Чёрная орхидея

Александра Салиева, 2018

Богатый, успешный, привлекательный… О таких говорят – заветная мечта любой женщины. Но что, если эта заветная мечта на самом деле – худший кошмар наяву? Жестокий, бессердечный зверь, который живёт и дышит насилием. Сопротивляться бессмысленно. Ведь он купил меня. На самом заурядном аукционе. И я сама согласилась стать его рабыней. Зачем? У меня были причины… Когда-нибудь и Он о них узнает.Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Солнце давно взошло. Маркус уснул примерно час назад. Но мне так и не удаётся последовать его примеру. Слишком много всего кипит в подсознании, чтобы я могла предаваться забвению. И даже прохладные потоки воды не помогают унять тот водоворот эмоций, который переполняет подобно наводнению, захлёстывая те жалкие остатки здравомыслия, которые ещё могли бы во мне оставаться после недавних событий.

В сотый раз изучив размеры синяков на своих запястьях, я покидаю спальню и спускаюсь вниз. Для начала — за новой порцией кофе, а потом — исследовать ту часть поместья, которую ещё не видела. Меня не интересует огромный бассейн или подсобные помещения. Я иду дальше, в самую глубь. Туда, где внутренний двор украшает цветочная оранжерея.

Стеклянное царство гранита и плодородной земли под постоянным климат-контролем наполнено солнечными лучами и всего одним единственным видом растительности. Maxillaria schunkeana — редчайший цветок семейства фаленопсисов, обладающий насыщенным тёмным оттенком. Чёрная орхидея.

“Три, четыре, семь, шесть, восемь: лепестки цветков мы бросим…” — всплывает в моей голове тоненьким девичьим голосом, напевающим незатейливую считалочку, пока я осматриваюсь.

Не могу себе отказать в порыве прикоснуться к хрупким соцветиям. Затрагиваю некоторые из них кончиками пальцев, пока неспешно бреду вдоль оранжереи.

В конце зала расположена своеобразная зона отдыха из плетёной мебели: двухместный диванчик, пара кресел и низенький столик со стеклянной столешницей. Именно там я и располагаюсь, продолжая не один последующий час гипнотизировать неопределённым взором раскинувшееся вокруг великолепие из зелени и цветов, чей образ запечатлён на моём теле.

Да уж, провокация, и правда, слишком откровенная…

“Три, четыре, семь, шесть, восемь: лепестки цветков мы бросим…” — прокручиваю в своей памяти снова и снова, подобно последней мазохистке.

Ещё какой-то год назад данные слова значились одним из самых светлых воспоминаний, которые только у меня оставались о моей старшей сестре. Когда мы были совсем маленькие, часто играли с ней в прятки-догонялки, чьим началом являлась эта считалочка. Но потом эти строки превратились в сопровождение совершенно другой картинки в моей голове. Всё та же поляна, всё те же одуванчики, которые я срываю, пока ищу её… Вот только нахожу уже не десятилетнюю лучезарно улыбающуюся Анну — остывшее изувеченное тело взрослой женщины, в чьём кулаке зажаты лепестки чёрной орхидеи.

“Девять, десять и двенадцать: ты не думай поддаваться…” — последнее, что звучит в моих беспокойных мыслях, прежде чем сознание затухает, а тело поддаётся наплыву усталости.

На этот раз мне ничего не снится. Я просто проваливаюсь в темноту. Но и это длится недолго. Просыпаюсь от ощущения чужого присутствия. Гораздо ближе, чем хотелось бы. Жаль, подсознание срабатывает позже, чем привычка, — перехватываю чужую руку в толике сантиметра от моего лица и только вместе с этим открываю глаза.

— Хм… — звучит задумчивое от англичанина.

Ультрамариновый взор плавно смещается от моей персоны к запястью, которое я ещё не успеваю отпустить. По моим пальцам будто судорога проходит, прежде чем я расцепляю захват и попутно соображаю, как бы начинать оправдываться более убедительно.

— Доброе утро, Маркус, — следует между тем вкрадчивым тоном.

А мне так и не удаётся подобрать подходящих слов в качестве извинений и вразумительных пояснений собственному поступку.

— Что? — переспрашиваю с заметной растерянностью.

Надо же! Так глупо проколоться…

— Ты должна сказать: “Доброе утро, Маркус”, — терпеливо отзывается Грин. — Ещё было бы неплохо, если бы ты прекратила пялиться на меня, как на своего палача, и хотя бы чуть-чуть улыбнулась, — заканчивает в лёгкой насмешке.

Твою мать…

— Доброе утро, Маркус, — выдавливаю из себя подобие улыбки, как и было велено, несмотря даже на то, что время суток давно совершенно иное.

Очевидно, выходит довольно фальшиво. Но и я не стремлюсь сейчас проводить мастер-класс по лицемерию в компании заклятого врага.

— Ты меня напугал, — всё же нахожусь с оправданием.

Сажусь ровнее и оглядываюсь, заметив на столе перед собой новую чашку с горячим кофе и женский плащ кремового оттенка, висящий на спинке кресла по правую сторону. Прежде последнего здесь точно не было.

— Это для меня? — интересуюсь, вернув внимание к Маркусу.

Он сам, к слову, одет, по обыкновению, с иголочки. Костюм-тройка безукоризненного чёрного цвета, галстук в тон и идеально выглаженная рубашка… Ничего не осталось от того мужчины, которого я нашла этим предрассветным утром в тренажёрном зале.

— Да, — соглашается Грин. — У меня возникли кое-какие неотложные дела в офисе компании, поэтому мы едем в город, — подбирает с кресла плащ и протягивает мне ладонь в приглашающем жесте. — Заодно, пока я буду занят, сможешь пройтись по торговому центру и купить себе что-то из разряда тех женских мелочей, которые тебе могут понадобиться.

Послушно поднимаюсь с места и позволяю англичанину надеть на меня верхнюю одежду. Нет, я совсем не думаю о том, какие такие внезапно неотложные дела могут возникнуть в воскресенье вечером, хотя то и кажется чрезвычайно подозрительным. Мысли занимает совершенно иной факт, ведь… Это мой шанс!

— Хорошо, — отзываюсь деланно равнодушно.

Мужчина никак не реагирует. Берёт меня за руку, и мы вместе покидаем пределы его поместья. В ближайшие полчаса, пока мы добираемся до назначенного места, он вообще со мной не разговаривает. И, только когда оказываемся перед высоким зданием, построенным специально для его медиахолдинга, англичанин снисходительно ставит в известность:

— Закери — твой личный телохранитель.

Перед нами стоит здоровенный чёрный внедорожник. Именно оттуда и появляется тот, о ком речь. Высокий блондин с мягким голубым взором в строгом тёмно-синем костюме останавливается перед капотом машины Маркуса и терпеливо ждёт, пока мы окажемся с ним рядом.

— Добрый вечер, — вежливо здоровается мужчина.

Выдавливаю из себя подобие приветственной улыбки, а вот мой спутник даже этим себя не обременяет.

— Через два часа, — сухо проговаривает брюнет.

Закери понятливо кивает, после чего владелец медиахолдинга оставляет нас, направившись внутрь здания. Мне же ничего не остаётся, как смириться с тем, что теперь у меня в наличии имеется персональная нянька, он же надзиратель.

— Куда мы? — интересуюсь, заметив, что двигатель автомобиля по-прежнему в рабочем состоянии.

Голубоглазый неопределённо пожимает плечами.

— А куда бы вам хотелось? — задаёт встречный вопрос и открывает для меня переднюю дверцу с пассажирской стороны. — Маркус сказал, вы собирались за покупками, — добавляет и закрывает дверцу, как только я располагаюсь на сидении.

Значит, ко мне он на “Вы”, учитывая контекст английского диалекта, но при этом обращается к Грину по имени. Интересно…

— Подойдёт любой торговый центр, — произношу, как только Закери усаживается за руль и трогает внедорожник с места.

Честно говоря, при себе у меня нет ни единого фунта, чтобы я могла позволить себе приобрести хоть что-то, но тут же главное совсем не покупки.

— Ближайший в паре кварталов отсюда, — отзывается блондин.

Киваю машинально и отворачиваюсь к боковому окну, наблюдая за мелькающей панорамой горящих огней города. Моё подсознание до сих пор там, в той оранжерее редких капризных цветов, так что временная пауза позволяет переоценить произошедшие события… И завести диалог на новую тему.

Конец ознакомительного фрагмента.