быстро стремишься стать пьяницей. Это очень опасно.

— Ну и чё? Я по натуре пьяница, не отрицаю. А ещё я хулиганка и писала на улице в Киеве в совершенно трезвом виде. Вся «вулыця генерала Жмаченка» зассана мной, поскольку туалетов там нет, а терпеть вредно. Как будущий медик это твёрдо знаю. А что касается курения, то это странное занятие менее приятно и наиболее вредно, но во всех компаниях все курят, и поэтому я буду курить и постоянно проверять свои внутренние органы. Вот такая уж я! Но я уже решила, что как только я выйду замуж и муж скажет, что мне запрещено выпивать и курить, я подчинюсь. Но пока для меня огромное наслаждение лежать пьяной. Да ещё и обоссаться. Даже могу сопли распустить. Во всём этом столько прелести! Сопли и писать под себя очень приятны! Но обязательно подстилаю клеёнку. Не стыжусь в этом признаться! Поэтому принимай меня такой или сразу скажи: «Катись от меня подальше!». Чувствую, что ты меня примешь развратной, пьющей и курящей. Ты молодец, ты, как их там называют? Вспомнила: либерал! Но ты для меня хорош не только и пока не столько как сексуальный партнёр. Ты ценен для меня тем, что разговариваешь со мной на равных, чего я не видела от других. Ты уважаешь меня, и я за это в восторге от тебя.

Она схватила голову Юры руками и крепко поцеловала в обе щеки, потом в губы.

— Ты мой мудрец! Я без стеснения могу задавать тебе разные вопросы, а ты не ленишься втолковывать мне прописные истины — это ты их такими считаешь, а для меня почти всегда это дремучий лес. Я помню, как мы с тобой в прошлом году беседовали обо всём на свете. Я потом всё вспоминала и размышляла. Ты умница. Ты мой идеал. Я так рада, что мы снова встретились и стало возможно то, что год назад было мне запрещено.

Он уже забыл про те беседы. Зато она всё помнила. Надо же!

— Даже не ожидал, что ты придаёшь такое значение моему примитивному агитпропу, — сказал ей в ответ Юра. — Конечно, ты должна понимать, что тогда я не мог быть до конца откровенным с тобой, да и сейчас, по правде говоря, я не стопроцентно откровенен.

— Вот как? А мне тогда казалось, что ты предельно откровенен.

— Всегда надо знать, как и в каком окружении выражать свои мысли. Попытаюсь объяснить попроще. Ты знаешь разницу между дипломатом и леди из благородного общества? Если дипломат говорит «да», это означает «может быть», если он говорит «может быть», это означает «нет», а если он говорит «нет», он плохой дипломат. А когда леди скажет «нет», это на самом деле имеет значение «может быть», а если она скажет «может быть» — это означает «да», но благородная леди не должна говорить «да».

— Что-то слишком умно сказано, не для меня. Я уже твёрдо знаю, что в благородные леди не гожусь. Короче, все врут, и ты врёшь?

— Ну, как бы тебе объяснить…. Голая правда никому в мире не нужна и выглядит глупо. Правда всегда должна быть хоть чуть-чуть отредактированной. Примерно лет с десяти я никогда никому не говорю стопроцентную правду!

— И родителям тоже?

— Им я в первую очередь вру! Мне так удобнее. Но хватит об этом. Ты же видишь, я не отказываюсь отвечать ни на один из твоих вопросов, но степень моих объяснений не может быть наивысшей. Для твоего развития сейчас важно сначала понять лишь суть проблемы, а потом жизнь тебе подскажет дополнительные ответы на твои вопросы. А вообще ты, я чувствую, не так уж наивна. Даже очень подкована для твоего возраста.

— Да уж, жизнь уже заставила меня шевелить мозгами.

Снова сели за стол, причём голышом. Лена принесла горячее, типа жаркого или шашлыка. Юра неприлично быстро всё уминал, а Лена подкладывала и подливала ему и себе, приговаривая:

— Кушай, мой дорогой, ты это честно заработал. Приезжай сюда почаще, и не пожалеешь. И мне так приятно с тобой. Я наконец-то дорвалась до тебя!

Юра почувствовал, что пить дальше не следует, да и Лене следовало бы остановиться. Потом Юра принёс две сигары, и Лена сразу потянулась к ним, взяла одну.

— Ты что-то быстро усвоила плохие привычки! Куришь, напиваешься. А что потом будет? Тебе пора обуздывать в себе нехорошие наклонности.

— Уже воспитываешь меня? Ну-ну! Ну закурила, ну напилась, я ведь не паинька, могу и матом выразиться. Такая уж выросла, киевские подворотни воспитали. Принимай меня со всеми моими недостатками.

— Я пока заметил, что тебя тянет выпить. Это опасно, ведь ты потом не сможешь контролировать дозу выпитого.

— Верно подметил. Я должна себя сдерживать, потому что мне это очень приятно, и голова потом не болит. Я контролирую себя. Но так приятно иногда убирать тормоза!

Она выпустила дым через нос и снова отошла высморкаться.

— Сигары мне нравятся и даже очень. Они приятнее сигарет. Только с непривычки нос протекает. Никак не ожидала, ведь курю не носом.

Вернулась с покрасневшим носом и сразу же положила Юре в рот ложку красной икры. И тут разомлевший Юра неожиданно для самого себя сказал давно вертевшееся у него в мозгу и многократно обдуманное:

— Я, э-э, так сказать, кое-что важное хочу сказать тебе. Я люблю тебя. Ты такая прекрасная, что я уже не могу без тебя. Давай поженимся! Я, как видишь, не строгий и не стану запрещать тебе полностью курить и выпивать, только понемногу и в пределах разумного. Я не допущу твоего перерождения в алкоголичку, но и трезвенницей тебя сделать не попытаюсь. Без моего контроля ты рискуешь спиться, а ведь ты такая красивая.

Лена поперхнулась от неожиданности сигарой и уставилась на Юру:

— Ну, ты даёшь! Чё, так сразу и жениться? Вообще-то, насколько мне известно, предложение руки и сердца джентльмен должен делать одетым и в более трезвом виде, и притом его предмет, э-э, так сказать, объект его вожделений, желательно видеть перед собой не голенькой, а хотя бы слегка одетой и тоже желательно трезвой. Сейчас мы не соблюли это требование, разве не заметно? Мы с тобой в первый раз потрахались, выпили, и тебе сразу жениться на мне захотелось! Ты меня удивил! Ты всем так говоришь? А-а, я забыла, что у тебя тоже небольшой опыт по этой части. Ну не сердись, я ведь правду говорю. Если сказать правду, это чудесно!

И тут Юра увидел слёзы в её глазах. Она вытерла глаза и нос, а потом сказала:

— Да, я заплакала от такой приятной неожиданности. Но не обижайся, ты такой искренний, душа твоя честная и мысли в твоей умной головке самые правильные. Люблю её — значит надо жениться. Не ожидала! Честно говоря, я восхищена тобой! Даже плакать потянуло. Извини. То, что ты сделал мне предложение, мне так приятно, что не могу выразить словами! Подожди, пока не целуй, лицо приведу в порядок. Ты меня, откровенно говоря, очень взволновал. Мне впервые предложили замужество. Ты мой милый, ты самый-самый лучший на свете. Я вижу, что ты влюбился в меня, и я тоже влюбилась в тебя. Мне приятно признаться тебе в этом. Я всегда считала, что буду командовать мужиками, а тут чувствую, что сама сильно влюбилась. Да что же это такое?! Жутко сопли текут! Извини.

Она занялась своим лицом, потом чмокнула Юру в губы и продолжила:

— А если говорить серьёзно, потому что ты, я чувствую, не шутишь, я тоже поняла, что очень хочу выйти за тебя замуж, я принимаю твоё предложение, но с отсрочкой нашего брака. Мне хотелось бы до вступления в брак с тобой вдоволь насладиться сексом с разными мужчинами. Хочу, чтобы все мужики были у моих ног! И, уверяю тебя, добьюсь этого! Я только начала познавать радости взрослой жизни. Не перебивай меня! Не спеши осуждать! Ты мне безумно нравишься, я воспринимаю тебя гораздо более серьёзно, чем ты себе представляешь. Я уже говорила, что ты мой идеал. Мне кажется, что и я для тебя стала идеалом. Но знай, что я совсем не благонравная по натуре, во мне сидит, как бы поприличнее выразиться, ладно, пошли они все на. й с их приличиями, одним словом, извини, я очень склонна к б…ству. Но ты не такой, и я очень дорожу тобой, восхищена твоим предложением и прошу повременить с нашей свадьбой лет эдак на сорок-пятьдесят. Когда я стану твоей женой, буду некурящей, трезвенницей и вообще паинькой. А если я сопьюсь к тому времени, ты меня прогонишь. Бросать сейчас всё и становиться покорной женой я не готова.

Она засопела, вытерла нос и спросила Юру:

— Что, удивила я тебя? Привыкай! Почти все мужчины смотрят на женщин как на агрегат для этого самого, ты понимаешь, ну, чтобы ещё и готовить умела, чтобы постирушками занималась…Одним словом, как обычно говорят, «я мужик и всё в доме решаю я, а ты баба, цыц, не вякай и марш в койку». А ты не такой. Я люблю и ценю тебя за твою нежность в постели и за твой ум, за терпение и за умение говорить на разные сложные темы. Мне нужен именно ты, но не сейчас, а потом. Извини, я такая. Если не согласен, скажи честно и сразу уходи. Только я буду долго переживать. И ты тоже.

Она снова поцеловала Юру, сначала в щёку, потом впилась своими губками в его губы. Пососав сигару и выпустив дым, снова вытерла нос и продолжила:

— Я ещё не созрела для серьёзного брака и не скоро дойду до понимания необходимости супружеской верности. Такое пока не для меня. А с тобой брак должен быть очень серьёзным. Я ни за что не стану изменять тебе и буду во всём слушаться тебя. Но пока мне просто необходимо обляденеть. Ты как будущий дипломат сначала женишься на какой-нибудь мгимошнице. Это будет брак по любви, а не по расчёту.

— Зачем на мгимошнице? Я не вижу среди других никого хоть чуточку похожую на тебя. А ты такая прелесть! Только ты и никто вместо тебя!

— Но не сейчас! Знай, что бабушка моя была колдуньей, и мне, так мне сказали, передался дар ведьмы и ясновидящей. Так вот, разглядывая тебя, когда ты заснул на диване, я вдруг чётко поняла, что ты моя судьба, что я никогда и ни за что не упущу тебя из виду, мы будем встречаться время от времени, и когда-нибудь, когда нам будет лет по шестьдесят или даже семьдесят, когда я пресыщусь мужиками, а тебе осточертеют все бабы мира, мы поженимся. Но пока не следует говорить о нашем браке. Ты уж извини. Я не хочу подводить ни себя, ни тебя. Развод с тобой я не переживу, а с другими — хоть каждый год.

— Тогда можем ли мы стать любящей парой?

— Любящей парой мы уже становимся — это точно.

— Но позволь мне надеяться, что мы скоро поженимся. Я хочу быть твоим мужем, у нас ведь взаимные чувства. Мне кажется, что именно так.

— Да, взаимные чувства есть, я в этом уверена. Я так хотела побыстрее попробовать тебя в постели! Пойми же, ты для меня исключение из мужчин. Во-первых, ты очень нежен в сексе. Во-вторых, с тобой я могу говорить откровенно обо всём, не боюсь вывернуть мою душу наизнанку. Ты видишь во мне не только самку человеческого рода, но и личность. Я, скажу честно, в восторге от тебя, боготворю тебя. Для меня ты безупречен, и, хотя я вижу твои недостатки, предпочитаю игнорировать их. Поэтому изменять тебе всё равно что наплевать себе самой в душу. Я не пока не готова к спокойной жизни в браке именно с тобой. Семейная жизнь с тобой — слишком серьёзное дело. Я предпочитаю пока без обязательств верности в браке. Тебе ведь нужна порядочная жена. От моих измен ты будешь страдать, и мне будет не по себе. Ой, от сигары у меня снова проблема. А ты почему не сказал, что мне надо привести себя в порядок?!

— Не заметил. Да брось ты сигару! Тебе она ни к чему, и мне моя сигара надоела. Давай подставляй нос, я его вытру. Вот так, теперь порядок. Чувствуешь, как окурки плохо пахнут? Но почему ты сейчас против нашего брака? Мне трудно понять твои доводы.

— Спасибо за нежную заботу о моём носе. Ну вот такая я, пойми же наконец! Во мне созрела б…ь. Пусть она до конца вызреет и уйдёт из меня, и тогда я буду готова стать твоей женой. А пока ты найди себе хорошую девушку, попроси Наташку, она поищет в инъязе, хотя там почти все студентки очень развратные, об этом даже в Киеве известно. Лучше, пожалуй, мгимошница. Кстати, помнишь ту на свадьбе в жилетике из замши? Глаза у неё просто прелесть! А какая мордашка, а какая фигурка! Учти, она явно не стерва. Я понимаю, что там ты не мог поговорить с ней. А-а, ты её даже не заметил! А я рекомендованную Наташкой Иру не заметила, зато с той в жилетике поговорила, когда ты с каким-то неопрятным рыжим козлом обсуждал, как там его, прошлогодний карибский кризис и убийство американского президента.

— Для меня на праздновании Наташкиного дня рождения никого, кроме тебя, не было. Я пришёл туда ради встречи с тобой, ведь Наташка прямо сказала, что нашла тебя.

— Как и для меня. Мы нашли друг друга. Но теперь ищи в родном МГИМО жену. Та девочка в МГИМО учится. Чем не вариант? Ты говоришь, что не замечал её в институте? Головой надо вертеть в разные стороны почаще, вот что я тебе скажу! Не ленись оглядываться назад. И парень, с которым она пришла, ей точно неприятен, я это почуяла. Он на меня пялился, а она злилась. Я бы делила тебя с ней с превеликим наслаждением, видишь, я не жадная. Я хочу, чтобы ты поскорее нашёл настоящую невесту, не то что босая киевлянка, которая втюрилась в тебя, но стать твоей женой пока недостойна. Прости меня за откровенную и нетрезвую болтовню. Что сказали бы мои папа и мама, если бы вдруг увидели свою доченьку голенькую, пьяненькую и с сигарой?

— Извини, но мне пора домой. Спасибо тебе за чудесный приём. Ты такого сейчас наговорила, что в моей голове пока не укладывается.

— И тебе спасибо, что нашёл меня. Мои родители запретили мне переписываться с незнакомым для них москвичом. Они, видите ли, берегут дочь до свадьбы. А я назло им отдалась первому захотевшему меня. Жаль, что ты не киевлянин. Я даже попыталась съездить в Москву и поискать тебя, чтобы ты стал моим первым мужчиной. Но не получилось, извини. Теперь буду искать первого мужа, но тебя никогда не оставлю. Обдумай всё, что я наговорила, и не считай меня идиоткой. Я нестандартная, как и ты.

Юра оделся и собрался уходить. Они ещё долго целовались взасос у входной двери квартиры, и тут Лена завопила:

— Ты не только нетрезвый, но ещё и какой-то взъерошенный, на лице губная помада! Совсем ошалел! Даже ширинка расстёгнута! Мгимошнику нельзя в таком виде на улице показываться! Вернись, умой лицо и приведи себя в порядок.

…Юра прошёлся пешком до Белорусского вокзала и потом снова пешком от Киевского вокзала. Домой он добрался к полуночи. Обдумал происшедшее за два дня и подумал, что это можно назвать падением в любовный омут. Завтра надо в институт на занятия, но так хочется снова к Ленке! Вспомнил, что родители вернутся из Кисловодска через два дня. Можно снова смотаться на Ленинградский проспект с ночёвкой, надо будет только обговорить что купить, а то бедной Лене будет накладно. Обнаружил, что одежда пропахла сигарой, её духами, а главное — её индивидуальным и нежным ароматом, это был что называется, the scent of a woman. К тому времени Юра установил, что особенно сильно такой «аромат женщины» чувствуется, когда целуешь её сзади в шейку, прямо под волосами. Ей это часто щекотно, зато для мужчины непередаваемое наслаждение.

Юра долго не мог заснуть и обдумывал все перипетии новой встречи с Леной:

— «А насчёт нашего брака я её уговорю. Она в вопросе брака ведёт себя странно. Я вроде бы слишком хорош, а её, видите ли, на разврат тянет! Откуда у неё такой бред? Образумится. Надо будет отучить её от пьянства. Хочу жениться на ней! Придётся ради Лены развестись с первой женой. А пока стоит присмотреться к какой-нибудь мгимошнице. Временный брак нужен для работы за границей. Только лучше обойтись без детей. Вон Людка и Алка постоянно пялятся на меня, они обе на три курса младше. Обе русские, из элитных семей, обе явно не против стать замужними дамами ещё в студенчестве. Папаша Людки где-то в Главной прокуратуре не последний чин, папаша Алки где-то в МВД, свой домашний прокуроришка или мент — это плюс. Обе девицы, пожалуй, излишне чопорны, но это, думаю, показное. У Людки арабский и английский языки, глаза и шея у неё восхитительные, нос слишком вздёрнут, но в целом она очень даже недурна и похожа на американскую актрису Натали Вуд. У Алки глаза такие завлекательные, ростом она пониже, знает, кажется, французский плюс испанский, заодно и мой французский подтянется. Людка живёт у метро «Новокузнецкая», а Алка в доме МВД напротив моего, это очень удобно, транспортные расходы минимальные. Пожалуй, присмотрюсь к Алке и позвоню ей».

Однако, к Юриному огорчению, разные дела не позволили ни встретиться на следующий день с Леной, ни созвониться с Алкой. Назрело очередное дежурство в ДНД, будь оно проклято вместе с Кощеем Сусловым, который, как говорят, внедрил это несуразное новшество. Нам что, милиции мало? А тут и родители вернулись. Квартира осталась неиспользованной. Обидно.

–…Сыночек, ты регулярно и, надеюсь, диетически правильно питался?

Это была первая фраза из уст мамы. Осточертело! Нет чтобы спросить: «Сыночек, использовал ли ты квартиру для того, чтобы вдоволь потрахаться в наше с папой отсутствие?». Сыну ведь давно жениться пора, желательна регулярная сексуальная разминка.