Голкипер. Нас ведут

Алексей Аимин

По жанру – это повесть-микс. Документальность материала удивительно сочетается с историей и мистикой.События разворачиваются в небольшом городке на фоне рутинной жизни 2000-х. Но главный герой живет и в экстремальных ситуациях времен СССР.Две эти жизни разделяют три десятилетия по времени, и тысячи километров пути.Однако они связаны тугим узлом, ведь и там и там затронуты вопросы нигде и никогда не теряющие актуальность:– Кто мы на этой Земле?– Кто нас ведет?

СЛУЖЕБНАЯ КОМАНДИРОВКА

«Встать грудью» обычно призывают

те, кто удобно сидит на заднице…

Ему двадцать семь, старший лейтенант, командир взвода наведения ракетных комплексов С-125.

О том, что ему предстоит выполнять интернациональный долг, Виктор узнал за несколько дней до отправки.

Сначала с ним, как, впрочем, и со всем младшим командным составом ракетного дивизиона, провели предварительную беседу. Замполит говорил о возможном привлечении к заданию особой важности, после чего он подписал уже заготовленную бумагу о неразглашении.

Два следующих дня ушло на заполнение специальной формы, в которой надо было указать всю родню вплоть до седьмого колена и постараться вспомнить, где они были и чем занимались в лихие годины Отечественной и Гражданской. На следующий день их собрали в штабе, и провели разъяснительную работу с участием человека в штатском — сотрудника ГБ.

Сначала выступил полковник, зам. командира дивизии по политчасти, рассказавший о сложившейся ситуации на египетско-израильском фронте, о поддержке израильской стороны Соединенными Штатами, о «Фантомах», «Миражах» и «Скайхоках», от налетов которых нам предстоит защищать простых феллахов, рабочих египетских заводов и фабрик, и остальное мирное население. Штатский, под пиджаком которого тоже проступали погоны не ниже майора, предупредил нас о строгой секретности предстоящей операции. Потом он заклеймил подлую сущность агрессора, приведя лозунг сионистских организаций: «Израильтянин, вот твоя родина — от Нила до Евфрата» и предупредил об изощренном коварстве врага.

— Как будто мы здесь евреев не видели, —

услышал я за спиной голос Вадима Градова, лейтенанта, инженера-техника РЛС.

Штатский, словно бы буравчиками просверлил Градова взглядом, выдержал паузу, и четко произнес:

— Не стоит недооценивать противника, а заодно и проводить ненужные параллели.

Когда они вышли из класса в полутемном коридоре они увидели устаревший запыленный плакат «Дружба навек» времен Хрущева.

Дружба навек!

— Вот видишь, — Вадим кивнул в его сторону, — они еще 15 лет назад скорешились…

Вадим нравился Виктору, он выделялся из всех какой-то уверенностью, независимостью взглядов и суждений. постоянно таскал с собой кучу книг, над которыми усердно корпел по вечерам.

Вообще инженеры это особый народ, привилегированный. Когда армейское начальство видело внутреннюю начинку новой техники, с кучами переплетенных проводков и сигнальных лампочек, в их мозгу никак не укладывалось, как во всем этом можно разобраться. Ну а сами инженеры, в присутствии армейских командиров так и сыпали терминами: диоды, триоды, тумблеры и более заковыристые в произношении детали. Конечно, армейские чувствовали себя при этом полнейшими нулями, и потому тихо ненавидели спецов.

А кому, скажите, может понравиться чувствовать себя дураком?

Потому армейское начальство воспринимало техников-инженеров, как неизбежное зло технического прогресса, обходило их стороной и во избежание казусов не загружало их ни строевой подготовкой, ни нарядами.

На чужом берегу

Погрузка на транспорт осуществлялась в строгой секретности в ночное время. Рядом с техникой и ракетами были оборудованы места для отдыха рядового состава.

Это потом уже их сменщиков везли на комфортабельных лайнерах по загранпаспортам, как технических специалистов, а им, первым досталось по полной.

Несколько суток в духоте и жаре, в условиях приближенным к тюремным. Только ночью людей выводили на палубу подышать свежим воздухом и освободить трюм от продуктов жизнедеятельности.

Вадим, я и замполит Непорчук стояли на палубе, опираясь на борт, и смотрели на переливающиеся в лунном свете волны.

— Нате, кушайте заразы! — услышали мы за спиной. Это с размаху выплеснул за борт ведро нечистот рядовой Рябов.

— Это ты кому? — строго спросил замполит.

— Акулам империалистическим, кому же еще, — ответил тот, — ведь мы же поди в Средиземном?

— Где мы, это не твое дело, а вот про акул империалистических ты правильно выразился. Вот как прибудем на место, мы им еще не так подговним, — и замполит хохотнул вслед своей, на его взгляд, удачной шутке.

— Сейчас компотик из сухофруктов организуем, — и Непорчук отправился в сторону камбуза.

— Этот подговнит, — Вадим проводил взглядом удаляющуюся фигуру, — он не только чужим, он и своим всегда готов это сделать. Ты с ним с этим сукофруктом поосторожней.

— Сам поосторожней, чего на инструктаже с евреями светился? Могли и не взять.

— А я сюда и не рвался. Отсеяли бы и ладно.

Вадим закурил.

— А ты знаешь, Виктор, я ведь и вправду с некоторыми евреями близко знаком, с теми, кто на землю обетованную отправились. Однокашник мой там. В десятом классе дружили, теперь по разные стороны будем… вот так…

В Александрии выгружались ночью. За день подготовились к маршу, за это время успели перекрасить технику в пыльно-желтый цвет и переодеться в форму египетской армии без каких-либо знаков отличия.

На ноги вместо сапог — высокие ботинки со шнуровкой, на голову — кепи. После наших пилоток и фуражек, легкие кепи с длинным козырьком делали лица ребят совершенно неузнаваемыми. Многие из призывников южных республик действительно почти не отличались от солдат египетской армии.

Нашему Дивизиону были приданы зенитные самоходные установки «Шилка» и отделение стрелков-зенитчиков «Стрела-2», а также несколько тягачей.

За ночь был совершен марш-бросок (порядка 200 км.), на заранее подготовленные для нас позиции., причем последнюю треть пути двигались по пустыне, техника вязла в барханах, которые преодолевали под «Дубинушку» и известные подбадривающие выражения.

— Ночь работе не помеха.

— Чтобы силушки набраться, надо правильно питаться

Непорчук бегал от одной завязшей машины к другой, призывая всех еще чуть поднажать и как следует поднатужится.

— Товарищ капитан, — раздался из темноты чей-то веселый голос, — тут от нашей натуги уже весь воздух на несколько километров испорчен.

Раздался дружный смех.

С — 125 на марше

— Товарищ капитан, — послышалось от другого борта, — а баня будет?

— Не обещаю. С водой здесь говорят туго, а вот одеколон постараемся выдать.

— Какие уж одеколоны, — когда идешь позади колонны! — вновь вмешался первый, в котором я узнал голос рядового Рябова.

К рассвету мы уже были на своей позиции. Укрытия для людей и техники были выполнены из железобетона, а места пусковых установок обвалованы мешками с песком.

Столовая располагалась отдельно. Вся позиция была огорожена колючей проволокой. Снаружи ее охраняли арабские солдаты, внутри были выставлены собственные посты.

Хотя командир дивизиона доложил командованию о готовности к боевому дежурству, дел еще было непочатый край. Однако все работы по полному развертыванию комплексов были перенесены на ночное время, как в целях сохранения секретности, так и из-за нещадно палящего солнца (это в середине-то марта). И тут поступила команда к приему пищи. Рябов тут же ее прокомментировал:

Чем больше морда и живот

Тем крепче Армия и Флот!

Уже час, как со стороны столовой утренний ветерок доносил приятные запахи, но стол превзошел все наши ожидания, и этот первый прием запомнился солдатам надолго.

Нам, привыкшим к перловке со шкварками, жидкому пюре с котлетой из хлеба, макаронам по-флотски сдобренных комбижиром, сегодня были предложены: салат из свежих овощей и мастерски пожаренная курятина. А вместо сизого киселя или компота из сухофруктов на столе стоял натуральный апельсиновый сок.

— Слушай, — обратился ко мне Вадим, наворачивая курицу, — кругом одни пески, откуда это все берется?

Мы еще не знали, что египетское командование предложило в рацион офицеров включить сухое вино, ведь англичане всегда его требовали. Но наши военкомы отказались, видимо боялись развратить нас или считали, что нам и спирта, выделяемого для технических нужд, вполне достаточно.

Первый день ушел на обустройство. Рядовой состав располагался в том же большом тоннеле, что и командный пункт. В его ответвлении были установлены деревянные нары в два яруса. Младших офицеров селили по двое-трое, в свежевырытых землянках перекрытых железобетоном. Стены были завешаны грубой тканью, а на деревянных настилах лежали тюфяки и войлочные валики.

Как-то само собой я оказался вместе с Вадимом. Когда распаковывали свои небольшие чемоданы, он вынул несколько книг, среди которых были словари французского и английского, Вольтер в подлиннике и… «Как закалялась сталь» Николая Островского.

— Это я для прикрытия, — увидев мой вопросительный взгляд, пояснил Вадим, — они же с подозрением отнеслись к этому набору, ну я им и заявил, что хочу коммунистические идеи из этого бессмертного произведения братьям арабам внушать.

В анкете-то я написал, что иностранными не владею, сказал, что пока лишь несколько слов знаю: Noy, Yes и Revolushion. А то ведь они шибко боятся, что кто-то вражьи голоса будет слушать.

— А ты слушаешь?

— А ты? — мгновенно отпарировал Вадим, и я понял неуместность своего вопроса.

— Ладно, — более миролюбиво продолжил он, — притремся.

Через неделю мы уже совсем освоились с обстановкой. Основных трудностей было две — недостаток воды и переизбыток солнца. Воду нам давали две скважины, одна питьевую, другая техническую. Первая иссякала к обеду, вторая к ужину.

Солнце, особенно во второй половине дня палило нещадно, потому всю основную физическую работу делали после его захода. Хорошо еще нас завезли сюда в марте, и мы привыкали к жаре постепенно, ведь к июню температура в тени достигала уже 50 градусов, а на солнце все 80.

Смена климата, питания и особенно качества воды сразу же отразилось на организмах рядового и командного состава дивизиона. Овраг за площадкой на время стал самым посещаемым местом, это уже позже там были выстроены туалеты.

Обустройство санитарных условий

Арабы, из внешней охраны долго недоумевали по поводу необходимости этих построек. Смех смехом, а несколько человек в дивизионе заболели серьезно. Наш санинструктор — фельдшер по образованию — поместил их в отдельную землянку с подозрением на дизентерию.

Первые дни было очень много работы, к тому же наши дежурства с Вадимом не совпадали, потому нам было даже некогда поговорить. В конце первой недели в землянку, где я лежал на своем тюфяке, с угрюмым видом вошел Вадим.

— Ну вот, воевать не воевали, а уже первые потери…

— Чего там случилось?

— В соседнем дивизионе рядовой умер, вот так же с животом прихватило, кто ж определит какая там зараза, когда везде одни фельдшера.

— А ты откуда знаешь?

— Разговор по рации засек. Говорили хоть и не открыто, но я их кодовый язык знаю — груз 200. Только — он приподнял палец и испытующе взглянул на меня.

— Само собой.

Действительно, на следующий день к нам прислали какого-то уполномоченного майора, который провел инструктаж по санитарии. Он читал, видимо, с наспех отпечатанного руководства, при этом поминутно спотыкался на медицинских терминах. Про умершего солдата не было сказано ни слова.

Потом отдельно был собран офицерский состав, где нам строго секретно сообщили о воздушном инциденте в небе Египта. В первый день дежурства одним из наших дивизионов был сбит ИЛ-28 египетских ВВС, по поводу чего было тщательное разбирательство, сделаны соответствующие выводы и приняты меры.

Возможно, именно это повлияло на то, что на следующий день, при пролете над нашим дивизионом двух израильских «Фантомов» пуск ракет произвели с запозданием и цель не поражена. Однако выстроенная линия из 25 установок полностью перекрыла их наработанные маршруты на Каир, Александрию и другие города в долине Нила.

Лекция по истории

После первых двух недель адаптации все как-то успокоилось. Все чаще у нас выдавалось время пообщаться с Вадимом. Хотя он был на два года моложе, однако более продвинут и информирован и это позволяло ему быть в наших беседах на высоте.

— Ты хоть знаешь из-за чего весь этот сыр-бор? — как-то спросил он у меня.

— Ясно дело, египтяне хотят освободиться от империалистического гнета, построить свой социализм, вот мы им и помогаем.

— И все?

Все твои знания и убеждения?

И ты полностью доверяешь нашим политработникам? Хотя… откуда тебе что знать, — школа, военное училище, комсомол, рекомендуемая литература и уверенность в завтрашнем дне:

Идеи Ленина живут и побеждают!

— Так просвети меня, деревенского, — без особой обиды ответил я.

— Ты, правда, хочешь?

— Хочу.

Вадим достал из чемодана толстую тетрадь с вырезками и картами-схемами и я понял, что лекция будет основательной.

— Это моя первая работа по истории войн и завоеваний, так сказать проба пера.

Я успел прочесть ее название:

ИСТОРИЯ МУСУЛЬМАНСКИХ ЭКСПАНСИЙ

Вадим, сделав недолгую, но многозначительную паузу и начал.

— Маленькое введение в тему:

К VII веку существовали три значимых религии зороастризм, иудаизм и быстро завоевывающее мир христианство.

Иудеи значительно уступали и зороастрийцам в Азии и христианам в Европе.

Есть конспирологическая версия, что иудеи решили помочь родиться еще одной силе из арабов-кочевников. и направить их на своих соперников.

Но я считаю это маловероятным, хотя Коран со слов Мухаммеда действительно записывали евреи-фарисеи.

Все развивалось диалектически — люди искали справедливость и, не веря земным царям, шли на поклон к царю небесному.

Новое религиозное течение началось в пустынных малопригодных для жизни окраинах античного мира, где появился божий посланник пророк Мухаммед. Он-то и решил объединить самых бедных арабов под знаменем Аллаха и путем завоеваний заполучить улучшить благосостояние бедуинов.

Фарисеи это просвещенные иудеи, знавшие счет и парочку языков, в том числе фарси, за что и получили свое прозвище.

А у нас на третьей пусковой тоже есть два просвещенных украинца, они так гордятся этим и себя свидомыми называют, значит это их последователи.

Вадим с одобрением посмотрел на меня:

— Для начала неплохо… аналогия в целом правильная. При Наполеоне у нас дворяне щеголяли знанием французского языка, а сейчас в СССР щеголяют знанием марксизма-ленинизма в высказываниях его классиков:

«Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма» —

К. Маркс«Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!» — Вл. Ленин

Как точно про призрак-то сказано! Так пять десятилетий и проболтались с этим призраком как г… в проруби…

— Зато Европу спасли…

Повисла пауза. Вадим понял, что я не так прост как он считал поначалу. Он решил вернуться к началу.

— Кстати, и Коран, конечно не манифест коммунистической партии, но тоже был написан талантливо, иначе бы не нашел такое количество сторонников.

Вот что написал после его прочтения Александр Сергеевич Пушкин:

Но дважды ангел вострубит;

На землю гром небесный грянет:

И брат от брата побежит,

И сын от матери отпрянет.

И все пред Бога притекут,

Обезображенные страхом;

И нечестивые падут,

Покрыты пламенем и прахом.

Чувствуешь, какой напряг?

Пушкин его определил сразу:

И нечестивые падут, покрыты пламенем и прахом

Тогда и начался священный джихад — вооруженная борьба за распространение ислама. Вера в то, что гибель в «священной войне» открывает дорогу в рай, делала воинов неустрашимыми.

К тому же от тибетских лам они переняли приемы самовнушения до уровня фанатизма.

По сути, это была первая религиозная война. Потом пошло поехало. Итак:

Первая попытка

После смерти Мухаммеда в 632 году за 30 лет границы его нового государства значительно расширились, и был образован Арабский халифат, который несколько веков терроризировал Европу.

Не пробившись через Византию, арабы прошли по северу Африки, и заняли Испанию.

Там их смог остановить только Карл Великий.

Арабы покорили народы Северного Кавказа и Средней Азии. Они доходили до Булгара на Волге и принесли туда ислам.

Кстати, на стороне Византии и Карла в войне принимали участие и русы и древние славяне.

Арабский халифат

Вторая попытка

Очередная попытка создания «Всемирного халифата» была предпринята турками сельджуками.

В 1352 году была завоевана Византия.

Константинополь еще сотню лет продержался и, передав главные реликвии Москве, тоже пал.

Тогда и была создана Османская империя, с которой уже напрямую пришлось воевать нашим предкам. Сначала это было Крымское ханство, а затем и сами турки.

Ну, об этом из учебников истории ты все-таки кое-что знаешь. А я вот строчку из старинной песни помню:

Сабля без обмана режет басурмана!

— так пели наши казачки, но полегло их тогда порядочно. За 350 лет только официальных войн было 12

Третья попытка

И вот теперь начало третьей попытки, в которой мы опять участвуем. Но самое интересное, что теперь мы на стороне мусульман, о которых наши предки тупили оружие:

Сабля без обмана режет басурмана.

— Ну, это ты перегибаешь!

— Нисколько! Ты книгу Гамаль Абдель Насера «Философия и революция» читал?

— Откуда?

— Жаль. Но если честно, и я тоже не читал. Однако ее суть ее мне известна. В ней Насер поставил для себя задачу стать лидером 55 миллионов арабов, затем 224 миллионов африканцев и, наконец, 420 миллионов мусульман. При этом выступить единым фронтом против «империализма» — читай западных христиан — восточных он оставляет на потом, используя при этом нефть, как главный экономический козырь, как он выразился — «жизненный нерв цивилизации».

А мы ему Героя…

После наступившей паузы Вадим задумчиво продекламировал:

Потеряю истинную веру —

Больно мне за наш СССР:

Отберите орден у Насера —

Не подходит к ордену Насер!

Можно даже крыть с трибуны матом,

Раздавать подарки вкривь и вкось,

Называть Насера нашим братом

Но давать Героя — это брось!

Владимир Высоцкий, — назвал он автора, — мой любимый поэт и певец.

Наш разговор на этом интересном месте прервал сигнал тревоги.

Армейские будни

В Египте сумерек не бывает, день в течение нескольких минут переходит в ночь. Причем ночь намного темнее вина «Южная ночь», которым мы баловались в молодые годы.

Мы выскочили из своей землянки. Наверху было — хоть глаз коли. Мы сориентировались на фонарь у командного пункта и побежали в его сторону. В это время по громкоговорящей связи поступила команда «Занять круговую оборону!».

Эту установку мы уже отрабатывали, правда, в дневное время, в ночное это оказалось намного сложнее. Впотьмах происходило множество натыканий и столкновений, отовсюду слышались возгласы и ядреные слова. Но изредка даже в этой пустыне можно было столкнуться с интеллигентными типами:

— Товарищ лейтенант в темноте вы смотритесь намного приличнее, — такой комплимент мне отвесил Рябов, которому я случайно наступил на ногу.

Я извинился, и пока мы шли до его пусковой, он мне поведал о нескольких наших командирах с одинаковым диагнозом — растяжением мозга.

Проверив охранение у пусковых установок, я двинулся вдоль линии обороны, проверяя расположение и наличие личного состава. Линия обороны, закрепленная за моими боевыми расчетами (около полукилометра), представляла почти замкнутое кольцо, прикрывавшее северное, западное и южное направления.

По нашим обычным меркам организовать оборону значило окопаться. Здесь же земля была каменной, вернее это и был камень-известняк желтого цвета. Вдолбиться в него не было никакой возможности и защитой оборонявшимся служили брустверы из того же самого камня. Пройдя примерно половину своих расчетов, я наткнулся на капитана Непорчука, который тут же мне сделал замечание:

— Вы где болтаетесь старший лейтенант, мне тут приходится вас подменять. Вы думаете, я и во время боевых действий это буду делать?

Вообще я такого подумать никак не мог.

— Придется вас по плацу погонять, — не унимался Непорчук, — чтоб свои ноги потренировали!

После первого бурного наскока капитан все же прояснил обстановку.

— Тревога отнюдь не учебная, а боевая.

Перед самым закатом наши РЛС засекли две низколетящие цели, судя по скорости вертолеты. Не долетая до наших позиций, они вдруг исчезли с экранов, видимо сели. Возможен десант.

В этот момент к нам подскочил наводчик и обратился к старшему по званию:

— Товарищ капитан, тут рядовой Клюев бровь разбил, кровь никак не остановить,

— Перебинтуйте.

— Так нет бинта.

— Вот платок, сделайте ему примочку.

— Так нет воды. Нечем смочить.

— Как смочить повязку, если нет воды? А подумайте!

Из темноты послышались смешки:

— Ты нас батя не учи — нету пива — нет мочи!

— Отставить разговоры про алкоголь!

Появившаяся из-за горизонта луна, начала освещать территорию комплекса и уходящую к горизонту пустыню. Точнее это был полумесяц, располагавшийся на небе очень необычно.

Месяц довольно быстро из красноватого стал желтым, а еще через пару минут засиял серебром. На черном, усыпанном звездами небе светилось некое рогатое чудо.

— Прямо, как в арабских сказках, — подумал я.

Стало довольно светло

Сразу стало спокойнее. Замполит снял свою кепи и промокнул платком лысину. Но, она продолжала блестеть, отражая лунный свет.

Я вспомнил, как солдаты подшучивали по поводу прически замполита: это у него не лысина, это у него пробор такой широкий, — и улыбнулся.

— Чего скалишься?

— Товарищ капитан, вы бы кепи-то одели, — позиции демаскируете.

— Ты шути, шути, только не громко — тихо порекомендовал он мне, и чтобы уже слышали все в полный голос, добавил:

— И чтоб не спать!

Мы еще не знали, что таких бессонных ночей за последующий месяц у нас будет добрая треть.

С рассветом прозвучала команда «Отбой» и, построив свои расчеты, я отправил их отдыхать.

Недалеко от наших позиций располагался учебный аэродром, где наши инструкторы обучали будущих египетских «ассов» на винтовых Ла-9. Именно с этого аэродрома нас, группу из четырех человек отправили на вертолете в Каир, рядом с которым располагалась наша летная часть. Мы должны были скоординировать свои действия, отметить у себя их воздушные коридоры, согласовать позывные.

В нашей группе старшим был заместитель начальника дивизиона капитан Малинин. И мы три лейтенанта — главный «планшетчик» Крымов, Вадим и я.

Большую часть пути внизу смотреть было не на что, — сплошная пустыня. Ближе к Каиру стала появляться растительность и небольшие селения, сам же город остался в стороне.

Летчики нас встретили дружелюбно, пригласили в столовую, но мы отказались, — потом. Капитан от нас отклеился по своим более важным делам, дав нам на наши три часа.

Мы уложились в один час, набросали коридоры и записали позывные. В этой эскадрилье все были Проныры, в соседней Призраки с соответствующими номерами.

У командиров были индивидуальные — Седой, Лидер, Феникс. Записали и их. После чего нам предложили экскурсию.

Осматривать прилегающую пустыню мы отказались и потому прямиком направились в ближайший ангар. Тамнас уже ждали.

На столе стояли два огромных блюда, одно с бананами, второе с финиками и инжиром. По периметру стояли стаканы, а в центре шалашиком три фляжки.

— Ракетчикам пламенный привет! — провозгласил здоровый дядя в комбинезоне, один в один с техником из кинофильма «В бой идут одни старики», — Прошу к столу!

— Хорошо устроились, плоды фигового дерева потребляете, — подколол Вадим, сделав неправильное ударение в слове фигового.

— Так нас Садыки (садык по арабски друг) снабжают, плеснешь им керосину бидончик, они за это не только принесут, могут и привести кого надо, даже своих дочек предлагают.

Нет, что не говори, не наши это люди, не наши. И порядки им наши до фени! Их коммунистическая идея исламом зовется — подытожил механик.

Он достал из облезлого холодильника бутылку «Боржоми», предупредив, что это главный дефицит, — идет только на разбавку, а в чистом виде ни-ни. Выпили за содружество родов войск.

— Ваш ликер «шасси» точь в точь как наш «сопло», — резюмировал Крымов.

— Само собой! Формула та же и очистка, поди, одинаковая, — авторитетно пояснил техник.

— А москвичи среди вас есть? — спросил Вадим

Летчики прыснули. Мы недоуменно переглянулись.

— А ты случайно не оттуда — он показал на восток, где находилась линия фронта.

Мы опять ничего не поняли.

Тогда они рассказали, как до «командировки» в Египет они упорно учили английский, для переговоров с диспетчером во время полета и как в первый же вылет услышали:

— Привет русские! Воевать прибыли? А москвичи у вас есть? А ленинградцы?

Мы рассказали летунам о своих трудностях, а они нам о своих.

По настоящему боевых действий еще ни у них ни у нас не было. Летчики на своих МИГах выполняли в основном барражирующие полеты на больших высотах порядка 6—7 км. над территорией между Нилом и Суэцким каналом.

Выпили и тут малый с позывным Проныра-6 стал жаловаться:

— Израильтяне выскочат из-за гор на бреющем, долбанут по арабским батареям и назад.

Мы за ними. Но нам же разрешено с ними разбираться только над своей территорией, за канал соваться запрещено — не дай Бог собьют. Потому что упасть наш летчик должен здесь, иначе вся секретность миссии раскроется. Так что противник успевает смыться.

— Но хоть на Каир летать перестали, — побаиваются. Расчетливые ребята… — сгладил недовольство молодого задиры бортмеханик.

— Конечно расчетливые, тут новую байку про них рассказали, — вступил в разговор рыжеватый летчик Проныра 3 сидевший в конце стола под самым хвостом МИГа. Не дожидаясь просьб, он начал:

Собрались, значит, евреи

и обсуждают дела насущные. Вот один из них говорит:

— Не любят нас в мире. Завидуют что мы богатые, считают, что мы всех обманываем,

околпачиваем, обвешиваем и обсчитываем.

Добром это никак не кончится, надо бы им всем чего-то дать, подарить…

Стали думать. Тут один и говорит:

— А давайте им религию подарим!

Все на него сразу зашикали, мол, ты что сдурел? Религия — это же святое!

— Да вы меня не поняли, — говорит он, —

свою религию мы себе оставим, а им новую выдумаем…

Так две тысячи лет назад евреи и спаслись.

— Надо бы эту баечку нашему политруку рассказать, — сказал я, — она ему шибко понравится.

— Ага, — поддакнул Вадим, — а еще добавить, довеском, что потом они арабам ислам подкинули. а сто лет назад и нам тоже коммунистическую идею.

— Хватит! — стукнув ладонью по столу, вмешался техник, — Разговорились тут. Сталинские времена забывать стали, он бы вам за такие разговоры быстро путевку на Колыму выписал, а там, кстати, бананов на закуску не дают, — и стал разливать по третьему кругу.

Летчики 2 эскадрильи 135 истребительного полка.

Каир. 1970 год

Посмотрели фотографии, хотя с этим было тоже строго: командировка была засекречена — все давали подписку.

Это уже через 20 лет начала просачиваться информация о том, что в нэтой служебной командировке принимали участие 32 тысячи человек рядового и командного состава. Но об этом все узнали после развала СССР.

Через два часа мы погрузились в вертолет. Капитан Малинин тоже благополучно решил свои важные дела, о чем свидетельствовало его хорошее настроение и исходящий от него запах коньяка.

Мы все старались дышать в сторону, но отдача от «ликера» ему была прекрасно знакома, потому он порекомендовал по позициям не болтаться, а сразу в норы. Мы так и сделали.

Дискуссия

Не успели мы расположиться на своих топчанах, как ввалился Крымов с полной фляжкой и парой банок консервов.

— Капитан нас от всех вахт и дежурств освободил, сказал, что упорно поработали, устали и к тому же в полете всех уболтало. Так что я предлагаю продолжить банкет и уболтаться по полной.

Протестов с нашей стороны не последовало, и мы быстро соорудили стол из чемодана. Разговор свелся к двум главным вопросам: на хрена нам эта пустыня сдалась и сколько мы еще будем здесь кости вялить и пыль глотать?

— Хамсин начинается, — проинформировал нас Крымов, — теперь почитай два месяца света божьего не увидим.

Мы уже знали про это природное явление — постоянный, сильный ветер, и пыль, от которой никуда не спрятаться. Здешний сезон ветров.

— Хамсин в переводе означает пятьдесят дней, — продолжал проявлять свою эрудицию Крымов.

— А по-нашему это их бесы хамы пляски устраивают и пылят, так что синего неба не видать.

— У Виктора перевод лучше, — похвалил меня Вадим.

Крымов не унимался:

— И чего они в этой пустыне нашли?

— Это очень древняя земля, — ответил ему Вадим, — осколок древней цивилизации. Когда-то здесь была благодатная страна, богатые пастбища, масса животных и птиц, плодоносные деревья, можно сказать рай земной.

— Откуда ты это все знаешь? — я давно хотел прояснить для себя такую осведомленность Вадима.

— В Московский Университет на истфак собирался поступать. В Ленинке часто засиживался, там еще кое-что можно найти.

— Хорошо, — вновь вступил в разговор Крымов, — а наши предки тогда где жили?

— На Северном Урале и Западной Сибири, там страна такая была — Гиперборея.

Это древние греки ее так называли, — большая северная земля означает. Оттуда свежий и холодный ветер борей их обдувал.

— Ну вот, мы им Борей — чистоту и прохладу, а они нам хамсин — жару и пыль!

— Не знаю я никакую Гиперборею — откровенно признался Крымов.

Лукоморье по Герберштейну

— Ну а Лукоморье-то знаешь?

— А как же, там еще русалки по ветвям были развешены.

— Кто про что, а Крымов все про баб.

Я тоже отметил однобокую озабоченность нашего приятеля, а Вадим продолжил:

— Ну вот, их хамсин знаешь, а землю своих предков нет. В Гиперборее жили и предки германцев и предки предки руссов-скифов, все они ушли от холодов к югу и расселились вкруг Каспия и Черного моря их еще лукоморами называли — из луков хорошо стреляли.

Конец ознакомительного фрагмента.