Семь портретов

Александра Флид, 2015

Рита уходит от мужа в жестокое время, когда разводы считаются неприемлемыми в приличном обществе. Оставшись в одиночестве, она понимает, что у нее нет своих друзей, нет родственников и каких-либо перспектив. Артур работает в кондитерской, снимает одну меблированную комнату и старается не сближаться с окружающими. Но однажды его внимание привлекает грустная женщина, которую он видит на оживленной улице. Странное знакомство перетекает в крепкую дружбу, за которой следует нечто большее.

Глава 6

Артур. Снимки и открытки

— Возможно, я зря сегодня пришла сюда, — вздохнула Рита, отходя от берега и оглядываясь на него. — Здесь нет ничего, что могло бы вдохновить меня.

— Разве? Я нахожу этот пейзаж довольно занимательным, — вежливо сказал он, хотя и отлично понимал, что в унылых голых ветках и пожухлой листве, которой был устлан берег, невозможно найти что-либо привлекательное.

— Ради Бога, — нахмурилась она — не нужно быть таким вежливым. В конце концов, вы уже однажды нарушили правила, обратившись ко мне с такой необычной просьбой и при этом, даже не поинтересовавшись замужем ли я.

Артур опустил взгляд. Она была права, и ее слова были довольно резкими, но он вновь удивился тому, что не испытывает обиды или неудобства. Казалось, будто она просто отметила очевидное, и нисколько его не осуждает.

— Я предлагаю вам говорить свободно, — продолжала она. — Так что можете прямо назвать этот вид серым, тоскливым и некрасивым. Самое яркое время уже прошло, осталось лишь простое, холодное или вовсе бесцветное.

— На фотографии вид был бы зловещим, — сам не зная, зачем, сказал Артур. — На снимках нет никаких красок — все такое ровное и однородное. Если бы я был художником, возможно, мне бы удалось увидеть здесь что-то привлекательное, но я не умею рисовать

Похоже, он не снимал в солнечную погоду.

— Даже владея основами изобразительного искусства, я все равно не смогу превратить это место в нечто занимательное. Однако если вы считаете, что смогли бы запечатлеть эту мрачность в фотографии, может быть, это стоящая идея?

Артур удивленно поднял голову, глядя ей в лицо и пытаясь понять, что она имеет в виду. Неужели, она советует ему вернуться с камерой и сделать снимок местности?

— Вы вполне можете прийти в ближайшие дни и постараться сделать несколько фотографий, — очевидно, правильно поняв его замешательство, сказала она. — Разумеется, если у вас есть желание. Если бы я могла достаточно хорошо рисовать, то занималась бы этим постоянно. Через несколько дней эта неповторимая мрачность исчезнет, и на смену ей придет ледяная строгость — совершенно иное ощущение. Тоже хорошее, но уже не то, что сейчас.

— Но разве вы не говорили, что не видите здесь ничего вдохновляющего?

— Для открыток. Что за поздравительная карточка выйдет из пейзажа с такой атмосферой? Людям нужен праздник, а не тоска. Но в целом, здесь довольно приятно находиться. Я люблю это время — когда небо затянуто тучами и кругом такой серый полумрак.

Нет, ему не нравилась эта мрачность, но он был готов вернуться, только чтобы еще раз встретиться с ней, или, по крайней мере, получить возможность увидеть ее. Поэтому, сделав вид, что он раздумывает над ее словами, Артур кивнул:

— Думаю, вы правы. Я вернусь завтра же, пока не сменилась погода. Возьму с собой камеру, а потом покажу вам снимки.

Она не улыбнулась, но в ее глазах зажегся радостный огонек, который убедил его в том, что он поступил правильно.

— Я бы с радостью взглянула или, может, даже купила бы одну из фотографий.

— Я отдам вам ее бесплатно, нет нужды платить деньги.

Теперь она улыбалась.

— Хорошо, — согласилась Рита, глядя на него так, что Артур почти ощутил физическое тепло. — Вы очень добры.

— Не стоит. Если бы вы позволили мне сфотографировать себя, я бы отдал вторую копию вам на тех же условиях.

Все-таки, ему очень хотелось получить ее портрет. Даже сейчас, смотря на нее, он мог поклясться, что упускает из виду нечто важное, и это заставляло вглядываться в ее лицо еще пристальнее, нарушая правила приличия и заставляя ее смущаться.

— Возможно, позже, — уклончиво сказала она.

— Как угодно.

Она еще раз улыбнулась, но ничего не сказала. Едва появившаяся между ними теплота растворилась, как будто ее и не было вовсе.

— Вы давно делаете открытки? — спросил Артур только ради того чтобы не молчать.

— Нет, — немного оживившись, ответила она. — В прошлом я помогала учителям в школе, где учится мой сын. Открытки ручной работы всегда в чести, если речь идет об учебном заведении, в стенах которого постоянно проходят дни рождения, праздники и прочие события. Потом необходимость в моей помощи пропала, и я перестала этим заниматься. Впрочем, тогда я работала бесплатно. — Она сделала паузу, видимо, решая, как продолжить. — Совсем недавно у меня просто не осталось выбора. Мне нужно научиться зарабатывать деньги. Понимаю, я для этого уже слишком стара, но мне не нужна хорошая и чистая работа, я готова взяться за что угодно, в то время как моему сыну это не по душе. Он намекнул, что я могла бы изготавливать открытки на продажу, и я решила последовать его совету. По чести признать, я не думаю, что из этого выйдет толк, но нужно хотя бы попытаться. Кроме того, изготовление открыток можно совмещать с другими делами, так что я все равно продолжу поиски.

— Кем же вы хотели работать? — не удержавшись, спросил Артур.

Рита немного помолчала, а потом пожала плечами:

— Хотела? Не стану говорить, что я сгорала от желания стать уборщицей или посудомойкой, но иных вариантов просто нет.

Строгое длинное неизменно серое пальто, начищенные сапожки, простая, но изящная шляпа. Жемчужные серьги и золотое обручальное кольцо. Представить ее посудомойкой было сложно. Однако вещи были лишь фоном — сама женщина, облаченная в эту одежду и украшения, была совершенно иной.

У нее были красивые руки и белая гладкая кожа — все это говорило о том, что она не привыкла к тяжелой и грязной работе. Спокойный взгляд, изящная линия полных губ, красиво уложенные и слегка завитые волосы, которые были собраны в небольшой узел — он и представить не мог, что Рита станет посудомойкой.

— Такая работа не для вас, — прямо сказал он, не успев одуматься.

— Вот и сын так сказал, хотя мне кажется иначе. Все же я думаю, что мне подойдет любая работа, если я буду очень нуждаться. Я понимаю, эта дорогая одежда и украшения — все это убеждает вас в том, что я не стану работать уборщицей или кем-то еще. Однако все это скоро исчезнет, поскольку денег не останется. Лучше уж сразу заняться тем, что доступно, чем гоняться за несбыточным.

Эти рассуждения казались ему пустыми и не слишком убедительными, поскольку у него на этот счет имелось собственное мнение.

— Вы красивы, — неожиданно даже для самого себя выпалил Артур. — Даже нищета не отнимет этого.

Рита задержала дыхание, и ее ресницы дрогнули. Он хотел бы понять, о чем она думает, но сейчас это было невозможно — ее глаза сразу же застыли, закрывая душу от чужого любопытства.

— Я видела, как очень красивые женщины занимаются и менее благородной работой. С этим не поспоришь — не каждый из нас может работать тем, кем хотел бы. Как насчет вас? Чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я работаю в кондитерской.

— Но в душе вы хотели бы стать фотографом?

— Нет, — честно ответил он. — Я не знаю, кем хотел бы стать. Вы ведь тоже этого не знаете?

— Я женщина, и это о многом говорит. У нас выбор не так велик.

— Вы можете начать с открыток, и это станет для вас дорогой, ведущей к чему-то еще.

— А вы можете просто прийти и сделать несколько фотографий этого места. Это тоже может привести вас к другой цели.

Он ничего не ответил, стараясь не думать о том, что она говорит правду. На самом деле, у него никогда не было выбора или большой перспективы. Артуру еще повезло, что он смог получить работу в кондитерской, а потому он старался не думать о большем. Все остальное, включая мотоцикл и камеру, было лишь вторичным. Для него настоящая жизнь проходила в небольшой меблированной комнате, душной пекарне и за высоким прилавком магазина.

Эти мысли отвлекли его, так что когда Рита взяла его за руку и слегка сжала его запястье, он даже вздрогнул от неожиданности.

— Вы ведь мужчина, и вы молоды. Почему же вы не можете дать волю себе, если говорите мне, разведенной женщине, что я могу достичь большего?

— Я даю себе волю, — отчего-то лишившись голоса, шепотом возразил он. — У меня есть камера, и я делаю снимки.

— Так приходите завтра, и мы с вами поделимся. Я покажу вам старые открытки, которые еще остались с прошлых лет, а вы принесете свои фотографии. Как вам идея?

— В моих снимках нет ничего особенного, — неуверенно ответил Артур. — Они заурядны и несовершенны. У меня ведь абсолютно нет опыта.

— Вы уже показывали их кому-то?

— Нет, я просто знаю.

— Позволите мне оценить их и высказать свое мнение? У моего супруга тоже есть камера, но он ею никогда не пользовался. Мы держали ее для фотографа, которого приглашали на праздники и дни рождения. В доме осталась небольшая коллекция таких фотографий, так что я знаю, о чем говорю. Некоторые из них действительно выглядят удачно, но другие… не настолько красивы, как хотелось бы.

— Это портреты?

— В основном.

— У меня только пейзажи, да и то убогие.

Рита перевела взгляд на него и подняла брови.

— Не бывает убогих пейзажей, даже если мы говорим о городских видах.

Ничего не оставалось — пришлось согласиться.

— Я принесу их завтра же.

Она проявила неожиданное упорство, которое невозможно было угадать, глядя на ее спокойное лицо. Так значит, она не настолько индифферентна?

Артур улыбнулся, комкая в руках кепи:

— Я не знал, что вы так… настойчивы.

Она ответила ему доброй улыбкой, но ее слова вновь сбили его с толку:

— Вы совсем меня не знаете. Но если вы действительно хотите познакомиться, то мои портреты вам не помогут.