Убийство к чаю

Александра Фишер-Хунольд, 2019

В свои 14 лет Эми Ферн не прочла ни одного детектива. Зато обожала романтические истории. И, конечно, сама была влюблена. В Финна. Ради него она даже стала брать уроки у Рубинии Редклифф, знаменитой пианистки с ужасным характером, лучшим учеником которой был Финн. Эми как раз пыталась отыскать повод заговорить с ним… когда на пляже в Бухте контрабандиста случилось трагическое происшествие. Рубиния Редклифф была найдена мёртвой! И бабушка Эми, Кларисса, обожающая загадки и детективы, сразу решила, что это убийство. Какая ужасная новость! Но ещё ужасней то, что у Финна, который как раз обнаружил тело, были и мотив, и возможность. Так получилось, Эми об этом известно. Она ни на секунду не верит, что парень, который ей дорог, мог совершить преступление. Чтобы доказать его невиновность, девочка начинает собственное расследование…

Глава 3

И вот наступила суббота! Наконец-то! Пунктуально, минута в минуту, бабушка и я с Перси на коленях пустились в путь в нашем грохочущем фургончике, загруженном пирогами, сконами, пирожками, чаем и ингредиентами для выпечки, в сторону Эшфорд-Хауса. Эндрю уже уехал на своей машине, потому что забарахлил один из холодильников на нашей площадке. Я счастливо вздохнула, прислонилась головой к прохладному боковому окну и стала смотреть на прекрасный летний день, расцветающий над бухтой и нашей деревней, и вспоминать свой тайный план, касающийся Финна, который я разработала вчера ночью вместе с Перси.

Я подожду удачного момента. Потом я просто заговорю с ним (просто? Пф!) и приглашу его на чашечку чая (или что он там предпочитает) и шоколадно-земляничный торт, испечённый с дополнительной порцией любви специально для него. От одной мысли об этом моё сердце забилось, как бешеное. Я обняла Перси.

— Перси, мне действительно стоит это сделать? — прошептала я ему.

Перси точно знает, как прогонять злых духов. Он лизнул моё лицо своим шершавым языком. Это значило: «Конечно, ты справишься!»

Если я хотела перешагнуть через это дурацкое «Привет» раз в неделю, то мне больше ничего не оставалось.

В моём воображении мы с Финном уселись бы с пирогом и чаем в стороне от остальных и заговорили бы. Впервые! И Финн влюбился бы в меня с первого взгляда. О да, конечно, так и будет. Во-первых, из-за моего торта, потому что бабушка всегда говорит: «Путь к сердцу лежит через желудок!», а во-вторых, потому что сегодня я навела особенную красоту. Я сто раз прошлась щёткой по волосам, чтобы они действительно красиво блестели. Чуточку подкрасила тушью ресницы и нанесла очень приличный слой блеска на губы.

— Парк выглядит, как голливудская декорация! — удивилась бабушка в тот момент, как в моей фантазии Финн обнял меня. Его губы были уже близко, и…

— Эми, посмотри же!

Я никогда не узнаю, поцеловал ли он меня.

— Да, здорово! — пробурчала я без воодушевления. Что было не очень-то справедливо, потому что парк и усадьба действительно выглядели так, будто вышли из фильма по книгам Розамунды Пилчер^[4]. Не поймите меня неправильно. Я очень радовалась празднованию пятисотлетия. Правда. Все эти лавки, палатки, площадки, манежи с пони и карусель, роскошная усадьба шестнадцатого века, всё это выглядело супер, но… Ну… Что я могла сказать… В моей фантазии не случилось поцелуя с Финном!

Бабушка искоса бросила на меня изучающий взгляд. Один из тех, с помощью которых она раньше выуживала признания из своих учеников. Поэтому я решила упрямо смотреть вперёд и щедро почёсывать Перси под подбородком. У бабушки однозначно возникли подозрения. Ещё бы, я же никогда раньше не красилась! Но мне совершенно не хотелось, чтобы выражение моего лица давало ей лишнее подтверждение.

— Кстати, ты сегодня очень хорошо выглядишь! — заметила она, останавливая фургон и вытаскивая ключ зажигания. — Это летнее платье тебе идёт!

Блаженны верующие. Но, о боже, лишь бы Финн тоже так решил!

Я глянула на наручные часы. Половина десятого. Через полчаса на сцене перед усадьбой начнётся концертная программа. Может, Финн уже здесь? Половина Эшфорда сновала по парку, заканчивая приготовления. У палатки «Маленьких сокровищ» нас уже ждал Эндрю. Он широко ухмылялся. Очевидно, ему удалось привести холодильник в порядок.

Я глубоко вдохнула многообещающе ароматный летний воздух. Стоял прекрасный день, и он станет намного, намного лучше. Я просто знала это!

— Ты тоже так думаешь, Перси, да? — прошептала я ему заговорщически, на что пёс утвердительно гавкнул.

Что могло пойти не так? У меня же не было ни малейшего представления, как день пройдёт на самом деле. Поэтому я в отличном настроении выпрыгнула из фургона, чтобы помочь бабушке и Эндрю с разгрузкой.

— Не ёрзай! — тихо посоветовала мне бабушка.

Мы сидели в цветущем парке перед Эшфорд-Хаусом, в середине второго ряда стульев, откуда открывался хороший вид на сцену, и я просто изнемогала от напряжения. Это было хуже ожидания рождественского утра, когда тебе шесть. Тем временем церковный хор закончил своё выступление, и мэр Беннет с трудом вскарабкался по ступенькам на сцену. Он вытащил зловещего вида толстую стопку листов, обстоятельно разгладил их на кафедре, надел очки и, откашлявшись, начал торжественным голосом:

— Леди и лорд Эшфорд, дорогие жители Эшфорд-он-Си, уважаемые гости, мы собрались сегодня здесь, чтобы отпраздновать особенный день…

Чтобы хоть как-нибудь занять себя, я позволила взгляду скользить по фасаду величественного каменного здания. Подсчёт окон я бросила на двадцатом. Пока что мне было ясно одно: там оказалось действительно много ослепительно-чистых стёкол, в которых отражался солнечный свет. Десятки окон стояли распахнутыми настежь, и в них при малейшем дуновении ветерка танцевали белые занавески. Наверху на крыше бесчисленные каминные трубы сообщали о том, сколько комнат скрывало это здание (окей, с моего места я видела не все трубы, но я знала, что они там есть). Слишком много помещений всего лишь для двоих жильцов. У лорда и леди Эшфорд не было детей, и поскольку им обоим исполнилось больше семидесяти, вместе с ними, вероятно, однажды и прекратится род Эшфордов. Немного жаль. Пятьсот лет Эшфорды оберегали Эшфорд-Хаус, угодья и деревню. Кто знает, как долго это будет продолжаться…

Осторожно, чтобы не помешать бабушке, я повернула голову. Всё здесь, насколько хватало взгляда, каждая травинка, каждый цветок, каждое дерево, каждый куст, каждая рощица и каждый камушек гальки на аккуратных дорожках принадлежали его светлости и его жене.

Вежливые аплодисменты. Я снова обернулась к сцене.

Мэр благосклонно кивнул, складывая свою стопку листов и уступая место хозяину усадьбы. Лорд Эшфорд выглядел точно так, как представляют себе лорда. Несмотря на летнюю жару, он носил костюмы, жилетки и галстуки. Я всегда считала, что он, со своим милым аристократичным лицом, ласковыми карими глазами и белоснежными короткими волосами, выглядел, как добросердечный дедушка. К счастью, он выражался значительно короче, чем мэр. Но его выступление включало стихотворение, которое читали четверо учеников Эшфордской начальной школы одетых в сине-красную школьную форму. Его сочинила их учительница, посвятив его семье Эшфорд и истории деревни. Ужасно скучно и ни следа рифмы.

Это была средневековая пытка!

Когда, наконец, будет выступать Финн? Перси, казалось, этот вопрос не особенно занимал. С первой же секунды он захрапел, уютно свернувшись под моим стулом.

Наконец пытка подошла к концу. Школьники вместе с учительницей ушли со сцены. Я выпрямилась. Мои руки тут же вспотели и одновременно заледенели. Моё сердце разогналось, как машина на Формуле-1, но я старалась оставаться спокойной. О боже, о боже, о боже!!! Наконец-то. С задней части сцены в середину выдвинули чёрный лакированный концертный рояль. Леди Эшфорд в элегантном бежево-белом костюме и туфлях на довольно высоких каблуках поднялась по ступеням на сцену. Каждый раз, когда я её видела, я невольно думала об Одри Хепберн. (Актриса. Прекрасна, как на картине. Самые знаменитые фильмы: «Завтрак у Тиффани», «Сабрина», «Шарада». Даже не слышали о них? Немедленно гуглить!) Леди Эшфорд была такой же изящной и хрупкой, такой же красивой и такой же невероятно элегантной. Конечно, её волосы уже приобрели благородную седину, сохранив лишь несколько тёмных прядей.

Она одарила нас сияющей улыбкой. Сейчас она объявит Финна. Я кусала нижнюю губу и уже начала держать за него кулачки. Но только на левой руке. Правая приносит несчастье! Я отчаянно желала, чтобы Финн сегодня превзошёл себя. Чтобы дурацкой Рубинии ничего не оставалось, как порекомендовать его в Академию.

— Мой муж и я безмерно рады, представить вам…

Я вытянула голову.

–…всемирно знаменитую Рубинию Редклифф.

Что? Я разжала кулак. Почему её? Выступление Рубинии Редклифф должно было стать кульминацией официальной части. После неё Финн точно не станет играть.

Я растерянно смотрела на леди Эшфорд.

— Рубиния Редклифф установила новые эталоны в самых знаменитых концертных домах мира, её сравнивали даже с Горовицем^[5], и она уже много, много лет является ценным членом нашего сообщества. Пожалуйста, поприветствуйте вместе со мной несравненную Рубинию Редклифф!

Аплодисменты поднялись, как прибой, но я едва слышала их. Почему отменилось выступление Финна? Этот вопрос шумел у меня в ушах и затмевал всё, игру Рубинии и благодарственную речь лорда Эшфорда, но потом он сказал два слова, которые заставили меня прислушаться: Финн Пирс.

–…тоже собирался сегодня играть для нас, и нам действительно очень жаль, что он был вынужден отказаться из-за болезни. Мы желаем ему от всех нас скорейшего выздоровления.

Он заболел? Сейчас?! Вчера же он ещё казался здоровым! Это значит, значит… что он сегодня вообще не придёт. Я поникла. Мой план, мой торт, моё новое платье…

Что за невезение!

Может ли кто-нибудь представить, насколько я расстроилась?

Хуже этот день просто не мог стать. По крайней мере, я так думала. Вот дура.

— Мы послушали выступления, возвышающие душу, как музыкальные, так и стихотворные, а теперь время для удовольствий и кулинарных наслаждений. Прежде чем я объявлю открытым наш праздник, сделаю ещё одно объявление. Как всем известно, в этом году мы столкнулись с массовым размножением диких кроликов. К сожалению, кажется, большая часть этих милых грызунов объявила парк у Эшфорд-Хаус своим домом. Несмотря на то что наши садовники сделали всё, чтобы засыпать кроличьи норы, наши жильцы снова прилежно трудились всю ночь. Так что внимательно смотрите, куда вы ступаете! А теперь… наслаждайтесь нашим небольшим праздником! И не забудьте о традиционном перетягивании каната. Эшфорд-Хаус против деревни Эшфорд. Оно начинается в два часа, так что у всех участников будет достаточно времени, чтобы до соревнования подкрепиться в палатке мистера Пирса…

Лорд Эшфорд рассказывал что-то ещё про пьесу о своём предке Вильяме Эшфорде и про то, как Генрих VIII подарил ему из благодарности этот клочок земли, не забыв упомянуть и про фейерверк в конце праздника.

Да уж, фейерверк! Ему я тоже радовалась!

РАНЬШЕ!

Говорят, беда не приходит одна. И именно об этой поговорке мне стоило вспомнить, когда я решила, что хуже быть просто не может. Потому что из толпы вдруг донёсся женский голос, прошипевший почти по-змеиному:

— Я ненавижу тебя, Рубиния!

Рубиния Редклифф остановилась на ступеньке на полпути со сцены и осмотрелась. Наконец её взгляд остановился на ком-то. Я проследила за ним и обнаружила невзрачную, очень хрупкую женщину. По сравнению с яркой Рубинией Редклифф она выглядела, как серая мышь.

— Сара? Сара Данн? Господи боже, ты ли это? — Рубиния недоверчиво вскинула брови.

Наступила гробовая тишина. Даже чайки над морем перестали кричать.

— Угадала, — фыркнула женщина. — Можешь предположить, зачем я здесь?

— Нет. И мне это нисколько не интересно! — отрезала Рубиния и переложила прекрасный букет роз, который ей только что передал лорд Эшфорд в знак благодарности, из правой руки в левую.

— Ах, вот как. Не можешь! — Женщина прокладывала себе путь к сцене. — Я ожидаю извинений за то, что ты сделала со мной в этом интервью для канала BBC! «Сара Данн безнадёжно переоценена. Она не более чем третьеклассная виолончелистка. Я не стала бы уделять ей внимания». Ты точно знала, какой вред ты этим причинила. Одно слово великой Рубинии Редклифф может отправить музыканта на небеса или на погибель. Теперь я в аду! Никто не хочет нанимать меня. Мне поступают предложения только от незначительных провинциальных оркестров!

Сара Данн старательно боролась со слезами. Сейчас она стояла на расстоянии вытянутой руки от Рубинии, которая презрительно смотрела на неё с высоты третьей ступеньки.

— Почему ты не отвечала на мои звонки? На мои письма?!

Рубиния Редклифф невозмутимо пожала плечами.

— У меня нет времени на бездарей, Сара!

Ледяной озноб пробежал по моей спине. Там, где у других людей сердце, у неё, очевидно, был камень.

— Что за ангелочек наша славная Рубиния, — с иронией пробормотала бабушка.

Глаза Сары Данн излучали ненависть. От ярости и отчаяния и, наверное, ещё от разочарования её стало трясти.

— Я могла бы убить тебя, Рубиния, ты, мерзавка! — выкрикнула она, и то, как она это сделала, напугало меня.

Перси почувствовал это и ткнулся мордочкой мне в колено: «Не переживай, я рядом и присмотрю за тобой», — сообщил он мне таким образом. Мой Перси!

— Ах, Сара! Мы же не станем сейчас желать невозможного. Даже на это ты не способна! — едко рассмеялась Рубиния.

Я знаю, это плохое чувство, но в тот момент я её ненавидела. И поделом. Ей доставляло такую извращённую радость мучить бедную женщину перед публикой, что это было действительно противно. Наверное, вчера ей доставило такое же удовольствие раздавить мечты Финна, словно жука под каблуком.

Сара Данн окончательно сломалась. Она в отчаянии прижала руки к лицу и, громко всхлипывая, побежала к палатке «Отдыха контрабандиста».

Целую вечность царило неловкое молчание. Потом по рядам пошёл нерешительный шепоток. Думаю, все вокруг были так же шокированы, как и я. Все, кроме Рубинии Редклифф. Проходя мимо, она небрежно бросила букет роз на стул и целеустремлённо направилась к одному из официантов в ливрее, который аккуратно нёс на серебряном подносе дорогие фужеры с жемчужно переливающимся шампанским. Унижение бедной женщины перед публикой только повысило ей настроение. Ведьма, снежная королева, садистка!

Как только я могла быть так глупа. Неожиданно мне всё стало ясно. Финн не заболел. Конечно, нет! Это была вынужденная ложь! Он знал Рубинию Редклифф с её чёрной душой намного дольше, чем я, и поэтому отлично понимал, на что она способна. Она могла высмеять его, его талант, его мечты и надежды перед всем Эшфордом. Я повторюсь: в тот миг я ненавидела Рубинию Редклифф от всей души!!!

Мы с бабушкой и Эндрю прокладывали себе дорогу сквозь толпу посетителей к нашей площадке. Перси бежал трусцой рядом, вытянув нос и взволнованно принюхиваясь.

— Не думай о глупостях, мой милый! — прошептала я ему. Я точно знала, что за фильм крутился в тот момент в его собачьей голове. Его название гласило: «Перси остался один на кухне «Отдыха контрабандиста», и в этом кино шла речь о фиш энд чипс^[6], стейке, печёночном паштете и огро-о-омном ростбифе. И о Перси среди всего этого великолепия!

— Бедная женщина! — пробормотала бабушка. — В каком она отчаянии. У неё украли доброе имя музыканта, а с этим и средства к существованию. Хуже и быть не может. Как бы мне хотелось её обнять.

— Представить не могу, чтобы Рубиния позволила себе сказать такое без веских оснований, — глубоко убеждённым тоном произнёс Эндрю. — Она же незлой человек.

Неужели он был слеп и глух? Застонав, Эндрю закатал рукава своей розовой дизайнерской рубашки.

— Ну и пекло!

— Не могу не согласиться.

Легка на помине. Эти слова принадлежали Рубинии Редклифф, плывшей следом за нами. Перси тут же тихо зарычал. Мой пёс лучше разбирается в людях, чем Эндрю.

— Освежающее купание в Бухте контрабандиста. Как это… заманчиво! — пропела она шёлковым голосом и опустила ресницы.

Рубиния, как всегда, выглядела сногсшибательно. Сегодня она заплела свои огненно-рыжие волосы в длинную свободную косу, на её правом плече висела дорогая дизайнерская сумочка от Прада, того же зелёного цвета, что и её глаза, вокруг шеи вился яркий жёлто-зелёный платок, а лимонно-жёлтое платье подчёркивало идеальную фигуру. Она сделала глоток шампанского, и тут мне впервые бросилось в глаза кольцо на её левом безымянном пальце. Действительно, роскошное серебряное кольцо с золотой окантовкой, в котором сверкал большой красный камень. Рубин. Я не разбираюсь в драгоценных камнях. Но бабушка — да! И она позже объяснила мне: зелёные камни называются изумрудами, синие — сапфирами, а красные… вот именно, рубинами. А то, что я приняла за серебро, по оценке бабушки, скорее было платиной. Что ещё гораздо благороднее и, конечно, дороже.

— Может быть, позже. После обеда. — Рубиния продолжала мечтать о купании в море.

— В вечернем солнечном свете после пяти там, внизу, должно быть сказочно, — сказал Эндрю, глядя на бокал Рубинии так, будто его мучила жажда. Но ведь и правда было жарко. — По крайней мере, так говорит лорд Эшфорд.

Эндрю оторвал взгляд от бокала и улыбнулся снежной королеве.

— Как счастливый владелец усадьбы мечты он, очевидно, знает это лучше всех, — заливисто рассмеялась Рубиния.

Я не могла понять, как она в мгновение ока из подлой и жестокой превратилась в приторно ласковую. Она решительно вручила Эндрю свой пустой бокал.

— Что ж, увидимся позже. Я должна непременно попробовать торт Эми. Надеюсь, в выпечке у неё больше таланта, чем в музыке, — захихикала Рубиния, и её смех пробежался по гамме вверх и вниз.

И что сделал Эндрю, этот старый предатель? Он засмеялся в ответ.

— Эми — первоклассный пекарь! — возразила бабушка с медоточивой улыбкой. При этом она бросила на Эндрю один из своих взглядов «Я непременно отмечу это в классном журнале», и тот от ужаса поперхнулся собственным смехом.

«А вы злобная ведьма! И не получите ни крошки моего торта», — хотела закричать я. Но что я сказала? Ничего! Хотя на языке вертелись и другие замечания.

— Я охотно позволю убедить себя в этом, моя дорогая миссис Ферн. Но только если в торте нет орехов! К сожалению, в моём меню может быть только такая выпечка. У меня ужасная аллергия. 6-й класс^[7]. Поэтому всегда ношу с собой аптечку… — двумя пальцами она открыла защёлку дизайнерской сумочки и вытащила красный пакетик с белым крестом посередине, — …но осторожность прежде всего!

Историю про аллергию на орехи она рассказывала всем без исключения. Хотели её слушать или нет. И я твёрдо знала, что во всём Эшфорде не было ни взрослого, ни ребёнка, который не знал бы об этой аллергии Рубинии, опасной для её жизни. Нда, и одному конкретному человеку ей не стоило об этом рассказывать. Своему убийце!

— До скорого! — попрощалась Рубиния и пошла прочь, покачивая бёдрами.

Примечания

4

Розамунда Пилчер — известная английская писательница, мастер женского романа.

5

Владимир Самуилович Го́ровиц — советский и американский пианист. Один из величайших пианистов в истории музыки.

6

Фиш энд чипс (рыба с картошкой фри) — традиционное блюдо английской кухни и популярный английский фастфуд.

7

6-й класс аллергии означает чрезвычайно высокое количество антител, острые приступы аллергии.