Публицистический интим

Александръ Дунаенко

В разное время о творчестве Александра Дунаенко с большим одобрением отозвались мастера прозы Юз Алешковский, Игорь Губерман. Замечательное предисловие к сборнику его романтических историй написала Наринэ Абгарян.В этой книге собраны короткие истории, фразы, заметки, которые в разное время записывались Александром Дунаенко в Фейсбуке и получили лайки от любителей литературы и людей самых обыкновенных, которые любят улыбаться и говорить на самые разные темы без цензурных ограничений. Книга содержит нецензурную брань.

К Дню святого Валентина

В пятнадцать лет мне страшно повезло: у меня появился друг. В нашем совхозе найти товарища по интересам было довольно трудно, а с Витей Вагнером у меня всё совпадало вплоть до иронических рассуждений на самые разные темы.

В наши годы, нас, конечно, интересовали не только литература и раздолбанные мотоциклы «Ковровец». Глаза всё чаще задерживались на девчонках с их тайнами, которые непременно хотелось разгадать.

Само собой, нам с Витей интересно было поговорить ПРО ЭТО, которое обязательно должно происходить при разгадывании девичьих загадок.

Я знал больше.

Потому что у меня мама была фельдшером, и мы с Наташкой Ильичёвой, ещё в пять лет, под столом в медпункте листали «Акушерство», которое написала убийца Ленина Каплан.

Ещё мама давала мне почитать брошюрку «Половое воспитание» которую я изучил уже давно, как только в медпункт поступили всякие новые брошюрки про коклюш и грипп. Где как-то случайно завалялась и эта — «про эротику».

Ясен перец, что в наших с Витей разговорах, я играл первую скрипку. Я ему так и говорил: — Спрашивай, Витя! В теории я всё знаю. Только сам никогда не пробовал. Ну, и он тоже теоретически много чего мог наговорить. Сам Герберт Уэллс бы позавидовал. У меня — литература. У него в основном — слухи: «Мужики рассказывали».

Ну, потом каждый из нас ознакомился и с практической стороной вопроса, что оказалось довольно просто. Это — как на велосипеде: сел — и поехал!

И вот настал в жизни период, о котором в фильме «Отцы и деды» было сказано коротко: «Мне, дед, ещё нельзя. А тебе — уже нельзя».

Ну, пусть ещё не совсем настал, но уже не за горами.

И тут мне вспомнились наши с другом юности моей, с Витей, политзанятия.

Похоже всё это.

Почти то же самое: одни разговоры, без практики.

Но у нас, у стариков, уже есть опыт, друг не только всяких наших ошибок, но и радостей. И так теперь, собравшись где-нибудь у подъезда, на лавочке, можно порассуждать ОБ ЭТОМ, уже прислушиваясь к внутреннему голосу опыта. И разговоры носят вполне предметный характер. Все уже много чего понимают, и тугими своими ушами многое понимают между строк. И то, что между строк — оно согревает, придаёт самой беседе ощущение какого-то эротического действа. Уже недоступного, но живо вспыхивающего в воображении…

И на самые разные темы теперь можно поговорить с девчонками-ровесницами. Потому что, когда тебе уже далеко «за», то всякий старичок или старушка делается тебе, как будто, родственником. Уже как-то и ничего не стыдно.

И — вот так: сидит с тобой рядом старушка… Да, когда-то и она была юной… Красивой… Переживала, от любви смеялась, плакала. И мальчишки сходили от неё с ума. Но, тогда, сто лет назад, ты не мог себе не только позволить заговорить с ней на какую-нибудь «опасную» тему, но и просто боялся к ней подойти, приблизиться.

А сейчас… Сейчас ты вполне можешь ясно представить, как всё могло быть. В деталях. У тебя нет той юношеской робости, потому что уже ни в чём ты не видишь тайны…

И, глядя на эту старушку, ты можешь даже мысленно пережить историю с ней…

Хотя… Почему мысленно?..

Случайно ли она при прощании задержала твою руку в своей?..