Бывшие. Запрети мне тебя любить

Александра Салиева, 2018

Мы были парой ещё со школьных времён. Но он предал меня. А я сбежала. Поклялась больше никогда не возвращаться. Зря зарекалась. Спустя восемь лет мне предстоит вернуться туда, где разбилось моё сердце, и посмотреть в глаза тому, кого так и не смогла забыть. Что ждёт нас с ним теперь? Предавший однажды способен предать вновь. Или же я ошибаюсь? Ведь у него иное мнение, и для него предатель – это я. Содержит нецензурную брань. Книга также выходила под названием «Бесконечное падение».

Глава 5

За моей спиной закрывается тяжёлая бронированная дверь, и я тут же прислоняюсь к ней. Прикрываю глаза. Делаю несколько глубоких вдохов и медленных выдохов.

Сейчас бы покурить, но сначала надо оказаться на улице. Собственно, последнее и помогает продолжить шествие прочь от квартиры, в которую внезапно вдруг хочется вернуться. И не просто вернуться: забрать все свои слова обратно, а затем молить о прощении за все свои обозначенные недавно грехи, только бы синева самого нужного взгляда, как и когда-то, позволила мне утонуть и забыться.

Всё-таки я конченная идиотка, если до сих пор осмеливаюсь думать о чём-то подобном! А может у меня ПМС? Неспроста же я какая-то совсем нестабильная в последнее время. Хотя кому я вру? Нормальность мне может только сниться, пока я в этом городе! Но ничего, завтра приедет Рома, заберёт меня и тогда всё снова будет как прежде. Спокойно. Уютно. Никаких срывов. Надёжно. Постоянно. Стабильно.

Руки всё ещё предательски подрагивают, благодаря чему нажать кнопку вызова лифта удаётся не с первого раза. Проклятый орган в моей грудной клетке продолжает оглушительно стучать, отдаваясь предательским набатом в сознании. Наверное, именно поэтому не сразу понимаю: я давно не одна на лестничной площадке. Лишь когда створки лифта разъезжаются в стороны, а я собираюсь шагнуть вперёд, понимаю, что не выйдет. На этот раз не сбежать так легко и просто.

— Что значит: «предыдущего раза тебе было недостаточно»? — проговаривает Артём тихим вкрадчивым тоном, преграждая дальнейший путь рукой. — Не было никакого предыдущего раза, Жень.

С пару секунд бестолково моргаю, пытаясь усвоить информацию. И всё равно не верю. Потому что до сих пор слово в слово прекрасно помню, что сказала мне Ленка перед дверями женской консультации, куда я собиралась вставать на учёт.

«Вы же всё равно расстались, так что ничего страшного, да, подруга?» — сказала она тогда.

И я согласилась с ней.

А что ещё я могла сказать, если она считала, что секс по пьяни — тоже считается началом новых отношений?

Но тогда почему он сейчас говорит, что ничего такого не было?

Не могла же она меня обмануть? Или могла?

Не уверена, что действительно хочу знать.

И всё-таки…

— То есть, на счёт другого раза в колено-преклонной позе ты даже не отрицаешь? — отзываюсь ядовито.

В данный момент очень напоминаю самой себе одну из тех мазохисток, которым жутко нравится, когда им причиняют боль, ведь ничем иным собственным вопрос и не назвать. Но всё равно жду ответ. И малодушно молюсь, чтобы он был отрицательным, хотя то заведомо ложно и глупо.

— Жень… — хриплым полушёпотом говорит Артём, обнимая за плечи обеими руками, и разворачивает обратно в сторону его квартиры. — Давай нормально поговорим, а? Пойдём.

Объятия буквально душат меня.

А ещё больше — то, что он так и не отвечает…

— Нормально — давно не относится к нам, Рупасов. И ничего нормального между нами тоже быть не может, — пытаюсь оттолкнуть его, но удерживающие меня руки сжимаются сильней, не позволяя сдвинуться с места. — Да никуда я с тобой не пойду! Отвали! — срываюсь в очередную истерику.

Прекрасно знаю — вновь перехожу грань дозволенного. За что приходится расплачиваться уже вскоре. Артём злобно ругается могучим русским, перехватывает поперёк живота, один рывком приподнимает меня выше и бесцеремонно тащит обратно к себе домой, пока я отчаянно сопротивляюсь. Конечно же, в сравнении с тем, кто выше и сильнее, все мои жалкие попытки приравнены к нулевому исходу, поэтому ничего удивительного, что не проходит и полминуты, как вновь оказываюсь сброшена на злополучный кожаный диван в его гостиной. Вот только на этот раз смирно сидеть я точно не намерена.

— Ты что себе позволяешь вообще?! — возмущаюсь громко.

Только на мужчину это не производит никакого впечатления. На его губах мелькает очередная злорадная ухмылка, а синие глаза лукаво прищуриваются.

— Я пока, — показательно выделяет он, — себе ещё ничего не позволял, но, если будешь продолжать в том же духе… — явно не договаривает, продолжая ухмыляться.

На секунду теряюсь.

О чём он вообще?!

— Ладно, что ты хочешь от меня? — решаю временно капитулировать.

Всё равно со здоровенным мужиком мне не справиться. Придётся играть по его правилам, пока не соображу, как лучше поступить дальше.

— Кажется, я не заикаюсь. Да и вообще говорю довольно внятно, — безразлично пожимает плечами Артём. — Или у тебя с памятью плохо? — добавляет в явной издёвке.

Склоняется надо мной, внимательно вглядываясь в глаза, попутно подбирает каким-то чудом до сих пор стоящую на полу бутылку шотландского виски. Делает пару глотков прямо из горла, тут же протягивая алкоголь мне.

— Пей, — проговаривает безапелляционным приказом.

На мгновение возникает мысль снова послать его. Гораздо дальше, чем прежде. Но ведь я уже решила, что буду изображать спокойствие, поэтому, не долго медля, принимаю дар, послушно отпивая, как и он совсем недавно.

— Чёрт, — морщусь, как только горло обжигает первый глоток.

Демонстративно выгибаю бровь, заменяя тем самым: «Доволен?».

— Оказывается, можешь быть хорошей послушной девочкой, когда хочешь, — отпускает замечание Артём. — Давно бы так, — хмыкает в довершение.

Я же, старательно сохраняя на лице маску полнейшего безразличия, с огромным усилием подавляю порыв отпустить ответный комментарий не совсем приличного характера.

— А теперь объясни мне, пожалуйста, — продолжает он, опускаясь передо мной на корточки. — Ты правда решила, что я пустился во все тяжкие, как только ты уехала? Серьёзно, Жень? Такого ты мнения обо мне, да?

Какого я о нём мнения, ему вообще знать запрещено.

Но всё же…

— А разве это не так? Скажешь, что Лена соврала и ты не оприходовал её, едва меня не стало поблизости? — отвечаю вопросом на вопрос, потому что так гораздо проще, чем воспроизводить вслух всю ту боль, которую едва ли удаётся похоронить. — Да и какая разница теперь? Разом больше, разом меньше. Позже. Раньше. Без разницы, Тём. Это уже не имеет абсолютно никакого значения. Она этого хотела, тебе надо было сбросить эмоции. Нет в этом ничего невероятного и запредельного. Я даже не была удивлена, если честно. Но, если тебе станет легче, могу сказать, что больше не злюсь. Ни на кого из вас. Правда. Живите с миром и всё такое, — заканчиваю с откровенной усмешкой.

Откидываюсь на спинку дивана, скрещивая руки на груди. И просто жду, когда мужчина переварит информацию. А обдумывает он её долго. Слишком. И с каждой прошедшей минутой синие глаза всё больше темнеют, а выражение лица Артёма буквально застывает, не предвещая ничего хорошего.

— То есть именно поэтому ты сделала аборт, да? — выдаёт он в итоге глухо, с хрустом сжимая кулаки. — Из-за того, что Ленка тебе сказала, будто я и она… Да, Жень?

Не в силах выносить того яростного огня, которое пылает в его взгляде, отворачиваюсь в сторону. Ведь все наши обоюдные потери на самом деле начинаются именно с этого. Даже не тогда, когда я уехала. Вероятнее всего, в итоге всё равно бы вернулась. Но только не после такого предательства…

— Понятно, — делает собственный вывод Рупасов.

Мужчина резко поднимается на ноги, попутно подбирая с дивана снятый пиджак, поднимает с пола упавший когда-то автомобильный ключ и разворачивается на выход. Тут я молчать больше не могу.

— Ты куда? — бросаю больше рефлекторно, чем осознанно.

Он не отвечает. И это пугает меня гораздо сильнее, нежели, если бы сказал то, что я знаю уже и так. Артём поедет обратно на пристань. К Лене.

— Стой! — срываюсь на крик, подскакивая с места.

Успеваю добежать до него, когда он уже у порога. Приходится вцепиться в его локоть обеими руками, потому что на мои слова Артём так и не реагирует. Брюнет замирает на месте, но напряжение, исходящее от него, никуда не уходит, как и намерение уйти, стоит мне разжать пальцы и отпустить.

— Тём, не надо, — шепчу едва ли разборчиво.

Понятия не имею, с чего бы мне так переживать за ту, благодаря которой сломана моя жизнь, но… мне правда страшно. Не только за бестолковую бывшую подругу. И за него тоже. Совсем не хочется, чтобы он натворил глупостей. Тем более, из-за меня.

— Тём, не уходи, пожалуйста, не надо, — добавляю уже в мольбе.

Наконец-то я услышана. Самый первый в моей жизни мужчина медленно и неохотно, но всё же разворачивается ко мне.

— Что — не надо, Жень? — с видимым усилием выдавливает сквозь зубы.

Он до сих пор на пределе. А я понятия не имею, как его успокоить. Тот, кого я знала прежде, не был настолько жестоким и непреклонным.

— Ничего не надо, — бормочу первое, что приходит в голову. — Просто останься здесь. Со мной. Пожалуйста.

Сама себе не верю, что могу сказать такое.

Но сказала же…

— Зачем? — злорадно ухмыляется Артём. — Всё, что мне нужно было знать, я уже усвоил. А если не хочешь оставаться тут одна, поехали, отвезу тебя до твоей машины, или сразу домой к матери, раз уж ты выпила.

Скажи он нечто подобное немного раньше, я бы только радовалась.

Но не теперь…

— Нет, Тём, мы не поедем никуда, — качаю головой в отрицании. — Ни ты, ни я. Не сегодня — точно… — чего бы добавить, понятия не имею, поэтому просто тяну его обратно к единственному предмету мебели в гостиной.

Как ни странно, Рупасов послушно следует за мной. Даже ботинки снимает, как только я отстраняюсь. Растягивается на диване, запрокинув голову на подлокотник и прикрывает глаза, тяжело дыша. Я же продолжаю стоять поблизости, не зная куда себя девать.

— Есть хочешь? — нарушает недолгое молчание Артём.

Он так и не открывает глаза, поэтому не замечает моего встречного удивления.

— Нет, спасибо, — отвечаю машинально.

На его лице растягивается беззаботная улыбка. Слишком озорная и открытая, чтобы я воспринимала её в данном случае нормально.

— А я хочу, — дополняет он.

С несколько секунд продолжаю пялиться на него в полнейшем недоумении, пытаясь понять, то ли пошутил он так, то ли ещё что-то.

Мне ему ужин приготовить что ли?

— Где у тебя кухня? — спрашиваю больше из вежливости.

И без того припоминаю дверь, из-за пределов которой он притащил бутылку виски.

— Там, — указывает в нужном направлении, широко распахнув глаза.

И столько неподдельного интереса в них читается, что я тут же отворачиваюсь, поспешно ретируясь прочь из гостиной. Правда притормаживаю перед матовой стеклянной дверью, чтобы скинуть балетки. Запоздало я вспомнила, что расхаживаю в чужом доме в уличной обуви.

Оказавшись на кухне, шумно выдыхаю, оглядывая стандартную планировку в восемь квадратных метров и глянцевый фасад гарнитура. Понятия не имею, почему Рупасов позволяет мне прийти сюда, потому что все шкафы просто-напросто пусты, а единственное, что содержит его холодильник — новенькие подставки, шедшие в комплекте к охлаждающей технике.

Начинаю сомневаться, что он вообще здесь живёт.

— Много интересного нашла? — вынуждает вздрогнуть голос Артёма.

Не слышу, как дверь открывается, несмотря на то, что плотно прикрываю её за собой. К тому же, мужчина оказывается непомерно близко за моей спиной.

— Не то слово, — бурчу недовольно.

Разворачиваюсь к нему лицом, встретив знакомую насмешку в синих глазах. И тут же отшатываюсь, осознавая насколько же непозволительно близко мы находимся друг к другу.

— Я роллы заказал. Вроде раньше ты их любила, — словно и не замечает моей реакции Артём. — Привезут скоро. Всё, экскурсия по квартире окончена? Или желаешь повторно осмотреть спальню? А то других комнат больше нет.

То ли я вновь надумываю себе много лишнего, то ли его слова действительно звучат настолько двусмысленно…

Отступаю ещё на шаг назад, врезаясь спиной в тот самый холодильник, содержимое которого изучала совсем недавно.

— Предпочитаю балкон, — пусть и не сразу, но нахожусь с самым разумным, на что только способна. — И есть я правда не хочу, так что можешь наслаждаться сам.

Собираюсь обойти мужчину и направиться куда сказала, но Артём решает иначе. Перехватывает за талию, довольно грубо и бесцеремонно двигая ближе к себе.

— Твой благоверный, на сколько он тебя старше? На семнадцать лет? — интересуется вполне себе нейтральным тоном.

Наверное, именно поэтому я не замечаю подвоха. Хотя, всё же больше потому, что жар, исходящий от Артёма, как и само сознание близости рядом с ним в принципе туманит мне мозги ещё до того, как он вообще заговаривает.

— Да, — отзываюсь негромко. — А что?

Понятия не имею, к чему Рупасову вообще заводит этот разговор… Ровно до того момента, как его губы расплываются в хищной плотоядной ухмылке.

— Хочу знать насколько тебя всё устраивает в твоём браке, — проговаривает он в полнейшем снисхождении. — Уж прости, но на счастливую семейную пару вы ни на йоту не похожи.

Артём подбирает выбившуюся прядь моих волос и медленно накручивает на указательный палец, не отводя взгляда от моего лица.

— Меня всё устраивает, — отвечаю настороженно.

Ведь уже знаю, к чему он клонит. И мне это совсем не нравится.

— Если всё так, тогда почему ты сейчас так напрягаешься, а, Жень? — обманчиво мягко интересуется он в ответ.

Твою ж… мать!!!

— Наверное, потому что ты позволяешь себе гораздо больше, чем стоит, — выдавливаю из себя едва слышно.

Каждый звук буквально обжигает горло, а сердце заходится в бешеном ритме. Слишком часто. Оглушительно громко.

— А если оно и правда того стоит? — отзывается негромко Артём.

Он отпускает прядь моих волос, но только для того, чтобы вытащить несколько шпилек, скрепляющих причёску наверху. Волосы рассыпаются по плечам, в то время как одна за другой железяки падают на паркет. Звук отражается во мне тысячекратно. Будто это не они сейчас падают, а я.

— Всегда же стоило… — выдыхает мне в губы.

Так и не отвечаю. Просто потому, что банально не помню заданного им вопроса. Последние отголоски разума теряются под напором едва осязаемых прикосновений его пальцев, неспешно следующих вдоль моей шеи, спускающихся ниже, обрисовывающих вырез довольно откровенно расстёгнутой блузы, контур груди и талии.

Прямо сейчас между нами нет ничего кроме воздуха, возможности и забытых обязательств. Никто не узнает. Никто не осудит. Если только я сама. И всё, чего мне хочется больше всего на свете — преодолеть эти жалкие миллиметры, почувствовать забытый вкус поцелуев, ощутить на себе новые ласковые прикосновения его пальцев, прочувствовать мужчину самого… В себе. Прямо сейчас.

— Нет. Не стоит, Тём. Не теперь, — разносится хриплым полушёпотом в тишине.

Хочется переехать себя грузовиком, потом сдать заднюю и повторить всё то же самое, но с большей тщательностью и достоверность. Быть может тогда я перестану говорить то, что делает меня несчастной.

Внутренности выворачивает в судорожной агонии, а я сама едва держусь на ногах и то только благодаря тому, что собеседник удерживает меня в своих объятиях.

— Уверена? — нисколько не сдаётся Рупасов.

Одаривает меня очередной дерзкой ухмылкой.

«Я вообще больше ни в чём не уверена!» — кричит моя душа.

«Неужели и правда надо спрашивать?» — вторит ей сердце.

— Да, — твёрдым тоном озвучиваю я вслух.

У меня даже хватает глупости взглянуть ему в глаза. Во взгляде цвета бездонной синевы мелькает что-то непримиримое и… жестокое?

— Докажи! — грубо отчеканивает мужчина.

Опомниться не успеваю, как его пальцы смыкаются на моей шее. С такой силой, что возможно лишь открыть рот от удивления, но сделать хоть полвздоха больше не представляется возможным. В довершение, Артём грубо толкает меня назад. Больно ударяюсь головой о металлическую поверхность бытовой техники. Перед глазами всё плывёт и темнеет. Быть может, дело в произошедшем. А может в употреблённом шотландском виски. В любом случае, сознание тихонько растворяется, оставляя после себя одну единственную возможность — тонуть и погибать в тех ощущениях, которые сейчас, будто разряды от высоковольтной вышки, бьют по моим раскалённым нервам, отдаваясь жгучей болью где-то глубоко внутри меня.

— Потому что лично я нихера не верю тебе, родная, — скатывается до обжигающего полушёпота хриплый мужской голос.

Хватка на моём горле так и не слабеет. Начинаю задыхаться. И не только от недостатка кислорода. Сердце бьётся слишком часто и громко, а уровень адреналина в моих венах просто зашкаливает. Но видимо мужчине и этого недостаточно, потому что он дёргает за застёжку моих джинс. Металлическая пуговица отлетает в сторону. Молния расстёгнута буквально в считанные секунды.

— П-п… — всё, что я могу произнести вместо отчаянного «прекрати».

В попытке ослабить безжалостный захват, впиваюсь ногтями в его руку, удерживающую меня за шею. Дёргаюсь вперёд, намереваясь остановить это безумство. Но в результате лишь снова ударяюсь о холодную поверхность, ведь Артём намерен довести начатое до конца. Вижу это по тому безумию, которое пылает в синих глазах. И то, что примешано к этой пробирающей до глубины души эмоции, пугает меня ещё больше.

— Ты совсем не убедительна, Жень, — кривит губы в злорадной усмешке Рупасов.

Мир перед глазами продолжает благополучно плыть, а собственное тело напоминает бесконечный поток боли. Оно больше мне не подчиняется. Ошеломительная судорога пронзает каждую мышцу, не позволяя шевелиться. И я уже не уверена, в чём именно заключается её источник.

— П-п… — всё ещё пытаюсь что-то сказать.

Плотная грубая ткань на моих бёдрах поддаётся резкому порывистому движению его свободной ладони, соскальзывая вниз вместе с кружевными шортиками. Но, в разрез с жёсткостью, звучащей в мужском голосе, пальцы умещаются между моих ног и двигаются убийственно нежно. Искушают. Ласкают. Снова. И снова. Так, что я в считанные мгновения теряю рассудок и рефлекторно подаюсь всем телом вперёд, хватаясь за воротник белоснежной рубашки. Сама не знаю, то ли для того, чтобы вновь оттолкнуть её владельца, то ли для того, чтобы стать к нему гораздо ближе.

— Ты же вся мокрая, — снисходительно дополняет он.

Мужчина отпускает мою шею, но лишь затем, чтобы обхватить за затылок и притянуть к себе. И тут же вталкивает два пальца внутрь, поглощая мой громкий стон жестоким алчным поцелуем, не терпящим возражений. Можно подумать я на них способна.

— Ох… — вырывается из меня измученным всхлипом.

Внутренние мышцы предательски сжимаются в преддверии скорого оргазма, будто я всю свою жизнь только и ждала, когда он ко мне прикоснется. Возможно, потому, что так и есть на самом деле.

— Да… — мало разборчиво шепчет Артём. — Вот так…

Он накрывает губами одну из вершин моей груди прямо сквозь ткань блузы, тут же сжимая вторую. Новые разряды жгучего удовольствия разливаются в моей крови, а я запрокидываю голову, теснее прижимаясь к сильному мужскому телу. Именно сейчас, когда оказываюсь настолько безвозвратно близка к той границе, перешагнув через которую, назад вернуться невозможно, я отчаянно нуждаюсь в том тепле, которое оно может подарить.

Мириады невообразимо сладостных судорог окончательно сковывают волю, вынуждая дрожать и биться в эйфории моего быстрого пика наслаждения. И всё, что остаётся вместе с этим невообразимо прекрасным чувством: мой самый первый в жизни мужчина — единственный, кому только я могу принадлежать на самом деле.

— Мы ещё не закончили, — тихонько проговаривает на ухо.

Значение сказанному до меня доходит не сразу. Вообще в голове не удерживается ничего, кроме чувства неимоверной лёгкости. И даже разливающая трель дверного звонка для меня ничего не значит. Наверное, мой рассудок окончательно приказывает долго жить, потому что я сама обнимаю мужчину за шею и доверчиво утыкаюсь лицом в его грудь, когда он подхватывает на руки и несёт в спальню.

— Я скоро, родная, — дополняет он, укладывая меня на краю постели.

Никак не реагирую. Я будто впадаю в глубокую кому. Настолько смертельно прекрасную, что и не хочу выбираться из неё.

Его губы касаются моей щеки в невесомом поцелуе. Мужчина отстраняется, спешным шагом покидая комнату. А вместе с тем, как на мне остывает тепло чужого тела, приходит леденящее душу осознание…

Я правда сделала это?!